– Извини за опоздание, – сказала она. – Что-нибудь произошло за это время?
Дик протянул ей пачку записок:
– Было много звонков. Здесь собраны все сообщения. Семь человек отказались от ленча по различным причинам; некоторые хотят прихватить с собой секретарш… Я сказал, что вряд ли найдутся лишние комнаты, хотя это не совсем правда, так как стало известно, что семеро сняли заказ, но я оставил этот вопрос на твое усмотрение. Да, еще… Доставка цветов задерживается – у них сломался фургон.
– Великолепно! – саркастически заметила Джесика. – Хорошо, что все столы украсили цветами накануне вечером, так что отправь поставщиков назад, когда они появятся!
Она просмотрела все сообщения, затем протянула руку к главному плану отеля и взяла большой лист, на котором были изображены банкетные залы. Менеджер, ответственный за банкеты, отметил кружочками расположение столов и проставил их номера. Кружочки побольше означали столы на двенадцать персон, кружочки поменьше – на десять. На прошлой неделе Джесика написала имена гостей рядом с каждым номером стола и составила список фамилий по алфавиту с указанием номера стола, за которым должен сидеть соответствующий человек. Получив отказы, необходимо было внести соответствующие поправки.
– За шестым столом теперь будет только восемь гостей, а за тридцать вторым – девять, – рассуждала она вслух, делая пометки. – О черт, трое из тех, кто отказался, должны были сидеть за двенадцатым столом! Может быть, заполнить пробелы кем-нибудь из прессы? – Ее размышления прервал телефонный звонок. – Количество людей действительно ограничено! – крикнула она, уже положив трубку. – Это директор-распорядитель компании "Гейтс кемикалс"… Ты знаешь, они всегда проводят здесь свои конференции. Говорят, он должен приехать со своей женой!
Спустя полчаса Джесика с исправленным списком была у машинистки в соседнем офисе.
– Внеси эти изменения в план посадки гостей за столы, и мы повесим его на доску, – сказала она. -
Кроме того, надо поскорее закончить распечатку бирок для участников встречи.
– Хорошо, – сказала секретарша, не отрываясь от работы.
Затем Джесика помчалась в офис – к управляющему банкетными залами. Он был должен известить швейцаров и официантов, как правильно расставить столы по номерам.
– Как всегда, есть изменения! – крикнула она, протягивая ему свои пометки. – По крайней мере все не так уж плохо по сравнению с тем, что было на благотворительном балу, когда какой-то титулованный болван внес изменения прямо перед началом мероприятия!
Потом она поспешила на место действия – в бальный зал и в зал "Эрмитаж". В этом году отель решил проводить все мероприятия, связанные с дерби, в банкетных залах. Здесь были установлены ларьки с бутоньерками: красные гвоздики – для мужчин и алые розы – для женщин. Под полосатыми тентами белые решетчатые перегородки отделяли бар с шампанским и выгораживали места, где можно было уютно посидеть. Здесь помощники букмекеров принимали "пари", которые, как хорошо было известно, шли на благотворительные цели. В одной из секций был помещен Кубок Пимма. Под одним из тентов, украшенных алым и белым тюлем с красными лентами, предлагалась клубника со сливками в вазочках. У входа прибывающим гостям должны были вручать программы скачек и памятные значки, а в дальнем конце возвели небольшую эстраду, где оркестр "Гвардия гренадеров" должен был играть бравурную музыку.
Джесика обошла зал, проверяя последние детали. Она велела официантам поставить большие графины с холодным апельсиновым соком среди ведерок с охлажденным шампанским и пушистыми мимозами. Затем она поговорила с техниками, которые установили огромные телевизионные экраны в четырех углах бального зала, чтобы отовсюду можно было наблюдать скачки. Наконец, она лично проверила тридцать столов, сервированных лучшим лиможским фарфором и хрустальными бокалами. Главный официант, отполировавший серебро до блеска, проверял, все ли на месте. Свежие скатерти и салфетки, поступившие из прачечной отеля, сверкали девственной белизной. Джесика договорилась с художником-декоратором украсить вазы с орнаментом в центре каждого стола разноцветными шелковыми лентами. Получилось очень элегантно и красочно, а когда поставят вазочки с белыми цветами, будет еще лучше. Довольная достигнутым эффектом, Джесика повернулась, чтобы покинуть бальный зал, как вдруг увидела президента корпорации "Голдинг груп" Роберта Шольтца, входящего в зал вместе с главным менеджером.
Шольтц, цветущий мужчина лет пятидесяти, прилетел из Калифорнии сегодня утром, чтобы председательствовать на собрании. Его уважали и даже побаивались в корпорации, и когда он приблизился, Джесика почувствовала, что невольно краснеет, а сердце ее начало учащенно биться.
– Доброе утро, Джесика! – Он весь сиял, пожимая ей руку. Тот факт, что он помнил ее имя, произвел на Джесику глубокое впечатление и заставил еще больше разволноваться. Шольтц возглавлял более двадцати самых лучших отелей по всему миру, – как он мог запомнить ее имя? Прежде чем она успела пробормотать в ответ "Доброе утро", он продолжил: – Я слышал, вы проделали большую работу по организации сегодняшней встречи.
– Благодарю, мистер Шольтц, – ответила она, едва дыша. – Думаю, нас ждет успех. Приезжают самые важные клиенты, и мы ожидаем большой наплыв прессы.
– Позвольте мне взглянуть на список гостей. – Он был по-прежнему любезен, но Джесика не поддалась на это. Роберт Шольтц имел репутацию холодного, безжалостного дельца, не допускавшего бездеятельности и небрежности в работе.
Хорошо, что папка с бумагами находилась при ней, и Джесика протянула ему список.
– Эта копия для вас, – сказала она ровным голосом. На его розовом лице мелькнула довольная, немного удивленная улыбка, и маленькие глазки уставились на Джесику.
– Хорошо, благодарю вас. – Не сказав больше ни слова, он решительно направился в сторону кухонь, очевидно, намереваясь произвести там внезапную проверку. Последнее, что услышала Джесика, было: – А теперь посмотрим сегодняшнее меню…
Довольная, она спустилась в главный вестибюль, чтобы проверить, есть ли на доске объявлений указание, где будет проходить ленч. Кажется, она не оплошала в глазах всемогущего президента, однако день еще не кончился…
Эндрю Сеймур никак не мог сосредоточиться на работе. Как компаньон в бизнесе по продаже недвижимости он должен был активно действовать, показывая людям, какие дома в Лондоне продаются, и договариваться о ценах, постоянно растущих на рынке. Порой запрашиваемая цена была явно выше стоимости имущества, но всегда находился кто-то, готовый заплатить непомерно вздутую сумму, и Эндрю постоянно удивлялся – ведь покупателями были не какие-то богатые арабы или азиаты, а англичане-нувориши, стремящиеся встать в один ряд с известными богачами.
Этим утром он уже показал пяти типам различные дома и теперь ждал, примет ли кто-нибудь из них то или иное предложение. Он ежедневно использовал все свое очарование и знание психологии людей, чтобы убедить клиентов совершить сделку. Прежде всего необходимо было понять, действительно ли клиент собирается совершить покупку. Многие занимаются подыскиванием жилья просто в качестве хобби – от нечего делать. Некоторые искренне интересуются квартирами, но у них в настоящее время нет ни денег, ни возможности взять заем под закладную. Другие вроде бы хотят купить жилье, но когда доходит до дела, никак не могут решиться. За шесть лет работы, с тех пор как образовалась фирма "Джейсон и Сеймур", Эндрю редко ошибался в клиентах.
Однако сегодня он был расстроен. Ему надоело мотаться от одного объекта к другому, восторженно превознося мраморные камины, джакузи и построенные по специальному заказу кухни. Он устал от своих рассказов о небольших двориках с маленьким "садиком" на несколько кадок и о гаражах, превращенных в "изящное помещение". Тяжелее всего Эндрю было притворяться, описывая "великолепный вид" из окна, который на самом деле представлял собой пару пыльных деревьев и дорожку через неухоженную лужайку.
Глубоко вздохнув, Эндрю попросил секретаршу ни с кем не соединять его по телефону некоторое время. Он понял: причиной его расстройства была Джесика. Она была самой очаровательной, самой умопомрачительной, самой притягательной женщиной, какую он когда-либо знал.
Но в то же время она была способна вывести из себя кого угодно.
– В чем дело? – спросил Сэнди Джейсон, когда они встретились, чтобы выпить утреннюю чашку кофе в своем офисе на Найтсбридж. – Ты выглядишь так, как будто выиграл в футбольном почтовом тотализаторе, но забыл отправить свой купон.
Эндрю криво улыбнулся.
– Мне кажется, я предпочел бы жить где-нибудь за городом, в сельской местности, – произнес он, сам удивляясь этой мысли.
– Тогда тебе придется ежедневно ездить на работу из пригорода и обратно, – сказал Сэнди, который был моложе Эндрю и любил городскую жизнь. – Надо вставать с рассветом, чтобы вовремя приехать сюда, и возвращаться домой в темноте в течение шести месяцев в году. Это не очень-то весело и вряд ли понравится Джесике.
Эндрю ничего не ответил. Конечно, Джесике не понравится. Для нее это будет означать отказ от нормальной жизни после двенадцатичасового рабочего дня в отеле. Это было ясно и без Сэнди.
– Проклятие! – взорвался Эндрю, стукнув кулаком по столу так, что расплескался кофе. – Все, чего я хочу, так это жениться на ней, иметь трех детишек и жить в хорошем загородном доме.
– Это ужасно скучно, тебе не кажется? – Сэнди насмешливо приподнял бровь. – А как же твоя светская жизнь? Ты не будешь скучать по ресторанам, театрам, кино? Ты полагаешь, что Джесика сменит свои туфельки на высоких каблуках на зеленые резиновые сапожки? – Он захихикал. – Черт побери, не надейся, старик!
– Я знаю, – глухо ответил Эндрю. – Я даже не уверен, что смогу убедить ее выйти за меня замуж. О Боже, как я ненавижу этих феминисток! Каждая думает, что может сама себе испечь пирог и съесть его. Моя мать не занималась карьерой до замужества и всегда была превосходной женой. Почему, черт побери, современные девицы хотят быть такими эмансипированными?
Сэнди качнулся назад на своем стуле, сотрясаясь от смеха.
– Я вижу, ты совсем захандрил? Что сделала с тобой эта маленькая леди? Не забывай. Джесика привлекла тебя прежде всего тем, что выглядела очень предприимчивой девушкой. И теперь бесполезно что-либо менять.
Эндрю усмехнулся:
– Ты, конечно, прав.
– Держись, старик. Давай лучше сходим в паб и зальем пивом все наши печали. Подари ей в конце концов букетик цветов или еще что-нибудь такое. А если она просто хитрит с тобой, то это скоро обнаружится.
Эндрю пристально посмотрел на своего компаньона.
– Ты, очевидно, совсем не знаешь Джесику, – сухо заметил он.
Наконец последние гости покинули банкетный зал в восторженном настроении после чудесного ленча, сопровождаемого обильными возлияниями и насыщенного атмосферой необычайной роскоши. Джесика, чувствуя боль в ногах от узких туфель на высоких каблуках, которые всегда носила, устало опустилась в кресло за одним из опустевших столов и осмотрела царивший в зале беспорядок. На столах еще остались грязные бокалы и салфетки, испачканные губной помадой, брошенные программки скачек и поникшие цветы. Радовало только то, что не ей убирать все это. Целая армия персонала уже была сейчас занята мытьем посуды за закрытыми дверями, а позже приберет все, что осталось на столах.
Официант предложил ей бокал шампанского.
– Благодарю, очень кстати, – сказала Джесика.
Это был первый бокал за весь день. Правилом номер один для служащих отеля являлось – никогда не пить на работе. К ней присоединился управляющий банкетными залами, затем Дик Фаулер и Анна Батлер – менеджер по связям с общественностью.
– Все прошло очень хорошо, – сказала Анна ободряюще. – Ты проделала большую работу.
– И для бизнеса тоже неплохо, – добавил Дик. – По крайней мере человек пятнадцать заявили мне, что планируют в следующем году провести торжественные встречи у нас.
– И ты готов сегодня же написать им подтверждение даты проведения мероприятия, не так ли? – пошутил управляющий банкетными залами.
– Слава Богу, все приехали, – сказала Джесика, снимая туфли под столом. – Я разговаривала с организатором ежегодного "Бала цветов", и он сообщил, что принц Чарльз и принцесса Диана проявили готовность посетить нас. Разве это не великолепно?
Глаза Анны Батлер засветились.
– Расскажешь мне о подробностях, когда вернемся в твой офис. Мы можем сделать хорошую рекламу отелю, если они действительно приедут.
Они сидели, расслабившись и болтая об успехе сегодняшнего мероприятия, как вдруг в дверях бального зала показался Роберт Шольтц в сопровождении главного менеджера.
– О Боже! – прошептала Джесика, торопясь надеть туфли.
– А, Джесика, вы здесь! – сказал президент, направляясь прямо к ней. – Могу я поговорить с вами?
– Да… конечно. – Она неуклюже встала из-за стола, и Роберт Шольтц отвел ее в угол зала, подальше от остальных. – Все прошло хорошо? – спросила она, стараясь не показывать своего беспокойства.
– Великолепно! Великолепно! – ответил он, кивая. – Почему бы нам не присесть?
Они сели за один из столов, только что убранный официантом и потому выглядевший почти как в офисе. Джесика взволнованно смотрела на президента, размышляя, чего он хочет.
Роберт Шольтц не стал зря тратить время.
– Вам очень нравится работать здесь, не так ли? Джесика вспыхнула. "О Боже, он хочет уволить меня, – было первой ее мыслью. – Он считает меня безнадежной и собирается сказать об этом. Почему он решил поговорить со мной наедине? Ясно, он не желает смущать меня перед коллегами".
– Да, нравится, – заикаясь, ответила она.
– Хорошо. Хорошо!.. – Он всегда повторял свои слова. – И вы преданы нашей компании?
Джесика удивленно посмотрела на него.
– Абсолютно, – твердо ответила она.
– Прекрасно! Прекрасно! – Шольтц выпятил толстую нижнюю губу и посмотрел на Джесику пронизывающим взглядом. – Мы обсуждали, способны ли вы взять на себя обязанности менеджера отдела развития бизнеса. Хэмфри Питерсон назначен в "Темпл-отель" в Гонконге и покинет нас гораздо скорее, чем мы ожидали. Через три недели его место окажется вакантным. Готовы ли вы занять его?
Джесика сидела как загипнотизированная, не веря тому, что услышала.
– А как же Дик Фаулер? – сказала она, ничего не соображая. – Он ведь работает здесь гораздо дольше меня!
– Мы считаем, что вы больше подходите для этой работы, и сегодня вы доказали это.
– Нет ничего более интересного и привлекательного для меня! – пылко призналась Джесика.
Менеджер отдела развития – это высшая ступень в карьере, о которой она мечтала и к чему стремилась с самого начала. Она открывала неограниченные возможности для самостоятельности и творческого подхода к проблемам и давала ей значительную власть.
Джесика посмотрела на Шольтца, который продолжал внимательно наблюдать за ней.
– Благодарю за предложение, – сказала она, стараясь сдержать восторг. – Если вы действительно считаете, что я могу справиться с возлагаемыми на меня обязанностями, я с удовольствием принимаю новое назначение.
– Мы можем позднее обсудить кое-какие детали, однако есть одно очень важное обстоятельство… Не знаю, как вы отнесетесь к нему, но… – Он сделал паузу, как бы пытаясь решить что-то.
Джесика вопросительно приподняла брови:
– Что вы имеете в виду? Шольтц не стал больше медлить.
– Вам придется все время жить в отеле, так как вас могут вызвать в любое время дня и ночи. Надеюсь, с этим у вас не будет проблем? Вы ведь не замужем?
Глава 4
Тишину дома нарушало лишь тиканье часов в холле, которое сводило с ума своей равномерностью. Мэделин, замерев, сидела на одном из жестких резных стульев у входной двери и ждала с возрастающим нетерпением появления доктора. Казалось, тот пробыл уже бесконечно долго в библиотеке с сэром Джорджем, и тревога ее росла с каждой минутой. Вокруг царила мрачная роскошь: полированная мебель в стиле эпохи короля Якова I; медная лампа, свисающая с низкого потолка, отбрасывала тяжелые тени… Мэделин порывисто встала и открыла одну из темных дверей, ведущих из холла. Ее встретил полный мрак, и в нос ударил запах плесени. Она протянула руку к выключателю, и перед ней предстала столовая с еще более громоздкой мебелью. Хотя комната была безукоризненно чистой, в ней ощущалась нежилая атмосфера музея, и Мэделин почти ожидала увидеть маленькие таблички с указанием эпохи, к которой относились дубовый стол и стулья.
Она вышла из комнаты, закрыв за собой дверь, и пересекла холл, чтобы заглянуть за другую дверь. Там тоже было темно, но, отыскав выключатель, она была приятно удивлена, когда комната наполнилась теплым розовым светом и оказалась привлекательным будуаром в отличие от остальной части холодного дома. Оформленная в мягких розовых, голубых и кремовых тонах, с парчовыми стенами и с изящной французской мебелью, а также с роскошным обюссонским ковром, эта комната явно принадлежала женщине и скорее всего являлась гостиной ее бабушки.
Очарованная мягкими тонами рисунка у ее ног, Мэделин наклонилась, чтобы поближе рассмотреть гигантские бутоны роз от бледно-розового до ярко-пунцового цвета. На небесно-голубом фоне извивались кремовые стебли с зелеными листьями различных оттенков, которые соединялись бежевыми завитками и лентами. Мэделин так увлеклась узором, что последовала за ним до середины комнаты, где остановилась и от неожиданности открыла рот. Она замерла, с возрастающим ужасом обводя помещение глазами. Начиная от отделанных золотом пристенных столиков до большого концертного рояля, от большой мраморной каминной полки до маленького журнального столика, везде стояли в рамках фотографии красивой молодой женщины со светлыми волосами и насмешливым взглядом.
Мэделин закрыла глаза, чувствуя, как ее охватывает холод. Ей было знакомо это лицо, и в то же время она не узнавала его. В нем было что-то удивительно близкое и одновременно чужое. Глаза с фотографий как бы следили за ней, куда бы она ни передвигалась, возбуждая далекие детские воспоминания.
Охваченная страхом, Мэделин почувствовала головокружение. Эта роскошная комната, бездушная и холодная, жила образом Камиллы. Застыв посреди ковра из пестрых роз, не в силах избежать пристального молчаливого взгляда женщины, которая была ее матерью, Мэделин зашлась в беззвучном крике. Розы начали обвиваться вокруг ее ног. Камилла в сотнях различных поз, казалось, неотвратимо надвигалась на нее. Все ближе и ближе, и Мэделин начала задыхаться от взгляда этих насмешливых глаз. "Твоя мать была вовлечена во что-то ужасное…" Эти слова так реально звучали в ее голове, что она почувствовала явную опасность. Лицо с фотографий кружило над ней и подавляло ее так сильно, что Мэделин, споткнувшись, бросилась прочь, зажав рукой рот, чтобы сдержать крик.
Она снова оказалась в холле, сердце ее бешено колотилось. Что это было? Казалось, она почти физически ощутила на себе воздействие другого человека, который уже давно мертв. И ее охватил такой ужас, что все мысли были только о побеге.
– О, Карл, как бы я хотела, чтобы ты был здесь, со мной, – едва слышно прошептала она. – Я не понимаю, что так напугало меня?!
– С вами все в порядке, мадам?
Вздрогнув, Мэделин подняла голову и увидела Хантера, с тревогой наблюдавшего за ней.