Но он не проснулся. Даже после того, как еще раз испытывая судьбу, она наклонилась к нему и мягко поцеловала в щеку.
Я никогда не забуду тебя.
Еще какое-то мгновение она стояла у кровати, прощаясь со своим несбывшимся новым будущим, пытаясь напоследок отложить в памяти что-то такое, что запомнится на всю жизнь. Но все это было, в общем-то, бессмысленно. Бессмысленный и запоздалый романтизм не для нее. Сердце должно быть свободно для космических полетов. Оно там больше пригодится. Она оделась быстро и тихо. И столь же быстро и тихо выскользнула из номера, задержавшись всего на секунду у двери.
Затем подхватила свою сумку и, выйдя за порог и притворив дверь, вернулась окончательно в свою прошлую жизнь. Решительно и жестко отбросив все иллюзии. Та сказка осталась за порогом. У нее не было выбора с самого начала, и не надо было строить никаких иллюзий. Никакого выбора и никаких иллюзий. Надо идти вперед, и только вперед, не оглядываясь и не фантазируя, по намеченному и уже частично пройденному пути.
Как всегда, Стивен спал как убитый, спокойно и безмятежно, без всяких сновидений. Правда, просыпался он обычно с трудом, что было большим недостатком в его работе. Несколько раз из-за этого у него были серьезные неприятности, особенно когда он пару раз проспал учебные полеты.
Такая непробудная сонливость обошлась ему весьма дорого. И не столько из-за административных взысканий по службе, сколько из-за того, что пришлось служить объектом для насмешек сослуживцев. И вот теперь, поздним утром, в номере гостиницы, когда ему наконец удалось раскрыть глаза навстречу яркому солнечному свету, льющемуся через окна в номер, он как-то сразу понял, что остался в постели один. Конечно, на всякий случай он все же пошарил руками вокруг, даже под подушкой, которую они делили на двоих этой ночью, в те периоды, когда не кувыркались по всей кровати, сплетаясь и расплетаясь…
Никого рядом не было. Ни на кровати, ни под кроватью, ни в шкафу, ни даже в ванной. В этом он тоже скоро убедился. Его очаровательная и страстная партнерша по ночным безумствам исчезла бесследно, не оставив ни записки, ни адреса, ни телефона, ни даже крошечных трусиков с интимными ароматами на память. И ему некого в этом было винить, кроме самого себя. В душе царили сумбур и разочарование, немного жалости к себе и чуточку ложного облегчения, поскольку проблему решили за него, и не надо было ломать голову над продолжением.
Он принял контрастный душ, и, попеременно чередуя чрезмерно горячую и обжигающе холодную воду, старательно внушал себе, что все идет правильно, что так ему и надо, и что в его жизни нет места для серьезных любовных связей. В последние месяцы у него сложился слишком плотный график работы. Впереди тоже не ожидалось особого просвета. Предстояло свершить массу разнообразных дел. Это означало, что на личную жизнь ни времени, ни энергии не останется.
Так что будем считать, что прошедшая ночь была просто непредвиденной, но приятной паузой в текущем житие, и утешать себя этим. Собственную психику надо по возможности беречь и не изводить себя ненужными копаниями в своих и чужих переживаниях. Это был приятный и быстротечный эпизод в его личной жизни, который уже завершился и ушел в прошлое, став частью его памяти. Жаль, но это неизбежно. Все когда-нибудь проходит и кончается. Так что не время предаваться грусти и скорбеть о недавнем событии, не стоит посыпать голову пеплом и рвать волосы, портя внешность.
Вот только, стоя под душем и видя через раскрытую дверь смятые простыни на постели, он отчего-то ощущал грусть. Очень тянуло вернуть все назад, хотя бы еще на несколько часов. Жаль, что пока еще не изобрели машину времени.
Почему-то возникло ощущение, что теперь все пойдет не так, как раньше. Именно из-за этой ночи, проведенной с прекрасной незнакомкой. Что-то сломалось, сместилось в его обыденной, будничной жизни. Причем он это предчувствовал заранее, еще тогда, когда увидел ее впервые, как прекрасное и сказочное видение, возникшее из небытия, из ночной тьмы, из-под струй дождя и порывов ветра. Черт, подумал он, кажется, я становлюсь мистиком.
Это видение материализовалось и вполне реально и быстро вошло в его жизнь, потряся ее до основания. Такого с ним никогда еще не было. Если он даже попытается забыть то, что случилось, то не сможет это сделать. Теперь это с ним навсегда. Как это могло произойти, такое глубокое слияние и проникновение, и всего лишь после небольшого разговора и неплохого, но недолгого секса?
И к тому же впервые его оставили одного. До этого, после соответствующего общения с дамой, именно он покидал партнершу первым. Но теперь она его опередила, как будто он был для нее ничем, просто временным, случайным развлечением. Она даже не захотела нарушить анонимность. Не оставила ему записки, не сказала ни слова на прощание.
Так почему же в голову боевого пилота лезут совсем посторонние и нелепые в его нынешнем положении мысли о семейной жизни, о маленьком домике в пригороде, окруженном белым, невысоким штакетником? О детях, играющих в мяч на лужайке под окнами? Мысли, никак не связанные со штурвалом самолета, с данными альтиметра и скоростью полета, с размером перегрузок при пикировании? А также с его обычным представлением о женщине как о создании иного пола с красивой и соблазнительной фигурой, созданной Господом Богом и Природой для обеспечения приятности мужского досуга?
6
Дженифер стояла на возвышении перед аудиторией, состоящей сплошь из мужчин, облаченных в военные мундиры и летные комбинезоны. Они заполняли довольно большой по площади конференц-зал, заставленный стройными рядами одинаковых пластмассовых стульев голубого цвета, и с любопытством разглядывали прелестную птичку, видимо, полагая, что она залетела в их мужскую стаю совершенно случайно, по ошибке и ненадолго. Может быть, просто небольшой эксперимент в области кадровой политики со стороны высокого начальства в Пентагоне или "яйцеголовых" руководящих интеллектуалов в Вашингтоне. Или очередное ритуальное действо армии и флота для демонстрации успехов в демократизации вооруженных сил в угоду какой-нибудь влиятельной конгрессменше-феминистке.
Но, во всяком случае, это неплохое приобретение для войск, хотя бы и на время. Пташка вполне способна украсить собой офицерский бар по вечерам и стать лакомой добычей для какого-нибудь счастливчика с летной эмблемой на широкой, мускулистой груди. Интересно было бы послушать и ее голосок. Неужели такой же чарующий и сексуальный, как ее тело и личико? Да еще в сочетании с высокоинтеллектуальными разговорами на психологические темы. Это придаст общению с ней особую пикантность.
Дженифер нервничала и никак не могла даже сфокусировать зрение, не то что собраться с мыслями. В зале слышался легкий гул приглушенных разговоров и перешептываний. Наверняка обсуждают ее внешность. Сидящие внизу люди сливались в одно огромное и безликое разноцветное пятно. А ведь предстоит что-то им сказать, якобы, экспромтом. Во всяком случае, ожидалось, что она сможет выдать по памяти какую-нибудь приличную домашнюю заготовку для обоснования своего пребывания среди них.
Ее только что представил командир базы и молчаливо стоял рядом, вполоборота, как бы безмолвно подсказывая необходимость ее ответного хода, тем самым давая ей возможность сразу проявить себя и сыграть свою роль в этой сцене. Похоже, что пауза неприлично затягивалась, и командир базы даже машинально посмотрел на часы. Или это ей просто показалось из-за излишней мнительности?
Жаль, что здесь не принято читать по бумаге, как на лекциях в университете. А ведь вчера у нее было столько умных мыслей и звучных фраз, которые так легко изливались на бумагу. Причем в нескольких вариантах: и в коротком, и в длинном, с учетом возможной реакции аудитории. Она даже вставила в свою предполагаемую речь несколько удачных, на ее взгляд, шуток, как раз пригодных для такой аудитории. Причем полагала, что сможет легко жонглировать ими в процессе выступления. У нее не было проблем общения с большой аудиторией в прошлом, в период учебы. Она уже выступала как лучшая выпускница школы, перед преподавателями, учениками и их родителями. Не раз делала доклады по различным учебным и даже научным темам в университете. Да и скопление военных для нее было не внове. Она же дочь адмирала, и успела побывать вместе с ним на многих военных базах. Чего стоят только несколько лет, проведенных в Сан-Диего, на главной военно-морской базе США на Тихоокеанском побережье.
Так куда же все это разом делось? И как пригодилась бы сейчас исписанная собственным неразборчивым подчерком бумага перед глазами, оставленная на столе, возле лампы, в отведенном Дженифер коттедже.
Всего два дня назад она впервые пересекли границу этого огромного по территории военного объекта на арендованной машине - небольшом красном "мустанге" с откидным верхом. И сразу почувствовала особое к себе отношение. Сперва ее документы излишне долго рассматривала военная полиция на въезде, у шлагбаума, в обе стороны от которого тянулся бесконечный ряд проволочного забора, окружающего по периметру эту базу, с жестко звучащими предупреждающими надписями, запрещающими проникновение посторонних на строго охраняемую федеральную собственность.
Потом по дороге к штабу на нее откровенно пялились все подряд - и одиночки, и группы, и целые колонны марширующих солдат. Такое впечатление, что и окна двухэтажных казарм из серых бетонных блоков по обеим сторонам дороги были тоже сплошь усеяны бледными пятнами прильнувших к стеклам любопытных лиц. И все они не только пялились, но и сопровождали свои нескромные взгляды соответствующим звуковым оформлением и комментариями, далеко не всегда приличными.
Дженифер не сразу удалось попасть к командиру базы, которому она была обязана представиться по прибытии. В приемной пришлось выдержать целое нашествие различных военных писарей и прочих штабных работников, под разными предлогами явившихся поглядеть на одетую в яркое штатское платье красотку, да еще с такими выразительными формами и стройными ножками.
Невольно она пожалела, что не явилась на этот объект в чем-то безликом серо-зеленом. В каком-нибудь бесформенном комбинезоне, под которым было бы весьма затруднительно даже пол определить, не то что рассмотреть в деталях контуры фигуры. И еще хорошо бы паранджу или чадру на лицо надеть, как на женщинах Востока, для большей психологической комфортности.
А вместо этого, по женскому недомыслию или явному временному затмению в мозгах, она оделась в свой лучший повседневный наряд, да еще ярко-красного цвета, в тон арендованной машине, туфелек на шпильках и лака на ногтях. Решила продемонстрировать цветовую гармонию во вкусе? Или поразить армию своим декольте и обнаженными, притягивающими взор коленями?
Ровно в девять утра Дженифер вошла в кабинет командира базы, готовая терпеливо выслушать руководящие указания и мудрые наставления и сразу же приняться за работу.
Полковник Паттерсон выглядел так, как она себе его и представляла. Стандартный облик военного руководителя, облеченного высокой властью и отягченного высокой ответственностью за судьбы многочисленных подчиненных и порученного ему трудного дела.
Высокий, сухощавый, неулыбчивый, с коротким седым ежиком волос и слегка прищуренным, цепким и жестким взглядом. Голос был сухой и несколько резковатый. Говорить он тоже предпочитал короткими, рублеными и четкими фразами, не оставляющими особого места для сомнений и дискуссий.
Он с ходу взял на себя инициативу ведения беседы.
- Проходите и присаживайтесь вот сюда, мисс. Я занятый человек. У меня для вас не более пяти минут. Я знаком с вашим досье, так что отбросим в сторону ненужные формальности. Скажу откровенно, что я не очень одобряю эти новомодные идеи о психоанализе, фрейдистском копании в душе и психологической коррекции личности. Я воспринимаю идею исповеди перед другим человеком только в религиозном плане, как католик. Так что в качестве вашего пациента я не подойду. Что касается остальных моих подчиненных - это их личное дело. Не буду препятствовать, если кто-то захочет перед вами исповедаться. Надеюсь, что служебные тайны при этом не будут затронуты, - как-то неулыбчиво пошутил он. - В любом случае, буду рад, если ваша работа повысит боевой дух и психологическую устойчивость моих подчиненных. У меня специфичный объект и специфичные подопечные. Это не просто база. Это учебный центр по подготовке и переподготовке летного состава. Мы обучаем ведению воздушного боя с применением самых современных тактических приемов и использованию новейших систем бортового вооружения. Часто такая работа связана со сложными экспериментами и повышенным риском. Поэтому моим людям приходится нелегко. Стрессы, физические перегрузки. Особенно достается инструкторам, которые готовят других и отвечают за их мастерство и безопасность полета. Займитесь ими в первую очередь.
У меня к вам личная просьба. На базе служит сын моего друга, с которым мы вместе воевали в Корее, в одной эскадрилье. Тот погиб в бою, в котором я не смог принять участие. Мой самолет был сильно поврежден накануне, и его не успели отремонтировать. В противном случае, может быть, все сложилось бы по-другому.
Так вот. Его сын, капитан Стивен Брайтон, сейчас находится здесь, в центре. Занимается обучением тактике воздушного боя, в том числе технике пилотирования. Недавно погиб один из его учеников. Вины капитана в этом нет, но он сильно переживает. Я его понимаю. Однако это мешает его работе. Он пилот от бога и с богатым боевым опытом. Я не хочу терять такого аса и такого прекрасного инструктора из-за нервных срывов. Он не женщина, он офицер, и не имеет право на излишние сантименты. Займитесь им в первую очередь. Полагаю, что капитан будет весьма интересным для вас объектом, и надеюсь, что ваши методики смогут как-то ему помочь. Считайте, что это первая проверка вашей профессиональной пригодности и возможностей вашей науки. Докажите, что ваши приемы и методы чего-то стоят, и я открою "зеленую улицу" для вашей работы на базе.
И последнее. Вам предстоит работать преимущественно в мужском коллективе. Это создает особые проблемы во взаимоотношениях с коллегами и подопечными. Не хочу вторгаться в вашу личную жизнь и давать непрошеные советы, но надеюсь, что у нас не возникнет ненужных осложнений в этой связи. Кстати, я обещал вашему отцу присмотреть за вами. Не хотелось бы его огорчать.
Что касается бытового устройства, то обратитесь к моему адъютанту в приемной. Он объяснит, что делать дальше и с кем связаться. На этом все. Даю два дня на обустройство и жду вас послезавтра, в это же время, на служебном инструктаже для летного состава. Представлю вас нашему основному работающему персоналу, в том числе инструкторам.
Стивен сидел на жестком голубом пластиковом стуле в конференц-зале, где обычно Большой Джо, он же Старик - командир базы полковник Эндрю Джон Паттерсон проводил свои традиционные инструктажи для постоянного состава учебного центра, обычно раз в неделю, по средам. Половина зала была заставлена стройными рядами таких же стульев, в настоящее время почти полностью занятых летным и частично административным составом базы, облаченным как в повседневную форму, так и в летные комбинезоны.
Впереди по стенам и на специальных стойках висели различные карты, таблицы и диаграммы, иллюстрирующие обычные проблемы, обсуждаемые на плановых и внеплановых совещаниях и инструктажах. На небольшом возвышении впереди стоял длинный стол и несколько стульев для руководства базы и для лиц, проводящих инструктажи.
В зале стоял небольшой шум от разговоров собравшихся здесь людей. Как обычно, в основном обменивались впечатлениями прошедшего дня, служебными сплетнями, домыслами и прогнозами на будущее. Стивен сидел, зажатый с обеих сторон коллегами. Справа от него разместился Майкл Бронсон, его старый приятель по Вьетнаму и бывший летчик-ас. После отказа двигателя самолета и неудачного приземления на скалы при сильном ветре, в результате которого он получил двойной сложный перелом ног, Майкл прочно осел на земле, работая в системе наземного управления полетами на базе. За несколько последних лет он весьма изменился - пополнел, полысел и даже заметно постарел. Видимо, неблагоприятно сказалось длительное отлучение от любимого дела, от неба.
Слева вальяжно раскинулся на стуле, вытянув далеко вперед длинные ноги, Джино Получчи, тоже инструктор, специалист по бортовым системам вооружений. Надежный парень и хороший партнер в учебном процессе. Правда, иногда, в дискуссиях, чрезмерно сказывался его бурный итальянский темперамент, и один раз у них со Стивом чуть не дошло до драки в раздевалке, перед принятием душа после полетов. Тогда, по счастью, вовремя вмешались коллеги и растащили их.
Однако Джино оказался отходчивым и к тому же достаточно самокритичным. Так что уже вечером в офицерском баре они пили "мировую" за счет самого мистера Получчи, который этим как бы признал косвенно свою неправоту в споре и выразил покаяние. Помимо военно-технических дарований и любви к мотоциклу, такому же, как у Стивена, у Джино был музыкальный слух, проворные пальцы и сладкий завораживающий итальянский голос. Эти качества выдвинули его в ряд самых популярных посетителей местных баров.
Рядом с Джино примостился Роберт Сазерленд, тоже летчик-инструктор и постоянный конкурент Стивена в работе. Он курировал другую учебную группу курсантов и, соответственно, стремился, чтобы именно его подопечные набирали высшие баллы в ходе учебы. По результатам личных достижений курсантов определялся и лучший летчик-инструктор. Соревнования в небе дополнялись и соревнованиями на земле, во время спортивных игр. Стивен и Роберт являлись капитанами двух соперничающих волейбольных команд. И баталии на земле велись не менее яростно, чем поединки в воздухе. Что, впрочем, не мешало этим вечным соперникам быть добрыми друзьями.
Стивен сидел с опущенной головой, уйдя в собственные мысли, поэтому пропустил вводную часть мероприятия, связанную с выходом на гарнизонный "подиум" недавно прибывшей претендентки на звание "Мисс База". Как раз в этот момент он вспоминал жаркую, бесконечную и безумно романтическую ночь, проведенную несколько дней назад в отеле с прекрасной незнакомкой, чувствуя себя при этом как никогда одиноким, брошенным и забытым. Наверное, эта девочка в детстве с такой же легкостью, не задумываясь, отбрасывала куда-нибудь в угол или за порог дома уже ненужных и потрепанных кукол, не говоря уже о прочих менее важных игрушках. А может быть, она все же замужем… Правда, следов от обручального кольца на соответствующем пальце руки вроде бы не наблюдалось. Пропустить он это не мог, потому что пальцы руки, как и вся кожа на теле прекрасной дамы, подверглись активной обработке морским загаром, и при постоянном ношении кольца следы бы остались.
Перед водружением полковника и его спутницы на "пьедестал почета", над головами у военной публики, господа офицеры как раз обсуждали вчетвером появление новой "психологической" дивы на базе. Слух об этом, при отсутствии других серьезных новостей, распространялся по окрестностям со скоростью света, щедро обрастая, как снежный ком, многочисленными подробностями и новациями. Так что даже сама виновница этих слухов и главный объект обсуждений вряд ли бы узнала сама себя в последних вариантах описаний.