Бросив велосипед на траву, мужчина подхватил Кэт на руки и понес через лужайку на веранду. Но когда он посадил ее на кресло, она не отпустила его. Здоровой рукой девочка обхватила его шею и уткнулась лицом в рубашку.
- Очень болит рука, Тед, - прошептала она, и он почувствовал сквозь рубашку ее слезы.
- Я догадался, милая.
- Боюсь, она сломана.
И он боялся этого.
- Мама сойдет с ума.
Он опустился на колени рядом с креслом.
- Она еще порадуется, что ты не сломала ногу и не приземлилась на голову, - попытался он утешить ее, во все же согласился с ней. - Ну, рассердится, конечно, что ты делала то, что тебе не разрешали, но очень-то уж не прогневается.
- Ой, Тед, как больно!
Какое-то время он просто придерживал ее. Давненько уже, чуть ли не целую жизнь, не утешал он никого и почти забыл, как это делается. Почувствовал, как всхлипывания сотрясают худенькое тельце, он еще сильнее прижал ее к себе, поглаживая по волосам и спине.
- Что-то ты рано, Тед, - послышался со ступенек мягкий и довольный голос Дорис. Но как только она заметила необычность их поз, ее радость сменила озабоченность.
- Что случилось, Кэтти?
Девочка сразу же оставила его ради материнского утешения. Вполне естественная реакция, успокоил он себя, поднимаясь на ноги. В объятиях Дорис и для него тоже виделось самое лучшее и надежное убежище от болей и тревог.
- Извини, мам, - захныкала Кэт. - Я не хотела, правда, не хотела. И ты мне говорила не делать этого, и миссис Салли. Но это же так здорово, а Майк сказал, что я не могу… Ой, мамочка, я сломала руку. - Уткнувшись лицом в грудь матери, она заплакала еще сильнее.
Обнимая дочь, Дорис поймала взгляд Теда.
- Ты знаешь, что случилось?
- Представь себе юную циркачку на велосипеде во дворе Кларков.
Воображение матери сразу же воспроизвело картину происшедшего, и она помрачнела.
- Ну, милочка, я же тебе говорила… - Вздохнув, она чуть отстранилась от дочки. - Кроме руки, еще где-нибудь болит?
- Посмотри на ее коленки, - сказал Тед, опередив ответ девочки. - Ну и ее гордость пострадала. Лучше, наверное, отвезти ее в травматологическое отделение.
Глаза Дорис потемнели от тревоги.
- Ты думаешь, ее рука?..
Он кивнул.
- Дай мне ключи - я поведу, а ты сядешь с Кэт.
Хотя движение на территории базы было еще оживленным, большинство машин двигалось во встречном направлении. Когда они подъехали к отделению скорой помощи Военно-морского госпиталя, у Кэт уже высохли слезы, но она все еще была подавлена, и мать помогла ей вылезти из машины. Боль не отпускала, и Теду пришлось внести беднягу в здание.
Дорис пошла в регистратуру, а он присел с девочкой в приемной.
- Тед, - обратилась она к нему, прислонив голову к его руке, - почему у вас нет детей?
Все из-за твоего отца, беззвучно ответил он. Если бы Дорис была моей, у нас уже была бы дюжина ребятишек. И из-за Дорис. Я не мог заполучить ее, а других мне не надо.
Но если бы он завоевал Дорис десять лет назад, если бы он отговорил ее от замужества с Грегом, тогда не было бы на свете этого ребенка. Кэт вполне стоила десяти лет одиночества.
- Просто их у меня никогда не было.
- Вы не хотите иметь детей?
- Конечно, хочу. Но сначала не мешало бы найти для них мать.
- Разве у вас не было подружек?
Он устроил ее поудобнее и обнял за плечи.
- Ну, почему же? Были у меня подружки.
- Так почему вы не женились на одной из них и не завели детей?
- Потому что не хотел жениться ни на одной.
- Вы не были влюблены?
- А что говорит твоя мама, когда ты задаешь нескромные вопросы? - обратился он к девочке, имитируя интонацию Дорис. - Не слишком ли мы любопытны?
Кэт хихикнула.
- Это мне намек не лезть не в свое дело и переменить тему, верно? - Она приподняла руку, осмотрела ее и веселость сменилась кислой гримасой.
- Вы думаете, мне наложат гипс?
- Не знаю, милая. Может, дело обойдется шиной.
- Я хочу гипс. Настоящий твердый гипс. Тогда я смогу врезать им этому дуралею Майку. Это он виноват в том, что я упала.
Тед подавил улыбку. Ее намерение пришлось ему по душе - именно это он сделал бы, если бы был в ее возрасте. Но сейчас-то он уже не мальчик и не должен позволять ей думать, что такое в порядке вещей, если даже этот дуралей Майк и заслуживает наказания.
- Может, все и произошло из-за этого негодника, но больше всех виновата ты сама, детка, раз уж делала то, что не полагается. И даже если на твою руку наложат гипс, тебе не следует дубасить им людей.
- Даже Майка?
Тут уж Тед не удержался от смеха - такое разочарование прозвучало в ее голосе.
- Да, Кэтти, даже Майка.
В ожидании медсестры Дорис стояла у окошка регистратуры и наблюдала за дочерью и Тедом. От одного их вида ей сделалось больно. Кэт прильнула к нему бочком, а он прижимал ее к себе и нежно поглаживал по волосам. Они выглядели так, как и положено любому отцу и его дочурке.
Как только Тед не догадывается? - в отчаянии думала она. Он вглядывается в лицо Кэт - вот так, как он делает как раз сейчас, - и не видит в ней себя. Как он может реагировать на нее так естественно и не чувствовать своего родства?
Они так страстно предавались любовным утехам, а ему и не придет в голову, что Кэт стала плодом именно того вечера, а не нескольких ночей, проведенных ею с Грегом месяц спустя.
Закончив с другим пациентом, медсестра взяла карту Кэтрин и подошла взглянуть на нее. Девочку провели в рентгеновский кабинет, затем снимок проявили и изучали, после чего доктор показал им перелом на снимке и отправил к специалисту для наложения шины. Кэт прошла через это с большим мужеством, чем мать. К тому времени, когда маленькую страдалицу наконец отпустили, уже Дорис нуждалась в опоре на плечо Теда.
К несчастью, - нет, не к несчастью, а очень даже к счастью, - оно было уже занято.
После посещения ортопеда в гражданской поликлинике города он еще раз взял Кэт на руки, чтобы донести до машины.
- Знаешь, я думаю, она вполне может дотопать сама. Сломана-то рука, а не нога, - ревниво заметила Дорис.
Над плечом Теда дочь состроила ей рожицу.
- Мам, у меня болят коленки, когда я сгибаю их, а ходить, не сгибая коленки, очень трудно. И вообще, меня никогда никто не носит. Ты считала, что я слишком тяжелая, когда мне было всего пять лет.
- Да, вес у тебя приличный, - поддразнил ее Тед.
Не так уж он и перенапрягается, подумала Дорис. Он все же очень сильный, а Кэт всего лишь маленькое костлявое существо. К тому же, почему бы и не побаловать ее немного? Первая помощь отца давала повод для утешения.
Они усадили ее на заднее сиденье, и Дорис уселась рядом с Тедом.
- Теперь куда? - спросил он, запуская двигатель.
- Обедать, - подала голос Кэт. - Я проголодалась.
И не мудрено, подумала Дорис. Эта неотложная помощь заняла почти три часа. Особенно медленно все было в госпитале.
- Давайте купим гамбургеры и поедем домой, - предложил Тед.
- Отличная идея, - быстро поддержала Дорис, прежде чем дочь успела возразить. Отличным, призналась она себе, была не еда, а другое - дом. Приятно думать о ее уютном маленьком домике как о домашнем очаге для них троих.
- Ладно, - нехотя согласилась Кэт. - Я хочу хот-дог и картофель. Но как только мне наложат гипс, потребуется настоящая пища. Ресторанная еда.
Девочка подсказала, как проехать к ближайшему кафе, где обслуживали прямо в машинах и где она могла получить свою "горячую собаку" и картофель. Тед заказал у подбежавшего официанта обед, отстегнул ремень и повернулся к Дорис лицом. Однако его взгляд автоматически перенесся на что-то сзади нее и посуровел.
Она поняла, что случилось. На другой стороне улицы находился Мемориал героев. Это был памятник тремстам сорока пяти военнослужащим, главным образом морским пехотинцам, погибшим в Корее и во Вьетнаме. Еще одно напоминание об искромсанных батальонах морской пехоты из Уэст-Пирса. Список имен сохранил память и о ребятах из батальона Грега и Теда.
- Ты когда-нибудь бывал здесь? - тихо спросила Дорис.
Он покачал головой.
- Красивый мемориал. В центре статуя морского пехотинца в окружении десятков кустов азалии, которая цветет весной. А в общем… грустно.
Наклонившись вперед, Кэт добавила:
- Каждый год здесь проводится богослужение в память о погибших, и мы приходим сюда. В своей комнате я храню копию списка с именем папы. Там написано: "Тейлор, Грегори В., МП". Мне всегда хочется здесь плакать…
Бедная девочка, подумала Дорис. Благослови, Господи, ее сердце, слишком она юна, чтобы грустить по людям, которых никогда не видела.
- Мы можем пойти туда после обеда, - предложила Кэт. - Я плакать не буду.
- Только не сегодня, девочка, - слабо улыбнулся Тед. - Как только поедим, тебе нужно вернуться домой и положить руку на что-то высокое, как сказал врач.
Кэт заерзала на заднем сиденье так, что машина заходила ходуном.
- Это был не врач, а фельдшер. Сэм уже четыре раза был в отделении скорой помощи и ни разу не видел там доктора. Он говорит, что врачей на самом деле и нет, с ними разговаривают по селектору, только чтобы надуть пациентов. А в действительности там есть только фельдшеры, медсестры и санитары.
- Ну уж Сэм-то разбирается в этом, - подтрунила над дочерью Дорис.
- Он был в скорой помощи четыре раза, мам, а он моложе меня, - с самым серьезным видом ответила Кэт.
К машине подошел официант, грациозно остановился и протянул поднос. Пока Тед принимал его, Кэт разглядывала еду засверкавшими глазами. Дорис подождала, когда дочь повернется к ней и, не дав ей открыть рот, отрезала:
- Никакого мороженого, Кэт!
- Но, мам…
- Тебе недостает теперь только ангины.
- Ну, с тобой скучно, - пробормотала девочка, отворачиваясь от матери.
- Такой обделенный ребенок, - заметил Тед, передавая Дорис заказ и помогая Кэт разложить на сиденье ее пакетик.
- А ты сегодня не обделен? - Она взглянула на него, развертывая свой гамбургер. - Не такого вечера ты ждал, когда пригласил нас пообедать, а?
- Не совсем такого, вот если бы не бедняжка Кэт…
Да и ей хотелось иного. Она-то вообразила, как они чудесно отобедают и вернутся домой. Кэт пошла бы поиграть или посмотреть телевизор и в конце концов отправилась бы спать, а ей досталось бы несколько часов вместе с Тедом. Это было бы все равно, что свидание - приятное, сладкое.
Но нет ничего приятнее, чем положиться на Теда, когда Кэт попала в беду.
Нет ничего трогательнее, чем видеть, как он утешает свою дочку - их дочку, - когда она плачет.
И все-таки оставалась какая-то надежда провести вместе остаток вечера. Даже уход за Кэт с помощью Теда принес бы девочке облегчение, а ей доставил бы радость и удовольствие.
Покончив с едой, они заказали Кэт молочный коктейль и наконец поехали домой. Девочка прохромала от машины до дома - нести себя она не позволила - вдруг кто-то из друзей увидит - и опустилась без сил на нижнюю ступеньку лестницы.
- Ма, рука очень болит, - жалобно простонала она.
- Знаю, маленькая. - Мать погладила ее волосы. - Послушай, сейчас поднимемся наверх и приготовим тебе постельку. Ты примешь таблетку, как велел доктор, ляжешь в постель и посмотришь немного телевизор, ладно?
Кэт согласно кивнула, но прежде чем взобраться по ступенькам, повернулась к Теду.
- Найдите женщину, влюбитесь, нарожайте много детей и получайте то же самое удовольствие, - посоветовала она на полном серьезе.
Дорис обняла ее за талию и притянула к себе.
- Некоторые морские пехотинцы хнычут больше от вывихнутой кисти, чем ты от сломанной руки. Крутая ты у меня.
- Знаю. Я в папу.
Уж не подобие ли замешательства промелькнуло в глазах Теда? Вполне вероятно, и не без причины. Когда она говорила дочери о крутости ее характера, унаследованной от отца, то имела в виду истинного родителя. В Греге же не было ничего сурового, напротив, он был мягок и добр, как плюшевый медвежонок.
Однако Тед не откликнулся на ее замечание.
- Знаю, ты стараешься не хныкать, но ты же у меня хорошая девочка, правда?
Кэт снисходительно улыбнулась.
- Только для некоторых. Тебе повезло быть одной из них.
- Какой скромный ребенок, а? - отозвалась умиленная мать.
- Ложная скромность не добродетель, - бросила Кэт в подражание своей бабушке. - Я луч света в твоей жизни, ма, и ты не можешь отрицать это.
Девочка перевела взгляд на гостя и прошептала:
- Спокойной ночи, Тед.
Когда она вдруг потянулась на цыпочки и прижалась губами к его щеке, Дорис растроганно отвернулась и зажмурилась, не в силах видеть такое. Да поможет ей Бог, недолго сможет она хранить свою тайну…
Наверху Дорис помогла дочери переодеться в ночную рубашку и медленными нежными движениями расчесала ей волосы, пока Кэт чистила зубы. Вынув щетку изо рта, она пробормотала:
- Жаль, что все так случилось, ма.
- Мне тоже, маленькая.
- Я знаю, визит к доктору обойдется недешево.
- Пусть тебя это не беспокоит, детка. Справимся как-нибудь.
- Ма?
- Что, миленькая? - Мать уже перестала причесывать дочь и любовалась ее волосами - такими темными, блестящими и мягкими, как шелк. Чуть светлее, чем у Теда. Роскошные темно-каштановые волосы просто сверкали под яркими лампами.
- Мам! - Кэт подождала, пока мать не взглянула на ее отражение в зеркале и их глаза встретились. - Мне очень нравится Тед.
Дорис ощутила тупую боль в груди.
- Да уж я вижу.
- Он, правда, очень нравится мне.
- Вот и хорошо, золотце. - Она вынула из кармана пузырек, вытряхнула из него две таблетки и протянула дочери.
Та сунула их в рот, запила водой, и не думая отвлекаться от поднятой темы:
- А тебе он нравится?
Женщина принялась приводить в порядок раковину, медля с ответом, набираясь храбрости. Потом взглянула в глаза Кэт, внимательные и ждущие. Всю свою жизнь Дорис не была честна с дочкой относительно самой важной стороны своей жизни. Самое меньшее, что она могла сделать, это ответить искренне на ее вопрос.
- Да, милая, мне он тоже очень нравится… А теперь пойдем в мою комнату. Я уложу тебя поудобнее и включу телевизор.
После поцелуев, объятий и пожеланий спокойной ночи она включила ночную лампу и, погасив верхний свет, выскользнула из комнаты.
Тед ждал в гостиной и поспешил ей навстречу. Она замедлила шаги и остановилась на нижней ступеньке. Их глаза оказались на одном уровне, на расстоянии вытянутой руки. Они долго молча смотрели друг на друга.
- Трудный выдался денек, - наконец произнес он.
- Ты, должно быть, устал. - Устал и торопится домой, подумала она с таким разочарованием, что у нее защемило сердце.
- Да не особенно. Вот тебе, наверное, пора отдыхать.
- Нет, обычно я ложусь позже.
- Может, выйдем на воздух? С Кэт все в порядке?
- Девочка скоро заснет.
Спустившись с последней ступеньки, она первой прошла по коридору и через заднюю дверь вышла на открытую веранду. Было темно, но тихо и спокойно. Свет луны и звезд едва проникал сквозь густые кроны деревьев. В этом уединенном уютном месте пахло цветами и старой листвой.
Миновав плетеное кресло-качалку, она прошла прямо к гамаку, толкнула его и посмотрела, как он раскачивается призрачно-белым пятном.
Тед двигался легко и неслышно и остановился в нескольких шагах от нее - не так близко, как хотелось бы.
- Ты волнуешься из-за дочери, Дори?
- Немного. Я знаю, что сломанная рука не такая уж трагедия - это даже не утихомирит ее, но все же… - Она вздохнула. - До госпиталя я вообразила, что все будет гораздо хуже.
- Вам обеим повезло.
- Нам всем повезло, - заколебавшись, ответила женщина. - Спасибо, что поехал с нами. - Нервно улыбнувшись, она продолжала: - Могу спорить, что не успеет рука зажить, как девчонка опять будет носиться на велике как угорелая.
- Она считает, что ты не азартная.
- Я говорю о том, в чем уверена. Игра тут ни при чем.
Было слишком темно, чтобы разглядеть его лицо, хотя, скорее всего, по нему ничего не удалось бы прочесть.
- Ни в чем нельзя быть уверенным. Неужели жизнь с Грегом не научила тебя этому?
- Ты ошибаешься, Тед. Есть кое-что, в чем я уверена.
- Например?
В своих чувствах к тебе. За десять лет они лишь окрепли, хотелось бы ей ответить.
Но она не была готова к столь откровенному ответу и, пожав плечами, сказала:
- Уверена в том, что жизнь быстрее и опаснее, чем сумасшедшая езда на велосипеде.
Она замерла, прислушиваясь к ночным звукам: стрекоту цикад в ветвях старого дерева, шуму машины, проехавшей по улице, уханью артиллерии на полигоне.
- Ты думаешь, я напугана жизнью?
- Я действительно так думаю. И знаю, что ты боишься меня.
Его низкий голос обволакивал, хотелось вслушиваться в него, наслаждаясь мягкими, зовущими звуками. Ей даже почудился в них какой-то сексуальный вызов, к которому она была почти готова. Отвечая на него, Дорис придвинулась к Теду на шаг.
- Ты ошибаешься. Я никогда не боялась тебя.
Он хохотнул. О небо, теперь и этот дразнящий хохоток мужчины вызвал в ней ассоциации с сексом.
- Верно, Дори, однажды ты не испугалась.
- Не испугалась бы и теперь…
Дорис сделала еще один шаг, достаточно близко, чтобы почувствовать его пьянящий запах и отличить его медленное ровное дыхание от своего прерывистого. И настолько близко, что ощутила биение его сердца. Прикоснувшись к нему, она мягко и не без трепета бросила собственный вызов:
- Хочешь, я докажу!
VIII
Тед озадаченно ухмыльнулся. Сегодня по дороге с работы он размышлял о том, что Дорис стала зрелой и уверенной в себе женщиной. Чертовски верно. Девочка, в которую он влюбился десять лет назад, несмотря на только что высказанное несогласие, боялась-таки его тогда. Она никогда не пошла бы с ним в темноту, не подошла бы так близко по собственной воле. Содрогнувшись, она бросилась бы к Грегу за защитой. К Греху, который никогда не вызывал у нее любовных чувств.
Какими бы сладкими ни были его воспоминания о девятнадцатилетней девушке, двадцатидевятилетняя женщина казалась в сто раз лучше. В сто раз слаще.
- И как же ты докажешь? - стараясь не выдать волнения, сдержанно поинтересовался он. - Прошлого не исправишь.
- Да, - согласилась она. - Но восприятие прошлого может с годами меняться.
- Я не хотел бы копаться в собственных восприятиях.
- Когда-то я боялась, не спорю, но не тебя, - задумчиво продолжала Дорис. - Я боялась нас двоих. Тогда даже не было места для этого "нас". Все знали, что я люблю Грега, и верили в это. Все, кроме тебя. И меня.
- Ты постаралась убедить себя в этом только на один вечер.
Она досадливо рассмеялась.
- И зачем я говорю тебе все это? Ты знал.
Его ладонь слегка прикоснулась к ее волосам.