Стоя чуть поодаль, Дэзи наблюдала за этой сценкой, чувствуя, как сковывающее ее напряжение постепенно рассеивается. Мама была очень рада видеть Чарли и вовсе не морщила нос при виде беспорядка в доме. Девушка быстро все ей показала и не услышала о своем жилище ни одного худого слова.
Ни занятия для будущих мам, ни книги не упоминали также о том, что ребенок обладает поистине волшебными качествами. Об этом Дэзи узнала сама. Девочка-подросток, забеременевшая после шумной вечеринки, неминуемо становилась объектом всеобщих сплетен. Ее осуждали за неосторожность, неумение держать в узде свои инстинкты и, возможно, даже обвиняли в распущенности. Она вызывала всеобщую жалость, особенно на последних сроках беременности, когда фигура ее располнела, а на лице появились красные пятна. Казалось, целый мир ненавидел эту девочку, которой одно время побыла и Дэзи.
Затем с появлением на свет ребенка происходило настоящее чудо, чудо рождения, чудо пришествия новой жизни. Так и должно было быть, и это было неудивительно. Удивление вызывало другое. Ребенок восхитительным образом изменял окружающую обстановку, начиная прежде всего с отношения общества к его матери. Ее больше не считали распущенной девчонкой или толстухой неудачницей. Если раньше на нее взирали с презрением, то теперь - с почтением, ведь она стала Матерью. Да-да, именно с большой буквы "М", как Мадонна. Она заслуживала похвалы за то, что даровала миру свое дитя. Теперь ее обслуживали без очереди в бакалейном магазине и уступали место в транспорте. Внезапно мир научился уважать ее.
Магия малыша на этом не прекращалась. Она превратила дурно воспитанного ребенка, каким был младший брат Дэзи, в дядюМакса. Теперь же, наблюдая за собственной матерью, девушка отметила, что волшебное преображение и ее накрыло с головой, подобно легкой сияющей вуали.
- Мне нужно его покормить, - сообщила она, - и тогда мы будем готовы идти.
- Пойду посижу за компьютером, - тут же ответил Макс, направляясь в комнату, в которой Дэзи разместила оборудование.
Мальчик участвовал в некоей виртуальной хоккейной игре в режиме реального времени, имеющей запутанные истории с продолжением, гораздо более изощренные, чем в мыльных операх.
Дэзи опустилась на диван и одной рукой достала грудь. Чарли тут же приник к ней, как профессионал своего дела. Девушка почти сразу же преодолела чувство смущения, связанное с грудным вскармливанием в присутствии посторонних. Нескольких минут непрекращающегося крика младенца оттого, что он голоден, - и стыдливость уступает место рациональности. До рождения ребенка Дэзи даже в страшном сне не могла представить, что она может обнажить грудь в общественном месте, но, имея маленького Чарли на руках, она делала это совершенно спокойно, ощущая при этом женскую солидарность.
- Извини, что я в таком виде, - сказала Дэзи. - Не хотела переодеваться, пока сына не покормлю. Он отрыгивает точно гейзер. Я консультировалась по этому поводу с доктором, и он заверил меня, что это нормально, если малыш стабильно прибавляет в весе.
- Ты тоже в младенчестве отрыгивала.
Для девушки подобное заявление явилось полнейшей неожиданностью.
- Ты кормила меня грудью?
- Разумеется. Что тебя так удивляет?
Дэзи действительно была удивлена. Было трудно - нет, просто невозможно - представить ее маму кормящей грудью ребенка. Испытывала ли она те же ужас и радость, что и Дэзи, держа малыша на руках? Просыпалась ли она посреди ночи, чтобы подойти к колыбельке и проверить, дышит ли малыш? Ее мама?!
- Мне казалось, это не твой метод.
- Что ты имеешь в виду?
- Ничего. Не обращай внимания.
- Нет, мне в самом деле интересно услышать…
- Что ж, хорошо. Я просто хотела сказать, что не могу вообразить тебя кормящей ребенка грудью.
- Без обид, - ответила София, - но еще несколько месяцев назад я не сумела бы вообразить тебяза этим занятием.
- Да уж, мне лучше не спорить с адвокатом.
- Я не спорю, и я больше не адвокат.
- А мне кажется, споришь.
- А теперь мы спорим о споре. Прекратим это, Дэзи.
- Хорошо.
На некоторое время воцарилась тишина, лишь из кабинета доносилось попискивание и другие звуковые эффекты компьютерной игры Макса да размеренное глотание Чарли. Через несколько минут Дэзи переложила его с одной руки на другую.
- Как я вижу, мы либо спорим, либо вообще не разговариваем, - заметила девушка.
- Не глупи. Мы общаемся постоянно. Ради этого я даже научилась посылать мгновенные и текстовые сообщения. Поговори со мной, милая. Я хочу узнать, как ты живешь, какие у тебя планы на жизнь.
Дэзи тут же насторожилась. Подобный разговор был опасен для них обеих. Ее мама становилась очень упертой, когда речь заходила о планах, особенно касательно получения хорошего образования. Они спорили об этом в тот самый выходной, когда Дэзи забеременела. Теперь девушке стало интересно, помнит ли об этом София.
Тогда процедура развода родителей завершилась, и мама прочла ей целую лекцию о том, что это не должно повлиять на планы Дэзи добиться высот в образовании.
"Добиться высот" являлось синонимом для "поступить в Гарвард".
Дэзи тогда сообщила матери, что вовсе не собирается получать высшее образование. Она знала, что подобное заявление ранит Софию даже больше, чем признание типа "У меня нетрадиционная сексуальная ориентация" или "Я состою в секте". Самое смешное заключалось в том, что Дэзи и сама не знала, чего хочет. Но стычка с матерью дала ей повод для того, чтобы взорваться и убежать, громко хлопнув дверью, на все выходные пустившись в разнузданное веселье, подразумевающее секс с Логаном. Бесчисленное множество раз и без защиты.
Так что она в некотором роде должна быть благодарной своей маме. Если бы они не поссорились тогда, Чарли, возможно, никогда бы не появился на свет.
- Что смешного? - удивилась София.
Дэзи отрицательно покачала головой:
- Мне просто стало интересно, будем ли мы с сыном ссориться в будущем.
- Действительно, интересно.
Повисшее было в воздухе напряжение несколько рассеялось.
- Я поступила на курсы фотографии в филиале Университета штата Нью-Йорк, в Нью-Палтце, - сообщила девушка. - Занятия начинаются в понедельник.
- Но это потрясающе, Дэзи! Очень рада за тебя.
Неужели? Девушка не могла бы сказать наверняка.
Не столь долгое время назад мама ожидала, что ее дочь поступит в престижный вуз, и местный колледж никак не соответствовал ее высоким стандартам.
- Ты считаешь, что я поторопилась? Иногда мне кажется, что я бросаю собственного ребенка из эгоистичных побуждений точно так же, как… - Она замолчала, но было уже слишком поздно.
- Как я бросала вас с Максом? - закончила за нее София.
Дэзи опустила глаза и принялась рассматривать завитки волос у Чарли на макушке. Она, бывало, часами наблюдала за биением пульса в его родничке, словно это были необычайно важные мгновения его жизни. Теперь же она едва различала родничок и чувствовала себя так, будто потеряла что-то очень важное.
- Мам, мне очень жаль. У меня непроизвольно вырвалось.
- Не извиняйся. Теперь же я здесь, так?
- Да, так. Просто… иногда мне становится страшно, что я что-то не так сделаю, а ведь я так люблю своего сына.
- Именно поэтому ты и испытываешь страх.
- Временами мне кажется, что нужно наплевать на учебу и всецело посвятить себя малышу.
- Ты действительно можешь так поступить, - согласилась София, - а можешь просто перестать корить себя за то, что у тебя есть интересы, не имеющие к Чарли прямого отношения.
Боже, почему эта фраза прозвучала столь типично по-матерински? И ведь она была не лишена здравого смысла.
- Я ничего не могу с собой поделать, - призналась Дэзи. - Чувство вины преследует меня. С одной стороны, я хочу быть для Чарли лучшей мамой на свете. Но с другой стороны, это означает, что мне нужно стараться сделать жизнь для нас обоих проще.
- Понимаю. Я, конечно, не самый авторитетный человек в этой области, но хочу сказать, что никто не способен делать все и сразу: быть лучшим человеком на свете и показать Чарли, какая ты на самом деле. И я не была совершенством, Дэзи. Я знаю, тебе не всегда нравилось то, что я делала. Я оставила тебя ради работы, которая похищала шестьдесят часов моего времени в неделю. Мне бы хотелось грамотнее распоряжаться своим временем. Ты не спрашивала моего мнения, но оно у меня есть.
Дэзи не сумела сдержать улыбки:
- В самом деле?
- Ты должна жить полной жизнью, Дэзи. Не позволяй кому бы то ни было убедить тебя в обратном. Не стану утверждать, что то, что я делала, было идеальным, но я убеждена, что можно найти золотую середину между личной жизнью и заботой о Чарли.
Некоторое время девушка просто смотрела на мать, не говоря ни слова.
- Как так получается, что чем старше я становлюсь, тем мудрее оказываются твои слова?
- Мы обе очень талантливы, - с улыбкой ответила София.
Поколебавшись немного, Дэзи продолжила:
- Я не уверена, что вообще смогу ходить на занятия. Моя договоренность с няней расстроилась. - Девушка рассудила, что, раз мама пробудет здесь некоторое время, нужно ввести ее в курс дел, поэтому рассказала ей об Ирме. - До конца недели мне нужно непременно что-то придумать, - закончила Дэзи. - Папа с Ниной обещали присматривать за Чарли, но они будут очень заняты с гостиницей, ведь приближается Зимний карнавал, поэтому я не хочу…
- А я кто, по-твоему, - гусиная печень?
- Мам, я не жду, что ты кого-то наймешь…
- Я этого и не предлагаю. Я хочу - и это от чистого сердца - заботиться о Чарли, пока ты будешь на учебе.
- Мам, занятия продлятся до мая.
- Я планирую задержаться здесь на гораздо более долгий срок.
Для Дэзи это было совершенно неожиданно.
- Я заговорила об этом не для того, чтобы просить тебя о помощи.
- Это искреннее предложение.
Несмотря на это заявление матери, Дэзи никак не могла поверить в происходящее.
- Мам, ты же только что приехала. Очень скоро тебе здесь наскучит, и ты захочешь сменить обстановку.
София посмотрела на свои руки:
- Да, я заслужила подобные слова.
- Мам…
- Возможно, ты даже сумеешь прослушать два курса, один за другим, - в волнении продолжала женщина. - Я приехала сюда, чтобы быть рядом с тобой, Максом и Чарли, поэтому позволь мне помочь. Пожалуйста.
Девушка нахмурилась. Несмотря на терзающие ее сомнения, у нее возникло такое чувство, что мама говорит совершенно искренне, что она действительно намерена регулярно, неделя за неделей, присматривать за внуком, давая тем самым возможность Дэзи осуществить свою мечту.
- Кто ты такая и что ты сделала с моей мамой? - спросила она наконец.
София не знала, оскорбиться ей или удивиться подобному замечанию дочери. Но в одном она была абсолютно уверена - она хочет помочь. Держа внука на руках, она чувствовала, что ей даровали второй шанс. Сердце ее, такое ранимое и хрупкое, как стеклянная статуэтка, трепетало при виде крошечного кулачка Чарли, сжимающего ее палец. "Действительно ли я могу сделать это?" - спрашивала себя женщина. Ответ получался положительным. Она была полна решимости сдержать данное дочери обещание, помочь ей, снова став частью семьи. Они подъехали к первому интересующему их магазину - "Лепестки Зузу", - торгующему модной одеждой. Вывеска в витрине гласила: "Лучшие наряды на самый взыскательный вкус".
- Достойна ли я самого лучшего? - вслух поинтересовалась София, рассматривая выставленные в витрине вязаные вещи самых разных цветов, которые хорошо смотрелись бы на предсказательнице судьбы.
Дэзи ничего не ответила. В этом не было необходимости.
- А вкус у меня взыскательный?
Девушка рассмеялась:
- Ну, не знаю. Ты очень модная женщина, но сейчас выглядишь так, будто замерзла до смерти. Так что пошли.
Макс с малышом тем временем отправились в пекарню "Скай-Ривер", средоточие жизни маленького городка.
София вовсе не являлась снобом в плане походов по магазинам. Но из-за своей вечной занятости она привыкла одеваться в салонах, предлагающих индивидуальный подход к клиентам. Подобные заведения имелись в Нью-Йорке на Пятой авеню или в Брюсселе на площади Гранд-Пляс. Оказавшись в магазине готовой одежды, предлагающем широкий ассортимент товаров, София совершенно растерялась.
Продавщица предложила ей несколько вещей, включая термобелье с изображением лягушек в короне и с накрашенными губами, а также фланелевую пижаму с цыплятами, которые, к счастью, обладали менее выраженными человеческими чертами, в отличие от лягушек. Хочет она того или нет, София, похоже, все же превратится в бабушку, спящую во фланелевых сорочках.
- Мне больше нравятся чистые цвета без рисунков, - сказала она продавщице.
Дэзи усмехнулась:
- Она имеет в виду - коричневый и черный. Ну, можно еще темно-серый для разнообразия.
София оценила удовольствие подбирать одежду в компании дочери и весело обмениваться мнениями. Женщина пожалела о том, что они нечасто ходили вместе по магазинам, когда Дэзи была поменьше, ведь шопинг с мамой сродни обряду инициации для любой девочки.
"Немедленно прекрати, - приказала она себе. - Сожаления - это медленнодействующий яд, не имеющий противоядия".
Дэзи нашла свитер из ангорской шерсти нежно-голубого цвета и приложила его к груди Софии.
- Примерь-ка вот это, - посоветовала она. - Он отлично подчеркивает цвет твоих глаз.
- Эта вещь слишком молодежная.
- Что значит - молодежная? Мам, это же всего лишь свитер!
- Который идеально подчеркивает твои,а не мои глаза. Давай я тебе его куплю.
- Мам…
- Уважь меня, - настаивала женщина, - примерь.
Она чуть не силой затолкала дочь в примерочную кабинку. Свитер действительно очень подходил Дэзи, София не сомневалась в этом. Как и все кормящие мамы, девушка выглядела очень женственно. Софии стало интересно, приглашают ли молодые люди ее дочь на свидания и как она сама к этому относится. Нужно будет спросить ее об этом, но только не сейчас, подумала женщина. Теперь, когда София решила обосноваться в Авалоне, у них будет достаточно времени, чтобы наговориться всласть. Она настояла на том, чтобы купить свитер для Дэзи.
- Он очень красивый. Спасибо, мам. А теперь ответь мне, какой у тебя размер джинсов?
- Я не знаю. Сто лет не покупала джинсы.
- Да как же ты вообще могла без них жить? Это совершенно неправильно, так же как, например, не завтракать по утрам.
- Ну хорошо, я приобрету себе джинсы.
Дэзи выбрала для нее несколько пар и, нахмурясь, стала внимательно осматривать мать, когда та появилась из примерочной кабинки, демонстрируя первую модель.
- Что скажешь? - спросила София.
- У тебя поразительно хорошая фигура для твоего возраста.
- Расцениваю твои слова как комплимент, - ответила женщина.
Могли ли слова "для твоего возраста" быть сочтены за комплимент? Маловероятно, но София не собиралась заострять на этом внимание. Они с дочерью провели вместе целых два часа и ни разу за это время не поссорились.
Она скрылась в кабинке и надела вторую пару.
- А эти слишком тесные, - пожаловалась она.
Дэзи отступила на шаг назад и бегло осмотрела Софию.
- Эти джинсы и должны корректировать фигуру, - авторитетно заявила она. - Возьмем, к примеру, Дженнифер Энистон.
- Дженнифер кого?
- Это актриса, примерно твоего возраста. Тебе позволительно выглядеть сексуально, мам.
"Рада слышать", - подумала София. Она уже почти смирилась с необходимостью купить эти джинсы, точно так же, как ранее смирилась с тем, что ее занесло снегом.
- Это плавание? - поинтересовалась Дэзи.
Плавание.От одного этого слова желудок Софии сжался, точно от боли, ее затошнило. Женщина поспешно нырнула обратно в примерочную кабинку. Тело ее била дрожь. Она не хотела, чтобы дочь узнала о последствии инцидента - острой реакции, испытываемой ею при одном лишь упоминании об этом виде спорта.
- Что - плавание? - резко спросила женщина из-за занавески.
- Мам, полегче, - посоветовала Дэзи. - Мне просто стало интересно, плавание ли помогает тебе поддерживать форму.
- Прости. Да, именно так, - ответила София, стараясь побороть сковавшее грудь напряжение. - Теперь мне нужно подобрать себе другой вид спорта.
На первый взгляд это казалось незначительным, но плавание стало еще одной привычкой, которую у нее похитили террористы. Со времен средней школы София привыкла развивать в воде большую скорость. После инцидента самая мысль о том, чтобы приблизиться к воде, вызывала у нее внутренний протест.
Посмотрев на свое отражение в зеркале, женщина утерла выступившие на лбу капельки пота. Ее предупреждали, что некоторые вещи станут для ее подсознания своеобразным спусковым крючком. Ей потребовалось некоторое время, чтобы избавиться от болезненных воспоминаний и вернуть улыбку на лицо. Женщина быстро выбрала себе кашемировые свитера шоколадного, бежевого и лилового цветов. Дэзи настояла на том, что Софии просто необходим жакет, который можно надевать под парку.
- Но у меня нет парки.
- Пока нет.
После "Лепестков Зузу" мать и дочь зашли в другой магазин, расположенный неподалеку. Он назывался "Спорт-Хаус". Там они купили для Софии варежки, толстый шерстяной шарф, парку, зимние ботинки и шапку.
- Это было очень весело, - заявила женщина, выходя из магазина, сплошь увешанная пакетами. Она уже успела переодеться в новый свитер и ботинки. - Спасибо за совет по моде, Дэзи.
- Всегда пожалуйста.
Они загрузили покупки в багажник автомобиля. Пока они шли по тротуару, София внимательно глядела по сторонам. Это был ее первый пристальный осмотр места, где она намеревалась жить. Авалон являлся классическим старомодным городком, где от главной площади, окруженной зданиями из кирпича и резного камня, лучами расходились во все стороны улочки с тенистыми деревьями. Имелся здесь и большой муниципальный парк, и причудливое здание вокзала. Спускались сумерки, окрашивающие лежащий на крышах домов снег в синие цвета, манящие своей таинственностью. Витрины магазинов сияли золотистым светом. Вдобавок к "Лепесткам Зузу" и "Спорт-Хаусу" на этой улице располагался читальный зал протестантской секты "Христианская наука", старомодная аптека, киоск с газированной водой, ювелирный магазин, магазин игрушек и магазин полезных мелочей. Над книжным магазином "Камелот" София заметила выставленную в окне вывеску, гласившую "М.Л. Паркингтон, адвокат".
Женщина расценила это как хороший знак. Рано или поздно ей придется начать снова зарабатывать себе на жизнь. Когда она звонила своим родителям в Сиэтл, чтобы сообщить о своих планах, они предостерегли ее, что провинциальная жизнь очень скоро покажется ей гнетущей и тягостной. Родители сказали также, что она станет задыхаться под гнетом провинциальных взглядов и приземленных подробностей о людях, прозябающих в глуши.
И София позволила червячку сомнений проникнуть в свое сердце.
Теперь же, глядя на город, точно сошедший со страниц книги сказок, она понимала, что сделала правильный выбор. Авалон мог стать для нее тем, чего у нее никогда прежде не было, - местом, которое она назвала бы домом. Но червячок сомнений вновь принялся за свою разрушительную работу.