Я ответила, что еще не развелась с мужем. Она была в шоке:
- Послушай, Эми, это, конечно, не мое дело, но я думаю, что такой девушке, как ты, нужен только такой прекрасный мужчина, как Джейсон. Он редкость в наше время и мой тебе совет - хватайся за него и благодари судьбу.
Совет Мари подействовал, особенно ее последние слова:
- Вернись из прошлого, Эми. У тебя появился шанс, не упусти его.
В душе я осознавала, что она права: "Не будь дурочкой! Подумай о будущем, о себе и дочери."
И все же я колебалась, что-то удерживало меня сделать решающий шаг.
В субботу вечером "Сидрифт" был полон. Все столики заняты. Я выходила из кухни и несла поднос с десертом к столику, который я обслуживала, как вдруг кошмар прошлого вернулся. Я столкнулась лицом к лицу с бывшими соседями из Медохэвена. Я чуть не уронила поднос, когда увидела семью Эриксонов. Эмили Эриксон открыла рот от удивления, мы минуту глядели друг на друга, потом я сказала:
- Привет, Эмили. - Ее муж Клинт обернулся, услышав, как мы обменялись приветствиями.
Его глаза стали квадратными, а лицо побагровело. Клинт был против Эда. Я помню, как Эд приглашал его в гости, и они пили импортное пиво и двойной "мартини". Эту пару я не очень хорошо знала. Они переехали в наш город за несколько недель до ареста Эда.
Я осознавала, что нам с Эмили не о чем говорить, хотя раньше мы любили сидеть вдвоем, обмениваться выкройками и просто болтать. Сейчас мы находились в неловкой ситуации. Я сказала, что рада видеть их снова и поспешила уйти обслуживать клиентов. Я видела, как они заняли место за столиком, который обслуживает другая официантка, и была рада, что это избавит меня от встречи с ними. За их столиком была еще какая-то пара, и я могла представить, как Клинт посвящает друзей в историю преступления Эда и нашего бесследного исчезновения. Я почувствовала забытый стыд. Стараясь не смотреть в их сторону, через некоторое время все-таки заметила, что их столик пуст. Я осознавала, что призраки прошлого ранят меня.
Сезон закончился, и "Сидрифт" закрылся. В начале сентября я помогала Маклеудам в конторе, приводила бумаги и счета в порядок. Когда Робин приходила из школы, мы гуляли по пляжу и иногда к нам присоединялся Джейсон. Робин подросла за это лето. Мы жили уже почти два года в Сисайде. Это казалось невозможным. Летом я сильно похудела, а сейчас время отдохнуть и окрепнуть. Все складывалось хорошо до тех пор, пока не случилось неожиданное.
Был обычный день. Джейсон отпросился с работы пораньше, и мы собрались пойти на пляж.
Я никогда не забуду тот день. Я управлялась по дому предполагая потом присоединиться к Робин и Джейсону. Я собирала корзинку для пикника и в окно увидела, как почтальон опустил письмо в наш почтовый ящик. Я не привыкла получать по почте уведомления об оплате счетов аренды. Мне не присылали счета, так как я везде рассчитывалась наличными. Переодевшись в купальник, одела халат, поставила на крыльцо корзинку с бутербродами и заглянула в почтовый ящик.
Я сразу узнала отправителя. Это был тюремный священник. Дрожащими руками вскрыла конверт и села на крыльцо читать письмо. Священник сообщал:
"Прошло много времени, когда я в последний раз писал вам и получал ответы. Я знаю, что Эдвард сильно обидел вас во время визита. Я говорил с ним на эту тему. Вы будете рады узнать, что с Эдом произошли перемены к лучшему. Он наконец стал посещать терапевтический курс. И еще мы несколько раз беседовали.
Думаю, что он глубоко сожалеет о своей реакции на приговор, которая и повлияла на решение развестись. По-моему, он скоро пересмотрит все, что сказал вам. Я уверен, что он попросит вас забыть свое решение о разводе, которое бездумно принял сначала.
Остается единственная проблема - он не знает, как вы к этому отнесетесь. Я сказал о вашем постоянном интересе к нему, и что он не получает писем в последнее время, так как сам не отвечает на них.
Ему необходимо дать импульс, чтобы вернуть к нормальной жизни. Возможно, его могут освободить до истечения срока. И одно ваше теплое письмо может решить все. У него появится желание вернуть себе то, от чего он так легко хотел отказаться. Эта вера поможет ему выйти на свободу и занять место в обществе в качестве законопослушного гражданина."
Солнце слепило глаза. Раскалывалась голова, на душе лежал камень. Я получила известие, которое ждала все эти долгие месяцы, но оно опоздало и я задавалась вопросом - почему?
Качаясь, я поднялась и вернулась в дом. Села на стул и перечитала письмо. Каждое слово отзывалось эхом в моем мозгу. Почему это случилось сейчас? После такого трудного времени, после агонии, темноты и одиночества, когда я обрела новую жизнь. Когда Джейсон вошел в мою жизнь, я была потерянной и не думала о завтрашнем дне. Он внес свежесть в мое состояние.
Я положила письмо сначала в конверт и потом в тот же стол, к неподписанным документам. А если бы я подписала их, только получив? Почему после последней ужасной встречи с Эдом я не сделала этого? Я была бы сейчас свободна. И священник никогда бы не написал мне, что Эда хотят реабилитировать и его будущее зависит от меня.
- Что мне делать? - крикнула я в пустом доме.
Закрыв ящик стола, вернулась на кухню. Взяв полотенце, захватила корзинку с крыльца и спустилась на пляж. Я не хотела ни о чем думать в этот прекрасный день. По крайней мере, я не хотела испортить его ни Джейсону, ни Робин.
Глава пятнадцатая
- Джейсон, мне необходимо поговорить с тобой. Не хмурься, я серьезно.
- Давай, - сказал он и поцеловал меня.
- Джейсон, я не говорила тебе правду. А это очень важно. Даже не знаю, с чего начать.
Я остановилась и грустно посмотрела на него.
Джейсон был удивлен:
- Почему же, начать всегда легко. Но, может быть, не стоит ковыряться в прошлом. Я бы не хотел знать о том, что делает тебя несчастной.
- Это серьезнее, чем ты думаешь. Я несвободна, и поэтому не могу выйти за тебя замуж, Джейсон.
У него не было ни одной эмоции, он просто смотрел на меня.
Мы сидели на песке. Робин бегала у края воды, разгоняя морских птиц. Солнце еще не зашло, но уже чувствовался прохладный ветерок. Я продолжала:
- Я не вдова. Мой муж в тюрьме, его осудили за хищение. Он хотел развестись со мной, требовал, чтобы я подписала бумаги, но я так и не решилась это сделать. Он хотел, чтобы я начала новую жизнь, забыв о прошлом, уехала куда-нибудь с Робин, сменила фамилию. Я приехала и поселилась здесь, и всем говорила, что муж умер. Я не общалась с людьми больше года. Он не разрешал навещать и писать ему. Затем встретила тебя. Сначала не думала, что мы полюбим друг друга. Я даже не мечтала об этом. Мне нужно было рассказать все это раньше. И сожалею, что не сделала этого.
- Но, дорогая, это ничего не решает. Ты должна развестись, и мы сможем пожениться. Может, нам стоит подождать немного и все обдумать.
Я прервала его:
- Подожди, Джейсон. Еще не все. Сегодня я получила письмо от тюремного священника, он пишет, что Эд может переменить свое решение и вновь вернуться к нам с Робин. Есть возможность, что его освободят досрочно. Судьба Эда зависит от меня. Он верит, что я жду его.
- Он не должен полагаться на тебя. Он бросил вас на произвол судьбы. А теперь хочет вернуться на все готовое и управлять тобою, как марионеткой.
- Я не верю в это, Джейсон. Мне Эд ничего сам не говорил. Писал священник…
Джейсон возмутился:
- Кто он такой, чтобы указывать тебе, что делать со своей жизнью?
- Он просто человек, который выполняет свой долг, помогает заключенным не терять надежду.
- Но что будет с тобой, с нами? Неужели это письмо может разрушить то, что мы создали вместе. Не поверю, что ты все еще любишь мужа! - разозлился Джейсон.
Я беспомощно развела руками:
- Я не знаю, Джейсон. Честно не знаю. Я пыталась забыть, вырвать его из сердца. Но не могу забыть 12 лет совместной жизни. Мы не расставались с ним с детства. Он - часть меня. Я даже не могу представить, что его больше нет.
Робин стала приближаться к нам. Джейсон посмотрел на нее и спросил, знает ли она об отце.
- Нет, она почти забыла Эда. Я не разговаривала с ней об этом. Я думаю, хорошо, что он не писал. Ей было всего 4 года, когда это случилось. Я не хотела ее ранить.
Джейсон встал, отряхнул песок с плавок.
- Мы поговорим об этом позже. Но не думай, что я собираюсь отказаться от тебя, Эми, - сказал он, затем подбежал к Робин, подхватил ее и подбросил над головой. Она смеялась от восторга.
Я закрыла глаза, чтобы не видеть их. Джейсон любил Робин, и она обожала его.
Мы сидели всю ночь и беседовали до первых отблесков зари на сером небе, Джейсон встал и сказал:
- Мне лучше уйти и оставить тебя в покое.
Мы не хотели ничего решать. Джейсон настаивал на том, чтобы ничего не менялось в наших отношениях. Не нужно обращать внимания на письмо священника. Он говорил, что Эдди потерял права на меня, бросив два года назад.
- Он думал, что делает лучше для меня, - попыталась объяснить я, но Джейсон только качал головой. Мои веки стали тяжелыми, горло болело, я сдерживала слезы и понимала, что нет смысла дальше обсуждать эту проблему.
Джейсон обнял меня. Если бы это письмо пришло год или полгода назад, то все было по-другому. Джейсон нежно поцеловал меня, и это оказалось тем, что я хотела в этот момент.
- Поспи немного, дорогая, - прошептал он. - Я вернусь сегодня вечером, и мы решим, что делать.
Это будет наше общее решение. И не было сил с ним спорить, что решение я должна принять сама.
Когда Джейсон ушел, я легла на софу в одежде. Мне не хотелось раздеваться. Робин уже проснулась. Была суббота, и ей не надо идти в школу. Мне пришлось встать и приготовить завтрак. Я размышляла, можно ли любить человека, которому не доверяешь. Можно любить, но нельзя строить жизнь на такой любви. Я сильно любила Эда, но не верила ему. Вдруг я вспомнила нашу последнюю встречу, его лицо, худое, злобное, с прищуренными глазами. Мог ли Эд, по словам священника, действительно измениться, стать спокойнее?
Я очнулась от звонкого голоса Робин. Она спросила, почему я лежу на софе. Я не могла посмотреть на нее, у меня все расплывалось перед глазами.
- Мама, ты сказала, что мы пойдем сегодня в бухту гулять. Помнишь? Ты сделаешь гренки? Ты знаешь, мама, кошка Бонни скоро окотится и мне обещали подарить котеночка. Ты не против? Мне хотелось бы черно-белого, как мама-кошка. Я говорила тебе, что ее зовут Бутс? Потому что она вся черная, а лапки белые.
Пока Робин болтала, я старалась прийти в бодрое состояние. Я была слишком разбита после этого письма и беседы с Джейсоном.
Я попросила Робин пойти поиграть с куклами и дать мне возможность немного поспать. Но сон не мог вытеснить мысли.
Выпив чашку крепкого кофе, собрала корзинку для прогулки. За окном в тумане сначала все было серо-зеленым, но вскоре туман рассеялся и показалось яркое солнце, которое осветило пляж. Прекрасный день для пикника.
Нашу бухту окружали отвесные скалы, они образовывали над песчаным пляжем туннель, который полностью заполнялся во время прилива. Всегда нужно быть начеку и уйти вовремя, пока не унесла огромная волна.
Ночью был отлив, и на берегу остались водоросли и палки. Я взяла корзинку, термос, одеяло и расположилась на дюне, а Робин убежала играть на песке. Я легла на живот и стала наблюдать за Робин. Я думала о вчерашнем дне, о разговоре с Джейсоном. Солнце жгло спину. Я пыталась сосредоточиться на том, что следует делать. В любом случае нужно ответить на письмо священника. Стоило сказать Эду, что я нашла человека, с которым хотела начать новую жизнь? Сначала я спрошу об этом у священника. Мне нужно сделать решающий шаг. Я злилась на то, что письмо пришло в неподходящий момент, оно разрушало самое прекрасное, что у меня было тогда. Казалось, нет ответа в решении этой проблемы. Волны играли в лучах солнца, Робин строила песочный городок. Я закрыла на минуту глаза, опустила голову на одеяло и крепко уснула.
Солнце передвинулось, и я лежала в тени. Дул холодный ветер. Я встала и осмотрела берег. Мое сердце сильно забилось: Робин не было на пляже, ветер поднимал волны, и вода прибывала. Я побежала к воде. Ее могло унести в океан! Как долго я спала? Я никогда не спускала с нее глаз даже на несколько секунд.
Я остановилась, только оказавшись в воде, волны разбивались о ноги. Продолжая звать Робин, вдруг услышала голос позади себя:
- Мама, я здесь!
Я обернулась и увидела Робин, стоявшую на вершине одного из утесов. Как она могла забраться так высоко? Я крикнула, чтобы она спускалась, но Робин только весело махала рукой. Она еще не осознавала, как высоко залезла. Это для нее было приключением. Я вспомнила, как она паниковала, когда впервые поднялась на большую горку и не смогла спуститься вниз.
- Робин, спускайся немедленно. Приближается прилив, и нам нужно уходить, - закричала я, но была сбита волной.
Я старалась подняться на ноги, но удалось встать только на колени. Приближалась новая волна. Не стало сил подняться, волна выбросила меня на берег. Дрожа, я поднялась, но следующая волна сбила с ног. Вся в песке и водорослях, я убрала волосы с глаз, посмотрела вверх на Робин. Она уже боялась высоты. Я побежала к ней, холодный ветер обдувал меня. Я закатала джинсы, которые прилипали к ногам, и сказала Робин, что нужно спускаться, приближается прилив. Она стояла в панике и кричала, что не сможет это сделать.
Я сама боялась высоты, но мне нужно было перебороть страх и лезть за Робин. Вода почти залила весь пляж. Я одела кроссовки и медленно начала карабкаться вверх. Сломав пару ногтей и оцарапав ладони, я достигла цели. Робин, парализованная от испуга, громко плакала.
Когда наконец я добралась, она повисла на мне, как обезьяна, и так крепко вцепилась, что мне стало больно. Медленно спускаясь, мы видели, как близко уже волны. Вода прибывала, и мы едва успели проскочить под аркой между скал. Я держала ручонку Робин, она несла термос, а я все остальное. У Робин были синие губы, ее загорелое тело стало белым, я завернула дочь в одеяло, которое успела спасти от волн.
- Радость моя, мы должны поспешить, иначе ты можешь заболеть. Дома я сделаю горячую ванну.
Подойдя к нашему домику, она виновато сказала:
- Извини, мамочка!
Мое сердце оттаяло:
- Все нормально, дорогая. Сейчас примешь ванну и выпьешь горячего шоколада. И тогда нам будет хорошо.
Через двадцать минут я растопила печь и поставила разогревать молоко. Согрев и уложив дочь, занялась собой. Сняв с себя мокрые вещи, набросила на плечи полотенце. Затем пошла в ванную, но вода не согрела, наоборот стало холоднее. Что бы я ни делала, все было бесполезно. Мои руки стали как лед. Хотя я одела теплый свитер и шерстяные носки.
Когда пришел Джейсон, я рассказала о случившемся, он исчез на пару минут и пришел с бутылкой бренди. Приготовив горячий напиток, добавил туда бренди и стоял надо мной до тех пор, пока я не выпила.
Я уверяла, что все в порядке, но он настаивал на том, чтобы я легла в постель, и пообещал зайти утром.
Я проснулась среди ночи от того, что болели все части тела, голова кружилась и было тяжело дышать. Утром я не могла говорить даже шепотом. Робин пошла за Джейсоном. Поднялась температура, но я не хотела верить в то, что больна до тех пор, пока Джейсон, не взирая на возражения, не отвез меня на машине к доктору. После того, как медсестра померила температуру, доктор сделал укол пенициллина, и через два часа я снова была дома. Мне прописали принимать антибиотики каждые четыре часа.
Я не помню следующие дни. Джейсон приносил лекарства, менял компресс, кормил бульоном. Он был рядом все эти ужасные ночи и заботился о Робин, провожал ее в школу и готовил еду.
Наконец, утром четвертого дня я пришла в себя.
Джейсон принес завтрак в постель. Как благодарить его за то, что он сделал? Он посмотрел на меня серьезно:
- Единственное, что я хочу, это заботиться о тебе и Робин всю оставшуюся жизнь.
Впервые за три дня я вспомнила о письме священника и решении, которое еще не приняла в отношении Эда.
Джейсон взял мою руку и сжал ее, затем подошел к столу и вернулся с конвертом. Сразу же вспомнив почерк, я поняла, что письмо от Эда. Мои руки начали дрожать.
- Я вернусь позже. Пусть у тебя будет возможность прочитать это без свидетелей. Позже мы поговорим, - сказал Джейсон спокойным голосом.
Глава шестнадцатая
Казалось, в доме стояла гробовая тишина или сердце так сильно стучало, что заглушало все вокруг, когда я открывала конверт.
Письмо на четырех страницах, исписано мелким почерком. Я никогда не получала писем от Эда, потому что практически не разлучалась с ним. Не было потребности в переписке.
Когда я начала читать, то поняла, что этого Эда я раньше не знала.
"Дорогая Эми, - писал он, - я не уверен, что хватит сил отправить это письмо. Просто не смогу это сделать после того, что причинил тебе.
В последнее время я стал посещать вечера, которые проводятся специально для заключенных.
Сначала не было желания посещать их, и я отказывался. Хотя эти встречи необязательные, но для меня все казалось принудительным в этом месте. Я лежал в камере и обдумывал, что разрушил твою жизнь и жизнь Робин. Все перемешалось в голове. Тогда я сильно испугался, Эми. Да! Я, Эд Каммингз, который думал, что имеет ответы на все вопросы, и держал мир за горло. Я испугался, потому что боялся сойти с ума, опуститься на дно или повеситься на решетке, как это сделал один заключенный несколько дней назад.
Но если бы это случилось, то это стало бы возмездием за мои поступки. У меня хоть кто-то был, а у этого парня - никого. По крайней мере, есть ты, Эми. Ты единственная важна для меня в этом мире. Возможно, раньше я не осознавал этого. Ты мне была необходима, и я всегда это доказывал. Хотел, чтобы у тебя было все, чтобы ты утопала в богатстве. Потому что лучшее, что осталось в жизни - это ты. Бог свидетель, сколько мучительных часов я провел в раздумьях. Я думал только о тебе. Ты постоянно являлась мне во сне. Твоя походка, твои разговоры. Я помню все: как пахнут твои ароматные волосы, лицо по утрам, как у маленькой девочки, - мне не хватает тебя, дорогая, я тоскую так сильно, что ты не можешь себе представить.
Иногда, думая о нашей жизни, встаю и хожу по камере часами. Особенно, если вспоминаю тот день, когда прогнал тебя. Можешь ли ты простить за все то, что было раньше?
Здешний психолог говорит, что мы настолько неразделимы, что нас ничто не может разлучить. Я заблуждался, порвав с тобой. Я привык командовать, быть первым.
Высказать все намного проще, чем написать. Только сейчас я начал понимать, что заставило меня стать таким жестоким. Некоторые из наших парней могут разглядеть то, что я даже не мог предположить. Однажды ночью один из них сказал, что я веду себя вызывающе и меня стоит отдубасить. Он спросил, били ли меня когда-нибудь? Отец бил, когда мать рассказала о моих провинностях. Тогда я хотел побыстрее повзрослеть. Но не проводить жизнь как отец, приходя домой с изнурительной работы, доставать банку пива и смотреть телевизор изо дня в день. Сейчас я осознаю, что это, возможно, и извело мать.