Глава 2
Кассиэль сидел на почетном месте в Главном зале резиденции Михаила и рассеянно слушал. Архангел второй час вещал что-то о корректировке и изменениях в планах военных действий, а Кассиэль мечтал только об одном - быстрей бы все закончилось.
Бадяга под кодовым названием "Апокалипсис" длилась уже не одно десятилетие и грозила затянуться на неопределенный срок.
А началось все, из-за какой - то ерунды.
И, если предыдущую войнушку развязали демоны, то зачинщиками этой свары, стали как раз сыны Божьи. Отец Небесный отбыл в неизвестном направлении, решив отдохнуть от многовековых трудов и семейных разборок.
Мальчики же, едва папа успел скрыться за горизонтом, решили поиграть в "Апокалипсис". Поскольку одним играться неинтересно, кто-то (подозревали, что это Уриил) предложил присоединиться демонам.
Сначала было даже весело, потерь с обеих сторон не наблюдалось и старшие архангелы во главе с Михаилом смотрели на это сквозь пальцы.
Князья Тьмы вообще предпочитали не вмешиваться в игры юных демонов по принципу "чем бы дитя не тешилось".
То, что из-за ангело - демонских игрушек периодически гибли десятки, а то и сотни людей никого не волновало. Как однажды выразился один из ангелов - им не впервой было ставить человечеству клистир. Но потом, главные ведущие конкретно расплевались, чего-то не поделив между собой, и безобидная игра превратилась в полноценную войну.
* * *
Оценив масштабы катастрофы, опомнившиеся старшие поняли - если все это не прекратить, зарвавшиеся юнцы уничтожат полпланеты, а отвечать перед вернувшимся папочкой придется им - кинулись разнимать дерущихся, но было уже поздно. Война шла полным ходом, и на горизонте замаячил уже реальный АПОКАЛИПСИС с заглавных букв, не имеющий ничего общего с детской страшилкой.
Кровавые реки, землетрясения, четыре Всадника - колоссальный размах. Ну, и под занавес - восстание Люцифера, который спалит Землю заживо.
Поняв, что Отец за такие художества как минимум распылит их по вселенной без права возрождения, Михаил решил встретиться с парой знакомых адских князей, с которыми ему уже приходилось иметь дело, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию.
В Аду, тоже были не в восторге от идеи возвращения Люцифера на трон. Им и так жилось неплохо, а вернувшийся из клетки, просидевший там не одну тысячу лет Люцифер вряд ли будет пребывать в хорошем расположении духа. А если учитывать, что изначально Люци был ангелом, и к демонам относился не намного лучше, чем к людям, возникал закономерный вопрос - кто будет на очереди на уничтожение, если Люцифер покончит с человечеством.
Пришлось архангелам и темным князьям объединяться и создавать Сопротивление.
Кассиэль, примкнул к Сопротивлению, не раздумывая, даже не смотря на то, что его лучший друг Уриил оказался по другую сторону.
Он достаточно долго изучал людей чтобы понять - они слишком другие. Нетерпеливы, импульсивны, полны противоречий. Живут в плену у страхов и сомнений. Сложны и сами бесконечно усложняют себе жизнь. Подчас, поступки их необъяснимы и непредсказуемы, желания безосновательны, а тяга к пороку неистребима. Людей, конечно, стоило наказать хотя бы за то, что они натворили за прошедший век (одна Хиросима чего стоила) - устроить очередной Потоп, например, но поднимать Люцифера? Устраивать для них Армагеддон? Это было слишком жестоко…
Его раздумья прервал голос Михаила. Из донесений одного из демонов, входивших в организацию, выяснилось, что на землю поднялась Лилит, которая должна была снять с темницы, где находился Люцифер шестьдесят шесть печатей, чтобы освободить его. Печатей было гораздо больше, но для того, чтобы вернуть Сатану на трон, достаточно снять именно это количество.
Лилит была первенцем дьявола - первым человеком, которого он обратил, чтобы отомстить Отцу за то, что он низверг его с небес. Чтобы остановить эту тварюгу, помешать её планам на восстание Люцифера требовался не просто ангел, а превосходящий её по силе и могуществу Небесный воин. Игрок высшей лиги, коим и являлся Кассиэль - предводитель ангелов мщения. Отсюда следовало, что он должен спуститься на землю.
Ангел слегка растерялся. Будучи на самом верху иерархии, находясь у трона Господня, Престолы никогда не покидали небесных пределов. Слишком высоко они находились, слишком большую ценность представляли, слишком большой силой обладали. Найти для Престола подходящий сосуд - почти непосильная задача.
Человеческая плоть настолько хрупка и недолговечна, что пребывание в ней Престола, грозило полным развоплощением хозяину сосуда.
Но раз уж он согласился встать на сторону Михаила, стоило уважать его пожелания. Прежде всего, Кассиэль - воин небес. Приказ был отдан и обсуждению не подлежал.
Оставалось лишь найти сосуд.
* * *
Он казался таким хрупким - человек, чье тело должно стать оболочкой для Кассиэля. Но эта хрупкость была обманчива. Не каждый смертный способен выдержать присутствие ангела. Он мог. Это было у него в крови. Дар или проклятие, доставшийся от предков, чей род брал начало со времен Потопа.
Чего стоило Михаилу уговорить его довериться. Убедить, что он не сошел с ума. Что это большая честь служить оболочкой для ангела. И не для скромного хранителя и даже не для архангела - для Престола.
Его звали Кевин. Кевин Форд. Наверное, это имя что-то значило для человека. Но для ангела оно было лишь потоком бессмысленных вибраций. Ему суждено было стать вместилищем для Гавриила. Но архангел, исчез с небес, едва началась война, предпочитая битве, роль стороннего наблюдателя. Гейб всегда был странным.
Кассиэль искренне надеялся, что сосуд, предназначенный для архангела, выдержит и его. Не хотелось бы чтобы тело рассыпалось в прах или сгорело в ближайшие дни.
* * *
Ангел приложил руку к левой стороне груди. Там билось человеческое сердце, на данный момент принадлежащее ему.
Кассиэль поежился. Пребывать в сосуде ему не нравилось. Слишком тесно и похоже на заточение. Очень неприятный опыт! Тело сковывало сущность, одежда тело, и все это вместе было громоздко, неловко, неповоротливо.
Михаил оглядел его со всех сторон и посоветовал, чтобы он не забывал дышать. И время от времени принимал пищу. Хотя сейчас это не имело значения. Престол не нуждался в воздухе и пище, и пока Кевин с ним, он тоже не нуждался.
Кассиэль сделал несколько шагов и прикоснулся к ближайшему дереву - шершавое, потрогал куртку, в которую был одет Кевин - мягкая, коснулся рукой щеки - колючая… Такие разные ощущения! Непривычные. Все другое - даже звуки и краски.
Кассиэль впервые видел мир глазами человека, прислушивался к нему ушами человека. От новых ощущений кружилась голова. Он был ослеплен и оглушен. Под подошвами ботинок хрустели мелкие камешки. В кармане куртки лежала полупустая пачка с тонкими трубочками, набитыми какой-то травой источающей мерзкий запах. Ангел читал о них. Они назывались сигаретами. Кассиэль знал многое о людях, но дурных привычек ему было не понять: зачем губить себя?
"Нужно будет обязательно избавить его от этой гадости!" - мельком подумал он.
В другом кармане его пальцы нащупали металлический кругляш. Монетка? Он вытащил её и стал с любопытством разглядывать, а с неба вдруг упало что-то холодное и острое.
Вода?
- Это дождь, - пояснил Михаил и ободряюще улыбнулся. - Ну, мне пора, Кас, ты осваивайся тут пока. Завтра увидимся.
Кассиэль рассеянно кивнул, раздался шорох крыльев и Михаил исчез.
Ангел постоял еще немного посреди пустынного парка, и пошел вперед.
На ночной улице не было ни души. За ближайшим поворотом он обнаружил небольшую площадь. Судя по описаниям, на ней стояли машины. Он свернул к ней. Под ногами хрустели песок и камни. Ветер раздувал полы куртки и трепал волосы. Тусклый свет фонаря высек его силуэт из мглы и Кас обратил внимание, что отбрасывает гигантскую крылатую тень на дорогу.
"Какой тесный сосуд, - сокрушенно подумал он, - Никак не уместиться целиком".
Он запрокинул голову - капли дождя упали ему на лицо, и открыл рот, ловя их, ощущая пресный вкус на языке.
"Эй ты!"
Он не сразу понял, что слова обращены к нему.
"Отвали от моей тачки!"
"И как на это реагировать? - Кассиэль растерянно стоял рядом с машиной. - Что это значит - отвалить от тачки?".
Машина мигала огнями и оглушительно выла.
"О… Это я наделал? - подумал он, - Нужно быть внимательней".
Он максимально, насколько это возможно поджал крылья и в наступившей тишине пошел прочь.
* * *
За несколько месяцев пребывания на Земле, Кассиэль успел достаточно близко познакомиться с законным владельцем тела, которое волею судеб досталось ему в качестве сосуда (или - весселя, как называл его Михаил).
Кевин был высоким молодым человеком тридцати двух лет от роду, поразительно похожим на голливудского красавчика Брэда Пита в его лучшие годы, чем страшно гордился. Он любил красивых женщин, дорогие машины, азартные игры в разумных пределах и обожал ввязываться в разного рода сомнительные предприятия. В деньгах Кевин недостатка не испытывал, так как занимал высокий пост в корпорации своего отца - владельца крупной фармакологической компании и имел тридцать процентов её акций. Человек он был легкий, незлобивый и щедрый. Он не только в казино оставлял крупные суммы, но и жертвовал баснословные деньги различным благотворительным организациям. Он даже являлся почетным членом фонда по борьбе с детской лейкемией, не раз оплачивал дорогостоящие операции и лечение малышам из малоимущих семей и покупал оборудование для клиники. Одним словом - Кевин был идеальным весселем для его брата Гавриила - того еще затейника и балагура, который много раз бывал на Земле и чувствовал себя там как дома.
Но Кассиэлю, вообще никогда раньше не покидавшему Небеса, понадобилось довольно много времени, чтобы ужиться с неугомонным соседом, но потом все более или менее наладилось. Иногда он устраивал сиесту в подсознании, на время, покидая сосуд, и давая порулить Кевину, чтобы тот мог навестить отца или просто расслабиться. Правда, потом ему приходилось разбираться с последствиями загулов Кевина, избавляя организм от похмелья или приводя его мозги в порядок после бурной ночи и заставляя не просто спать на работе, а плодотворно трудиться. Кевин в благодарность отвечал ему стоическим послушанием. Он безропотно переносил недельные голодовки, если ангел забывал поесть, головокружительную скорость с которой Кассиэль перемещался, жестокие драки с демонами и даже ранения, которые были нечувствительны для Престола, но весьма ощутимы и болезненны для человека. Он не жаловался, притаившись в самой глубине подсознания, и терпеливо ждал, когда ангел найдет время, чтобы исцелить его тело.
Лишь однажды Кевин высказал свое возмущение.
Кассиэль и один из командиров его гарнизона Бальтазар, как-то поймали демона из противоборствующего лагеря и устроили ему допрос с пристрастием на какой-то заброшенной фабрике. Там было холодно, темно и ветер свистел в разбитых окнах. На улице лил проливной дождь, гремел гром, и молнии вспарывали ночное небо.
Их зловещий отсвет выхватывал из тьмы изломанные очертания станков и потолочных балок, переплетения цепей и труб. Неверные и зыбкие тени от крыльев метались по стенам и полу, и каждый раз, как они задевали человека, запертого в круге, тот дергался, шипел, изрыгал проклятья и хохотал сатанинским смехом. Его можно было бы принять за безумного, если бы не демон, сидящий у него внутри.
Бальтазар был очень изобретателен, но на вторые сутки пыток его терпение иссякло. Касу уже опротивел вид крови и внутренностей, методично вырываемый Бальтазаром из тела одержимого. Опротивел демонический хохот и душераздирающие вопли, от которых даже у него шел мороз по коже. Надоели порывы ледяного ветра и едкий, тяжелый запах отравленной крови. Бальтазар рвал на кусочки человеческое мясо, раз за разом дробил кости и выворачивал суставы - ему как будто доставляло удовольствие пытать, и Кассиэль подозревал, что ангелу, в общем-то, плевать на демона. Ему был важен сам факт того, что он волен творить со смертной плотью. Он отказался принять помощь от дознавателей, и Престол видел - почему.
- Спрашиваю в последний раз: какая печать на очереди?
- Иначе что? - глумливый хохот из сорванного от криков горла.
- Иначе я тебя убью.
Кассиэль вздрогнул и прищурился, стараясь уловить подвох в словах. Но Бальтазар не лгал. Он действительно готов был убить.
- Блефуешь, крестоносец.
- Хочешь проверить?
- Я нужен вам. Что скажешь? Только мне известно, где…
- А мне плевать. Ты меня порядком утомил, шутник. Я сейчас тебя прирежу - и будь уверен, это будет долго, длинно, мутно и так мучительно, что даже для тебя, отродье, явится сюрпризом.
Кассиэль больше не мог смотреть на это. Он предпочел мокнуть под дождем, чем наблюдать дальше за этой мерзостью.
Вот тогда-то Кевин и подал голос:
- Ну что, Кас, насладился зрелищем? Насосался чернухи? А еще говорят - демоны жестоки и порочны. Вот мне интересно, что скажет папочка, когда узнает, какую свистопляску вы здесь устроили? А? Прослезится от умиления? Этому вас учат в раю?
- Умолкни! Без тебя тошно, - устало попросил его ангел.
- А зачем ты святотатствуешь? Между прочим, человеческое тело для тебя должно быть священно. Разве Боженька тебя не учил этому?.. Когда я соглашался стать твоим вместилищем, я не подписывался на участие в пытках. У тебя есть хоть капля совести?
- Совесть - удел людей. Я лишен её от рождения. Глупец! Ты думал, что я буду восседать ангелочком на твоем плече? Что стану оправдываться, и объяснять, в чем сила Божья и почему ты - не способен вникнуть в наш замысел? Я - воин, и в цели, с которой я пришел на землю, нет поручения объяснять ни тебе, ни кому - то другому - для чего я здесь. Беды страшные грядут, и только это ты должен усвоить. Твой мир стоит на краю Армагеддона, а ты жаждешь справедливости и объяснений?
- Если так выигрываются ваши войны - на фиг такие победы, - проворчал Кевин и замолчал, но молчание его было таким красноречивым, что Кассиэль на мгновение пожалел, что он бездушен.
* * *
На девятом месяце их совместного существования в одном теле, случилось непоправимое.
Настала очередь Кевина быть хозяином сосуда и Кассиэль отправился на Небеса, чтобы обсудить с Михаилом дальнейшие действия и скорректировать планы. На третий день своего отсутствия на земле, Кассиэль начал ощущать какую-то смутную тревогу, а потом и вовсе в зал, где они беседовали с Михаилом вошел Хранитель Кевина, приставленный к нему с рождения и попросил пойти с ним. Тревога переросла в тихую панику, когда он вышел следом за Хранителем и обнаружил за дверями Кевина, стоявшего рядом со Жнецом. Это означало только одно - Кевин умер.
Из рассказа Хранителя выяснилось, что глупый мальчишка настолько уверовал в свою неуязвимость, что на спор ввязался в игру под названием "Русская рулетка", забыв видимо, что Каса рядом не было.
Итог оказался плачевным - Кевин вышиб себе мозги, разнеся при этом полчерепа. И если вессель, Престол еще мог исцелить, потратив на это значительную часть своей энергии, то вернуть обратно соседа по подсознанию было не в его компетенции. Смерть звался Всадником не за красивые глаза - договориться с ним было практически невозможно. В результате - Кевин отправился в свой персональный рай, а Кассиэль стал полновластным хозяином сосуда.
С одной стороны это было даже хорошо, но с другой, Кассиэлю было жаль парня - он привык к нему и даже считал его своим другом.
После гибели Кевина, Кас впал в своего рода депрессию. И хотя среди людей, ангелов теперь было довольно много, он чувствовал себя одиноким.
Иногда с ним и вовсе случались моменты слабости, когда тоска наваливалась, и нестерпимо тянуло бросить все, улететь домой и предать забвению все то, чему он стал свидетелем на земле, все, что испытал, позволив ощущениям сосуда затуманить разум и поведать, что означает наслаждение или боль.
Он бы многое отдал, чтобы забыть, как смотрят на него дети - их невинность и чистота давали им истинное зрение, их не обмануть смертной оболочкой. Он никогда бы не пожелал изведать страха и горького отчаяния, что плескалось в людских глазах. В этом мире, в этих людях слишком много одиночества, страданий, звериной злобы и беспомощности. Они запутались, погрязли в ненависти и корысти, ибо в их сердцах не было веры. Лишь безысходность.
Иногда, сидя на крыше старого готического собора, он задумывался о мире, который вот-вот сгорит в огне Армагеддона - грязном, отравленном и захламленном, о войнах, голоде, пороках, безбожии и грехопадении. О людях, погрязших во лжи, насилии и злобе. О семьях, в которых брат войной идет на брата…
За что, во имя Господа, здесь стоило бороться? Что спасать? Здесь не было ничего, кроме боли.
И в ответ на предательские мысли приходили воспоминания: запах травы, шум загородной трассы, росток, пробивший раскаленный асфальт.
Чистый восторг в глазах детей, которые вдруг замечали его крылья.
Вкус дождя на пересохших губах и мальчишескую улыбку Кевина. Промозглый ветер в высоте над крышей храма, туман и сизые облака, ползущие от горизонта к горизонту, оранжевые всполохи заката и интимность прикосновенья.
Поцелуй. Жаркое касанье губ, ответное движение и дрожь, тепло дыхания.
Только ради этого и стоило драться и спасать этот непонятный и противоречивый мир.