Глядя на нее, Дженни подумала, что ей должно быть около пятидесяти и что привычки бабушки столь очаровательны, что она хотела бы иметь такие же, когда сама станет бабушкой.
- Вы, дорогая, правильно ведете себя с ними. Мне кажется, что вы осторожно будете направлять их. Мне не нравится, когда жесткой дисциплиной ломают юные души.
- Мне тоже, - согласилась Дженни.
Фактически она уже подружилась с детьми и совсем не находила их утомительными, хотя они были немного избалованны и, возможно, не по годам развиты. С другой стороны, создавалось впечатление, что они боятся наказания и что они всегда настороже, особенно, когда шалили. Дженни спрашивала себя, кто их мог так запугать, возможно, одна из предыдущих гувернанток, которая требовала жесткой дисциплины?
Казалось, леди Берингер была не в силах отвести взгляд от хорошенького личика и изящной фигурки Дженни, и в то же время в ее глазах читался вопрос.
- Я была удивлена, что моя невестка захотела нанять молодую девушку, - наконец произнесла леди Берингер. - Прежние гувернантки были в возрасте, и, кроме того, они и выглядели как гувернантки. Но вы совсем другая!
Этот разговор приводил Дженни в смущение, особенно после того, что ей было сказано во время ленча, и она тоже подумала, почему графиня де Сант-Але настояла на том, чтобы гувернантка была молодой, возможно, из-за неудачного опыта с предыдущими.
Принесли чай, и дети набросились на пирожные с кремом. Дженни пыталась сдержать их, боясь, что им станет плохо. Леди Берингер в своей обычной добродушной манере объяснила, что ненасытность присуща детям, но ее компаньонка, которой, по всей вероятности, было не больше тридцати, хотя она смотрелась гораздо старше, всячески старалась помочь Дженни остановить детей. Дженни беспокоилась не только об их здоровье, но также боялась, что они испачкают одежду.
- Они похожи на кукол, не правда ли? - спросила бабушка Дженни, с восхищением глядя на внуков. - Селестина, как истинная француженка, умеет не только одеваться сама, но и одевать своих отпрысков.
И как бы защищая свою хозяйку, Дженни воскликнула:
- Но она очень, очень красивая!
- Да, это так, - сухо согласилась леди Берингер.
Когда дети, сопровождаемые мисс Харингей, ушли в сад, они продолжили беседу. Леди Берингер спросила Дженни, выходила ли она в свет и с кем из друзей ее хозяев уже познакомилась.
- Вы слишком молоды, чтобы все время сидеть с детьми, - сказала она. - Это было бы несправедливо по отношению к вам, да и мой сын этого не допустит. Селестине следует вывести вас в свет и представить друзьям. Вы сможете хорошо провести здесь время, если вы этого пожелаете, а будучи молодой девушкой вы не можете не желать общества.
- О, я только гувернантка, и я знаю свое место, - быстро ответила Дженни.
Леди Берингер улыбнулась:
- Глупости. Вы очень хорошенькая и очаровательная. Селестина не может прятать вас от своих друзей. Итак, вы еще ни с кем не познакомились?
- Только… с мистером Деинтри, - запинаясь, ответила Дженни.
- С Максом Дейнтри? - мать графа посмотрела на нее с удивлением. - Каким образом и где вы познакомились с ним?
Дженни объяснила, что она встретила Макса, когда он пришел в гости в дом ее хозяев, но она умолчала, что она была одна в доме и некому было представить их друг другу. Леди Берингер задумчиво смотрела в открытое окно.
- Он англичанин, а в такой стране, как эта, мы, англичане, должны держаться друг друга. Кроме того, он личность.
Дженни промолчала.
- Итак, вы встретили Макса одним из первых! Прекрасно! - она с любопытством посмотрела на Дженни и затем улыбнулась.
- Но вы еще встретите здесь многих молодых людей. Моя невестка должна гордиться тем, что имеет в своем доме такую девушку, как вы. Это почти то же самое, что иметь сестру, особенно принимая во внимание то, что вы внешне очень на нее похожи.
Глава 6
Готовясь к обеду, Дженни думала о том, что ей сказала леди Берингер. В это время раздался стук в дверь, и Селестина попросила разрешения войти.
Ее поведение явно изменилось к лучшему - она вела себя более вежливо и дружелюбно, чем во время ленча. Дженни только что приняла ванну и сидела, закутавшись в белый, украшенный вышивкой, халат; ее еще мокрые на концах волосы закрывали лицо и хрупкие плечи.
- Нас пригласили на обед сегодня вечером, - сказала Селестина, - и я подумала, что, возможно, вы захотите присоединиться к нам. Собственно говоря, в приглашении стояло и ваше имя, и я приняла его за вас. Я надеюсь, что вы не возражаете?
- Да, конечно! - с удивлением воскликнула Дженни. Со дня ее приезда графиня выезжала каждый вечер; иногда ее сопровождал граф, но они никогда не приглашали ее с собой, что казалось Дженни вполне естественным. Она не считала, что они должны относиться к ней, как к равной, и представлять ее своим друзьям. И когда она слушала леди Берингер, она была уверена, что Селестина никогда не поступит подобным образом.
Селестина подошла к гардеробу и открыла дверцу.
- Что вы собираетесь надеть? - спросила она. Она пробежала глазами по платьям, висящим в шкафу, и вынула одно из них - белое сетчатое платье, лиф которого был украшен искусственными бриллиантами.
- Это вполне подойдет, - сказала графиня, - вы в нем будете прекрасно смотреться. Есть у вас боа или болеро?
- У меня есть зеленое вельветовое болеро, - ответила Дженни.
- Тогда наденьте его. Я вам уже говорила, что ночи здесь холодные. В машине вы можете накинуть мою меховую пелерину, если, конечно, у вас нет своей? - сухо заметила она.
Дженни ответила, что у нее нет меховой пелерины, и графиня покинула комнату, дав Дженни возможность продолжить свой туалет. Одеваясь, Дженни размышляла, может ли она воспользоваться вещью, принадлежащей хозяйке, тем более, что та ей предложила ей с таким высокомерием.
Но когда Дженни спустилась вниз и увидела, что графиня протягивает ей пелерину, сделанную из мягкого белого горностая, она с благодарностью приняла ее. На графине была норковая накидка, надетая поверх сделанного из серебряной парчи платья. В этом наряде она выглядела потрясающе.
Обе женщины стояли в холле в центре прекрасного бухарского ковра. Сверху на них лились потоки света, излучаемого многочисленными люстрами, развешанными в холле. Дженни и в голову не приходило, что сама она, на фоне этого великолепия, в простом белом платье, которое делало ее еще моложе, и зеленом болеро, оттеняющем золото ее волос - была достойна кисти художника.
Взгляд графа де Сант-Але, в это время спустившегося вниз, выражал восхищение, смешанное с легким удивлением. Его жена, тоном, каким бы она одобрила качество товара, доставленного ей для покупки, заметила, обращаясь к Дженни:
- Вы выглядите чрезвычайно привлекательно. У вас хороший вкус.
Все трое вышли во дворик и сели в машину, которую вел сам граф. Дженни сидела с ним рядом, а графиня во всем своем великолепии занимала все заднее сиденье машины.
Ночь была очень темной, но в далеком черном небе сверкали яркие крупные звезды.
Дженни считала, что будет не корректно с ее стороны спрашивать, куда они едут и что за люди, которые их пригласили.
Они пересекли площадь, ту, что Дженни видела утром, с ее многочисленными лавками и тентами. Площадь ярко освещалась керосиновыми лампами. И была такой же шумной и заполненной народом, как и утром. Затем их машина свернула в сторону французской части города и въехала в аллею, по обеим сторонам которой росли высокие пальмы и апельсиновые деревья, запах которых разливался в воздухе.
Когда они приехали к месту назначения, Дженни увидела, что уже несколько машин стояло по бокам дорожки, ведущей к большому белому дому с ярко освещенными окнами.
В ярком свете огней Дженни увидела неизбежный для этих мест фонтан, огромное количество цветов всех оттенков, от ярко-фиолетовых до пурпурных, там и сям росли кусты красивых камелий. Стены дома были увиты багряным плющом.
Дом был обставлен роскошной и очень дорогой мебелью, а падающий сверху рассеянный свет придавал таинственность всему окружающему. Хозяевами дома были капитан Бенуа и его жена мадам Бенуа, которая с легкой улыбкой подошла к Дженни и, пока слуги обносили присутствующих напитками, уделила ей немного внимания, заняв вежливым разговором. Но так как гостей было очень много, хозяйка вскоре покинула Дженни, чтобы в такой же легкой манере поболтать с другими, и Дженни была рада остаться в одиночестве - ей хотелось получше рассмотреть все, что ее окружало.
Но за несколько минут до того, как пройти в столовую, Селестина подвела к Дженни молодого человека и представила его ей как Си Мохаммеда Менеби. Дженни посмотрела на него с нескрываемым интересом. Мерцающие глаза молодого человека были черными, а волосы - светло-золотистого цвета. Си Мохаммед показался Дженни воспитанным молодым человеком с хорошими манерами. Он прекрасно говорил по-французски и несколько хуже по-английски. Белый жакет, подвязанный черным кушаком, отлично сидел на нем. Дженни обратила внимание на его длинные ресницы. Они отбрасывали тень на лицо юноши, от чего его черные глаза казались еще больше.
За обедом Си Мохаммед сел рядом с Дженни и развлекал ее очень интересной беседой. Дженни была так увлечена разговором, что только к концу обеда решила посмотреть на сидящих за столом гостей и сразу же встретила взгляд Макса Дейнтри, который с удивлением и усмешкой смотрел на нее. Лицо его нахмурилось, когда он перевел взгляд на Си Мохаммеда. Последний легким наклоном головы приветствовал Дейнтри и как ни в чем не бывало продолжил беседу с Дженни.
- Скажите, - начал золотоголовый марокканец, - как долго вы собираетесь оставаться в Марракеше, мисс Армитаж?
По его светящимся глазам можно было понять, что ему хотелось бы, чтобы Дженни осталась навсегда.
- И скажите мне, пожалуйста, нравится ли вам здесь?
- О, очень нравится, - ответила Дженни почти искренне, так как некоторые стороны здешней жизни вызывали в ней чувство отвращения. Бедность, которая соседствовала с роскошью. Варварство, которое бросалось в глаза и которое так испугало ее, когда она наблюдала за укротителем змей и лекарем с его странными лекарствами. Но красота Атласских гор, прекрасные зеленые оазисы, искусственно созданные на пороге пустыни, высокие старинные минареты, окруженные высокими кипарисами, - все это запечатлелось в ее душе.
- Значит вы останетесь с нами надолго?
- Это будет зависеть от того, как оценят мою работу граф и графиня де Сант-Але, - ответила Дженни, обратив внимание на то, что Макс Дейнтри, который также был увлечен беседой со своей соседкой, продолжает следить за ней, пытаясь понять о чем идет их беседа. Его соседкой была отнюдь не графиня. Селестина сидела на другом конце стола и явно скучала, так как ее сосед, солидный и пожилой француз, оседлал своего любимого конька и вел бесконечные разговоры о политике.
- В таком случае, я с уверенностью могу сказать, что вы останетесь надолго, - торжественно воскликнул Си Мохаммед.
- Почему? - спросила Дженни с ослепительной улыбкой, которая больше предназначалась Максу, чтобы вызвать его раздражение.
- Почему? - переспросил молодой человек. - Да потому что вы предназначены для успеха, и ваши хозяева могут вами только гордиться!
Дженни подумала, что она напрасно провоцирует Дейнтри этой своей улыбкой, и с серьезным видом сменила тему разговора, попросив молодого человека рассказать об интересных местах в Марракеше.
- А что вы уже видели? - спросил он. - Старый город, конечно, и сук? Но как много еще интересного здесь!
- К сожалению, я видела еще мало, но я ведь недавно здесь.
- Тогда я непременно должен показать вам все достопримечательности! Графиня разрешит мне взять вас с собой, и я покажу вам все, что пожелаете.
Молодой человек был очень возбужден, темные глаза сияли. Его точеные черты лица были такими безупречными, что Дженни казалось, будто он похож на прекрасную скульптуру.
- У моего отца дом в горах, и как-нибудь мы уговорим графиню поехать с нами, и вы познакомитесь с ним. Хотите?
Дженни ничего не ответила и была рада, когда долгий обед закончился и гости разошлись по домам, объединившись в маленькие группы. Си Мохаммед не отходил от Дженни, и она, сославшись на то, что ей нужно поправить прическу, исчезла в спальне хозяйки дома, которая в этот вечер служила дамской комнатой. Посмотрев на себя в зеркало и убедившись, что все в порядке, Дженни закуталась в пелерину из горностая, одолженную ей графиней, и поспешила в сад - ей хотелось осмотреть его при свете уже появившейся луны.
Дженни стояла в саду, зачарованная лунным светом, который ярко освещал мраморные дорожки, вазы с цветами, запах которых действовал возбуждающе; его блики играли на красных каменных стенах и высоких пальмах; вдали сверкали покрытые снегом вершины Атласских гор. Сзади послышался голос. "Опять сзади", - подумала Дженни.
- Почему вы всегда стоите так, что вынуждаете меня как бы подкрадываться к вам? - спросил Дейнтри, и Дженни уловила запах хорошего турецкого табака.
С насмешливым поклоном Макс произнес:
- Как вы сегодня обворожительны! Вне всякого сомнения Си Мохаммед уже не раз говорил вам это. Вы так были увлечены беседой с ним во время обеда.
Дженни никак не отреагировала на слова Макса, но тихо сказала:
- Я думала, что так рассердила вас сегодня утром, что вы уже никогда не приблизитесь ко мне!
- Вовсе нет, - заверил Макс Дженни в своей обычной насмешливой манере. - Я дал вам совет, но вы предпочитаете думать, что я преследую свои личные цели, поэтому лучше нам забыть о нашем разговоре, не так ли? - Он взял Дженни за локоть и повел ее к аллее. Она безропотно подчинилась. - В Англии ведь нет таких ночей? По крайней мере, насколько я помню, так как давно уже не был на моей родине. У меня, правда, меньше права называть Англию родиной, чем у вас, потому что моя мать была дочерью римлянина, хирурга по профессии, и поэтому я наполовину итальянец, так ведь? А так как я предпочел жить в Марокко, то я как бы стал выродком, по крайней мере, мне кажется, что вы думаете именно так.
- О нет! - поспешно воскликнула Дженни. Затем добавила: - Но это объясняет… - она замолчала.
- Что? - спросил Макс с интересом.
- Ничего, - ответила Дженни тихо. Теперь она понимала, откуда этот смуглый цвет его кожи и его глаза такого серого цвета, какого ей никогда не приходилось видеть прежде.
- Это означает, что вы предпочитаете промолчать?
- Мне просто нечего сказать.
- Понимаю, - произнес Макс и посмотрел на Дженни с изумлением. Он пощупал ее пелерину. - Вы уверены, что вам не холодно, или может вы хотите вернуться в дом?
- Нет, мне здесь нравится.
- Вы не простудитесь, если мы будем больше двигаться.
Дейнтри остановился около белой садовой скамейки и предложил Дженни сигарету.
- Справа с табаком Виргиния, слева с турецким, - объяснил Макс. - Вам лучше не брать турецкие сигареты - они слишком крепкие для такой маленькой девочки.
- Я бы хотела, чтобы вы не называли меня маленькой девочкой, - с раздражением ответила Дженни.
- Почему? - спросил Макс. - Вы действительно не очень большая, так ведь?
Дженни внимательно смотрела на Дейнтри, пока тот, поднося зажигалку к ее сигарете, дал ей прикурить. Его лицо было серьезным, но в глазах, как всегда, читалась насмешка. Он был очень высокого роста, с широким разворотом плеч, под его белым пиджаком угадывалось сильное тело.
- Графиня очень сердилась, когда вы опоздали на ленч? - спросил он, направляясь вместе с Дженни по аллее.
- Да. - Дженни посмотрела на Макса. - И кроме того, ей очень не понравилось, что я встретила вас.
- Бедняжка! - едва слышно произнес Макс. - Тогда ей тем более не понравится, что мы здесь гуляем вдвоем в такую чудесную ночь, как вы думаете?
Его слова испугали Дженни, и она на шаг отступила назад. Как он уверен в себе и абсолютно все предвидит!
- Почему все-таки вы советовали мне вернуться домой? Какова истинная причина вашего совета?
- Абсолютно никакой причины, - спокойно ответил Дейнтри, - и кроме того, мне вовсе не хочется, чтобы вы уехали. Давайте не будем обсуждать это снова, согласны? Просто забудем о нашем разговоре.
- Но вы же хотели, чтобы я уехала, - напомнила ему Дженни. - Вы просто настаивали на этом!
Макс Дейнтри пожал плечами, посмотрел в сторону дома.
- Давайте забудем об этом. Лучше бы вы мне рассказали, какие у вас взаимоотношения с Селестиной.
- О, очень хорошие.
- Я знаю Селестину давно, - сказал Макс. - Когда мы встретились впервые в Париже, она была манекенщицей, но с тех пор сильно изменилась. Ей удалось удачно выйти замуж, и я думаю, вы согласитесь со мной, что граф именно тот человек, о котором может мечтать женщина?
- Я едва знакома с ним, но он мне кажется приятом и самое главное добрым.
- По вашему мнению доброта - самое лучшее качество в муже?
Дженни внимательно посмотрела на Макса, ожидая подвоха.
- Вы действительно хотите знать мое мнение?
- Конечно. Потому что я уверен, что человек, за которого вы выйдете замуж, должен просто светиться от доброты, он должен быть также молодым и непорочным, ну прямо выпускник теологического колледжа. Он никогда не целовал женщин, даже в макушку, тем более замужних женщин!
Дженни чувствовала, что Дейнтри просто издевается над ней, и ускорила шаг, но он схватил ее за руку и заставил идти рядом. Посмотрев на маленькое личико Дженни, залитое лунным светом, Макс внезапно улыбнулся.
- Какой вы прекрасный ребенок!
Дженни нашла этот комплимент неуместным. Они приближались к дому. Вдруг Дейнтри спросил:
- Хотите узнать, как и почему я подружился с семьей де Сант-Але? - И так как Дженни не ответила, он продолжал: - Все дело в том, что я и граф коллекционируем картины и не только картины, но старинную мебель, книги и прочие произведения искусства со всех концов света. И конечно, время от времени мы продаем эти вещи с выгодой для себя. И кроме того, я занимать незаконным ввозом оружия, а также продажей наркотиков и тому подобными вещами. Все это дает мне большой доход. - Увидев ее раскрытые от ужаса глаза, Макс нервно рассмеялся. - Теперь вы меня считаете разбойником, не так ли?
Дженни чувствовала, что краснеет, и, взглянув на Макса, увидела, что сейчас в его взгляде появилось что-то жесткое.
- Почему вы составляете свое мнение о людях прежде, чем узнаете их получше?
Дженни покраснела еще сильнее.
- Не кажется ли вам, что все выглядит несколько странно, - пыталась оправдаться Дженни. - Вы целуете меня, прекрасный незнакомец! И вы даже не пытаетесь увидеть, кто перед вами. И кроме того…
- И кроме того, Селестина замужняя женщина, и все ваши симпатии на стороне графа, я прав? Давайте оставим этот разговор, согласны?