Трудные дети - Людмила Молчанова 14 стр.


- Я не могу! Потому что я не могу есть и думать о локтях. Это вы такие умные.

- А мы о них не думаем. Это привычка, Саш. И ты привыкнешь.

Она хоть и фыркала недоверчиво, но старалась. Хотела научиться и понять. Это главное.

Как-то в конце осени Саша ко мне подошла и начала нарезать вокруг меня круги. Говорить не спешила, но кружила настойчиво.

- Ты что-то хотела? - мило улыбнулась девочке.

Та очень быстро закивала, так что я вздрогнула от неожиданности, и придвинулась ко мне поближе. Очень резко протянула к моему лицу руку, и я испуганно отшатнулась. Пугали такие жесты - уверенные, неожиданные, к тому же перед лицом. К тому же от Саши.

Возможно, девочка поняла, что я ощутила. Она ухмыльнулась, цинично и успокаивающе одновременно, и качнула головой, так что длинные пряди упали ей на глаза.

- Расслабься. Убивать сегодня не буду. У тебя уши проколоны.

- Проколоты, - поправила я.

- Да. Как ты это делала?

Она меня озадачила.

- Не знаю, - сказала я, нахмурив лоб. - Я маленькая была.

- Я тоже хочу.

- Ну хочешь - давай сделаем.

- Иголку дать? - живо поинтересовалась девочка.

От неожиданности я закашлялась.

- Ты мне предлагаешь? Я не могу. Я крови боюсь.

- А Марат умеет?

Марат, конечно, у меня многое умеет, но вряд ли у него много практики по прокалыванию ушей девочкам.

- А зачем тебе Марат? Давай съездим и тебе все сделают.

- Куда?

Точного адреса я не знала, но неужели в Москве нет места, где покалывают уши? Найдем.

Нашли. Через полтора часа. Но нашли. Выбрали сережки, причем Сашка, при всей своей проснувшейся тяги к прекрасному, ткнула не глядя. Женщина начала подготавливать иголку.

Когда ей сделали прокол, сморщилась именно я. Не Саша. Девочка сидела неподвижно, со скучающим лицом разглядывала висящий на противоположной стене плакат. Лицо даже не дернулось.

- Все, - женщина Сашу по плечу хлопнула, и она поспешно встала. - Хлоргексидином промывайте с месяц, а потом можете на золото заменить.

- Спасибо, - я поблагодарила мастера и расплатилась.

В тот день мы гуляли. Несмотря на прохладную и промозглую осень и мрачные улицы. Все-таки с контролем, наверное, мы перестарались. Саша выглядела счастливой, когда гуляла.

- Ты храбрая, - сказала я в середине разговора, вспомнив большую иглу и отсутствующее выражение лица. Саша непонимающе выгнула бровь. - Ты даже не шелохнулась, когда тебе уши прокалывали.

- А зачем? - тягуче отозвалась девочка, вмиг поскучнев. - Я же сама захотела.

- Все равно. Это больно.

- Ты боишься боли? - теперь она косилась с интересом.

При всей своей кажущейся необразованности и ограниченности, Саша могла разговаривать на разные темы. Я могла говорить с ней на разные темы, не в состоянии поднять их в кругу родителей и друзей. И с Сашкой не надо было казаться лучше. Это не есть хорошо, ибо человек должен стремиться вверх, но с девочкой можно было расслабиться. Если она настроена дружелюбно. Как сейчас.

- Все боятся, - смахнула грязно-желтый лист с плеча.

- Боль разная бывает.

- Ты имеешь в виду физическую и духовную? - Саша неопределенно помотала головой. Я приняла это за утвердительный ответ. - Я любую боюсь. Но больше, наверное, духовную, - подумав, ответила я. - Она сильнее и глубже.

- Если тебе отрежут руку, состояние души будет волновать тебя в последнюю очередь.

Ну и примеры.

- Почему мне должны отрезать руку?

- Просто так. Считай это...как же...сравнением. Нет, метафорой. Да, правильно.

- Предательство ранит больнее.

- Смотря кого.

- Саш, это разные вещи. Когда тебе причиняют...назовем это духовной болью, ладно.

Допустим, предают. Это очень больно. От этого люди жизнь самоубийством кончают.

- Слабые люди.

- Не слабые, - уверенно возразила. - Боль слишком сильная.

- Откуда ты знаешь? Тебя предавали?

Отчего-то я смутилась. Хотя это хорошо, что я никогда это не испытывала на своей шкуре.

- Ну...нет.

- Тогда о чем ты говоришь? - усмехнулась девочка. - Если ты сильный - переживешь. Слабый - будешь страдать. Глупый - покончишь жизнь самоубийством...

- Физическая боль всего лишь физическая, - упорствовала я, жалея, что вообще мы начали этот разговор.

- Возможно. Но я не люблю то, что не могу контролировать. Поэтому она пугает меня больше.

- Ты ее не боишься. Сама сказала.

- Не говорила. И да, боюсь.

- Незаметно.

- Я борюсь со своими страхами, - девочка передернула плечами.

- А если тебе причинят другую боль?

- Отомщу, забуду и прощу.

Я нервно рассмеялась.

- Звучит странно.

- Ну почему? - Сашка подняла с асфальта грязный порванный кленовый лист и повертела его в руках. - За поступки надо платить. Я отомщу. Но я не злопамятная. Я забуду. А забыв, никогда не напомню. Значит, прощу.

- А если не забудешь?

- Значит, не простила. Все просто.

Этот разговор оставил у меня липкий и неприятный осадок. И почему-то запал в душу, так глубоко, что я не смогла его вытравить. Даже со временем. Ненавидела Сашу, а ее разговоры помнила. Пыталась ее забыть, но всплывали чертовы разговоры, и я снова начинала ненавидеть. Иногда мне казалось, что лучше бы она со мной не разговаривала.

Но тогда я откинула этот странный разговор. Мы поехали домой, там уже был Марат и стало не до Саши.

- Вы где были? - он с любопытством на нас поглядывал.

- Вот, - Сашка оттопырила уши с красными мочками и повертела головой в разные стороны. - Зацени. Крутяк?

- Ага. А чего это ты?

Сашка его уже не слушала, убежала на свой диван. Я улыбнулась и притянула Марата к себе.

- Это Саша попросила. Сначала вообще, говорит, проколи мне, Оксан.

Марат прикусил мою нижнюю губу и слегка потянул.

- А ты?

- Ммм...я ее отвезла к мастеру. Ей прокололи. Растет девочка.

- Угу. Теперь хоть проблем с ней меньше.

- Точно, - погладила черные волосы. - Растет же.

- Она нормально себя вела? - со значением поинтересовался парень.

Наш разговор я надежно спрятала вглубь сознания.

- Конечно. Она молодец.

Марат только хмыкнул.

- Молодец.

В ее день рождения произошла еще одна история...объединившая нас с ней. Именно тогда Саша впервые отодвинула Марата, выставив меня вперед. Именно тогда она нуждалась во мне. Лицемерка.

Было мрачное зимнее утро, в комнате немного прохладно, а вот под одеялом с Маратом куда как теплее. Вылезать не хотелось, не хотелось даже двигаться, хотя будильник показывал одиннадцатый час. Марат расслабленно проводил шершавой ладонью по моему бедру, задрав шелковую комбинацию до талии. Через пару минут во мне расцвело другое желание, да и в парне, судя по всему, тоже.

- Ты проснулась? - хриплым ото сна голосом спросил Марат.

- Нет.

- Не ври, - мускулистая рука скользнула между бедер, и я тяжело выдохнула, неосознанно сжав одеяло в кулаке. - Ты не спишь, причем давно.

- Что ты задумал?

Марат осторожно переложил меня на постель, широко раздвинув мне ноги и поцеловал в живот. Сначала. Через минут горячие губы спустились ниже, и я закусила подушку, чтобы громко не застонать.

- Марат, утро же, - вяло и неубедительно возразила я, тая и напрягаясь от каждого движения языка. - Марат...

- Вот так, Ксюш, - довольно пророкотал парень, закидывая мои ноги на сгибы своих локтей. - Чего ты? Сегодня спешить никуда не надо...

Я терялась. Терялась в Марате с каждым днем, с каждой секундой. Окруженная его вниманием, заботой и нежностью. Но кое-что заставило меня вынырнуть из чувственного тумана, а потом и вовсе, испуганно приподнять голову.

- Слышал?

Марат тоже внимательно прислушался. И выглядел недовольным, почти рассерженным.

- Что?

- Оксан.

Я испугалась. Это была Саша, но Саша никогда меня не звала. Должно, наверное, произойти что-то сверх, чтобы Саша позвала меня. Меня, а не Марата.

Я рывком поднялась, поправив комбинацию, и схватила со стула длинный халат. Парень тоже быстро натянул джинсы и направился к двери.

- Она меня звала, - напомнила.

Он только плечом дернул.

- Чего тебе, мелкая? - его голос напоминал рычание. Наверное, еще со сна. - Утро, блин.

- Уйди, - голос девочки звучал громко и зло. - Ты Оксана?

- Зачем она тебе?

- Надо. Ты уйдешь или нет?!

Даже Марат замер. Я отодвинула любимого в сторону и прошла к девочке. Она сидела как-то странно, вся натянувшаяся, словно пружина, и очень бледная. Почти напуганная.

- Марат, выйди, пожалуйста, - негромко попросила я, видя, что девочка явно нервничает.

Он губы поджал, недовольно свел брови на переносице, но послушно развернулся, хлопнув дверью. Я вопросительно уставилась на Сашу.

- У меня...кровь.

Я не поняла вначале, о чем она говорит, а потом удивленно и в то же время с облегчением вздохнула. Саша моего облегчения не разделяла. Она была не напугана, но что-то рядом, тем более, у нее действительно сильное кровотечение. У нее же анемия вроде. И Саша не знала, что с ним делать.

- Давно?

- Я не знаю.

- Иди пока в ванную.

Она беспрекословно подчинилась, захватив с собой простынь. Слишком бледная, взвинченная, такая Саша тоже необычна для меня.

- Живот болит?

- Да.

- Сильно.

Она замялась.

- Нет.

- А если честно?

- Да.

Около часа я потратила на нее, объясняя то, что мне самой объясняла мама пять лет или шесть лет назад. Немного странно. Я никогда не думала, что в 21 год буду вести такие беседы. Но вела. И объясняла то, что обычные девочки должны знать с детских лет.

Сашка сама постирала и только потом легла, натянув по самые уши одеяло и отвернувшись к стене. Марат, которому так ничего и не объяснили, нервно гремел посудой на кухне. Как только я зашла, прикрыв дверь, он ко мне подлетел.

- Ну чего у вас там?

- Ничего. Ешь лучше.

- Я что, не видел? Что случилось, ты можешь мне объяснить?

- Это женские дела, любимый. А не твои, - со слегка лукавой улыбкой витиевато выразилась я.

Марат напряженно переваривал ответ, а потом, додумавшись, ойкнул и закашлялся. У него было такое растерянное выражение лица, что я еле сдержалась, чтобы не рассмеяться.

- Расслабься, Марат. Все нормально.

На следующий день Саша поднялась с постели и вела себя как ни в чем не бывало. Только вечером, дождавшись, пока Марат выйдет, она подошла ко мне, неуверенно коснулась локтя и тихо сказала:

- Спасибо.

Это первый раз, когда она мня самостоятельно поблагодарила.

Глава 15

Саша

Наступило лето. Душное, жаркое, раскаленное. В школу я не ходила, что сказывалось на мне не очень хорошо. Я заскучала.

Марат закончил универ, как я поняла. По этому поводу они с Оксаной устроили какую-то пирушку со своими. С кем - понятия не имею, из обрывочных разговоров я поняла, что обмывка диплома состоится где-то загородом. Меня, ясное дело, не приглашали. Рожей не вышла.

Эти двое уехали в конце июля, как раз на день рождения чечена. В душной Москве я осталась одна. Мне опять строго-настрого приказали не дебоширить и вести себя хорошо. Категория "вести себя хорошо" была предложена Оксаной, Марат же сказал, что если что - он меня прибьет. Я помахала им ручкой и наконец-то вздохнула полной грудью.

Перед отъездом мне вручили связку ключей, и я могла выходить из дома. Как сказал Марат, "только по необходимости". Плевать я хотела. Они уехали, и я сутками напролет гуляла. Марат оставил мне денег на всякий случай, и я чувствовала себя свободной и независимой. Не такой, какой была когда-то на улице, сегодняшняя свобода ощущалась по-другому, но, тем не менее, она нравилась мне больше той. В ней, конечно, минусов дофига, но плюсов больше. Я никогда теперь не мерзла, всегда была хорошо одета, накормлена. И это только лежащие на поверхности плюсы.

Теперь я могла ходить по городу. Не прячась где-то в подвалах и дворах, а как человек - по центральным улицам. Я брала с собой книгу или две, ключи и немного денег и каталась по городу. Ходила в парки. Мне нравилось устраиваться на траве, усаживаясь по-турецки, и рассматривать окружающих меня людей. Читать. Есть. В летних парках всегда были яркие краски, какие присущи только достатку и богатству. И хотя Марат сказал мне, что Москва посерела так же, как и люди, на ярко-зеленой поляне серости не было. Здесь встречались довольные молодые девушки и парни, изредка старушки. Каждая клеточка такого лета дышала умиротворенностью и уверенностью в завтрашнем дне. Обстоятельностью какой-то.

Теперь это мой город. Я в нем живу. И хорошо живу. А если буду стараться и трудиться, то стану жить еще лучше. Как бы я не хваталась за новообретенную свободу, я зависела от Марата. Не то чтобы уж это так плохо. Сверхъестественного он ничего не требовал. Просто мне хотелось своей свободы. Чтобы я могла тратить свои деньги и жить в своей квартире.

В шестнадцать лет я впервые начала мечтать. Раньше не мечтала. Все мечтания, которые я видела, приводили к одному. Реальность была настолько ужасна, а мечта настолько завлекательна, что многие уходили. За мечтой. И не важно, с помощью чего уходили - клей, игла или водка. Краски становились ярче, мир - лучше, будущее - оптимистичнее. Уж я то знаю не понаслышке. Только конечный путь один - смерть. Грязная и некрасивая. Это в кино она красивая, а не в жизни, когда вонючий, заляпанный полупереваренной пищей брат, захлебывающийся и рвавший кровью и внутренностями, просит тебя продаться и дать еще одну дозу мечты. Я видела изнанку мечты, беспочвенной и волшебной, которой обычно все восторгаются. И изнанка мне не понравилась.

Что ж, даже спустя годы, я так и не полюбила фэнтези и не поняла эскапизма. Наверное, будь я менее "земной", обязательно пошла бы за братом, но теперь, вспоминая прошлое, мне казалось, что на улице я всегда жила в стороне. Как наблюдатель. Ничего не хотела. Только у тела была одна обязанность - выжить.

Сейчас же у меня появились возможности. И мечты мои были вполне реальными. Не абстрактными, а прагматичными и практичными. Я хотела хорошей жизни, комфортной, уверенности в завтрашнем дне и состоятельности. Меня не заботила участь остальных, мне плевать, какими красками раскрашен город и люди. Мне не нужен идеальный мир, я хочу только собственный дом и свободу. Не дикую вседозволенность, а именно свободу.

Марат с Оксаной вернулись в начале августа. Загорелые и довольные. Я тоже неожиданно загорела, правда, только руками, лицом и шеей. Юбки я не жаловала, предпочитая удобные и практичные джинсы. А Ксюша вообще, такая же смуглая как Марат стала.

И мне снова неожиданно подфартило. Оксана опять уехала. На сей раз без Марата, что меня радовало. Все-таки пусть я могла гулять и бродить, где хочу, общалась я все равно только с ним по большей части.

- А чего тебя не взяли? - бодро плюхаясь на табуретку, спросила я у Марата. Парень, отдать ему должное, огорченным не выглядел. Как я поняла, Оксана укатила куда-то с родителями, и хотя мне казалось, что Марат тоже с ними, его никто не пригласил и с собой не позвал. - Или ты отказался?

- Ты так хочешь, чтобы я куда-нибудь свалил? - насмешливо поинтересовался Марат. - Ждешь не дождешься?

- Я просто спросила. Вы же как бы...

Я запнулась, подбирая правильное определение отношениям чечена и принцесски.

- Ну? - он надо мной банально потешался. - Договаривай. Что мы "как бы"?

- Ну, вы типа вместе. И вообще, она у нас живет. Почему ты с ними не поехал?

- Потому что меня не звали.

- Что, вообще? - вылупилась я. Мне казалось это странным. - Даже Ксюша?

- Это семейная поездка, - невозмутимо пожал плечами Марат. - К тому же я работаю.

- Правда? Где?

- Где надо.

- Крутое местечко, - язвительно присвистнула. - Марат?

- Что еще?

- А ты ее родителям не нравишься, что ли?

Я попала точно в цель. Мужик поморщился, плечами повел и вроде бы равнодушно отмахнулся. Но меня одурачить невозможно. И сказать честно, меня этот факт удивил. Марат же как змеюка юркий. Везде пролезет, даже без мыла. И чтобы он кому-то не нравился...это сильно.

- Да ладно?! - я не могла поверить. - Я думала, вы с Ксюшей там...все серьезно. Фата там, платье.

- Почему нет? Все так и будет, - он потянулся за газетой.

- А родители ее? Без них от свадьбы толку нет.

От его пронзительного и холодного взгляда сделалось неприятно и неуютно. Мне ясно давали понять, что я перехожу границы. Но я же не дура. Я не верю в его нежность и неземную любовь. И вообще, этот тип ничего просто так не делает. При всей красоте и прочих достоинствах Оксаны, Марат слишком настойчиво ее добивается и слишком много сил прикладывает.

- Что ты на меня смотришь? Я не слепая.

- И иногда я об этом очень жалею.

Выдавила издевательскую улыбку.

- Садюга. А если серьезно. Зачем тебе это все? Кто у нее вообще папашка?

Чечен даже за газету прятаться перестал, когда понял, что я не отстану. И я видела, что он разрывается между желанием далеко меня послать и тупо махнуть рукой. С другой стороны, угрозы я не представляла, так что при всем желании навредить не могла. А любопытство за почти три года волей-неволей разгорелось. И сказки Оксаны слушать надоело тоже.

- Посол он, - неохотно произнес парень.

- И все? - протянула я разочарованно. Все-таки из-за посла столько лет задницу рвать...как-то мелко. Особенно для чечена. Мне казалось, что там нечто большее. - Что так скудно?

- В кого ты такой стервой растешь, а? Яда столько...

- Не яда, - задрав нос, поправила его. - Я просто смотрю на вещи объективно. И наверняка окажусь права. Это Ксюша твоя дальше своего носа не видит, сидит в розовом домике в розовых очках и глазами хлопает. Кукла куклой. А я не она.

- Саша! - стукнул внушительным кулаком по столу, так что солонка и сахарница, стукнувшись друг об друга, резво подскочили. - Я тебя предупреждал? Ты можешь хоть когда-нибудь свой язык за зубами придерживать?

- А чего орешь? Я твоей цыпочке не хамлю, улыбаюсь. Это я тебе только сказала. Что с того?

- При мне ее не оскорбляй, ясно тебе? - он по-прежнему был зол. - Не в первый раз уже говорю об этом. Больше повторять не буду.

- Ладно, ладно, - успокаивающе развела руками. - Расслабься. Больше ни одного слова о чувырле...

- Твою мать!

- О Ксюше, - торопливо выпалила я, сглотнув от неожиданности и...ну, не страха, а скорее, опасения. - Все. О Ксюше. Так ты скажешь мне, зачем тебе принцесска?

- Нет, - отрезал Марат и со скрежетом отодвинул табуретку. Подхватил пачку сигарет, спички и вышел в коридор. - Забудь об этом.

Назад Дальше