- Единственный злободневный вопрос для нас с вами, Пол, состоит в том, будем ли мы и дальше работать в "Наблюдателе". Наверное, Хеннингер имеет на то свои причины: возможно, какие-то политические соображения, или давление со стороны рекламодателей, а может, он хорошо знаком с кем-то, причастным к этому делу.
- Я сам знаю несколько таких людей, Безил. Один из них - девушка, которой мы должны заплатить по фунту за слово за ее участие в разоблачении. Я не могу оставить ее ни с чем.
- Ну, это не проблема. С ней подписан договор?
- Нет, но была устная договоренность.
- Хорошо. Не будем мелочными. Полагаю, она согласится на определенную взаимоприемлемую сумму - скажем, двести или триста фунтов. Главное сейчас то, что шеф наложил на репортаж абсолютное вето, и ни вы, ни я ничего не можем сделать.
- Разрешите мне поговорить с ним, - продолжал настаивать Дарк. - Я могу показать ему рукопись, и фотографии. Он должен изменить свое решение, когда сам ознакомится с фактами.
- Нет, - твердо ответил Бомон. - Все уже решено. Я отвечаю перед Хеннингером за "Наблюдатель" и должен исполнять его распоряжения. Репортаж о "Красотворце" не выйдет в свет. Если попробуете действовать через мою голову, Пол, вам это ничего не даст, поверьте. Дарк угрюмо кивнул.
- Вот уж не думал, что доживу до такого дня, когда "Наблюдатель" побоится разоблачить откровенный обман, неважно, задевает ли это интересы рекламы или нет, - горько произнес он.
- Дело не в трусости, и, насколько мне известно, рекламные интересы тут ни при чем. Мы никогда не снимали материал из-за того, что он может обидеть рекламодателя. У шефа есть свои причины. Вполне возможно, это услуга какому-то приятелю. Но концерном руководит он, Пол. Публикация репортажа исключена. Понятно?
- Понятно, - утомленно подтвердил Дарк. - Честно говоря, при сложившихся обстоятельствах мне бы нужно уйти с работы…
- Но вы этого не сделаете. Дарк промолчал.
- Почти все мы готовы уйти с работы, когда задеты наши принципы, - сочувственно сказал Бомон, - но в действительности никогда этого не делаем. Когда доходит до дела, оказывается, мы все склонны к компромиссам со своей совестью, начинаем цепляться за насиженное место, и в конце концов порыв угасает. Через пару недель подвернется какое-то другое дело, вы и думать забудете о "Красотворце" и только порадуетесь, что не ушли с работы.
- Вы правы, - невесело согласился Дарк. - Да здравствует свободная пресса! Боремся за истину, но только с разрешения хозяина.
- Вот именно, - улыбнулся Бомон. - Такова жизнь. Кто силен, тот и прав, помните?
Дарк не счел нужным ответить улыбкой на улыбку. Его гнев не утихал почти неделю.
Дней через десять после этого разговора Дарк получил письмо от… Пенелопы. Она виделась с известной ему особой, писала Пенелопа, и известная особа обеспокоена тем, что он не предпринимает никаких попыток связаться с ней. Опыт с "Красотворцем" окончен. Съемочный павильон ликвидирован, а оборудование операционной возвратили тем, у кого одолжили. Известная особа вот-вот должна уехать на юг Франции, но надеется до отъезда встретиться с ним. Если он может подождать ее в своей машине у отеля "Оникс-Астория" сегодня ночью, около часа, она будет очень рада, а у него будет возможность сделать последние фотоснимки. Кроме того, добавляла от себя Пенелопа, он должен помнить, что, если ему захочется немного развлечься, двери квартиры в Саут-Кенсингтоне всегда открыты для него.
Дарк скомкал письмо и швырнул его в корзину для бумаг, потом налил себе виски. С тех пор, как запретили репортаж о "Красотворце", он сознательно выбросил из головы какие-либо мысли о Мэри Стенз. Его возмущение и обида прошли, и он хотел, чтобы никто не напоминал ему об этой истории, которую он считал своим личным поражением. Единственное его обязательство касательно девушки, убеждал себя Дарк, состояло в том, чтобы она получила денежное вознаграждение за свое участие в подготовке разоблачения "Красотворца", а это можно было сделать по первому же ее требованию. В целом для нее все сложилось, как ни смотри, удачно, так же, как для Фаберже и фирмы "Черил". Рекламная кампания должна была начаться в запланированное время, и, по сведениям Дарка, ни одной газете не удалось раздобыть ни строчки информации о сути дела - столь непроницаемой оказалась завеса, скрывавшая его от посторонних глаз. И он счел за лучшее совершенно устраниться от этого грязного мошенничества.
Однако немного позже, вечером, его мысли приняли другое направление: ведь, в конце концов, сама девушка была всего-навсего пешкой в хитроумной игре Фаберже. Несмотря на всю роскошь отеля "Оникс-Астория", дорогие наряды и предстоящее путешествие на Французскую Ривьеру, она должна была чувствовать себя одинокой и растерянной, нуждаясь в сочувствии и поддержке.
Поздно вечером Дарк пошел ужинать и, возвратившись домой после полуночи, убил еще полчаса, выкуривая сигарету за сигаретой, прежде чем сесть в машину и отправиться к "Оникс-Астории". Как и в прошлый раз, Мэри опоздала. Он не видел, как девушка вышла из отеля, только почувствовал, что она стоит рядом с машиной. На ней было строгое белое платье и шляпка из меха. Даже с первого взгляда сквозь стекло Дарка ошеломила ее красота. Все, что он видел во время их последней встречи, не шло ни в какое сравнение с теперешней ее внешностью и казалось потускневшим. Она была прекрасной, несравненно прекрасной, и Дарк ошеломленно уставился на нее, совсем забыв о том, что нужно открыть дверцу машины. Лишь когда Мэри легонько постучала по стеклу, он опомнился и нажал на никелированную ручку, чтобы впустить ее.
- И вы тоже, Пол… - произнесла она, садясь рядом с ним.
- Ничего не могу с собой поделать, - тихо ответил он, не в силах оторвать взгляда от ее лица. - Что он с вами сделал, этот доктор Рафф? Это же просто невероятно!
- Перед вами окончательный результат опыта, - пояснила Мэри. - Слава Богу, все закончилось.
- Склоняю голову перед доктором Раффом.
- А я думала, вы собираетесь разоблачить его… Дарк ничего не ответил, только повернул ключ зажигания. Мотор тихо заурчал.
- Пол, почему вы не показывались? - спросила она. - Мне вас так не хватало.
- По-моему, мы условились, что это будет опасно, - ответил он, - и решили встретиться еще раз в конце опыта…
- Я знаю, но мне почему-то кажется, что не попроси я Пенелопу написать вам, мы так бы и не увиделись.
Он промолчал.
- Вы не хотите меня видеть? - спросила она. Дарк быстро взглянул на нее.
- Что вы! Кто бы не хотел вас видеть!..
- Не будьте циником, - укоризненно произнесла Мэри. - Вы говорите совсем, как все. Мне надоело восхищение мужчин. Их интересует только моя внешность. Они говорят мне комплименты, ухаживают, вертятся вокруг меня, но все это совсем не то. Несколько недель назад ни один из них не уступил бы мне места в автобусе. А так хочется поговорить с кем-нибудь, кто знает меня такой, какая я есть, кого не волнует моя внешность.
- Например, со мной, вы это хотели сказать?
- А разве я ошибаюсь, Пол?
Он включил сцепление и машина тронулась.
- Не знаю, Мэри. Я видел все от начала до конца, если это и правда конец. Это был неплохой спектакль, пока он шел. Надеюсь, вы наконец получите от него прибыль.
Мэри наклонилась к нему.
- Вы чем-то расстроены, Пол.
- Может и так, - согласился он.
- Из-за меня?
Дарк смущенно улыбнулся.
- Когда вы здесь рядом, я чувствую себя менее подавленным.
- Вы говорите загадками, - упрекнула Мэри. - Я не понимаю вас.
- Меня самого окружают загадки, - откликнулся он. - Честно говоря, я бы с удовольствием опрокинул рюмочку.
Дальше они ехали почти молча. В Найтсбридж они попали в половине второго. Дарк налил обоим выпить, и они легонько чокнулись.
- За самую красивую женщину в мире, - произнес он.
- За самого удивительного в мире мужчину, - ответила Мэри.
Он грустно покачал головой.
- Я думала, может, вы захотите сделать последние фотографии, - сказала она. - Завтра я улетаю в Ниццу. Возвращусь только где-то через месяц.
Дарк закурил сигарету и задумчиво посмотрел на девушку.
- Кто вас сопровождает?
- Я еду сама. Торговые агенты Фаберже в Каннах приготовили виллу где-то у Антиба. А через неделю ко мне присоединится Тони Лури - она руководит отделом сбыта фирмы "Черил" и приедет на короткий отдых. Как я поняла, там уже живут друзья Фаберже. Вы знаете, он же француз.
- Все это выглядит очень привлекательно. А что будет, когда вы возвратитесь в Лондон?
- Не знаю, Пол. Это зависит от вас. От того, что произойдет, когда в "Наблюдателе" появится ваш репортаж о "Красотворце". От того, как отреагирует на него Фаберже, когда узнает, какую роль я сыграла…
- Не узнает, - с нажимом произнес Дарк. - "Наблюдатель" не выступит с разоблачением. Пришло распоряжение снять мой репортаж.
Девушка недоверчиво посмотрела на него.
- Вы хотите сказать…
- Хочу сказать, что кто-то нажал кнопки, и глава концерна "Стайн-Хеннингер" запретил его печатать. Все, как видите, очень просто. Репортаж похоронен. Фаберже радуется, доктор Рафф в безопасности, и вам не о чем беспокоиться.
- Мне очень жаль, - сказала она. - Я знаю, как много это для вас значило.
Дарк пожал плечами, пытаясь изобразить безразличие.
- А, ничего не значило. Просто это был хороший репортаж, вот и все. Я угробил на него кучу времени. Если хотите знать, меня больше всего возмущает сам факт - то, что какой-то магнат имеет право вот так самовольно запрещать слово правды. Однако будем откровенны - подобное происходит всегда и везде: ловкая коррупция, тайные телефонные разговоры, выпивки в клубах для избранных, дружеское похлопывание по плечу… Я работаю в "Наблюдателе" уже пять лет и привык считать, что наш журнал свободный и не зависимый от какого-либо влияния. Мне и до сих пор тяжело поверить, что это неправда.
Мэри нежно коснулась его руки.
- Пол, не стоит принимать это так близко к сердцу. В конце концов, может, так оно лучше и для вас, и для меня. Какой вред от того, что "Черил" беспрепятственно осуществит свою рекламную авантюру? Женщины будут покупать "Красотворец" и получать радость от этого. Как косметическое средство он не хуже и не лучше любого другого. Сколько вокруг раздутой и лживой рекламы, так зачем же придираться именно к "Черил"? Потому что они сделали меня красивой и теперь будут утверждать, что такой сможет стать любая женщина, которая воспользуется "Красотворцем"? Но это же совершенно нормальное явление в мире, где мы живем, - лги, искажай, делай все, что можешь, лишь бы заинтересовать покупателей. Об этом знают почти все.
- Возможно, вы и правы, - нехотя согласился Дарк. - У меня не осталось никаких идеалов.
Мэри легонько обняла его рукой за плечи.
- Вам нужно отдохнуть, Пол, - прошептала она. - Почему бы вам тоже не поехать в Антиб? Мы были бы там только вдвоем - вы и я. И забыли бы о "Черил" и "Наблюдателе". Почему вы не хотите, дорогой?
Дарк долго смотрел на нее, тщетно пытаясь преодолеть колебание, затем вновь наполнил рюмки.
- Нет, - коротко и решительно произнес он.
- Вы не любите меня? Ни капельки? - спросила она.
- Если и люблю, то совсем не потому, что вы так невероятно красивы. А впрочем, люблю я вас или нет - не имеет ни малейшего значения. Сегодня вы козырь на руках у Фаберже. В этом смысле я пытался уничтожить вас, но Фаберже победил. Он сумел нажать нужные кнопки.
- Почему вы никак не можете забыть о Фаберже? Теперь уже все позади, мы оба свободны и ничем не связаны.
- Поезжайте в Антиб и отдыхайте, - сказал Дарк. - Это даст нам обоим время подумать. А сейчас, если не возражаете, я сделаю последние снимки. Мне будет приятно вспоминать вас такой, какая вы сегодня.
Он приготовил камеру и освещение и сделал несколько черно-белых и цветных снимков. Было полтретьего ночи.
- А теперь я отвезу вас, - произнес он.
Они возвратились к отелю "Оникс-Астория", и Дарк, не выходя из машины, по-дружески поцеловал девушку.
- Поезжайте, развейтесь немного, - сказал он.
- Постараюсь, - отозвалась Мэри. - Вы не приедете?
- Может, и приеду. Я дам вам знать.
- Если мы не увидимся до моего возвращения, я разыщу вас, когда вернусь.
- Вряд ли у меня хватит силы воли так долго ждать, - хмуро усмехнулся он.
Вот так они и расстались, оба сознавая то, что было сказано, и совсем не подозревая, какие страшные и драматические события ждут их в будущем.
Часть третья РАЗРУШЕНИЕ
Глава восемнадцатая
Вилла "Лорен" представляла собой большой кубический дом, окрашенный в розовый цвет, с традиционными на средиземноморском побережье зелеными жалюзи на окнах. Она стояла в красивом месте, у подножия горной цепи на запад от Антиба, у самого голубого моря. Несмотря на немного старомодный вид, это было вполне современное здание с такими удобствами как кондиционер и искусственно охлажденная вода, что было совсем не лишним во время летней жары. Вилла состояла из четырнадцати комнат, включая шесть спален, три ванные и три клозета.
Сад был совсем небольшим, поскольку крутой склон затруднял обработку земли. Сразу же за домом в безоблачную синеву неба вздымались горы. От парадных дверей меж деревьев и кустов сбегала вниз извилистая дорожка, которая, пересекая прибрежное шоссе, упиралась в маленькую каменистую бухточку, куда почти не заглядывали туристы. От Антиба ее отделяли несколько километров. Вилла принадлежала Жану Лайе, разбогатевшему на алжирских винах и коньяках и от многолетней дегустации собственных изделий ставшему похожим на винную бочку. Когда он не жил на своей вилле, то почти наверняка совершал инспекционную поездку по своим четырем громадным виноградникам в Северной Африке, у самой тунисской границы: У него была также роскошная квартира в Париже, которой они с женой всегда пользовались раздельно. Ходили слухи, будто эта квартира представляет собой гнездышко для внебрачных приключений. Успехами у противоположного пола Жан был обязан своим деньгам, а Клодетта - весьма привлекательной внешности. Здесь между супругами существовало неписаное соглашение, хорошо проверенное на практике: атмосфера на вилле "Лорен" всегда была искренней и доброжелательной, а часто и веселой, и никто из знакомых не мог припомнить, чтобы они когда-нибудь ссорились.
В летние месяцы (а часто и в. течение всего года) Жан Лайе предоставлял жилье избранному кругу гостей, заранее оговаривая плату, и, таким образом, вилла "Лорен" представляла собой небольшой неофициальный отель с прислугой и удобствами, рассчитанный человек на десять-двенадцать. Так что дом не только сам покрывал расходы на свое содержание и уход, но еще и приносил довольно приличный доход; к тому же Лайе получали возможность встречаться в домашней обстановке с широким кругом людей, имеющих вес в нужных им сферах. Жан Лайе высоко ценил такие связи и отлично умел их использовать. Эмиль Фаберже, например, хотя они познакомились всего несколько лет назад, уже был косвенным инициатором трех крупных экспортных операций Лайе в Англии, Германии и Швеции. В ответ на это Жан Лайе готов был помочь Фаберже чем только мог, особенно если речь шла о предоставлении на месяц убежища для очень красивой молодой женщины.
Среди восьми гостей, живших в это время на вилле "Лорен", был и некий Сэм Вассерман с женой, из Лос-Анджелеса. Вассерман был не только другом Эмиля Фаберже, а еще и каким-то дальним родственником, хотя определить степень этого родства он мог, используя не меньше полусотни слов. Получалось, что, вроде бы, у его жены была сестра, свекор которой имел племянницу, а та в свою очередь была сестрой покойной Черил Фаберже, - или что-то вроде этого. Сэм Вассерман был независимым кинопродюсером, деятельность которого, казалось, состояла главным образом в том, чтобы подешевле купить права на экранизацию, какого-нибудь книжного бестселлера, а затем перепродать эти права одной из больших голливудских кинокомпаний как можно дороже. Время от времени он и сам ставил какой-то фильм, и, хотя ни один из них не получил "Оскара", дела его шли совсем неплохо, и он мог позволить себе курить самые дорогие сигары и пить лучшие коньяки. Среднего роста мужчина, худой, как будто высушенный, с коротко подстриженными волосами и в очках без оправы. Его жена (которую он звал Фис, сокращенное от Филис) была довольно привлекательной, хотя и слишком полной блондинкой; кроме того, у нее была еще одна отличительная черта: могла переговорить самого болтливого попугая.
Фаберже прислал Вассерману письмо, в котором среди прочего писал:
"Эта девушка, Лора Смайт, работает у нас по соглашению, но, принимая во внимание кое-какие соображения, касающиеся рекламы и прессы, мы хотим на какое-то время отправить ее за границу. Ты оказал бы нам очень большую услугу, если бы смог использовать свое влияние и протолкнуть ее в кино - в Голливуд, если представится возможность. Но очень прошу, Сэм: никакой огласки, пока не начнется рекламная кампания. Прежде всего нам нужно, чтобы все узнали, - красивой ее сделал "Красотворец". А все, что случится потом, станет дополнительной рекламой нашей фирме и "Красотворцу". Уверен, я могу положиться на тебя".
- Старик спятил, - сказал Вассерман жене. - У него, видите ли, есть красивая девушка. Ну и что? Французская Ривьера кишит красивыми девушками. А Голливуд и подавно!
Однако он все же побеспокоился лично поехать в аэропорт Ниццы на своем сверкающем хромом "кадиллаке", чтобы встретить протеже Эмиля. Узнать ее не составляло труда. Лишь только продюсер увидел девушку, лицо его застыло от удивления, а тонкие губы чуть раскрылись.
- Господи помилуй! - не веря собственным глазам, выговорил он. - Господи помилуй! Какая красавица! Этот Эмиль просто кретин. Она не то что красива - она грандиозна!
Он бросился вперед, словно пущенная в цель противовоздушная ракета, и одновременно схватил руку Мэри и ее чемодан.
- Я Сэм Вассерман, - представился он, не в силах скрыть свое восхищение. - Эмиль просил меня позаботиться о вас, и я, лапочка, весь прямо дрожу от нетерпения. - Затем, спохватившись, спросил: - Вы же Лора Смайт, не так ли?
- Да, - ответила она, немного ошеломленная. - А вы, очевидно, друг мистера Фаберже с виллы "Лорен".
- Совершенно верно. Настолько давний друг Эмиля, что и не могу припомнить, с каких пор. Но такое большое удовольствие он доставил мне в первый раз.
Он повел девушку к "кадиллаку".
- Прошу вас в мой лайнер, дорогая. Господи Боже, если бы я был на двадцать лет моложе!