- О, Рис, мой дорогой, - нежно прошептала она. - Как ужасно, что тебе пришлось носить в себе эту тайну. Я не могу представить, насколько ее бремя давило на тебя.
Рис был смущен и одновременно воодушевлен ее реакцией. Он слегка отклонился, чтобы взглянуть на лицо Энн. В мягком свете камина она выглядела красивее, чем обычно. И в ее взгляде не было настороженности, а то, что он принял сначала за отвращение, было выражением глубокой боли за него.
- Ты не понимаешь меня? - спросил он, недоверчиво качая головой. - Энн, я незаконнорожденный.
- Я понимаю.
- Я не принадлежу к роду Уэверли и не заслуживаю всего того, что с ним связано, - настаивал он.
- Да, я слышу тебя.
Рис нахмурился. Кажется, она не понимает, что он имеет в виду.
- Я не тот человек, за которого ты вышла замуж!
Теперь выражение ее лица изменилось. Она возмущенно тряхнула головой, но затем подняла руку и погладила его по щеке. Он прижался к ее теплой ладони.
- Конечно, тот. Я знаю, из-за твоего воспитания тебе сложно понять, что я выходила замуж не за твое имя и не за твою родословную.
- Но ради этого твой отец и устроил наш брак, - запротестовал Рис.
- Тем не менее я вышла за тебя замуж. Ты мой муж, - улыбнулась Энн.
На миг Рис забыл все переживания. Впервые с тех пор как Саймон разбил его жизнь на кусочки, он не чувствовал пульсирующей боли разочарования, гнева, мучений. Глядя на жену, он почувствовал надежду.
Энн - его жизнь, где он мог забыть обо всем, где мог принять ее любовь, остаться с ней, где не существовало ни родословной, ни шантажа.
Увы, надежда рассеялась, и вернулась реальность.
Он с трудом отстранился, подошел к окну и стал смотреть в темную ночь, такую же непостижимую, как теперь и его жизнь.
- Нет, Энн. Я уже не тот человек. Не могу им быть, и, зная правду, ты должна это понять.
- Пожалуйста, взгляни на меня.
Он медленно повернулся. Несмотря на простыню вместо одежды и спутанные волосы, Энн выглядела безупречной герцогиней. И в ее осанке, и в ее тоне, когда она заговорила, теперь было нечто величественное.
- В чем бы ты ни пытался меня убедить, Рис, - сказала она тоном, не терпящим возражений, - это не изменит некоторых фактов. Мы с тобой женаты. Наш союз подтвержден не только физической близостью, но и глубиной отношений, которые появились у нас на побережье. И… - она слегка покраснела, - сегодня ночью в этой комнате. Ты не можешь все это отрицать.
- Нет, но…
- Никаких "но". В церкви я поклялась до конца жизни делить с тобой все твои радости и горести, какими бы серьезными они ни оказались. Я так и поступаю.
Он расстроено покачал головой.
- Я тоже в день свадьбы поклялся тебя защищать, Энн. И сделать это я могу единственным способом. Если мы будем жить раздельно, то когда откроется правда, люди увидят в тебе жертву моего скандала, а не его участницу. Возможно, это защитит тебя от боли и душевных страданий, которые падут на мою голову и головы всех, кто мне близок.
Энн смотрела на него, приоткрыв, рот. Странно. Похоже, сейчас она была потрясена больше, чем когда он рассказал ей о своем происхождении.
- Это правда? - наконец спросила она. - Ты сделал меня жертвой твоего скандала? Ты знал факты о своем происхождении до нашей свадьбы, но утаил их от меня, как своего рода обман?
Рис колебался. Он мог солгать ей, что все знал еще до обмена клятвами, только вот примет ли она его ложь? Она видела его насквозь, как никто другой.
- Нет. Я узнал это в тот день, когда бежал из Лондона.
Энн побледнела.
- Значит, это Саймон открыл тебе правду, когда ждал нашего возвращения из свадебного путешествия?
Рис закрыл глаза. Тот день, казалось, был много лет назад, а боль все так же остра, словно не прошло и пяти минут.
- Да, - прошептал он.
Нижняя губа у нее дрожала, но в голосе была ярость.
- Зачем он сказал тебе? Если он узнал нечто ужасное, что наверняка разобьет тебе сердце, зачем перекладывать этот груз на твои плечи?
Рис опустил голову. Она повторяла вопросы, которые мучили и его с того самого дня, когда Саймон пришел к нему. Он тоже был в ярости на друга, пока не узнал всю правду. Он должен сказать Энн все до конца.
- Не осуждай нашего друга. Положение осложняется тем, что… - Он умолк, ему было трудно произнести это вслух. Пока он собирался с духом, Энн терпеливо ждала. - Дело в том, что мой настоящий отец - покойный герцог Биллингем. Мы с Саймоном братья. Не в смысле, что мы близкие друзья, мы с ним одной крови.
Рис не мог винить жену за долгое, потрясенное молчание. Ведь отец Саймона умело скрывал от всех свою истинную сущность, выставляя напоказ доброту и честность, которыми не обладал.
- Но… Биллингема уважали как человека набожного, преданного, заслуживающего доверия, - наконец произнесла Энн.
- Однажды во время загородной вечеринки в Биллингеме мы с Саймоном узнали о его… нашем отце много такого, что опровергает эту благородную репутацию. Оказалось, герцог тщательно скрывал правду о себе, включая его склонность спать с другими женщинами. Я не единственный его внебрачный ребенок.
Энн вздрогнула, но после короткого молчания кивнула.
- Знаешь, теперь, когда ты сказал, что вы с Саймоном братья, я вижу это. У вас много похожих черт, даже осанка Саймона порой напоминает мне твою.
- Никогда этого не замечал.
Она улыбнулась, но улыбка была печальной.
- Возможно, я более внимательна. Теперь я получила некоторое объяснение, почему Саймон хотел рассказать тебе правду. Но ведь он должен был понимать, что это значит для тебя.
- Он говорил, что сначала не собирался рассказывать мне о том, что узнал. По-моему, он готов был хранить тайну до конца жизни, если б это зависело только от него.
- А что ему помешало?
Рис нахмурился.
- Есть некто еще, кому известно о моем происхождении. Этот человек не джентльмен, а подлец, который намерен шантажировать моего… моего брата и меня, угрожая открыть позорную тайну. Вот Саймону и пришлось рассказать мне правду, чтобы мы вместе решили, как нам вести себя с шантажистом.
- Боже мой, Рис! - воскликнула Энн, в ужасе прикрыв рот ладонью.
Ему очень хотелось успокоить ее, но он сознавал, что не может предложить ей никакого утешения. Все, что он мог сделать, - это обрисовать сложившееся положение.
- Видимо, этот тип на днях приедет в Лондон, чтобы предъявить нам свои требования. После этого мы решим, что делать.
Энн медленно подошла к нему и сжала его плечо. Это был жест утешения и любви, настолько чистой, искренней, что у Риса навернулись слезы на глаза, и он моргнул, чтобы сдержать их.
- Сколько боли это принесло тебе, - прошептала она.
- Да, - согласился он, пытаясь справиться с голосом и чувствами. - Знать, что вся моя жизнь была сплошной ложью, что кто-то шантажирует меня разоблачением… это невыносимо, Энн.
Она сглотнула, борясь с подступающими слезами.
- Но может, вы найдете способ договориться с этим человеком? Может, тебе удастся сохранить тайну? Ведь должен же быть какой-то выход.
- Энн, ты не можешь на это надеяться. Если даже мы с Саймоном договоримся или каким-то образом заставим его молчать, я сам пока еще не решил, нужно ли скрывать правду.
- Ты собираешься ее открыть? - недоверчиво спросила она.
Рис пожал плечами:
- Не знаю. Теперь я живу во лжи, я не имею права продолжить родословную Уэверли.
Энн даже отступила на шаг, с полным разочарованием глядя на него.
- И это твоя главная забота? Родословная Уэверли?
- Да, общество узнает правду и осудит меня. Но если у меня не будет наследников, они также узнают, что позор Уэверли закончится с моей смертью.
- И все это, включая "защиту" меня, и есть причина, по которой ты не хочешь спать со мной? - прошептала Энн. - Ты думаешь, что, отказавшись от брака, от счастья иметь детей, ты неким образом загладишь несправедливость по отношению к твоему отцу, так как являешься сыном другого человека?
- Да, - ответил Рис.
- Значит, ты ничему так и не научился? - спросила она, туже заворачиваясь в простыню. - Родословная не главное. Я думаю, ты понял, что главное - это люди. Их дела.
Рис поджал губы. Возможно, она хотела его успокоить, но лишь вызвала у него многочисленные воспоминания о том, как он вел себя с другими людьми. И ни одно не было приятным.
- Мои поступки доказали, что я незаконнорожденный, еще до того, как я сам узнал об этом, - ответил Рис, сжимая кулаки. - Возможно, те, кого я оскорбил в прошлом, имеют право отыграться.
Энн снова погладила его по щеке, предлагая любовь и утешение, которых он не заслужил.
- Может, ты не хочешь это признать, но я вижу, как ты изменился со дня свадьбы. К лучшему. И я думаю, ты способен измениться еще больше. В тебе много хороших качеств, но ты не позволял им проявиться из-за своего титула. Теперь, когда ты свободен от этого, подумай, каким ты можешь стать! Подумай, сколько добра ты можешь сделать при своей власти, которой ты, как тебе кажется, не заслуживаешь. Ты можешь это заслужить.
Рис смотрел на жену. Она говорила о его возможностях без малейшего колебания. Но как она могла быть в этом уверена, если он сам теперь не знал, кто он?
- Ты ослеплена. Возможно, любовью, которой я недостоин.
- Не говори так.
- Энн, твои мечты прекрасны, но это всего лишь мечты. Ты уже видишь, почему мы не можем быть вместе. Если я позволю тебе уйти, многие будут сочувствовать тебе, дарить тебе свою дружбу. Ты пострадаешь, но вряд ли лишишься их одобрения. Ты сможешь даже… когда-нибудь встретить другого мужчину.
Он проглотил комок желчи, подступившей к горлу при этой мысли. Энн достойна счастья, которое мог дать ей любовник. Но всякий раз мысль о том, что другой мужчина прикасается к ней, держит в своих объятиях, вызывала у Риса неконтролируемое желание убить любого, кто осмелится претендовать на то, что принадлежит ему.
- У меня уже есть любовник, - ответила Энн. - Я не хочу никого другого, кроме своего мужа, и никогда не захочу.
Не дав ему возразить, она встала на цыпочки и поцеловала его. Он чувствовал ее боль, смешанную с желанием, и, конечно, ее любовь, которая окрасила всю его жизнь. Ему захотелось дать ей намного больше, чем он мог дать, и Рис поцеловал ее со всей страстью и душевной болью, терзавшей его. Она, пусть даже на короткое время, облегчила его страдания, и он эгоистично принял это.
- Никакие твои рассуждения и доводы не заставят меня их принять, - наконец сказала Энн. Он попытался отстраниться, но она держала крепко. - Я не принимаю их.
- Энн, я бывал несправедлив во многих отношениях. Но это, возможно, мой первый в жизни самоотверженный поступок.
- Мы должны принять решение прямо сегодня, Рис?
Он помолчал. Каждое мгновение, которое он проводил с ней, только увеличивало страдание. Но, Боже, быть с ней - это так соблазнительно!
- Нет. У нас есть несколько дней, прежде чем появится этот шантажист и заставит меня действовать.
Энн вздохнула.
- Тогда давай прекратим на время спорить. Пожалуйста, - добавила она.
Проглотив возражения, Рис кивнул, потом взял Энн за руку и подвел к кровати. Они легли и обняли друг друга. Пока она целовала его, он молился, чтобы это принесло ему облегчение.
Глава 17
Свет утреннего солнца заливал просторную комнату для завтраков, радуя Энн. В последнее время жизнь была такой мрачной и сложной, пусть хотя бы погода даст ей некоторое утешение. Пока есть солнце, есть надежда, и она цеплялась за нее всем своим существом.
Рис вошел, когда она наливала чай. Их глаза встретились, и, казалось, время остановилось, лишь поток невыраженных эмоций бурлил между ними.
Прошлая ночь все изменила. Перемена, начавшаяся еще на побережье, закончилась после того, как он разделил с ней свою тайну. Наконец Энн впервые почувствовала себя его женой.
Господи, только бы не в последний раз…
- Доброе утро, - сказал Рис, отводя взгляд.
- Здравствуй, - робко, как после их первой брачной ночи, ответила Энн. - Будешь чай?
Он кивнул. Добавив в налитый чай молоко и мед, она протянула ему чашку и быстро поцеловала в щеку.
- Доброе утро, - прошептала она.
Рис улыбнулся. Это была одна их тех искренних улыбок, которые совершенно преображали его. Он выглядел более молодым и не таким суровым. Когда он так улыбался, все надежды Энн на его хорошие качества, способность любить и быть любимым казались вполне осуществимыми.
Не подозревая о мыслях жены, Рис посмотрел на край стола, где лежала стопка корреспонденции.
Налив себе чаю, Энн села рядом с ним. Хотя ничего особенного в этом не было, но, учитывая сложившиеся обстоятельства, казалось странным, что они завтракают, как обычная супружеская пара.
- Какая-нибудь интересная почта? - спросила она.
Рис покачал головой:
- Ничего. Ты будешь удивлена, а может, и нет, - улыбнулся он. - Мои ежедневные обязанности весьма скучны. Здесь свежие новости из моих поместий, включая предложения управляющих по ведению хозяйства или набору прислуги.
- Никогда бы не подумала, что ты занимаешься этими делами.
Он пожал плечами:
- Я в ответе за жизнь многих людей. - Внезапно на его лице мелькнула тень. - Интересно, пострадают ли они от этого скандала?
Энн с трудом проглотила очередной глоток чая. Казалось, Рис ненадолго забыл свои неприятности, и вот они снова вернулись.
Он тут же отбросил эмоции и продолжил разговор, хотя в глазах осталось беспокойство:
- В любом случае тут еще несколько дел, связанных с палатой лордов и обязанностями некоторых клубов. Ничего такого, что не могло бы подождать. - Рис отложил в сторону большую часть писем и вдруг замер, уставившись на письмо, выглядывающее из оставшейся пачки.
- Что это? - спросила Энн.
Рис вытащил письмо и собрался открыть.
- Почерк матери. Черт, должно быть, ее встревожило наше исчезновение.
Энн поставила чашку. Она не упомянула о том, что накануне тоже получила от матери Риса взволнованное письмо. Прежде чем она успела что-либо сказать, он вскочил.
- Боже, она сообщает, что приедет сегодня…
В этот момент вошел Гилмор.
- Извините, что прерываю ваш завтрак, милорд, миледи. Но прибыла вдовствующая герцогиня. Она просит аудиенции у вас обоих.
Дворецкий терпеливо ждал дальнейших указаний. Энн встала из-за стола и обратилась к слуге:
- Гилмор, проводите ее светлость на розовую террасу. Ей всегда нравился вид оттуда. И принесите для нас чай и завтрак. Столы уже на месте, не так ли?
- Да, ваша светлость. Все будет исполнено. - Дворецкий слегка поклонился и вышел.
- Прости, Рис. Вчера, когда мы вернулись с побережья, среди другой корреспонденции я получила записку от твоей матери.
- И не ответила ей? Ты не сочла это достаточно важным, чтобы поделиться со мной?
Энн подняла бровь, понимая его раздражение и одновременно раздосадованная им.
- Тебе известно, - процедила она сквозь зубы, - что я была слегка отвлечена множеством разных дел!
- Конечно. Прости, Энн. Я не должен разговаривать с тобой подобным тоном.
Она всего несколько раз слышала его извинения, а это звучало очень искренне, даже спокойно. Кажется, он действительно изменился.
- Я понимаю твое состояние. Ты не ждал ее приезда и впервые увидишь ее после того… - Энн замолчала, не желая говорить вслух то, что причиняло ему боль.
Рис кивнул.
- Возможно, это и к лучшему. Разговора все равно не избежать, сегодня так сегодня.
Помедлив, Энн ласково обняла мужа. Рис на миг замер, но затем прижал ее к себе и уткнулся лицом в ее волосы.
- Ты знаешь, я очень люблю твою мать и хотела бы с ней поздороваться, - сказала Энн. - Но потом я должна уйти? Ведь ты захочешь поговорить с ней о таком щекотливом деле наедине?
Рис внимательно смотрел на нее, и она подумала, что он запретит ей. Но он взял ее руку и прижал к сердцу.
- Нет. Пожалуйста, останься. Это… поможет мне. Я думаю, ты должна быть здесь.
Она удивленно и радостно вздохнула. Уже второй раз он просил ее помощи, не отвергал ее попыток утешить его, как делал раньше. А это так много для нее значило.
- Конечно, я останусь, - сказала она, пока муж вел ее по коридору в Розовую гостиную, примыкающую к террасе.
Балконные двери были распахнуты, и запах цветов приветствовал их еще до того, как они вышли на террасу. Рис остановился на пороге, посмотрел на жену.
- Все будет хорошо, - сказала Энн, хотя не очень в это верила.
Но Рису, видимо, именно это и нужно было услышать, так как он выпустил ее руку и шагнул на террасу.
Вдовствующая герцогиня стояла и смотрела на сад внизу. Когда они вошли, она с приветливой улыбкой повернулась.
Энн всегда считала мать Риса красивой женщиной. У нее были такие же, как у сына, темные волосы и карие глаза. Но теперь, зная тайну происхождения Риса, она видела у них и другие сходные черты. Рис был очень похож на мать, поэтому герцог никогда и не спрашивал, отчего у сына мало сходства с ним.
Протянув руки, герцогиня направилась к ним. Энн затаила дыхание - она не знала, как Рис встретит мать, ведь он был глубоко оскорблен. Однако Рис не набросился на герцогиню с упреками. Он взял мать за руки и позволил ей поцеловать его в обе щеки.
- Боже, Рис, как я за тебя беспокоилась! - Ее светлость повернулась к Энн и расцеловала ее. - Когда Энн приехала ко мне и сказала, что не знает, где ты находишься, я очень испугалась.
- Это было недоразумение, мама. Но Энн… нашла меня. - Рис с улыбкой повернулся к жене.
Улыбнувшись в ответ, Энн указала на круглый стол, где уже был сервирован чай.
- Сядем? Я вижу, слуги уже все для нас приготовили, - весело сказала она, чтобы скрыть тревогу в ожидании неминуемой ссоры.
Герцогиня посмотрела на сына и кивнула:
- Восхитительно, благодарю тебя.
Пока они шли к столу, Энн не сводила глаз с мужа. Тот, как всегда, контролировал свои чувства, но она ощущала его напряженность. Он выдвинул для матери стул. После того как герцогиня и Энн сели, он занял место между ними.
- Я рада, что ты вернулся. Совсем на тебя не похоже, чтобы ты исчез, не сказав ни единого слова, - упрекнула мать.
Сейчас откроются шлюзы его гнева и хлынет поток обвинений, подумала Энн. Но этого не произошло.
- А я больше не уверен, тот ли я вообще.
Боль в его тоне заставила Энн быстро накрыть ладонью его руку. Он посмотрел на нее и улыбнулся. Герцогиня, смотревшая на их сплетенные пальцы, выглядела удивленной столь открытым проявлением чувств.
- Боюсь, я не понимаю, что означает твое утверждение.
Рис с такой печалью и страданием смотрел на мать, что Энн едва не заплакала. Как бы он ни умел притворяться холодным и безучастным, в душе он оставался добрым человеком. Сейчас он был не герцогом Уэверли, а просто Рисом, человеком, которому разбили сердце.
- Ты собиралась когда-нибудь сказать мне? - с удивительной мягкостью спросил он.
Глаза у матери расширились, кровь медленно отлила от лица: она, видимо, догадывалась, что Рис знает правду, еще до того как он это сказал. Будто она ждала этого момента всю его жизнь. Возможно, так оно и было.