Поглаживая ее волосы, он попытался увести Дорис в мир дорогих для нее воспоминаний.
- Здесь, наверное, приятно было расти.
- Верно, - оживилась она. - Нам, можно сказать, повезло.
- Жаль, что у Кэт нет таких же возможностей. - Возможностей, добавил он про себя, которые Грег мог бы предоставить дочери и которые он, Тед, не мог себе позволить.
- Ну нет. Ей нравится приезжать сюда, но дочь вполне счастлива и в моем доме. - Дорис фыркнула. - Несколько лет назад я подумывала переехать домой. Тогда мне пришлось несладко, я страшно страдала от одиночества и немного устала от того, что поднимала ребенка одна. Ну и предложила Кэт перебраться к моим родителям, пока не найду работу где-нибудь поблизости и новое местожительство. Ей это совсем не понравилось. Своим она признает только Уэст-Пирс. Там живут ее друзья, она любит наш уютный домик и соседей. Ее не очень привлекает довольно скучная и размеренная жизнь в этом большом и прекрасном доме.
Дорис даже рассмеялась.
- Она была совсем маленькой девочкой, а оказалась мудрее меня. Уэст-Пирс - наша небольшая, но собственная крепость. Если бы я переехала сюда даже на время, никогда бы уже не была свободной. Навсегда осталась бы неудачливой дочерью Элизы и Фреда, вдовой Грега. И я бы никогда не встретила тебя. - Ее голос затих, стал едва слышным. - Я бы просто умерла.
Вдова-неудачница понуро склонила голову. Тед усадил ее на скамью и опустился рядом.
- Расскажи мне о своих сестрах и о братьях Грега, - попросил он. Чем больше она отвлечется от того, что вызвало ее слезы, рассуждал утешитель, тем меньше шансов, что родственники заметят, что что-то не так.
- Кэрол и Джимми просто дружат. Они одного возраста и выросли вместе. Когда они не бегают на свидания с другими, а это бывает редко, то ходят куда-нибудь вместе, но между ними ничего серьезного. Софи и Стив… Охо-хо, - последовал печальный женский вздох. - Смотрю на них и как бы вижу повторение того, что было со мной и Грегом. Он на год старше ее, а Грег, как ты знаешь, был на два года старше меня, и они очень близки с самого детства. Планируют пожениться через два года, когда сестра окончит учебу в колледже. Ни с кем другим она не встречается, даже не глядит на других парней.
- Ты в этом уверена? - не преминул он поддразнить ее. - У Стива есть лучший друг?
Дорис понимающе взглянула на Теда и покачала головой.
- Только не такой, как ты. Даже если и был бы, я бы не волновалась. Я как-то разговорилась с Софи и спросила, не хочется ли ей немного повременить, развлечься с кем-то еще и тому подобное. Она посмотрела на меня этак свысока и сказала: "Тут не может быть никаких сомнений, я люблю Стива. Ты-то уж должна бы это понять". Что я могла сказать ей на это? Что я тоже думала, что люблю Грега, но ошибалась? Что те слезы, которые я проливала на свадьбе, были не слезами счастья, а сожаления? Да выживи он во время того взрыва, мы скорее всего развелись бы с ним в первый же год нашей совместной жизни.
- Почему ты так уверена в этом? Грег любил тебя и ты, даже если не сгорала от любви к нему, была чертовски привязана. Может, у вас все получилось бы.
Женщина посмотрела на него с таким досадливо-огорченным видом, что он почувствовал себя тупым и непонятливым учеником.
- Нет, мой милый искуситель, не думаю, что у нас сложилась бы с ним жизнь. Те несколько часов, что я провела с тобой, перевернули во мне все, стали роковыми…
Какое-то время Дорис всматривалась в отрешенное лицо собеседника, но он не произнес ни слова. Пусть подумает, какой смысл вложен в услышанные им слова. Уж слишком она была увлечена Тедом, переполнена своим чувством к нему, чтобы быть удовлетворенной браком с Грегом. Да и, по правде говоря, она вовсе не была уверена в том, что Тейлор согласился бы считать своей дочь Теда. Он мог бы простить, что она гульнула с кем-то, но только не с его лучшим другом! Подобные предательства не проходят бесследно, задевают слишком глубоко.
"Никто не будет возражать, если я женюсь на тебе и стану отцом Кэт". От этого искреннего признания свекрови Дорис бросало в дрожь. Конечно, очень мило со стороны матери Грега сделать подобное заявление. Но ведь она и не подозревает, что чье-то согласие не требуется, что Тед и есть отец Кэт.
И откуда ему знать, почему его заверения, что он даже пытаться не будет заменить Грега в жизни Кэт, вызвали у нее слезы? Он такой милый, такой доверчивый, а она продолжает обманывать его. Каждый день утаивания все больше угнетает и губит ее…
- Ты знаешь, какой завтра день? - тихо спросила она, прижимаясь головой к его плечу.
- Понедельник.
- А точнее? - игриво ткнулся в его бок женский локоть.
- Второе августа.
- И?
- Начало еще одной рабочей недели и… - Его голос потеплел. - Десятая годовщина нашего…
Да, нашего… Завтра исполняется десять лет, как они впервые предались быстротечной любви, и она в первый, но, как ни больно признаться, не в последний раз нанесла ему удар, всю остроту которого еще предстоит испытать. Как бы ей хотелось, чтобы эта годовщина была окрашена в более радужные цвета.
Он, конечно, по-своему разделил ее желание, с веселой улыбкой спросив:
- Ты не хочешь найти кого-нибудь, кто посидел бы с Кэт, а мы повторим все сначала?
- Это было бы здорово, - и с радостью и болью согласилась она. - Только на этот раз мы сделаем все правильно.
Тед внезапно встал и помог ей подняться со скамьи.
- Уж в этом, миленькая, будь уверена, - рассмеялся он, с силой прижимая ее к себе. - Но правильнее, чем тогда, все равно не получится.
X
Вечером в понедельник Дорис попросила соседку присмотреть за Кэт, а сама поехала с Тедом обедать. Это было по-настоящему их первое свидание, не могла не подивиться она. Она стали любовниками, совершили грехопадение, дали жизнь дочери, влюблены друг в друга, по крайней мере она, но у них никогда еще не было свидания.
После обеда, без всяких околичностей, как само собой разумеющееся, он привез ее к себе домой. Войдя в гостиную, Дорис бросила сумочку на кофейный столик и они сразу же поспешили в спальню. Здесь было прохладно и полутемно - горела одна неяркая лампочка. Любовники не нуждаются в притворстве и жеманном обольщении, а лишь в невинной разминке и легкой болтовне. Но у матери и свои заботы.
- Кэт расстроилась, что мы не взяли ее с собой, - бросила она, распуская перед зеркалом волосы.
- Как-нибудь на неделе выведем ее пообедать. Мне твоя дочь очень приятна.
Дорис скинула туфли на низких каблучках, кремового цвета и с бантиками. Кэт постоянно поддразнивала ее за эти бантики на туфлях и в волосах, а Тед уверял, что с ними она выглядит юной и неотразимой. Но и без них хотелось выглядеть именно такой под его неотступным влюбленным взглядом.
- Она очень тебя полюбила.
- Отлично. Мы будем друзьями.
Гостья начала расстегивать платье - светлое, льняное, с фигурным вырезом, украшенным изящными ручными кружевами. Расправившись с несколькими пуговками, модница вдруг заметила, что любвеобильный хозяин не торопится. Он стоял прислонившись к стене, не отрывая от возлюбленной глаз.
- Тебе тоже полагается кое-что снять, - застеснялась она.
- Я любуюсь тобой.
Щеки скромницы залил румянец.
- Может, мне выйти в ванную?
- Я ведь по-настоящему и не видел, как ты раздеваешься. Мы слишком торопились или разоблачались по углам.
Морской пехоте нужен стриптиз? Смущенно потупившись, Дорис снова занялась платьем. Еще оставались три пуговки на лифе и полдюжины до низа подола. Она медленно расстегнула каждую, потом, поведя плечами, освободила одну руку, другую. Оглядевшись, заметила стул в углу и бросила платье на него.
Собираясь на свидание, она пожалела, что не увлекается красивым бельем, подчеркивающим сексапильность форм, и надела то, что было: легкий лифчик с аппликацией в виде розочки, вшитой как раз между грудями, и прозрачную нижнюю юбочку цвета слоновой кости. Милые и достаточно пикантные вещицы, но Тед, казалось, не обратил на них внимания, гипнотизируя взглядом совсем другое.
Извиваясь под нижней юбкой, Дорис со смехом стянула колготки.
- Эти штуки не снимешь так, чтобы выглядеть сексуально, - последовал ее комментарий, но блеск мужских глаз свидетельствовал, что зрелище вполне возбуждающее.
Теперь на ней остались только лифчик и прозрачная юбка, а почитатель прекрасного все еще полностью был одет. Облизнув пересохшие губы, прелестница освободилась от лифчика и, высоко подняв его, позволила розочке на двух парашютиках спланировать к ногам зачарованного зрителя. Туда же секунды спустя последовала и никчемная слоновая кость.
Остались серьги, часы и браслет…
Оторвавшись наконец от стены, Тед подошел к стриптизерше.
- А ты изменилась за последние десять лет, - проговорил он осипшим голосом.
- Я прибавила в весе.
- Тебе это на пользу. - Сделав еще полшага, он коснулся пальцами ее пышных персей. - Твои груди стали полнее, бедра - более округлыми. Тогда ты была худеньким подростком. Теперь же ты…
Прикусив нижнюю губу, когда его ласкающие пальцы коснулись ее соска, она ждала, что он скажет. Но ни один из комплиментов не доставил бы такого удовольствия, как произнесенные им слова:
- …Женственна, - закончил он. - Ей Богу, Дорис, ты красивая женщина!
Она прижалась к нему, раздвигая ногой его бедра и обвив шею руками. Мягкая ткань рубашки наэлектризовывала ее нежные соски, они отвердели и даже заболели, а его возбудившаяся плоть опаляла даже через одежду.
- Я тоже считаю тебя красивым.
Он ухмыльнулся:
- Ни разу не слышал.
- Я так считала и считаю. В первый же раз, встретив тебя, я решила, что ты самый симпатичный морской пехотинец… Самый красивый мужчина. И глаза… Твой взгляд преследовал меня.
Этот замкнутый красавец заинтриговал ее, очаровал так, как не мог ни один мужчина. Она лежала ночами напролет, думая о нем, а принимая небрежные поцелуи Грега, задавалась вопросом, насколько приятнее были бы поцелуи Теда. Если бы только тогда услышать от него то, что услышала сейчас…
Оторвавшись от любимого, она запечатлела невинный поцелуй на его щеке, вытянула подол рубашки из джинсов и стащила ее через голову. Его горячая шелковистая кожа приманивала поласкать не только сильные грудные мышцы и брюшной пресс. Женские руки опустились к джинсам, пальцы расстегнули пряжку и чуть потянули вниз язычок молнии.
- Есть что-то маняще сексуальное в мужчине, одетом в тесные, полинявшие джинсы, - прошептала она и склонилась, целуя его пока лишь в пупок.
- В самом деле, зачем же ты пытаешься снять их? - Он потянулся к ней, но Дорис увернулась от нетерпеливых рук и опустилась на колени. На нем были любимые старые кроссовки. Она распустила шнурки, сняла с него обувь и носки. Взглянув вверх, женщина увидела дразнящую картину того, что таили тесные джинсы: полинявшая почти до белизны ткань, туго натянутая пахом, распалила бы самое искушенное воображение. Это было невероятно внушительное зрелище, достаточно возбуждающее, чтобы почувствовать слабость в коленках.
Дорис и не собиралась вставать на ноги.
Присев на пятки, она провела рукой по его ногам. Это были конечности бегуна - мускулистые, сильные, твердые, но при всей их мощи она почувствовала, как задрожали мышцы бедра, когда ее рука, поднялась выше. Она нежно гладила выпуклость, скользила пальцами с легким нажимом по набухшей плоти. Когда ее рука скользнула под ткань и повторила долгую, медленную ласку, он судорожно втянул в себя воздух. Она освободила его от остатков одежды и поцеловала в самое интимное место.
Любовник громко застонал, но не стал останавливать сладострастницу. Расставив ноги, вцепившись руками в ее плечи и закрыв глаза, он позволил исследовать таинства, скрывавшиеся под джинсовой тканью, позволил искушать себя, вкушать, покусывать.
- Дорис, - почти жалобно протянул он.
Она почувствовала нетерпение в его голосе, какое-то неясное сочетание мольбы и укора, самопорицания. Женщина подняла голову - их глаза встретились. Тед не пошевельнулся, не оттолкнул, но и не притянул к себе. Он позволил ей решить самой, как далеко зайдет всепоглощающая страсть.
А Дорис хотела его всего-всего.
До капли.
- Когда тебя ждет дочь?
Дорис подняла кисть Теда, чтобы увидеть часы, и вздохнула.
- Я обещала прийти в десять-одиннадцать.
Он решил уточнить время: стрелки показывали половину одиннадцатого.
- Как жаль, что ты не можешь остаться на ночь.
Она села в постели - с взлохмаченными волосами, сонная, томная и влюбленная до конца.
- Извини, милый, но я не могу ни остаться, ни пригласить к себе, пока Кэт дома.
- Понимаю. - Это было бы неприлично и создало бы дополнительные проблемы с Элизой Джеймсон, если бы она узнала, что ее дочь развлекается с мужчинами по ночам в одном доме с Кэт. Он даже и не думал просить ее об этом. И все же, как чудесно было бы проводить ночь за ночью вместе. Чтобы не приходилось вскакивать сразу же после занятия любовью, одеваться и отвозить любимую домой.
Но только одно могло позволить им спать вместе каждую ночь - это брак. Если они поженятся и будут жить рядом с Кэт. Если они станут семьей.
Брак… А что, если он соберется с духом, чтобы просить ее руки, а ей достанет его и собственной любви, чтобы принять предложение? Что, если по прошествии десяти лет и после таких метаморфоз в их жизни Дорис Джеймсон наконец - и навсегда - станет его женой?
Когда-то он уже обдумывал это - только слишком легкомысленно, не готовый или не сумевший добиться своего. А ведь отчаянно жаждал брака с Дорис, но так же безнадежно, как и прожил всю жизнь, как желал бы видеть во здравии своего отца и иметь нормальную любящую семью, как хотел бы недопущения ошибок, совершенных в отношении Джуди. Постоянно хотеть и не иметь. Нуждаться и не получать.
Если бы он попросил тогда Дорис выйти за него замуж, она все равно убежала бы к Грегу. Опомнившаяся вчерашняя девица и выскочила за него так быстро, что голова пошла кругом, а ей - лишь бы не думать о браке с Тедом.
Но то было десять лет назад. Сейчас она уже не прежняя наивная и напуганная девочка, не пытается убедить себя, что любила Грега.
Однако и в любви к своему первому мужчине пока не торопится признаться.
Дорис выскользнула из постели и по пути к ванной комнате собрала свою одежду. Платье, колготки, нижняя юбка и лифчик лежали там, куда были брошены, напоминая о стриптизе. Пока она была в ванной, любовник оделся и ждал ее в гостиной.
Что, если он попросит ее выйти за него, а она ответит отказом? Что, если считает, что он годится лишь для того, чтобы проводить с ним время, развлекаться в койке, но не подойдет ей как муж или как отчим для дочери Грега? Может, она предпочитает оставаться скорбной хранительницей памяти о погибшем, а не создавать новую жизнь с ним, Тедом?
Не находя ответа, он остановился перед полкой с фотографиями. Вот отец - образцовый глава семьи, которого только и можно представить. Вот Грег, не получивший никакого шанса показать себя преданным и любящим семьянином. А это - Джуди. "Она симпатичная, - сказала Кэт, потом бессознательно добавила: - Похожа на меня". В самом деле, сестра была симпатичной, такой тонкой и женственной, такой милой, ласковой и печальной одновременно. И действительно, есть определенное сходство с Кэт. У них одинаковый цвет волос и глаз, то же, не по возрасту умудренное выражение во взгляде. Совпадение, разумеется. Такое ему известно. В первые месяцы жизни в Виргинии, в Норфолке, когда на глаза попадалась женщина с короткими каштановыми волосами, глубокими темными глазами и загорелой кожей, он вздрагивал всякий раз, воображая на мгновение, что видит перед собой Дорис.
Всего лишь совпадение.
- Как я выгляжу?
В дверях спальни красовалась очаровательная, готовая к парадному выходу напомаженная дама. Ее вопрос был вызван не восхищением собой, а, скорее, обеспокоенностью.
- По мне очень заметно, в чьей койке я провела последние два часа?
Любовник удовлетворенно сострил:
- Ты выглядишь, как женщина, которая весьма старательно отлюбила все, что возможно за столь короткое время.
- Так это заметно? - Она попыталась изобразить уже явное смущение, но это не очень-то получилось - ее выдавал восторг, светящийся в глазах. - Я готова.
Он забрал дамскую сумочку с кофейного столика и, пройдя в переднюю, с сожалением распахнул перед гостьей дверь.
Подсаживая ее в машину, он заметил:
- Ты пахнешь, как я.
- А ты благоухаешь мною. Никто и не заметит разницы.
Обратная поездка была слишком короткой.
Войдя к себе, Дорис переговорила с соседкой, поджидавшей ее на веранде и уже уложившей Кэт спать. Проводив безотказную няньку, гулящая мать подошла к возлюбленному, неловко переминавшемуся перед расставанием.
- Ну, мне пора домой, - уныло произнес он.
Она схватила его за руку и притянула к себе.
- А нужно ли тебе возвращаться?
- Нам обоим пора уже баиньки.
- В одно время, но в разных постелях, - печально улыбнулась женщина. - Как несправедливо, а?
Да уж какая тут справедливость!
- Завтра приходи обедать к нам.
- Может, вывезем куда-нибудь Кэт?
- Нет, приходи, я приготовлю обед. Побудем дома, предаваясь ленивой расслабленности.
Побыть… предаться… с Дорис.
Да он не приедет, он примчится!
- Есть, мэм! - по-уставному гаркнул Тед так, что полуночница, встревоженно глянув в потолок, прижала палец к губам бравого сержанта. Втянув голову в плечи, он на цыпочках направился к выходу и, спустившись на пару ступенек, потянулся, чтобы поцеловать гостеприимную хозяйку. Обвив шею любимого руками, неугомонная впилась в его губы и язык. Она заряжала энергией секса, источала его вкус, воспламеняла желание. С неутоленным чувством жажды он оторвался от нее и спустился с крыльца.
- Спасибо за сегодняшнюю ночь. Увидимся завтра.
Полуночный гость пересек уже половину лужайки, когда она тихо окликнула его:
- Тед! А сегодня у нас лучше получилось, а?
Он ухмыльнулся.
- Ага. Все было прекрасно. Пусть так будет и в ближайшие десять лет.
Только на этот раз вместе.
Следующие десять лет, и еще десять лет, и еще…
Во вторник вечером он обедал у Дорис дома. В среду вывез мать и дочь в ресторан. Сегодня они снова посидели за домашним обеденным столом. Это входит в приятное расписание их встреч, к которому легко привыкнуть, задумался Тед. Черт, он уже привыкает. Так можно бы прожить и всю оставшуюся жизнь. А лучше бы это стало их общей семейной традицией.
Вечер оказался необычно прохладным для августа. Непрерывно ливший с полудня дождь снизил температуру настолько, что было приятно посидеть или полежать - кому как вздумается - на задней веранде коттеджа. Он развалился в гамаке, а Кэт полулежа приластилась рядом. Как только она отправится спать, надо вытащить ее мать сюда, решил он. Чего только ни ухитришься сделать в этом гамаке прежде, чем отправиться домой на несколько часов неуютного сна в пустой постели.