– Поверь, времени и труда потребовалось немало. Но, думаю, результат того стоит. Давай я первая проведу тебе экскурсию. – Кейт не стала ждать, пока он решится, и начала спускаться.
Она словно перенеслась в прошлое. Ее воображение разгулялось. Жизнь в бурные двадцатые была, наверное, очень интересной.
Кейт потерла руки: здесь внизу было намного холоднее. Она не сомневалась, что дело было в прохладном воздухе, а не в Лукасе, спускавшемся вслед за ней по лестнице.
Кейт огляделась, представляя вокруг деревянные стойки, заполненные бутылками.
– Здесь мы нашли стойку с очень старым вином. Похоже, ее просто здесь забыли.
– Интересно. Еще что-нибудь обнаружили?
– Боюсь, нет.
Лукас подошел ближе, и Кейт заметила, как здесь тесно. Широкие плечи Лукаса заполняли все пространство между кирпичной стеной и деревянными полками. Обойти его было нельзя. И отступать некуда. Пряный одеколон Лукаса дразнил ее чувства. Как человек может так хорошо выглядеть и пахнуть? И почему ее тело отзывалось с такой готовностью? Наверное, не стоило приглашать его сюда.
– Больше тут ничего нет. Нужно идти.
Лукас поднял глаза от бутылки вина, которую рассматривал, и встретил взгляд Кейт.
– Может показаться, что ты боишься находиться со мной рядом.
Проблема не в страхе, а в том, что ей это слишком нравилось. Если они тут задержатся, желания тела могут возобладать над здравым смыслом.
– Я… Мне надо закончить работу.
– Я пока еще осмотрюсь тут. – Лукас вернул пыльную бутылку на полку и повернулся, жестом приглашая протиснуться мимо.
Кейт поспешила сдвинуться с места, не успев подумать, что здесь слишком мало места, чтобы пройти. И ее тело прижалось к телу Лукаса. Носок к носку. Бедро к бедру. Грудь к груди.
Температура в помещении внезапно подскочила. Кейт встретила взгляд Лукаса, и время замедлилось.
– Кейт… – Его голос звучал хрипло и был полон неистовым желанием.
Она обманывала себя. Она так и не забыла их первый поцелуй. Каждую ночь ее захватывали воспоминания. Что такого в том, чтобы он снова ее поцеловал? Просто чтобы проверить, что его поцелуи такие сладкие, как она помнит.
Сердце колотилось, и его стук отдавался в ушах. Дыхание сбивалось. Она играет с огнем. Нужно двигаться. Уйти. Бежать. Кейт не хотела обжечься, но не могла отвернуться от его голодного взгляда.
Он склонил голову, и Кейт закрыла глаза. Любопытство и желание слились воедино, приковывая ее к месту. И вот их губы соприкоснулись. Его поцелуй был теплым и ласковым. Внутри у нее все таяло. Если бы Кейт не была зажата между твердой грудью Лукаса и стеной, то у нее наверняка подкосились бы ноги.
Но реальность напомнила о себе скорее, чем ей хотелось бы. Воспоминание о том, как Лукас сбежал из больницы, разрушило очарование момента. Кейт не могла поддаться его шарму.
Она не могла ему доверять.
Опустив голову, Кейт стремительно вскарабкалась по лестнице и поспешила обратно в библиотеку, надеясь, что Лукас не пойдет за ней. Усилием воли она пыталась успокоить бьющееся сердце, пульсирующие губы. Ей необходимо было мыслить ясно. А рядом с Лукасом все мысли спутывались.
Что произошло? Может, ему приснилось это восхитительное мгновение?
Лукас провел языком по нижней губе, слизывая сладость вишневого бальзама для губ. Из груди вырвалось раздраженное рычание. Он пообещал, что больше не будет делать глупостей; но каждый раз, когда Кейт подходила ближе и он чувствовал запах ее фруктового шампуня, тепло ее прикосновения, логика ускользала от него.
Теперь все его планы рухнули, но оставлять дело так было нельзя. Лукас принялся подниматься по лестнице, пытаясь придумать, что сказать. "Извини" наверняка недостаточно, но придется попытаться.
Он расправил плечи, прогоняя напряжение. Не стоит преувеличивать. Это едва можно считать поцелуем. Ничего особенного.
Когда он вошел в библиотеку, Кейт снова держала в одной руке молоток, а в другой – деревянную планку. Лукас подождал, пока она повернется, но не дождался и прочистил горло.
– То, что сейчас случилось, – я просто хотел сказать, что не должен был…
– Ничего такого не случилось. – Кейт не поворачивалась, пряча от него лицо. – Теперь ты видишь, почему туннель многих заинтересует.
Она отмахнулась от поцелуя, словно он ничего не стоил. Ничего не значил. Его резанула мысль о том, что это растущее влечение было односторонним. Почему она так себя ведет? Не он один здесь что-то чувствует.
Кейт наконец развернулась к нему, все еще держа молоток в руке:
– У тебя есть какие-то возражения против моих планов?
Лукас покосился на молоток. Если Кейт хотела привлечь его внимание, ей это определенно удалось. Не то чтобы Лукас не смог с ней справиться. Она намного ниже и легкая как перышко. Только у перышек не бывает столько обворожительных изгибов. У Кейт была узкая талия и широкие бедра, и у Лукаса ладони звенели от желания притянуть ее к себе. Он хотел напомнить ей, что, хотя поцелуй и был коротким, он все равно раздул в них огонь.
– Ты решил отказаться от договора? – Черты лица Кейт затвердели, и он не мог не заметить, что она крепче перехватила молоток.
– Ты не можешь так поступить. У нас было устное соглашение. Если ты теперь решишь отказаться, я… я…
Ее голос задрожал, и Лукас подавил смешок, не желая подливать масло в огонь ее гнева. Сердитая, Кейт становилась очень хорошенькой. Может, стоит еще немного ее подразнить?..
– Ты уже согласился на прием. Теперь поздно отказываться. Я пообещала больнице, что у меня будут средства на операцию.
Слова ударили его сильнее, чем молоток. Она права. Как ему теперь спорить, когда на кону стоит судьба маленькой девочки?
Словно только что вспомнив про молоток, Кейт положила его на белую ткань, прикрывавшую пол. Выпрямившись, она вздернула подбородок.
– Твоя тетя считает, что туннель, оставшийся от сухого закона, прекрасно впишется в тему 1920-х годов.
– Этого я и боюсь, – пробормотал Лукас.
Словно не услышав, Кейт продолжила:
– Еще она сказала, что так из истории Кэррингтонов получится хоть что-нибудь хорошее.
Лукасу не нравилось, когда против него объединялись тетя и… Кто ему Кейт? Друг? Он подпустил ее ближе, чем всех остальных. Но между ними было что-то помимо дружбы. Особенно учитывая этот короткий, но жаркий поцелуй.
И тут Кейт наклонилась к нему. Лукас замер. Что она собирается делать? Ее губы приковывали его взгляд. Пухлые, розовые, они словно просили о еще одном сладком поцелуе. Напряжение росло. Может, она хочет его прикосновений больше, чем готова признать?
Кейт придвинулась ближе, протянула руку, и у Лукаса перехватило дыхание. Что она собирается делать? Притянуть его к себе?
Одна мысль о том, что она проявит смелость, будет контролировать ситуацию, заводила его. Всякое подобие логики покинуло его. Лукас ждал, когда Кейт сделает последний шаг, и молился, чтобы она его сделала.
Давно оставленные без внимания желания взыграли в его жилах. Поздний вечер, они с Кейт наедине, и до утра им никто не помешает. И он так давно ни перед кем не открывался, ни с кем не был близок…
– Вот и все.
Лукас распахнул глаза. О чем это она?
– Не беспокойся. – Кейт продемонстрировала ему кусочек белого пуха. – Сначала я думала, что это штукатурка, но оказался просто пух. Твой костюм в безопасности.
Костюм? Костюм его сейчас нисколько не беспокоил. Может, одежда и в порядке, но в его мозгах полная неразбериха. Он сглотнул, сдерживаясь из последних сил.
– Почему ты так поздно работаешь? – Голос прозвучал резко.
В карих глазах Кейт сверкнуло удивление.
– Надо было кое-что доделать.
– Ты должна контролировать работу, а не делать ее сама.
Она уперла руки в свои роскошные бедра и прищурилась:
– Я делаю то, что нужно сделать. В отличие от некоторых я держу слово.
Она все еще сердится из-за случившегося в больнице, понял Лукас. Наверное, нужно объяснить, что произошло. Но это вызовет еще больше вопросов, на которые он не хотел отвечать. Не сейчас.
Никогда.
Не дождавшись его ответа, Кейт добавила:
– Если ты не хотел встречаться с моей дочерью, мог бы сразу так и сказать.
– Но я хотел… – Лукас оборвал себя, скрипнув зубами. Зачем он говорит об этом? Никому от этого не станет лучше.
Кейт вопросительно склонила голову:
– Что значит – хотел? Почему ты передумал?
Он отвернулся и переступил с ноги на ногу. Интуиция подсказывала, что Кейт от него не отстанет, пока он не признается. Но как он может это сделать? Он ни с кем не говорил о прошлом, даже с тетей.
– У тебя, очевидно, есть что сказать в свое оправдание. – Ее голос звучал твердо и резко.
Лукас не любил, когда на него давят. Его бывшая жена знала его слабые места и использовала их как могла. Он больше никому не позволит так с собой поступать. Кейт может давить сколько хочет, но он не поддастся… пока не будет готов.
– Я устал. И мне еще надо просмотреть отчеты. В кухне есть китайская еда, если хочешь. И к твоему сведению – мне очень жаль.
Он отвернулся, игнорируя недоумение в ее взгляде, убеждая себя, что ему все равно. Это женщина ничего для него не значит.
Совсем ничего.
Но если так, то почему, захлопывая за собой дверь, он чувствовал себя мерзавцем? И почему так хотел получить возможность исправиться?
Глава 11
Почему он так разошелся?
Ладно, он на минуту лишился разума и снова ее поцеловал. Но это не значит, что он влюбляется в эти большие карие глаза и розовые губы. Его потерю рассудка можно списать на несколько бессонных ночей и стресс из-за того, что их доход не покрывает расходы на расширение бизнеса в Сан-Франциско.
День шел за днем, и постепенно они возвращались к обычному образу жизни. Днем им удавалось притворяться, что они не обменивались жарким поцелуем, но ночью образы Кейт и ее искусительных поцелуев захватывали его мысли.
– Извини, что я поздно. – Кейт, вернувшаяся из больницы, вбежала в кухню. – Не обязательно было меня ждать. Я даже не очень голодна.
– У меня есть планы на сегодня. Не еда приходит к тебе, а ты идешь к еде.
Кейт покачала головой и опустилась на табурет:
– Я слишком устала для ресторанов.
Темные круги у нее под глазами встревожили Лукаса. Может, он навалил на нее слишком много работы, заставив заниматься ремонтом дома?
Он понял, что в попытках избежать нежелательного влечения к ней перестал выполнять обязанности начальника – и, стоит это признать, друга. Он позволил Кейт работать на износ, пока сам оставался в офисе. Надо исправить ситуацию, но как?
– Не беда. Когда аппетит вернется, я закажу все, что захочешь. – Лукас присел рядом с ней. – Твое желание – закон для меня.
Кейт подперла голову ладонями. Что это: просто усталость? Или заботы посерьезнее? Молли? Может, ее состояние ухудшилось? У него сжалось сердце.
– Как дела у Молли?
Кейт изумленно посмотрела на него:
– Откуда ты узнал, что я об этом думала?
– О чем еще ты могла бы думать? – В отличие от него Кейт вряд ли весь день погружалась в фантазии, представляя искушение еще одного поцелуя.
– Молли отказывается от операции.
Лукас застыл:
– Что значит – отказывается?
– Конечно, она не прямо так говорит. Но она мрачная и подавленная, и упрашивает меня поехать домой. Не могу ее винить, после стольких месяцев уколов, осмотров и процедур.
Даже Лукасу это давалось тяжело, а он взрослый. Каково ребенку переносить один визит к врачу за другим? Детям положено бегать на свежем воздухе, играть в мяч и в резиночку, или что еще нравится девочкам.
– Извини. Вам обеим тяжело приходится. Ты ей сказала, что осталось уже недолго?
Кейт кивнула, но в глазах у нее блестели непролитые слезы.
– Что мне делать? Они говорят, что в восстановлении после сложных операций большую роль играет отношение пациента.
Лукас никогда не имел дела с больными и с операциями. Когда умирали его бабушки и дедушки, он был еще ребенком. А отец умер от сердечного приступа за рабочим столом в офисе компании. Поэтому он мог только вспоминать, как был ребенком. И лучшие его воспоминания касались времени, которое он проводил с тетей.
– Послушай, может, Молли нужно ожидать чего-то хорошего?
Кейт сердито сощурилась:
– Чем я, по-твоему, занимаюсь?
– Нет, я не об этом. Может, ей нужна какая-то мечта? То, что она сделает, когда выйдет из больницы?
– У меня закончились идеи. И к тому времени, когда Молли выпишут, у меня не будет ни копейки, не говоря уж о деньгах на поездку в Диснейленд.
С этим Лукас мог помочь.
– Не нужно много денег, чтобы сделать девочку счастливой. И даже не обязательно ездить в замок Спящей красавицы.
Кейт выпрямилась:
– Откуда холостяк знает про замок Спящей красавицы?
Лукас не собирался объяснять, что у него тоже была маленькая дочка, и он читал ей сказки на ночь и обещал отвезти в замок, когда она немного подрастет.
– Кто о нем не знает? – отговорился он. – Его показывают в любой рекламе Диснея. Но я говорю о том, что тебе это не нужно. Можно устроить сказочные каникулы прямо здесь, в Нью-Йорке.
– Может, ты не замечаешь цены, но ужины в городе и билеты на спектакли складываются в круглую сумму.
– Но есть и другие варианты.
Кейт закатила глаза:
– Даже не предлагай ходить с ней по магазинам и ничего не покупать. Она хочет все, что видит.
– Поверь мне, можно хорошо провести время и при этом не тратить много.
– Откуда тебе это знать? Ты наверняка родился с пресловутой серебряной ложкой во рту.
– Вероятно, тебя это удивит, но в моем детстве было не так много серебряных ложек, как тебе кажется.
Кейт смерила его взглядом:
– Ты ни за что меня не убедишь, что твоя семья отправила тебя зарабатывать на хлеб самостоятельно.
Ее слова подпортили его хорошее настроение.
– Деньги – еще не все. Иногда мне кажется, что было бы лучше родиться в другой семье, где все не так бы заботились о деньгах и общественном мнении. Может, тогда мои родители не… – Он осекся, взглянул на Кейт – и увидел в глазах искреннее сочувствие и ожидание продолжения. Он не собирался открывать дверь в свое прошлое. Но может быть, сейчас его прошлое может показать Кейт, насколько хороши их с дочерью отношения. Он вздохнул. Все равно это нелегко. – Может, без "Драгоценностей Кэррингтонов" и прилагающегося статуса мои родители не стали бы разводиться. Но даже после развода ситуация лучше не стала. Они все равно ругались, в основном из-за меня.
– Извини.
Лукас не стал рассказывать, как родители заставляли его шпионить друг против друга, но добавил:
– В такие времена тетя забирала меня с собой. Она видела, как я несчастен, и мы целыми днями гуляли по городу.
Кейт отмахнулась от него:
– Наверняка это было приятно, но Молли нужна настоящая мечта, а не прогулка в парке и полчаса на качелях. К тому же, когда ее выпишут из больницы, мы вернемся в Пенсильванию. Работа в твоем особняке мне нравится, но она скоро закончится, и мне нужно будет либо возвращаться на прежнее место, либо искать новое.
Лукас нахмурился при мысли о том, что скоро Кейт уедет. Он уже привык к ее компании. Не то чтобы он привязывался – просто ему нравилось, когда в доме есть кто-то, с кем можно выпить по чашечке кофе и поболтать.
Однако он хотел бы, чтобы Кейт и Молли увезли с собой хорошие воспоминания. А значит, придется быть убедительнее. И потом, всегда лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.
На следующее утро Кейт снова работала в библиотеке, погруженная в мысли о том, как бы взбодрить Молли. Ей нравилось, что Лукас подавал ей идеи. И еще больше – что он немного рассказал о своем детстве. Она очень сочувствовала тому маленькому мальчику, каким он когда-то был.
– Пойдем.
Услышав голос Лукаса, она вскинула голову:
– Что ты здесь делаешь?
– Пришел за тобой.
Кейт не помнила, чтобы у них были какие-то планы. Однако Лукас выжидательно смотрел на нее. На нем были темные джинсы, подчеркивавшие мускулистые ноги; ворот голубой рубашки был расстегнут, рукава закатаны. И Кейт уставилась на него, как влюбленная школьница. Он просто не имеет права так выглядеть!
В синих глазах мерцали озорные искорки.
– Ну что, так и будешь там сидеть и заливать все краской?
Кейт посмотрела вниз и обнаружила, что палка, которой она размешивала белую краску, капает на застилающую пол ткань. Она торопливо отложила ее и закрыла банку с краской. Что-то ей подсказывало, что, пока Лукас не уйдет, работать она не сможет.
Ей нравилось, что в этот раз была возможность работать своими руками. На прежней работе она готовила эскизы, консультировалась с владельцами и следила за процессом. Но ей не приходилось закатывать рукава и доделывать детали. Когда она закончит этот особняк, он действительно станет жемчужиной в ее портфолио. Однако сначала надо закончить. Слишком много зависит от того, удастся ли ей сделать все вовремя.
– Я не могу никуда идти. У меня еще есть дела. – Кейт уперла руки в бедра.
– Тебе нужен перерыв.
– Мне нужно еще несколько часов в сутках.
– Я знал, что ты это скажешь, и поэтому привел Хэнка и Майка.
В комнату вошли двое мужчин в белых комбинезонах.
– Они могут красить, прибивать – что захочешь.
– Но я не могу просто взять и уйти.
Лукас схватил ее за руку и потянул к двери:
– Надо спешить…
– Что-то случилось с Молли?
– Нет-нет, ничего плохого не произошло.
От успокаивающей улыбки Лукаса у нее сжалось в груди.
– Переоденься, пока я сделаю пару быстрых звонков.
– Сначала мне надо поговорить с этими рабочими… Не хмурься, это займет всего минуту.
Через несколько минут Кейт вышла на крыльцо, одетая в чистые джинсы и розовую блузку. Яркое солнце согревало кожу; дул легкий ветерок, и было тепло даже без кофты.
Шагая рядом с Лукасом по тротуару, Кейт не могла сдержать любопытство. Она загородила Лукасу дорогу:
– Я не пойду дальше, пока ты мне не объяснишь, куда мы идем.
– Мама тебя не учила, что сюрпризов надо терпеливо ждать?
– Моя мама не устраивала сюрпризов. Скажем так: у нее была активная социальная жизнь, в которую дети не особенно вписывались.
Лукас сжал губы в тонкую линию.
– Если тебя это утешит, я тебя понимаю. Мои родители тоже не уделяли особого внимания своей роли, если только это не вписывалось в их планы.
Они снова двинулись вперед. К неизвестной цели. Кейт решила перестать волноваться и подставила лицо солнцу. Прогулка и солнечный свет подняли ей настроение. Напряжение в шее и плечах постепенно проходило.
Вскоре они добрались до Центрального парка, и Лукас взял ее за руку:
– Пойдем!
Это и есть его сюрприз? Прогулка по парку? Хорошее настроение угасло.
– Что мы тут делаем?