– Мы говорили об этом, дядя. У нас нет ничего, что могло бы привлечь этери.
– Ты забыл. Кое-что у нас все-таки есть.
Ликование настолько явственно читалось на лице Эштара, что раздосадованный Акелон попытался вспомнить, что он мог важного упустить. Этери проявляли интерес только к своему скоту, но даже лошади Семи домов оказывались бесполезны и бессмысленны в степях, не чета тарнарам.
– Что, дядя?
– Драконы.
Акелон приподнял бровь:
– Зачем этери драконы? К тому же, связанные с людьми.
– Предложи им не связанных. Драконьи яйца.
– У нас есть драконьи яйца?
– Поговори с Акрином и его белым драконом. Будут.
– А этери они зачем?
Эштар рассмеялся и развел руками:
– Мой дорогой племянник, ты встречаешься в библиотеке, но сам не читаешь древних трактатов? Ты не помнишь о связи этери с драконами?
– Это легенды.
– Сами крылатые до недавних пор тоже оставались легендой.
Акелон, разумеется, помнил. Но не мог поверить, что обычно рассудительный дядя всерьез говорит о древних преданиях. Тех, что хранятся в пожелтевших фолиантах с выцветшими иллюстрациями. Такие книги любил Кэртар: всегда приносил их учителю и с восторгом тыкал в изображения. Картинки он всегда предпочитал текстам.
Предания говорят, будто драконы, как и сами этери, создания чистой магии. Таким образом, в жилах вольного народа течет та же кровь, что и в жилах крылатых. Поэтому они всегда близки друг к другу, а в древние времена чуть ли не каждый этери был связан с драконом. Они помогали охранять стада тарнаров и были верными спутниками. Когда драконы ушли в Сумрак, именно этери пострадали больше всего.
– Часть легенд точно врет, – проворчал Акелон. – Вряд ли у этери было столько уж драконов. Связанные с ними люди погибли, когда драконы исчезли. А вольный народ вроде бы не уменьшился уж очень сильно.
– Может быть, часть легенд и врет, – не моргнув глазом, согласился Эштар. – Но часть точно правдива. Предложи этери драконьи яйца, и я не сомневаюсь, они с радостью согласятся торговать с Седьмым домом.
Акелону идея не нравилась. С чего бы драконам отдавать людям потомство? Настаивать тем более не хотелось: ради призрачного шанса торговли с этери, терять таких мощных союзников как драконы.
С другой стороны, подобная торговля дала бы Седьмому дому такие преимущества, что можно не спешить со свадьбой.
Акелон окинул взглядом тусклые корешки книг на книжных полках. Придется, видимо, перечитать некоторые из старинных трактатов – если, конечно, у него будет на это время.
– Хорошо, – наконец, кивнул король. – Я поговорю с Акрином.
Эштар ухмыльнулся. В такие моменты он походил на своего двоюродного брата, опального Вэлриса.
– Пока я поговорю с Шайонарой, – Акелон поднялся. – Она наверняка сможет рассказать мне о легендах этери.
– Главное, не забудь именно "поговорить", – хохохтнул Эштар. Ему никогда не нравилась любовница короля, но, похоже, тот факт, что Акелон не сопротивлялся женитьбе, успокаивал его и примирял с любой фавориткой.
Распрощавшись с дядей, Акелон направился в свои покои. Ему начинало казаться, что слишком много всего происходит в последнее время. А он-то, наивный, полагал, что самое сложное – это взять Кертинар. Некстати вспомнилась фраза, то ли сказанная когда-то-то отцом, то ли вычитанная в одной из пыльных книг: легко взять трон, сложно его удержать.
На власть Акелона никто не претендовал – кроме Вэлриса, конечно же, – но забот и без того хватало.
Он толкнул дверь покоев и вошел в комнату. Шайонара поклонилась королю, ее волосы змеились по обнаженным плечам, едва прикрытым тканью. Но в покоях она была не одна. И гостью Акелон узнал сразу, еще до того, как она обернулась. Узнал по водопаду темных волос, по осанке, по ощущению, которое никуда не исчезло с годами.
– Добрый день, брат, – улыбнулась Алесса.
Она ничуть не изменилась, оставшись той старшей сестрой, которую помнил Акелон. Гордая, решительная, но предпочитающая древние фолианты и снадобья. Выражение ее глаз по-прежнему не изменилось, и в глубине их танцевали те же искры, что можно было увидеть в глазах Кэртара.
В два шага Акелон преодолел расстояние, их разделявшее, и обнял сестру.
– Я скучал по тебе, – искренне сказал он.
В последний раз он видел сестру, когда она, заручившись поддержкой обоих братьев и матери, сбегала из родительского дома. Отец оказался категорически против занятий дочери. Пожалуй, это едва ли не первая вещь на памяти Акелона, когда отец остался в чем-то непреклонен. Он стучал кулаком по столу и заявлял, что принцессе не пристало болтаться со склянками. Когда он решил выдать Алессау замуж, это стало последней каплей. Ей помогли сбежать, но только мать знала, где именно живет теперь Алесса.
– Вижу, тебя нашли, – сказал Акелон.
– О да, твой пес был настойчив. Впрочем, я сама собиралась навестить братьев.
– Очень надеюсь. Иначе ощущаю себя похитителем.
Алесса улыбнулась, но по выражению ее лица Акелон, как и всегда, не мог прочитать чего-то определенного.
– Пошли людей в мой дом, мне нужны мои ингредиенты.
Акелон кивнул:
– Я так понимаю, Шайонара уже ввела тебя в курс дела.
– Да. Но о делах мы поговорим, когда возникнет необходимость.
Как и всегда, она не собиралась ничего объяснять. Акелон подумал, что сестра обязательно найдет общий язык с Акрином: маг тоже не любил лишних слов и разъяснений. Впрочем, дела действительно могли подождать. Сейчас в королевском замке драконов-то не осталось, все тихо и спокойно.
– Да, дела позже, – согласился Акелон. – Сейчас ты составишь мне компанию в каминном зале?
– Я хочу отдохнуть с дороги. Поговорим завтра.
Кем бы ни была Алесса в последнее время, она всегда оставалась королевской дочерью, воспитанной при дворе. Вот и сейчас во всех ее движениях, даже в шелесте простого, на первый взгляд, платья, сквозила царственность. Она не спрашивала у короля разрешения удалиться, она просто покинула покои.
– Странная немного, – пробормотала Шайонара.
– Зато отличный алхимик.
– Ты хочешь золота?
– Было бы неплохо… но на самом деле, я хочу парочку зажигательных горшков. Даже драконам они не понравятся.
Шайонара нахмурилась. Она явно не очень представляла, о чем говорит Акелон. Но ему не хотелось объяснять. Было желание только обнять девушку и не думать больше ни о драконах, ни о разговорах с дядей.
– Вы звали меня, милорд.
Она стояла у входа в шатер и не решалась переступить порог. Акелон, тогда еще будущий король Седьмого дома, откровенно любовался девушкой.
– Вы приглашаете меня внутрь?
– Конечно. Заходи.
– Пригласите.
– Я приглашаю тебя внутрь, Шайонара, Дева лунного светила.
Бубенчики в ее волосах звякнули, когда девушка переступила порог босыми ногами. Она не была похожа на закутанных в ткани соплеменниц. Наоборот, ее полупрозрачные одежды подчеркивали изгибы тела, одновременно скрадывая то, что видеть мужчинам не полагалось. Они струились, словно лунный свет.
– Что значит Дева лунного светила? – спросил Акелон.
– Тебе сказали, кто я, но не рассказали почему?
Он покачал головой. Шайонара улыбнулась:
– Я разговариваю с лунным светом. Общаюсь с духами. Предсказываю будущее. Шаманы занимаются осязаемым, Девы ночного светила – тем, что невозможно увидеть.
– У нас тебя бы назвали магом.
– У вас всех этери назвали бы магами.
Она присела на подушки, на значительном расстоянии от Акелона. Он нахмурился:
– Ближе.
Послушная Шайонара скользнула к нему, будто змея. Ткани одежды опутали Акелона, каждой клеточкой тела он чувствовал тепло девушку. Этери прошептала ему на ухо:
– Девы ночного светила принадлежат всем… и никому одновременно.
– Но ты будешь моей, – сказал Акелон и поцеловал девушку.
8
Ты боишься? Волнуешься? Не могу понять твоих эмоций.
Харакорт, казалось, был смущен. Сидевший на спине дракона маг усмехнулся и плотнее закутался в плащ. Они летели уже достаточно долго, и даже плотная шерстяная ткань перестала спасать от холода.
– Я и сам не знаю, – Акрин шептал, не слыша себя, и слова уносил ветер. Но он знал, что дракон не услышит его слов, но услышит мысли. – Давно не видел Мелиссу. Если честно, это последний человек, которого мне бы хотелось встретить.
Ты любил ее? Или она причинила тебе боль? Или и то, и другое?
– Скорее, ни то, ни другое.
Расскажи.
До этого Акрин не был уверен, что готов делиться со спутником. Но когда Харакорт попросил, маг знал, что да, он хочет рассказать. Или показать. Прикрыв глаза, он вновь развернул перед мысленным взором полотно тех далеких дней.
Каламар не нравился Акрину. Не нравился до такой степени, что он предпочел бы оказаться в любом другом городе Четвертого дома, лишь бы не здесь. Он и сам не мог понять, чем вызваны подобные эмоции. Но стоило ему ступить внутрь городских стен, как под ложечкой засосало это ощущение чуждости.
Если бы только ему не были так нужны хоть какие-то деньги. Оставалась всего пара монет, которых едва хватит на сытный ужин и ночь на каком-нибудь постоялом дворе. А что потом? Он останется в чужом городе без гроша в кармане? Быть магом, может, и почетно во многих Домах, только работу им найти посложнее, чем наемником.
Хотя сейчас Акрин чувствовал себя именно наемником. Никто не называл его подобным образом, но кем еще являлся человек, которому обещали заплатить золотом за охрану торгового каравана? Мерит из Денрива, госпожа Розмарина, жена торговца Эрвала, была уверена, что вместе с надежными клинками ей нужен и хороший маг. Акрин подозревал, что выбор пал на него, потому что в тот момент он как раз крутился под ногами в поисках работы в Денриве.
Когда караван въехал в стены Каламара, Акрин был готов проклинать свою нанимательницу. Хотя Мерит была достаточно практичной женщиной – и умной. Пока ее муж и сыновья заправляли делами дома, она не теряла времени даром и осваивала новые торговые пути. И почему-то решила, что на востоке ее товары будут пользоваться спросом.
– Ну и городок, – покачала головой Мерит, когда они въехали.
Лошадка Акрина шла по левую руку от госпожи. По правую расположился на грузном жеребце глава наемников. Он молчал большую часть времени и, на взгляд Акрина, сильно походил на собственного коня. Но его меланхоличный нрав позволял говорить самому магу.
– Не нравится мне это место, – заявил он. – Тут…
Он запнулся, не в силах подобрать нужных слов. Как объяснить человеку, не чувствующему окружающий мир, то, что для него самое естественное на свете? Будто рассказывать об обонянии человеку, никогда не ощущавшему запахов.
– Мне тоже не нравится, – фыркнула Мерит. – Но давай-ка, дружок, засунь свои ощущения в задницу. Мне плевать на эту дыру, мы только проездом.
Госпожа Мерит никогда не отличалась вежливостью. Она всегда выражалась четко, хлестко и по делу. Поэтому Акрин прикусил язык и, понимая, что она права, следовал за своей нанимательницей, которая уверенно вела людей и нагруженных лошадей к одному из постоялых дворов.
Акрин даже не обратил внимания на его название. Он покорно следовал за госпожой Мерит, когда женщина проворно спрыгнула с лошади и, передав поводья мальчишке вместе с парой монет, последовала внутрь постоялого двора. Энергичная и деловая, она выглядела моложе своих лет, тем более, в пшеничных косах, туго уложенных вокруг головы, не были видны седые пряди.
В этих Домах никого не удивляло, что женщины ведут дела наравне с мужчинами. Акрин пока не бывал южнее, но слышал, что тамошние девушки более изнеженны.
Сейчас это волновало мало. Маг устал, ему хотелось выспаться, а на утро побыстрее убраться из города, который неосознанно внушал ему столько опасений. Поднимаясь за слугой в комнату, которую ему отвели, Акрин только обратил внимание, как хозяин спросил у Мерит, что они везут.
– Камни, – неопределенно повела плечами госпожа Розмарина. – Самоцветы и минералы, которыми славятся Ахмерские горы и мой родной Денрив. И которых, как я слышала, вечно не хватает у вас на равнине.
– Думал, вы торгуете только на территории Первого дома.
– Пришла пора менять правила. Ради этого пересекли реку и прибыли к вам.
Хозяин не ответил, но Акрин заметил, как изогнулась его бровь. И что-то такое неуловимо изменилось в его энергии. Но он не счел это существенным. По крайней мере, хозяин точно не замышляет ничего недоброго.
Он продолжил говорить с Мерит, а маг заперся у себя в комнате, даже отказавшись от ужина. У него разболелась голова в этом проклятом городе, и пытаясь уснуть, он вспоминал, что ему известно о Каламаре. Ничего существенного. Просто первый крупный город Четвертого дома, который попался им на пути. В другое время госпожа Мерит могла бы удовлетвориться им, но сейчас она хотела двигаться дальше, к столице. Акрин не возражал. Ему плевать, куда она доставит свои камни, лишь бы заплатила золотом. И побыстрее убралась из Каламара.
Акрин не заметил, как наконец-то провалился в сон. По крайней мере, когда дверь его комнаты вынесли, он подскочил на кровати, осознавая, что все-таки спал. Но очнуться ему не дали. Грубо вытолкав мага из постели, кинули ему одежду, приказав поторапливаться. Пока он натягивал штаны, Акрин успел в мутном свете Луны и факелов рассмотреть, что за ним явился никто иной как городская стража.
Они собирались его конвоировать. Куда? Зачем? Что здесь вообще происходит?
Встряхнув головой, Акрин очнулся от воспоминаний. Все это случилось так давно! Хотя дни в Каламаре навсегда отпечатались в его памяти, казалось, будто все произошедшее случилось не с ним.
Они забрали тебя? В мысленном голосе Харакорта слышалось любопытство.
– Да.
Ветер по-прежнему сбивал слова, но Акрин знал, что дракон слышит его.
– Не только меня. Городская стража задержала госпожу Мерит и всех, кто ее сопровождал.
Почему? Что вы сделали?
– Перевозили камни.
Это запрещено?
– Да, если целую повозку занимает минерал, из которого местные алхимики научились делать дурманящий порошок.
Акрин усмехнулся, вспоминая. Сейчас нокар распространен по всем Семи домам, но его воспринимают как данность, а общество жестоко осуждает употребление. Тогда же это стало серьезной проблемой для Четвертого дома. Чуть ли не все аристократы во главе с королевой увлеклись таинственным порошком и предпочитали проводить время в мире грез, пока Дом медленно приходил в упадок. Ситуация изменилась только со смертью королевы, принявшей слишком много нокара. Ее мать взяла власть в свои руки, объявила всех алхимиков вне закона, часть из них сбежала, часть была повешена. Весь нокар и минерал уничтожили, тоже объявив их вне закона.
Госпожа Мерит не знала.
Вас держали в темнице?
– Да, – ответил Акрин. – Допрашивали и ничего не желали знать о нашей неосведомленности. Мы попали в самое пекло, нас готовились повесить. Первым делом госпожу Мерит, конечно же, потом меня как ближайшего помощника. У меня началась лихорадка, пару дней я вообще не соображал, что происходит. А потом разыгрывал, что не очень-то соображаю: они знали, что я маг, но понятия не имели о моей силе.
Никогда не стоит недооценивать противника.
– Они меня недооценили. Пожалуй, все, кроме Мелиссы.
Обычно Акрина вытаскивали из тесного каменного мешка, где держали, стряхивали с одежды налипшую вонючую солому и тащили для допроса благородных господ. Насколько он понял, допрашивать его пытались маги, но выходило у них не очень.
Она никуда не тащила. Она пришла сама.
Когда дверь распахнулась, женщина, держа в руке факел, несколько секунд стояла, давая глазам Акрина привыкнуть к свету. Огненные отблески ложились на ее стройную фигуру, подчеркивали плавные изгибы, а волосы казались жидким огнем. Она была красива. Красива и нереальна.
– Он болен, бред только вчера закончился. Боюсь, мы его вздернем, а он даже не поймет, что произошло.
За спиной женщины маячил седобородый старец, которого Акрин уже видел. Несомненно, маг, он проводил пару допросов, и несмотря на кажущуюся тщедушность, хорошенько хлестал допрашиваемых сам.
– Позволь мне взглянуть.
Женщина прошла в темницу и присела на корточки возле Акрина.
– Меня зовут Мелисса, – сказала она. – Ты слышишь меня?
– Слышу.
Акрин облизал пересохшие губы. Он не шевелился. Да даже если бы захотел: темница мала, стоит ему шевельнуться, он неминуемо заденет гостью.
– Как тебя зовут?
– Акрин.
– Акрин? И все? Откуда ты, просто Акрин?
– С севера.
Мелисса нахмурилась. Она повернула голову, обращаясь к маячившему позади спутнику:
– Север близок Сумраку. Там грань между нашим миром и Бездной тонка, как нигде.
– Что с того? Он даже не господин Терновника, вряд ли закончил обучение. На крестьянина не похож, значит, сын какого-нибудь богатея, решил поиграться в магию, сопроводить караван.
Акрин зажмурился. Похоже, его маскарад удался, его считают ничего не знающим и не умеющим простаком. Прятать истинную сущность за своеобразной вуалью – это чуть ли не первое, чему научила его мать. Опытная в подобных делах, он внушала сыну, что остальным не обязательно видеть его таким, какой он есть.
И, похоже, этот разодетый маг тоже ничего не понял. Акрин был готов поклясться, он сам занимается магией чуть ли не дольше, чем этот старик. Как же могло быть иначе, если оба его родителя – маги, и если верить людской молве, отец был демоном? Он считал подобное утверждение чушью, но вот заклинаниям начал учиться едва ли не раньше, чем ходить.
Он услышал, как выпрямилась Мелисса.
– Он опасен, – неуверенно пробормотала она. – Очень опасен.
– Ерунда! Но мы все равно повесим его через пару дней. Вместе с торговкой.
Они ушли, оставив Акрина в темноте. И слушая, как бегают крысы, господин Терновника размышлял о том, что пара дней – это целая вечность, чтобы до конца восстановить силы и подготовиться.
И они поплатятся за то, что так обращались с ним.
Что ты сделал?
– Мы уже подлетаем.
Что ты сделал?
Акрин вздохнул. Он и правда уже видел шпили замка Мелиссы, разрывающие сумерки неба. После Каламара она окончательно перебралась сюда, в древние руины, которые заботливо подновила.
Что, Акрин?
– Я уничтожил там. Все.
Стоял чудесный погожий день, когда его решили повесить. Светило яркое солнце, пригревало, где-то пели птички. Эшафот стоял мрачной громадой, на него уже привели госпожу Мерит. Она, как всегда, гордо держала голову, но Акрин видел, что она исхудала за это время. Кожа покрылась коркой грязи, одежда истрепалась, а великолепные когда-то косы двумя плетьми болтались по спине.