- Знаешь же, что нет, - прорычал Дженсен. - И что, черт возьми, тебе приспичило поговорить, будто мы старые приятели?- и до того, как доковылял до своего грузовика, он остановился рядом с Габриэлой. Он говорил тихим голосом, но Мэддокс все равно услышал. - Ты идиотка, если веришь тому, что он, на хрен, говорит.
Прежде, чем он закрыть дверь пикапа, он бросил через плечо. - Мы еще не закончили, Мэддокс. Даже близко к тому.
Габи крепко обняла его, когда Дженсен уехал. Взгляд карих глаза Мигеля был все еще в мучительной неопределенности. Мэддокс попытался улыбнуться ему, чтобы он понял, что все будет в порядке. Он обнимал их обоих, пока они шли обратно к дому. Он ответил брату только в уме.
Нет, мы не закончили, Дженсен. Мы ни хрена вообще не делали.
Глава 18.
Раздор Сити,
Территория, штат Аризона
1890
Наводнение унесло двадцать семь жизней. Двадцать семь человек, которые дышали и смеялись, а когда прорвало Дамбу Orange Grove, это заставило их замолчать навсегда. Жертвами стали семьи, живущие в низине и шахтеры, презираемые в лагере шахты Скорпиона и влачившие жалкое существование на берегу реки. Раздор-Сити накрыла горечь утрат. Анника не была лично знакома ни с одним из потерянных душ, погибших в водах реки Хассаямпы, но она остро ощущала свою печаль, понимая, что если бы не Мерсер, она была бы одной из них.
Джеймс даже не взглянул на нее, когда она вернулась на следующее утро на старой кобыле Лиззи Пост. Отец Дези, Карлос, замолвил за неё словечко. Он знал, где она провела ночь, и Джеймс был не дурак.
Как у городского маршала, у него было значительно много обязанностей, и он только остановился на час, чтобы остановиться дома и сменить свою грязную одежду. Она знала, что последние двенадцать часов были ужасными, у него была страшная рутинная работа, помочь выловить тела, когда вода отступила. Тяжесть ужасов, еще не законченных, лежала тяжким грузом на его широких плечах, и он отвернулся от нее.
- Джеймс, - она потянулась к нему, ненавидя страдания его ссутулившейся фигуры.
Он не ответил, повернув голову в сторону и закашляв.
- Ты хочешь быть его шлюхой, - резко сказал он, - тогда иди и будь ей.
Анника согнулась, словно его слова нанесли реальный удар. Они были сказаны и обратно не вернешь. Она знала, что никогда не была справедлива к Джеймсу. Она вышла за него замуж, а в сердце был его брат. Это было непростительно, точно. Тем не менее, она подняла голову и вызывающе посмотрела на своего мужа, она понимала, что вина не полностью лежала на ней. Джеймс Долан сломался по причинам, которые мало что общего имею ли с ней. Она не признает своей вины за это.
- Будь ты проклята, Анника, - выругался он, окончательно повернувшись к ней. Она думала, что увидела ненависть в его глазах, и она приняла его слова. Игра в замужество была закончена.
- Может быть, я и проклята, - она кивнула. - Может быть, с того момента, как я встретилась с ним, - она хрипло засмеялась, вспомнив тот момент, как Мерсер нацелил пистолет, пока его банда грабила этап.
- Да, - Джеймс кивнул. - Я думаю, что это правда.
Он смотрел, как она сняла обручальное кольцо и, прихрамывая, подошла к столу кухни, осторожно положив его там. Джеймс вышел, не сказав ни слова, оставив ее одну в их общем доме. Анника сняла простыню с матраса и небрежно бросила одежду и другие вещи в неё, связав её концы. Ей пришлось ссориться с Мерсером, чтобы тот не сопровождал ее. Когда она вспомнила жгучую ненависть в глазах Джеймса, она обрадовалась, что братья не оказались в одной комнате.
Она, хромая, вернулась к лошади, и силясь подняться, с сожалением подумала о последней воле Лиззи Пост. Она хотела, чтобы Мерсер и Джеймс помирились. Что теперь, конечно, будет не возможно. Но может быть, это никогда и не было возможно. Даже без нее, они были не в ладах, с тех самых пор, когда они вступили в конфронтацию, как мужчины. Анника попыталась представить, такую же напряженность между ней и любым из ее братьев и сестер. Она не смогла.
Она не оглянулась, когда повернула лошадь, навсегда оставив дом Джеймса. Да, она думала о нем уже как о доме Джеймса, а не как о своем собственном. Ее дом был там, где был Мерсер.
На третий день после потопа Анника вернулась в школу. Карлос и Дези-де-Кампо уже были там, прохаживаясь по руинам.
- Миссис Долан, - сказал Карлос, вежливо помогая ей, когда она слезала со спокойной старой кобылы Лиззи Пост. Ее лодыжка все еще довольно сильно болела и была плотно забинтована для удобства. Мерсер срезал верхушку от старого сапога, чтобы она могла надеть его.
Карлос взял ее за руку и предложил ей опереться на него, пока она с сожалением осматривала повреждения.
- Я полагаю, этот класс не скоро восстановят, - вздохнула она.
Дези взволнованно повернулся к ней. - Миссис Долан, вы придете учить нас в школу Раздор-Сити?
Анника в замешательстве уставилась на мальчика. Его отец прочистил горло и заговорил.
- Школьный совет счел нужным, чтобы все дети Раздора обучались в школе. К счастью школа не пострадала от наводнения.
- Мы начинаем в понедельник! - вставил Дези.
Анника была удивлена. - Я не слышала.
Карлос де Кампо бросил на нее косой взгляд. - Джеймс был очень настойчив с другими членами школьного совета.
- Ого, - Анника покраснела. Карлос в отношении нее был корректен, она почувствовала, что некоторые сплетни относительно неприятностей между ней и Джеймсом Доланом достигли жителей города.
Аннике удалось улыбнуться Дези. - Как чудесно. Мисс Хардвик, я слышала, прекрасный учитель.
Дези помрачнел. - Вы больше не будете моим учителем?
- Ну, Дези,- она обняла его за худые плечи, - это учеба. Она не должна ограничиваться чем-то одним. Ты замечательный ученик. Для меня будет честью продолжать дополнительные уроки с Вами. То есть, - сказала она тихо, - если твои родители не будут возражать.
Анника взглянула на Карлоса де Кампо. Человек, казалось, не слушал, пока задумчиво рассматривал импровизированную школу. Вскоре станет известно, что она оставила Джеймса Долана в пользу его брата с сомнительной репутацией. Отец, возможно, не хотел бы, чтобы его сын находился в компании таких людей.
- Дези это понравиться, - мягко сказал Карлос.
Когда Карлос помог ей сесть на лошадь, он напомнил Аннике, что Мисти все еще в его сарае из-за того, что Дези провел её домой в день потопа.
- Я могу привести ее к вам, - предложил он, не встречаясь с ней взглядом.
- Я благодарю вас. Я на ранчо Лиззи Пост, - сказала она с твердостью, интересно, как он отреагирует.
Однако Карлос де Кампо почти не обратил внимания. Он наблюдал, как его сын скакал по упавшим стволам деревьев и балансировал, раскинув руки в стороны. Когда он повернулся к Аннике, в его глазах она увидела слезы.
- Сказать "спасибо" будет не достаточно, - сказал он с чувством. – Gracias (исп. Спасибо), Анника Долан. От всего сердца.
Анника посмотрел на скачущего мальчика, не обращавшего внимания на их переживания. Она улыбнулась. – У него будет хорошая история, чтобы когда-нибудь её рассказать, - сказала она.
Карлос кивнул, улыбнувшись в ответ. – Конечно, будет. Его детям и детям их детей, - он махнул рукой в сторону гор, которые возвышались над шахтой Скорпиона. - В конце концов, я всегда говорю ему, что еще до золота и до того, как появилась деревушка, де Кампо были здесь, - он кивнул широкими полями своей шляпы в её сторону. - Так будет всегда.
Мерсер вернулся к работе на шахте. Анника не понимала его, но он не хотел слышать никаких аргументов. Однажды он загадочно сказал ей, что это будет ненадолго. И это еще больше её беспокоило.
Она сидела в узком кресле и ждала его. Дверь была приоткрыта, чтобы пропускать слабый осенний ветерок внутрь. Вид быстро скачущего Мерсера на его черном жеребце, был причиной того, чтобы ее сердце затрепетало, и она тщетно пыталась подавить нервное возбуждение, которое всегда наполняло ее, когда он был рядом. Он был настолько естественен в седле, что выглядел бы нелепо, если бы делал что-то другое.
Потом, когда он соскочил с лошади, она уставилась на него в изумлении.
- Мерсер! Ты мокрый.
- Конечно, сахарочек, - он пожал плечами, пока снимал рубашку. - Пришлось искупаться в Хассаямпе, не хотелось бы идти домой к моей леди с налипшим слоем противной земли из шахты.
Она скривилась. - Большинство мужчин снимают одежду, прежде чем прыгают в воду.
Мерсер захлопнул за собой дверь, невзначай расстегнув брюки. Он наблюдал за выражением ее лица, когда она посмотрела туда. - Я не большинство мужчин, - жестко напомнил он ей.
Анника сглотнула, когда ее тело начало реагировать от мысли, что Мерсер будет делать то, что ему нравилось делать с ней. - Ужин остынет, - сказала она, указывая на бобы и печенье, которые она ему наложила.
- Я согласен на холодный. - ответил он, поднимая ее из кресла и укладывая на одеяла перед очагом.
Когда он резко поднял вверх юбку и уткнулся лицом между её ног, она ахнула. Он быстро отмел её возражения своим языком. Мерсер был невероятно искусен, находя ее глубочайший центр удовольствия. Она почувствовала, как распускается с ним, становится влажной, пока он вылизывал её.
Он резко остановился, зависнув над ней и улыбнувшись. Он любил так делать, довести ее до грани и задержаться, пока она не сойдет с ума.
- Пожалуйста, - простонала она, прижимаясь, отчаянно близкая к оргазму и готовая сделать все, чтобы добраться к нему.
Он успокаивал ее. - Держись, я доведу тебя, дорогая. Но сначала мы немного поиграем.
- Еще, - она задыхалась, когда почувствовала его пальцы в себе. - Жестче, пожалуйста. О, жестче.
- Пока еще нет, Анни. Чем дольше ты будешь сдерживаться, тем сильнее он обрушится на тебя. Боже, я люблю смотреть, когда ты почти готова кончить. Хорошо Анни, скажи мне, как ты хочешь его.
- Засунь, - прошептала она.
Он поддразнил ее своим кончиком.
- СЕЙЧАС ЖЕ! - закричала Анника, и Мерсер вошел, она кончила с такой интенсивностью, что забыла, где находилась.
Но Мерсер только начинал. С каждым толчком он говорил ей низким, соблазнительным голосом, который уносил ее дальше и дальше.
- Я думал об этом, Анни. Все проклятый день, когда я был в мрачном аду этой проклятой шахты. Ты все, чего я хочу, милашка, ты же знаешь?
- Да, - она всхлипнула, потому что она ему верила, когда он говорил это.
- Я люблю тебя, Анника.
- Да, Мерсер, люби меня крепче, - сказала она, снова приближаясь к пику наслаждения, сжимая его и думая, что это было бы с кем-то другим. Она чувствовала, как будто ее тело вылеплено под него. Когда он вздрогнул и послал свое семя глубоко в неё, она впилась в его шею, укусив и сильно засосав, пока он полностью не наполнил её.
Мерсер засмеялся, держась за шею. - Что это было?
Анника довольно потянулась. - Может быть, я в действительности древнее существо, которое высасывает кровь из твоего тела.
Он приласкал ее грудь. – Ты еще что-нибудь пососешь?
- Может быть, если ты будешь хорошим.
Мерсер стал серьезным. - Я буду относиться к тебе хорошо, Анника. Настолько хорошо, как смогу.
Он оперся на локоть, все еще играя с ее грудью, она провела пальцами по его груди. Его тело было её бесконечным увлечением.
- Мерсер? Почему ты работаешь на шахте?
Его взгляд померк, и он отстранился. - Каждый мужчина должен зарабатывать себе на жизнь, Анника.
- Но ты сказал, что это ненадолго.
Мерсер голый подошел к столу и взял кусочек печенья. Он попытался отстраниться от поднятой серьезной темы. Его глаза блеснули, когда он посмотрел на нее на полу. – Так и будет, Анни. Будь уверена.
Анника вздохнула и одернула юбку на босые ноги. Ей было плохо от того, что он не договаривал. Возможно, есть вещи, которые он никогда не расскажет ей, и быть с Мерсером означало смириться с этим. Но, когда она вспомнила предостережение Джеймса о трудностях с вытягиванием головы Мерсера из петли, ей стало не по себе.
Она не знала, как долго она проспала там у камина. Мерсер накрыл ее вторым одеялом, и она проснулась раздраженная, потому что заснула в корсете. Действительно, она должна просто отказаться от проклятой вещи, на фиг манеры. Ее мать упала бы замертво, если бы узнала, но понимала, что Мерсер был бы не против. Она слегка усмехнулся при мысли о том, насколько сильно он бы не возражал.
Анника огляделась. Она оценила по отбрасываемому свету, что был ранний вечер. Мерсера нигде не было и в помине. Но когда она поднялась с пола и вздрогнула от ноющей боли в лодыжке, она услышала мужские голоса. Один из них был явно голосом Мерсера. Голос собеседника был более глубоким и казался смутно знакомым. Когда она открыла дверь и глянула на лица, четверо мужчин были застигнуты врасплох, и она поняла, почему.
- Каттер Дэйн, - сказала она, качая головой. Лидер дэйнсов улыбнулся ей. Она встречала его однажды и только на мгновение, двумя годами ранее на улицах Раздора.
- Я прошу прощения, мэм, - протянул он. - Я не уверен, как правильно к Вам обращаться.
Анника посмотрела на него. – Ничего страшного и, готова поспорить, Вы чертовски хорошо знаете, что можете называть меня Анника.
Мерсер, который стоял ближе всего к Каттеру Дэйну, бросил ей предупреждающий взгляд. - Иди внутрь, Анника.
Она скрестила руки на груди. – У вас ребята секреты? Возможно, это что-то связанное с шахтой?
Это было пальцем в небо, но она могла сказать от взгляда на лицо Мерсера, что она была права. Двое других мужчин, которые стояли рядом посмотрели на нее с подозрением. Но Каттер разразился громким смехом.
- Неуемная маленькая учительница, - сказал он, хлопнув себя по колену и посмотрев на нее искоса так, что она чувствовала себя неуютно. Затем он резко перестал смеяться и прищурился. - Что, если это произойдет, Анника? Вы ускачете в мгновение ока рассказывать Шерифу Долану об этом?
Она посмотрела ему в глаза, зная, что перед таким человеком, как Каттер Дэйн, невозможно не дрогнуть. - Нет, - просто сказала она и вернулась в дом, хлопнув дверью.
Прошло немного времени, и она услышала, как трое ускакали прочь. Мерсер медленно открыл дверь. Он, казалось, удивился, обнаружив, что она сидит за столом его и ждет. Она подтолкнула ему другой стул.
- Мы должны поговорить, моя дорогая?
Он неохотно сел. Его грудь была оголена, и у него был вид маленького мальчика. - Ты злишься.
- Конечно, - фыркнула она. - Я думала, что ты с этим всем покончил.
- Это ты так думала, - отрезал он. - Я никогда не говорил этого.
- Мерсер. - она почувствовала, как накатывают слезы, и возненавидела себя за слабость. - Я думала, что мы собирались быть вместе.
- Так и есть, Анни. - Мерсер встал перед ней на колени, приподнимая её голову за подбородок. - И мы будем. Ничто не сможет удержать меня подальше от тебя.
Она мрачно улыбнулась. - Даже Каттер?
Мерсер нахмурился. - Послушай, я не знаю, что на уме Каттера и Таннеров. К тому времени, я подозреваю, что уйду. И ты со мной.
- К какому времени? - прошептала Анника.
Он притянул ее к себе. - Это не то, что ты думаешь, Анни. Свиллинг проворачивал эту аферу в течение многих лет. Думаешь, он получил тот большой дом за честную зарплату? Конечно нет. Они все в этом. Свиллинг. Таунсенд. Дерьмо, может быть, даже Джеймс. При всей той золотодобыче из этих жил довольно таки трудно заметить, когда немного пропадает без вести. Особенно, если толстосумы при власти не хотят замечать, потому что они позже получат пару больших кусков этого торта.
Анника недоверчиво посмотрела на него. - Ты работаешь со Свиллингом? Господи, Мерсер, этот мужчина змея, разве что еще не шипит. Ты не должен ему верить.
- Зато я верю Каттеру, - тихо сказал Мерсер. - И Каттер, единственный, кто поддержал это дело. Это стоит того, Анни. Еще несколько недель, и мы никогда больше не увидим Раздор. У нас будет достаточно золота, чтобы уехать куда угодно.
- Золото, - она сердито покачала головой. - Чертово золото. Так Каттер и банда просто где-то скрываются и ждут, что ты сделаешь грязную работу и переправишь золото из шахты?
Мерсер колебался. Он, казалось, обдумывал что-то более тщательно. - Они разбили лагерь примерно в пяти милях к северу отсюда, там, где обанкротился прииск Старый Улей. Анника, есть люди на Территории, которые убьют за эту информацию. За большинство этих голов назначена цена.
Анника, понимая, кивнула. Мерсер пытался показать, насколько он доверял ей. Как он хотел, чтобы она ему доверяла.
Он начал внезапно и грубо раздевать ее. - Верь мне, Анни. Я люблю тебя. Я всегда любил тебя.
- Я знаю, - сказала она. И тогда Анника отчаянно кинулась к нему и яростно зарылась руками у него между ног, пытаясь освободить его от штанов. Отчаяние, что она чувствовала, было ужасно. - Тогда люби меня. Пожалуйста. Я не смогу без тебя снова.
Он боролся с юбкой, пытаясь добраться до нее. - Не будешь. - он застонал, когда вошел в неё.
- Мерсер, - сказала она в отчаянии, и почувствовала, что слезы катились из глаз. Он целовал их, пытаясь успокоить ее. Но даже после того, как она тихо лежала в его объятиях, окруженные кромешной тьмой, она не могла подавить распространяющийся в ее душе ужас. Где-то, боялась она, была открыта дверь… в жерло ужасного будущего. И Мерсер, как всегда безрассудно, уже шагнул сквозь неё.
Глава 19.
Раздор-Сити, штат Аризона
Наши дни
Мэддокс понимал, утром Габриэла стремилась сгладить неприятное ощущение происшествия, ради Мигеля. Она восхищалась золотыми камешками и паковала обед, пока спрашивала у сына множество вопросов обо всем, что он видел тем утром. Когда она увидела Мэддокса, наблюдающего за ней, она сморщила носик и отвела глаза. Его прокатили. Она не хотела о чем-нибудь еще разговаривать перед Мигелем.
Мэддокс бродил во дворе. Он посмотрел на пейзаж, который был так хорошо ему знаком, как и его лицо в зеркале. Раздор-Сити родился на костях Старого Запада. Он восторгался, как и любой мальчишка, рассказами про убийства, преступников и давно потерянные сокровища. Истории со временем, конечно, были преувеличены и приукрашены. Кто знал где правда? Какая кому разница?
Правда всегда имеет значение, сынок.
Он ясно услышал голос Священника, как будто отец стоял рядом. Священник сказал, это ему однажды, когда он отпирался, что разбил мячом окно одного из заброшенных старых викторианских особняков, еще до того как стало модным вкладывать деньги в их восстановление. Ему было приблизительно восемь на тот момент. Он сжимал кулаки и спрашивал, разве это имело значение, если в любом случае особняк разрушен?
Священник разозлился и сказал: - Потому что я задал тебе вопрос, и ожидаю, что ответ будет честным, Мэддокс. Правда всегда имеет значение, сынок.
Теперь Мэддокс был уже мужчиной и Священника нет. Он должен был слушать своего отца лучше. Он должен был сделать много чего. Он поднял трубку и набрал номер.
- Элис.
- Мэддокс! - ее голос прозвучал удивленно, услышав его. – Промиз рассказала мне о твоем отце. Я сочуствую, Мэд. Мне очень жаль. Я должна была позвонить.