Фрэнсис смотрела, как ее туфли на толстых каблуках широкими шагами уверенно пересекли лестничную площадку. Потрясенная, сбитая с толку, но очень храбрая старая дева.
6
Фрэнсис колебалась. В комнате Габриель было тихо, и у нее, наконец, появилась возможность побыть одной. Она почувствовала острую необходимость в передышке, хотя бы на пару минут, чтобы немного взять себя в руки и разобраться в постепенно затягивавшем ее водовороте разрозненных фактов, сумбурных предложений, предположений и маленьких тайн.
Она механически повернула к своей комнате и вошла в ее прохладную тишину с чувством облегчения, которое сразу же улетучилось, потому что высокая худая фигура отделилась от окна и пошла ей навстречу.
- Привет, графиня, - сказал Дэвид Филд. - Я так и знал, что рано или поздно ты сюда придешь. Как твои нервы?
Посмотрев на нее сверху вниз, он раскрыл портсигар и предложил ей сигарету. Фрэнсис, которая находилась в том особенном состоянии духа, когда все вокруг виделось особенно отчетливо, с удивлением обнаружила, что думает, как убийственно красив Дэвид, и какая жалость, что сотни женщин до нее думали то же самое. Но это была только секундная передышка. Через мгновение она опять была в страшном круговороте того дня.
- Что они тебе рассказали? - спросила она, беря сигарету. - Роберта убили?
- Похоже на это, малышка. - Она увидела выражение его лица, когда оно осветилось огоньком зажженной спички, и была удивлена его спокойным безразличием. На лице Дэвида не было и тени страха. Он думал только о ней. - Лучший индеец - мертвый индеец, - легко и весело продолжал он. - Ты теперь можешь его не бояться. Возможно, он был даже честным человеком. Он поговорил со мной совсем по-отечески. Я обнаружил, что просто жажду поделиться с ним всеми своими секретами и тайными грехами. Что случилось? Почему мы так удивленно распахнули глазки?
Фрэнсис, не подозревавшая, что у нее все написано на лице, смутилась.
- Вовсе нет, - быстро сказала она, и он, засмеявшись, обнял ее за плечи. В его заботливом жесте не было ничего оскорбительного. Жест был таким же дружеским и беззаботным, как и его голос.
- Ты, наверное, думаешь, что я полный балбес, - сказал он. - Ты самый чистый человечек в мире, и такой доверчивый. Ну почему я не такой? Давайте я вам все расскажу по порядку, юная леди. Страшно подумать, какой я опытный и искушенный человек. Все это мне напоминает - наверное, ты тоже это помнишь - акт милосердия юной герлскаут с бутылочкой йода, обработавшей рану на моей руке несколько дней назад.
Фрэнсис посмотрела на него, и глаза ее сверкнули. Конечно, она помнила об этом случае. Как-то утром на днях он зашел обсудить объявления об их помолвке. Фрэнсис тогда очень позабавило его плохо скрытое смущение. Пока они разговаривали, она заметила большую свежую царапину на его руке и настояла на антисептике. Она вспомнила, как они стояли в столовой, как она смазывала рану йодом и рассказывала, что Роберт ушел в клуб. Это было, наверное, в то первое утро после смерти Роберта.
- Да, - сказала она осторожно. - А что?
Он протянул руку ладонью вниз, чтобы она посмотрела.
- Полное выздоровление, - сказал он. - Не осталось и следа. Ты что-нибудь слышала о Кориолане?
- О ком?
- О Кориолане. Злобный римский аристократ, помешавшийся на том, что показывал всем и каждому свои раны. И я такой же. Неужели я тебя не предупредил? Ладно, давай навсегда забудем об этом маленьком происшествии.
Он крепче прижал ее к себе, она смотрела на него, и тайный смысл его просьбы растворился в волне дрожи, охватившей ее, задержавшей дыхание и краской залившей лицо. Фрэнсис смотрела на него, а его лицо было так близко, что она видела только его губы. Она видела их так близко, совсем рядом, и они дрожали, как у обиженного ребенка, а затем он резко разжал руки и, легонько оттолкнув ее, выпрямился и улыбнулся.
- Ты так прекрасна, - сказал он. - Но, ради Бога, не смейся над стариком.
Слова были почти сердитыми, и она мгновенно на них отреагировала.
- Я вовсе не смеюсь, - ответ прозвучал так по-детски смешно, учитывая все серьезность происходящего. - Я не смеюсь. Но…
- Но что? Но что, прекрасные обиженные глазки?
Они стояли, глядя друг на друга. Шутливо оборонявшийся мужчина, в спокойных глазах которого играли веселые искорки, и "нападавшая" девушка, в сердце которой не проходил отчаянный страх.
К несчастью, через пару мгновений раздался стук в дверь и, так как никто из них не ответил, дверь широко распахнул встревоженный полицейский. На лестничной площадке стояла маленькая делегация. Там были и Норрис, и человек в штатском, и старший инспектор с мягким шотландским акцентом. Маленькие глазки победно смотрели из-под густых нависших бровей. Под его проницательным взглядом Фрэнсис медленно покраснела. Он без всякого выражения оглядел комнату с муслиновыми шторами, изящно задрапированным туалетным столиком и украшенной воланами кроватью, и комната показалась Фрэнсис какой-то совсем девической и мучительно беззащитной. Краешком глаза она посмотрела на Дэвида, и увидела его угрожающее и немного растерянное лицо.
- К чистому грязь не липнет, - процитировал он вполголоса и, улыбаясь, повернулся к инспектору. - Вы знакомы с мисс Фрэнсис Айвори, инспектор? - спросил он. - Фрэнсис, это мистер Бриди, старший инспектор полиции.
- Страшно рад, мисс Айвори, - сказал шотландец мягким голосом. - Мне нужно вам кое-что сказать, - сказал он и добавил, не глядя на него: - Нам лучше перейти в другое место.
В его заявлении не было ничего невежливого, он просто выполнял свой долг. Но Фрэнсис, не знакомая с простотой полицейских нравов, испытала какой-то непонятный стыд и почувствовала себя не в своей тарелке. Они все вышли на лестничную площадку, а Норрис и два младших полицейских отступили назад на лестницу. Бриди посмотрел на Дэвида.
- Я бы хотел перекинуться парой словечек с молодой леди, с глазу на глаз, - ласково сказал он.
Фрэнсис почувствовала, что жадно прислушивается, стараясь разобраться, враждебны или дружелюбны произнесенные им слова, но, к своему разочарованию, ничего, кроме вежливого интереса, в них не услышала.
Дэвид кивнул и присоединился к остальным. Он к ней не прикоснулся, а ей так хотелось, чтобы он украдкой ободряюще пожал ее руку. Фрэнсис была страшно разочарована, когда он этого не сделал.
Бриди увел ее в угол лестничной площадки.
- Пока мне не нужны ваши показания, мисс Айвори, - сказал он, по-шотландски слегка растягивая гласные, - это се-ерьезное дело. Нехорошее, грязное дело. И чем быстрее мы докопаемся до сути, тем лучше для все-ех. Я слышал, ваша сестра больна, и ее нельзя беспокоить, так сказал доктор. - Он замолчал и вопросительно посмотрел на нее.
- Моя сводная сестра, - механически поправила его Фрэнсис и пожалела об этом, потому что почувствовала, как его круглые глаза моментально впились в ее лицо.
- Ваша сводная сестра, - поправился он. - Ошибочка вышла, простите. - Она отчетливо поняла, что он сделал в уме маленькую заметку об их с Филлидой давней неприязни, как будто он написал это на бумаге, и чувство опасности в ней усилилось. - Я знаю, кто вы и все о вас, - продолжал он в мягкой материнской манере, как будто разговаривал с ребенком. - И не-емного попозже я задам вам парочку вопросов, а сейчас, может быть, навестим вашу бабушку?
- Габриель? - она посмотрела на большую кожаную дверь напротив.
Он кивнул.
- Я слы-ышал, что она милая старая леди, и я подумал, что, может быть, будет лучше, если вы пойдете со мной, - сказал он. - Я отниму у нее всего минутку.
- Я зайду посмотрю, - сказала она и заколебалась. - Инспектор Бриди, что именно случилось? Роберта убили?
Он посмотрел на нее сверху вниз, и его лицо с правильными чертами выразило легкое неодобрение.
- Это очень неприятное сло-ово, мисс Айвори. Ваш зять действительно был убит. Вот я и пытаюсь выяснить, как это случилось.
Его женоподобная ласковость внесла заключительный штрих в кошмар происходящего, и она как бы впервые увидела его: воплощение мягкой, но совершенно безжалостной манеры допроса, свойственной всей лондонской уголовной полиции.
- Я зайду к бабушке, - быстро сказала она.
Миссис Айвори лежала, держа в руках зеркальце, и поправляла складки шали, когда Фрэнсис, немного погодя, пригласила старшего инспектора войти. Доротея с каменным осуждающим лицом стояла в изголовье внушительной кровати. Бриди осторожно приблизился. В сиятельном присутствии он как бы съежился, Фрэнсис с удовлетворением подумала, что при других обстоятельствах она, может быть, даже и пожалела бы его. Габриель пристально разглядывала его в упор. Ее спина была слегка приподнята на подушках, взгляд черных глаз был живым и властным.
- Я прожила очень долгую жизнь, - сказала она. Фраза была неожиданной и для приветствия, и для приглашения к схватке. Ответить было нечего, и шотландец поклонился.
- Да, конечно, мэм, - неловко сказал он. - Я бы не ста-ал вас беспокоить, если бы это не было ну-ужно для дела.
Старая женщина, слушавшая его с видимым удовольствием, улыбнулась.
- Как там сейчас дела в Шотландии? - спросила она. - Я провела зиму в Брэмере, очень давно. Ах, эти бедные олени, Фрэнсис. Это так драматично. Бархатные мордочки и крошечные копытца, как маленькие женские башмачки.
Бриди бросил умоляющий взгляд на Фрэнсис, и она подошла ближе.
- Дорогая, это старший инспектор. Он хочет поговорить с тобой о Роберте.
- Роберт, - сказала Габриель, и тень прошла по ее лицу. - О да, конечно, конечно, я забыла. Я уже так много всего забыла. Итак, вы полицейский?
Последний вопрос прозвучал так резко, что Бриди застыл.
- Да, мэм.
- Полиция, - сказала Габриель и вздохнула, - в нашем доме. Я помню, помню. Конечно. Бедный Роберт умер вчера.
- Вчера? - Фрэнсис показалось, что инспектор радостно ухватился за это слово, как за возможность поговорить о деле.
- Да, - сказала Габриель, - а они сказали мне об этом только сегодня утром. Ты мне сказала, Доротея. - Она повернулась к служанке с едва заметным легким жестом, как бы впустившем в комнату призраки прошлых веков.
- Да, мадам, я сказала. - Старая Доротея погладила протянутую тонкую руку, и ее взгляд обрушил на инспектора море невысказанного негодования. Он почувствовал себя неловко, но пока стоял на своем.
- Прошу прошения за вопрос, но это входит в мои обязанности. Не испытывал ли кто-то к нему особую антипатию? - сказал он.
Габриель закрыла глаза.
- Роберт, - сказала она. - Бедный Роберт. Я сама его никогда не любила. Я его отлично помню. Он и мой муж не были близкими друзьями, но они были партнерами в бизнесе. Они никогда не ссорились, но и особенно не были близки.
- Дорогая, ты имеешь в виду Мэйрика, не правда ли? Мэйрика, моего отца. Твоего сына, а не мужа, - быстро прервала ее Фрэнсис. Огонь опять угасал. Габриель, такая живая сегодня утром, опять растворялась в сумрачных тенях. Это была очень старая женщина, блуждающая в своей памяти, как ребенок в большом саду.
- Мэйрик? - в блеске черных глаз засветился живой интерес. - Где Мэйрик? Сейчас же пришлите Мэйрика сюда. Я устала просить вас об этом. Почему он еще не пришел? Дела могут подождать. В моем возрасте трудно общаться с людьми. Он должен знать, что я не могу приглядывать за ним всю свою жизнь.
Доротея наклонилась над кроватью.
- Он уехал, мадам. Он за границей. Я вам все время это повторяю. Вы устали, миледи. Вам нужно лечь. Мистер Мэйрик вернется, рано или поздно. Вам нельзя волноваться.
Она говорила подчеркнуто ласково и мягко, но взгляд ее метал громы и молнии в сторону инспектора. Габриель это, кажется, заметила и слабо улыбнулась.
- Бедный Филлис, - сказала она. - Нет, это не Филлис. Или Филлис? Нет, у меня уже был Филлис, когда родился Мэйрик. Бедная Доротея и бедная Габриель. Бедная Габриель так стара. Стара. Слишком стара. Дайте-ка подумать. Продолжайте задавать ваши вопросы, милейший.
Героическое усилие, с которым дряхлеющая память попыталась опять включиться в работу, выглядело так драматично. Бриди впал в еще большее замешательство.
- Вы сказа-али, что не о-очень любили мистера Роберта Мадригала, мэм, - сказал он. - Может, вы перекинулись с ним парой словечек, когда приехали сюда из Хэмпстеда?
- Нет, - сказала Габриель, невинно глядя на инспектора. - Он был груб со мной, и я ему только сказала, что останусь в этой комнате до приезда Мэйрика.
- Пока не вернется ваш сын, - Бриди опять ухватился за возможность продолжить допрос.
- Конечно, - согласилась Габриель. - Когда мой сын сможет приехать из офиса.
- Или из-за границы?
Габриель посмотрела на него немного испуганно. Ее черные глаза вспыхнули, и она беспомощно всплеснула руками. Она засмеялась смехом старой актрисы, пытающейся скрыть faux pas или заполнить неловкую паузу.
- Я забыла, - обратилась она к Бриди с грацией времен своей молодости и со всем очарованием женственности. - Я такая старая. Я забыла. Простите меня.
Он в полной растерянности смотрел на Габриель. Доротея с повлажневшими глазами опять наклонилась над своей хозяйкой.
- Он умер, - прошептала она. - Мистер Мадригал мертв, мадам. Они нашли мужа мисс Филлиды мертвым в шкафу. Я вам говорила.
Габриель смотрела на нее взглядом потрясенного ребенка.
- Это случилось сегодня? - спросила она. - Разве моего мужа не было рядом, когда ты пришла и рассказала нам об этом? Он был здесь. Он видел сегодня Роберта. О, Господи, годы играют со мной злую шутку. Я потеряла чувство времени, совсем потеряла, совсем. Я думала, это случилось давно. Роберт Мадригал сегодня умер? И в доме полиция? О, Господи!
Ее голос опять угас, но тонкие губы продолжали шевелиться, и глаза были беспокойными и беспомощными.
Намерения Бриди в корне изменились.
- Извините, что побеспокоил вас, мадам, - сказал он. Очевидно, девический шарм еще окончательно не покинул Габриель, потому что она посмотрела на инспектора кокетливым взглядом девушки, приехавшей на свой первый бал. - Я больше не буду вас беспокоить, - он повысил голос, как будто разговаривал со старым отпрыском королевской фамилии. - Огромное вам спа-асибо. Прошу прошения. Всего хорошего.
- Всего хорошего, - ответила Габриель и обратилась к Дороти, когда он был еще в дверях, - приятный молодой человек. Так кто он, ты говоришь?
Раскрасневшийся старший инспектор расправил плечи и даже как будто помолодел, когда они вышли в пустынный коридор.
- Это великая женщина, - сказал он Фрэнсис в порыве откровенности, что позволял себе совсем не часто. - Но уже очень старая. Мне говорили, что ей чуть ли не девяносто, но я даже не мог себе этого представить, вы понимаете, о чем я говорю. Я вам так благодарен, что вы привели меня к ней. И я рад, что с ней познакомился. Когда встречаешь кого-то из тех времен, ум за разум заходит. - Он вздохнул и серьезно добавил: - Какой ужас быть таким старым! Вы говорите, она живет здесь уже неделю?
- Да. В тот день, когда Роберт… когда мы думали, что Роберт ушел.
- В тот день? - переспросил он. - Я так и понял. И она думала о сыне, вашем отце, в то утро?
- Думаю, да. В тот день я говорила с ней об отце.
- Вы говорили? - удовлетворенно спросил он. - Наверное, это все объясняет. Я ничего не мог понять, пока ее не увидел, но, понимаете, в то утро, когда она сюда приехала, рано утром, до того, как сообщили о так называемом уходе мистера Мадригала, она посылала горничную, Молли, на почту телеграфировать в офис в Гонконг. Девушка не помнит содержания телеграммы слово в слово, но миссис Айвори просила своего сына немедленно приехать. Вы об этом знали?
Он все понял, посмотрев на нее, и улыбнулся ей доброй улыбкой.
- Вы не умете врать, - сказал он и добавил, возвращаясь к своему обычному официальному тону, - это все для вас ужасно неприятно, но правосудие должно вершиться.
Он помолчал, а потом задал вопрос, от которого она чуть не лишилась чувств:
- Вы знали о том, что пожилая женщина, горничная вашей бабушки, сегодня утром уволила Молли, служанку? Меньше, чем через четверть часа после того, как нашли тело?
7
На следующее утро Фрэнсис в одиночестве сидела в столовой. Она сидела перед нетронутым завтраком, задумчиво глядя сквозь тонкие шторы на серый осенний печальный день, окрашенный в бледно-желтые тона лондонской осени, когда вбежала мисс Дорсет со свежими новостями. Она была все в тех же шляпе и пальто. Выбившаяся прядь седых волос была покрыта инеем. Она вбежала, еле переводя дыхание, заученно осторожно, но плотно закрыв за собой дверь, и подошла к столу, опершись на него одной рукой.
- Он уехал, - сказала она.
- Кто? Лукар?
Наверное, это было неблагородно, но сердце Фрэнсис радостно забилось.
Мисс Дорсет кивнула. Ее глаза сверкали, и лицо раскраснелось от волнения.
- Можете себе представить, мне это еще вчера вечером пришло в голову. Но я, конечно, никому ничего не сказала, еле дождалась утра и сегодня как можно раньше бросилась к нему на квартиру. Его слуга сказал мне, что он еще не вернулся. Он ушел вчера около девяти, и с тех пор его там не видели. Есть только одно объяснение всему этому, не правда ли?
Фрэнсис встала.
- Боже мой, - невольно сказала она. - Если бы это была правда. Если бы только это была правда!
Мисс Дорсет озабоченно смотрела на нее.
- Я подумала о том же, - сказала она и всхлипнула. - Это такое облегчение. Будет суд, когда они его схватят, понимаете. Мы все должны будем давать свидетельские показания. Это ужасно. Полиция его уже ищет. Слуга сказал, что около дома всю ночь слонялся какой-то тип. Но вообще-то я ничуть не удивлена. Лукар мне никогда не нравился, видеть его не могла. Я никогда ему не доверяла. Это он стоял за всеми этими неприятностями в Галерее. Я с самого начала так и думала. Конечно, я не могла ничего сказать или сделать, пока всем заправлял Роберт Мадригал. Лукар запугивал его все последнее время. Бедняга, но жалостью не поможешь. Это все невероятно, правда? Как его убили? Вы знаете?
- Нет, не знаю. - Лицо девушки было измученным и маленький подбородок дрожал. - Я не знаю, мисс Дорсет. Это самое ужасное во всей этой истории. Никто из нас ничего не знает. Полиция взяла это дело в свои руки. Нам ничего не рассказывают. Полицейские приходят, рыщут по дому, посылают за нами, задают вопросы и опять уходят. Кажется, Норрис знает больше всех, он все время шепчется с полицейскими у черного входа. Мы как слепые котята в стеклянном ящике. Все могут на нас смотреть, а мы не видим даже друг друга.
Мисс Дорсет тяжело опустилась на стул.
- Да, похоже на то, - согласилась она. - Старый мистер Вортингтон не слишком помог? Но вы, конечно, не можете ожидать от престарелого адвоката особой прыти в делах такого рода. Самыми серьезными его делами были расторжения контрактов. Но я послала за ним, потому что кто-то должен представлять фирму в ходе расследования, а он все-таки человек мистера Мадригала.
- Он был так добр, - сказала Фрэнсис и, немного поколебавшись, добавила, - он пробыл здесь вчера целый день. Филлида к нему не вышла, а Габриель несколько часов проговорила с ним. Я попыталась у него хоть что-то узнать, но он просто похлопал меня по руке и сказал, чтобы я не беспокоилась. Может, я ошибаюсь, но, мне кажется, он не хочет быть замешанным в этом деле.
Мисс Дорсет подняла на нее светлые глаза.