Похоже, мужчина знал, что делал, и Леру отпустило.
Но пока она семенила за высокой фигурой, снова почувствовала сомнение, а когда они проходили мимо зеркальной стены перед входом в зал, Валерия увидела свое отражение и пожалела, что не умерла в младенчестве. Понятно, почему Крутов так странно смотрел на нее.
От дождя волосы прижались к голове, из пучка на затылке, наоборот, свисали намокшие пряди, но самое ужасное - тушь отпечаталась венчиком вокруг глаз, и вид у Валерии был клоунский.
- Я сейчас, - мрачно бросила Лера и умчалась на поиски дамской комнаты.
И там, стоя перед зеркальной рамой, на полу из черно-белой, уложенной в шахматном порядке плитки, Лера с отвращением признала:
- Клуша.
Зачем накрасилась? Чтобы ощутить себя женщиной? Поздно. Казимир уже спутался с Чижевской. Раньше надо было думать.
И снова в голове замелькали обрывки из статеек психологов из серии "не так летишь, не так свистишь", прививающие комплекс неполноценности. Шейпинг, шопинг - все, что призвано омолаживать и украшать, - это все не для нее. Она несовременная - вот в чем главная проблема. И ей уже никогда не будет двадцать. Будет тридцать шесть, тридцать семь, тридцать восемь…
Лера стерла отпечатки туши над и под глазами, припудрилась, расправила плечи, как советовала Бочарникова, и вышла в зал. Какая есть, такая есть. Что выросло, то выросло. Обмену и возврату не подлежит.
Но, подходя к столику, за которым восседал этот седеющий жеребец Крутов, запаниковала и взмолилась: "Господи, мне бы только поскорее все закончить с ним и уехать домой". При мысли о доме сердце заныло так сильно, что Лера не заметила выгнутую ножку стула под Крутовым, споткнулась и с шумом приземлилась на свободное место. Дом ее там, где Казимир!
- Осторожно! - придержал ее под руку народный избранник и принюхался. И уловил отчетливый пряный аромат разогретой под солнцем степи: божественной травы тимьяна, полыни, пижмы. Головокружительный дух исходил от мокрой журналистки. Запах - это визитная карточка женщины, ее лицо. Кстати, о лице: на журналистке лица не было.
- Что с вами? Вам плохо? - забеспокоился Василий.
- Нет-нет, - вымученно улыбнулась Лера, - банальный кинетоз.
- Что за кинетоз?
- Транспортная болезнь.
- Выпейте. - Крутов наполнил коньячные рюмки себе и Лере.
- Я на работе не пью.
- Да бросьте вы, пейте, - нежно, но настойчиво потребовал Крутов.
Очевидно, именно с этими интонациями депутат Заксобрания продавливал любую лабуду, вроде программы поддержки малого бизнеса, когда все понимают бесперспективность затеи в холодном налоговом климате.
Лера сдалась, опрокинула рюмку и прислушалась к себе. Голодный желудок согрелся, узел, в который был завязан организм с юбилея "Ведомостей", ослабел. Вот чем надо было лечить депрессию - коньяком. Как она могла забыть о таком простом и эффективном средстве? Травила себя валерьянкой, а валерьянка, по последним данным, снижает память.
Еще от стресса помогает мужчина. Желательно такой.
Лера взглянула на Крутова. Тот изучал ее внимательным взглядом доктора на приеме.
Лера смущенно попросила:
- Не смотрите на меня так, пожалуйста.
- Вам лучше?
- Лучше.
- Я заказал рыбу, - сообщил депутат и объяснил, увидев удивление на Лерином лице. - Женщины в основном предпочитают рыбу.
- А мужчины блондинок, - усмехнулась Лера.
- Ну, вам-то беспокоиться не о чем.
Лера выпрямилась на стуле - красивый мужчина и коньяк оказались ловушкой.
- В каком смысле?
- В том смысле, что вы не блондинка. Я в этом разбираюсь.
- Еще бы, - пробормотала Лера и с вызовом посмотрела на Крутова: - Что еще вы можете сказать обо мне?
Определенно коньяк и красивый мужчина втягивали Леру в интригу.
Депутата игра тоже увлекла.
- Что вижу перед собой привлекательную молодую женщину, умную и талантливую, но закрытую на все замки и неуверенную в себе. - Василий наполнил стопки, будто собирался выпить за сказанное. Звучало на самом деле как тост.
- Наверное, поэтому от меня муж и ушел? - под действием коньяка вырвалось у Леры.
- Да бросьте, - заявил Василий Васильевич и откинулся на спинку стула. Выглядел он озадаченным.
Под умным сочувствующим взглядом Лера испытала прилив жалости к себе и единым махом осушила вторую стопку.
Депутат творил чудеса. За неделю затворничества у Леры ни разу не возникло желания найти уши, а здесь, в полумраке заведения, под коньячные звезды обманутая жена только и делала, что пресекала тягу к откровенности.
- Ушел. - Крутов не спрашивал, Крутов утверждал.
- Ну, не совсем ушел. Но изменил.
- И вы узнали об этом.
- Я… Да, я узнала.
Крутов скрестил руки и откинулся на спинку стула:
- Либо вы чего-то недоговариваете, либо ваш супруг - идиот.
- Я недоговариваю, - легко согласилась Ковалева, чувствуя усиливающееся желание обнажить душу. И не только душу, что характерно. - На самом деле я застала мужа с любовницей, так что он идиот.
- С юмором у вас полный порядок, значит, все образуется.
Взгляд Крутова потеплел, и Лера пожалела, что этот взгляд принадлежит Крутову, а не любому другому мужчине. С любым другим у нее был бы шанс, а рядом с Крутовым она нажила бы себе комплекс Василисы Премудрой: вроде всем хороша, но… лягушка. Клуша - в ее случае.
Голова слегка кружилась то ли от коньяка, то ли от этого записного обольстителя, по совместительству политика. Неужели они там, в Заксобрании, все такие? Лере показалось, что она пропустила что-то важное…
Наконец им принесли заказ, и Лера вспомнила:
- Так о каких письмах вы говорили, Василь Василич?
- О письмах жителей военного городка.
Не забывая подливать Лере коньяк и не скупясь на критические замечания в адрес администрации и военных, Крутов изложил ситуацию с затоплением домов. К концу программного выступления стало ясно: речь идет об апокалипсисе.
- Так я вам и поверила, - пьяненько хихикнула Ковалева, когда Крутов обрисовал свой план по спасению городка. - Устройство ливневой канализации придумано наверняка для спасения вашего спортивного комплекса.
- И комплекса тоже, - Крутов недовольно поморщился, - но не только. И вообще, Валерия, мне не нравится ваш ангажированный тон. Вы почему-то настроены против меня.
- Пока я еще никак не настроена, а вот вы явно чего-то недоговариваете.
- Перед вами я как младенец - чист и наг.
- Не стоит устраивать стриптиз. Младенцу есть чем прикрыть наготу, у него солидный послужной список. Всех ваших шалостей я не помню, на слуху только некоторые. Но они производят впечатление. - Язык слегка заплетался, но мысли были ясными.
- Валерия Константиновна, вы меня разочаровываете. Это всего лишь сплетни, на которые так падки мои бывшие коллеги. Мне рекомендовали вас как беспристрастного журналиста. Не вынуждайте меня обращаться к вашему руководству и отменять наши договоренности.
- Флаг вам в руки, Василь Василич. - Коньяк придал Лере смелости и добавил такого дефицитного в ее организме легкомыслия.
- Не повторяйте банальности, вам это не к лицу, - холодно предупредил Крутов и забросил ногу на ногу.
- А вы не говорите со мной как с идиоткой.
- А вы не смейте со мной обращаться как с каким-то гопником! - повысил голос Крутов.
Ковалева опомнилась первой и уже хотела элегантно отыграть назад (в конце концов, она профессионал, а мужчина напротив - это ее гонорар), но Крутов, не меняя позы, хищно ощерился:
- Вы даже не представляете, как мне жаль, что мы не нашли общий язык.
Лера вспыхнула:
- Нашли! Василь Василич, я даже откровенничала с вами.
- Я не буду использовать эти сведения против вас, - жестко произнес Крутов. - Я вас не задерживаю.
В сравнении с этим чудовищем-депутатом даже Казимир выглядел душкой.
Хмель выветрился из головы Леры. Трясущимися руками она открыла сумку, достала кошелек и поднялась:
- Спасибо за обед, за коньяк, за экскурсию на болото. Надеюсь, это покроет ваши расходы. - Лера вытянула руку над столом и разжала пальцы. Пятитысячная купюра сделала сальто и мягко легла в плетенку с хлебом.
Ковалева успела заметить, как изменился в лице Крутов, и, не дожидаясь, пока поднаторевший в боях политик применит тяжелую артиллерию, резво выскочила из заведения.
* * *
- Ты, мать, совсем спятила? - Бочарникова положила трубку и с вопросом в глазах уставилась на Ковалеву. - Я жду объяснений. Что там у вас произошло?
Ковалева с самым несчастным видом сидела на том же диване, что и утром.
- Не знаю, что на меня нашло. Я напомнила Крутову о махинациях, сказала, что не верю в его желание помочь гражданам…
- Тьфу ты черт. - Галина нервным движением вставила с рот сигарету, прикурила, сделала затяжку и постучала по столу латунной зажигалкой. - А он?
- А он заявил, что не задерживает меня.
- И все?
- Ну, я оставила на столике пять тысяч и удрала.
- Круто. Теперь придется эту дуру Маньку-практикантку посылать к нему.
- Галь, ты поняла, что сказала?
- А ты поняла, что сделала?
- Я думала, ты мне подруга, - упавшим голосом произнесла Лера.
- А я еще, знаешь ли, зам главного редактора. И кроме дружеских, у меня есть служебные обязанности.
- Ты можешь отправить к Крутову Мананку. Или кого-то из обозревателей. Или из социально-бытового отдела, - сама не веря в то, что говорит, заскулила Лера.
- К такому фактурному мужику, нашему партнеру - и грузинскую княжну? Шутишь?
- Ладно, проехали. Пока. - Предметы расплылись перед глазами.
Лера поднялась, на негнущихся ногах вышла от заместителя, ничего не видя вокруг, до плелась до своего кабинета. Почему все навалилось сразу: муж, машина, а теперь подруга?
- Валерия Константиновна, - на пороге стоял ответственный редактор Тихон Завьялов, - привет.
- Привет. - Лера тяжело вздохнула и спрятала в сумочку носовой платок.
- Мессалина говорила, что у тебя срочный материал?
В редакции Галку за резкость не любили и называли Мессалиной. Лера была категорически не согласна с оскорбительным ярлыком, прилепившимся к подруге.
- Галина, ты хотел сказать. Материал, Тихон Валерьевич, не состоялся.
- А что состоялось? - Завьялов присел на стул для посетителей.
- Есть черновик о всплывшей рыбе в нашем озере, и есть расследование об аварийных сбросах топлива с самолетов.
Тема аварийных сбросов топлива была горячей, но совершенно закрытой. Летуны футболили Ковалеву к начальству, начальство кивало на высокое руководство, руководство выражалось обтекаемыми фразами, факты приходилось вылавливать по крупицам. В курилке управления, куда Лера проникла под видом новой секретарши, она узнала, что за месяц топливо в верхние слои атмосферы распылили два "боинга" и один Ил. Верхние-то верхние, но в зоне сброса, оказавшейся над дачными участками, на огородах одномоментно погиб будущий урожай. Еще бы. Шестьдесят две тонны керосина - не комар чихнул.
- Давай про авиацию, так даже лучше, - подумав, разрешил Тихон. - У меня там неплохая подборка получается. Только давай в темпе.
Хрустнув суставами, Тихон поднялся со стула и неслышно прикрыл за собой дверь.
Лера уже принялась за расследование с выбросами, но вспомнила, что кандидат биологических наук Володя Душков в мае должен был закончить какие-то уникальные наблюдения за городскими птицами, и быстро набрала лабораторию академического института. Ей повезло, Душков был на месте и даже сам подошел к телефону - еще одно маленькое, но приятное совпадение.
- Здравствуйте, Владимир. Это Ковалева.
- Здравствуйте, Валерия Константиновна.
- Что так официально? - Лера была знакома с Душковым лет десять.
- Нет, что вы. Рад слышать.
- Как ваша работа?
- Систематизирую.
- Не поделитесь выводами?
- Конечно, приезжайте.
Они договорились о встрече, и Лера хотела вернуться к авиации, но сразу как-то не вышло, мыслительный процесс вновь споткнулся о разрыв с Казимиром, размолвку с Бочарниковой и стычку с депутатом. Сосредоточиться удалось с трудом, и то после убойной дозы кофе.
Поставив точку в расследовании, Лера посмотрела на часы. Девятый час! Гори все синим пламенем, сейчас она получит от Тихона нагоняй. Не желая подвергать свою психику новым испытаниям, Лера скопировала файл и отправила Тихону по электронной почте.
Выключила компьютер, испытывая то редкое чувство удовлетворения, которое наступает после отлично выполненной работы, быстро собрала сумку, набросила курточку и высунулась в коридор - никого. Повезло в третий раз, а три маленькие удачи компенсируют один большой провал, значит, сказала себе Лера, самовлюбленного раскрасавца Крутова в расчет можно не принимать.
* * *
Выполняя мамины поручения и заказы, утро Лера провела в бегах, на дачу ехала на такси и всю дорогу в деревню подсчитывала, во что ей обошлась экспедиция. То, о чем раньше Лера не задумывалась, сегодня вызвало шок: поездка пробила в бюджете серьезную брешь.
Нора Максимовна выражала протест старости обтягивающими майками всех оттенков фуксии и джинсами в духе хиппи. Лоб Норы Максимовны украшала скрученная жгутом, освежающая цвет лица яркая косынка кораллово-лилового цвета, кокетливо повязанный узел располагался над ухом. В облике матушки было что-то от корсара.
Соперничество, которое она вела с единственной дочерью всю сознательную жизнь, не прекратилось даже с уходом на пенсию.
- Привет. - Лера привычно ткнулась в провисшую щечку. - Ма, ты прекрасно выглядишь. - Дочерний долг был выполнен: продукты привезены, комплименты произнесены.
- Откуда ты? Ты не на работе? Что-то случилось? - Нора Максимовна изучала лицо дочери.
- Ма, я ушла от Казимира и пока перебралась к тебе.
Нора Максимовна выдержала паузу и сняла очки:
- Лера, в семье всякое бывает. Может, еще все утрясется?
- Это вряд ли.
- Дело твое. Только…
- Что, ма?
Нора Максимовна вернула очки на место и сделала рукой неопределенный жест:
- Да так. До октября еще куча времени.
Понятно. Матушка не испытывает восторга от перспективы жить под одной крышей со взрослой дочерью и надеется, что вопрос с жил площадью за лето решится.
- Где твоя машина? - заглядывая в пакеты, поинтересовалась Нора Максимовна.
- Машину я разбила, - сообщила Лера и тут же обозвала себя дважды дурой: за то, что разбила машину, и за то, что сказала об этом маме.
- Как?! - Развод дочери произвел меньший эффект, чем новость о машине. Нора Максимовна потеряла интерес к пакетам. - И как же ты теперь?
Вопрос был далеко не праздным: дачный участок был отдан на откуп цветам, и всеми продуктами Нору Максимовну снабжали дочь с мужем.
- Как сегодня. - Лера неопределенно пожала плечами.
- Скажи, какие перспективы у тебя с работой?
- Не знаю, - искренне сказала Лера.
- Я не удивлена, - заявила Нора Максимовна, - что ты осталась у разбитого корыта. Ни работы, ни денег, ни детей в тридцать пять лет. Долго думала, дорогая моя. Раньше надо было с ним рвать или терпеть уже до конца.
Норе Максимовне казалось, что, если испортить дочери настроение, она изменится и возьмет судьбу в свои руки.
Ничего, кроме раздражения, эти псевдопсихологические экзерсисы не вызывали. Лера рассердилась:
- Ну откуда ты знаешь?
- Поживи с мое. - В тоне Норы Максимовны Лере слышались отголоски их давних ссор.
Неспособность дочери к действию, привычку прятаться от жизни Нора Максимовна называла инфантильностью и винила в этом Лериного отца - своего мужа, после смерти которого перестала критиковать дочь, хотя дух соперничества не утратила.
- Откуда у тебя эта вещица? - отвлеклась на длинную льняную Лерину юбку мама.
- Это с прошлого года. Не помнишь?
- Не помню. По-моему, мне пойдет такая.
- Хочешь, забирай себе.
Эта традиционная фраза сопровождала почти все набеги на гардероб дочери, заканчивающиеся актом дарения. Как обычно, Лера почти сразу выбросила белый флаг, только на этот раз мама почему-то оскорбилась:
- Ну, у тебя не та ситуация, чтобы раздаривать одежду.
После мятного чая Леру сморило, обратный путь в электричке пугал сложностью: тащиться неизвестно сколько, потом добираться с вокзала на маршрутке или на троллейбусе. Раньше двенадцати домой она не попадет. Бр-р.
- Ма, я, пожалуй, переночую здесь.
- А как же работа?
- У меня отгулы. - Хоть здесь хватило ума соврать.
- Господи, конечно, оставайся, - захлопотала Нора Максимовна. - Сейчас дам тебе постель.
Лера усилием заставила себя подняться, собрала на поднос посуду и понесла на кухню.
Деревенские звуки, так отличающиеся от городских, действовали умиротворяюще, примиряли с жизнью. Ногастая Манька Чижевская, рукастый Казимир и глазастые коллеги стали казаться призраками.
Лера умылась, переоделась в старенький халат, включила "Раптор" и вытянулась на постели. Ее тут же затянуло в сон, хотя она слышала, как стучит посуда, хлопает дверь в спальню и шуршат привезенные пакеты.
Проснулась Лера от маминого голоса:
- Казимир, как бы я к тебе ни относилась, я молчала и никогда тебя не выдавала. Теперь у меня руки развязаны, и я скажу тебе то, что хотела сказать давно: ты дерьмо. Если ты добровольно не согласен делить все поровну, я найму лучшего адвоката, и ты все отдашь. И все твои заходы налево я тебе припомню в суде.
До конца ночи Лера ворочалась с боку на бок и заснула только под утро, когда серый рассвет потревожил ворчливый воробей.
В тот же день Крутов призвал Леночку к ответу за пассаж с корреспондентом.
- Объясни, почему именно Ковалева? - потребовал отчета Василий Васильевич.
Леночка не боялась шефа, ибо шеф был:
а) старинным другом отца, а также ее крестным, и она помнила дядю Васю сколько себя;