- Убеждения, - говорит она, - которых у Винсента в избытке. Он единственный, кого всегда отправляет Жан-Батист, когда среди нашего рода возникают проблемы.
А я и не знала об этом. Хотя Винсент упоминал о каких-то проектах Жан-Батиста, но я всегда считала, что они касались правовой стороны вопроса.
- А что насчет силы. Винсент очень силен?
- Я никогда не видела его в сражении, только на тренировках, так что не знаю, - призналась я.
- Ну, а что касается общения, уверена, что это проработал сам Жан-Батист. Тот факт, что ревенент в состояние, когда он парит достаточно силен, чтобы дотянуться до человека. Когда Винсент рассказал ему об этом, Жан-Батист сразу же позвонил мне и все рассказал. Чтобы узнать, если у меня какие-либо дополнительные сведения о пророчестве, которые могут помочь проверить, является ли Винсент Воителем.
- И что ты ему сказала? - спросила я, чувствуя, что меня немного потряхивало от этого разговора.
По правде говоря, мне бы не хотелось, чтобы Винсент был Воителем.
Чтобы это не значило, но звучит опасно.
- Я сказала ему, что он счастливчик, что у него есть такой талантливый молодой ревенент, живущий с ним под одной крышей, но я серьезно сомневаюсь, что если Чемпион и существует, то им мог бы оказаться Винсент.
- Почему?
- Много причин, - сказала она, а глаза её дразняще блестели. - Есть и прочие условия, изложенные в пророчестве. Условий времени и места. И, поверь мне….это не здесь и не сейчас. Честно говоря, пророчество о Воителе является лишь одним из многих древних пророчеств. Большинство из них не были исполнены, и они, вероятно, были основаны на разглагольствованиях оракулов или сомнительных суевериях. Старые парни, такие как Жан-Батист, упиваются ими как сладким медом.
Я растерянно на неё посмотрела.
- Ну ладно, как старинным или редким вином. Это лучше подходит для сравнения, когда речь идет о Жан-Батисте.
А потом, с кривой усмешкой, она пустилась в рассказ о том, как Жан-Батист как-то раз послал Гаспара по ложному следу, чтобы найти какой-то древний пергамент, никогда, собственно, не существовавшего. Она так меня рассмешила, что я чуть было не подавилась своим латте. То что она полутора тысячелетия провела на этой земле, сделало Виолетту кладезем добрых историй и потрясающей информации.
Однажды после просмотра одного из моих любимых фильмов "Гарольд и Мод" мы пошли в кафе Сент-Люси. За общими блюдом вкусного жидкого сыра и корзины хрустящих багетов нарезанных ломтиками, Виолетта рассказала мне о старинных временах, когда не было враждебности между нума и бардия. Было странно слышать ее использование древнего термина для ревенентов, как если бы оно было обычным языком.
В этот момент, по-видимому, они считали, что исполняют естественный порядок вещей: так была устроена жизнь. Сохранение жизни, отнимание её… все это сводилось к одному и тому же.
- К балансу, - сказала она. - В наши дни, была открытое общение между нума и бардия.
- Ты знаешь, - продолжала она, наклонившись вперед, и доверительно сообщила, - Артур поддерживает связи кое с кем из наших древних контактов из мира нума, и я рада этому. Мои исследования пострадали, если бы не было этой ниточки! - Увидев мой шок, она сказала, - Кейт, нельзя отрезать всю подмножество нашего вида, просто потому, что они вышли из моды в последние века.
- Вашего вида? Но вы ведь другой вид существ! - сказала я, чувствуя приступ отвращения от этого сравнения.
- Ах, ты не права. Мы точно такие же. Что рассказал тебе Винсент о том, как появляются ревененты? Или нума, не важно?
- Что человек становится ревенентом умирая, спасая чью-то жизнь. И человек становится нума, когда он предает кого-то смерти.
- Это правда, - сказала она. - Но если вернуться на шаг, бардия и нума: ревененты. Многие, включая меня, считают, что есть "ген ревенента". Что мы тип мутации.
- Но независимо от нашего происхождения, все согласны с тем, что ревененты все рождаются равными: на некоторое время человеком, чтобы в последствии стать ревенентом. Станет ли он бардия или нума, зависит от его действий в человеческой жизни. И если они никогда не попадают в ситуации, где они кого-нибудь спасают или предают смерти, то они и дальше проживают свою жизнь так и не узнав, что они чем-то отличаются от остальных.
- Итак человек изначально ни рождается ни нумой, ни бардией?
- Если только ты не веришь в кальвинистскую доктрину предопределения. - И снова она говорит будто раза в четыре старше своего нынешнего возраста, подумала я. - Но мы не говорим здесь о теологии. Мы говорим о природе человека. В этом случае единственный ответ, который может быть, " Кто знает?" То, что я знаю, что нума и бардия не привыкли быть врагами, которыми они являются сегодня.
- Ну да, Жан-Батист говорил, что и тех и других было гораздо больше в Париже, чем сегодня.
Виолетта кивнула и подозвал официанта, чтобы тот принес нам кофе.
- Как и в большинстве войн, во время второй Мировой Войны были созданы много ревенентов как нума так и бардия. И поскольку многие имели личные обиды друг против друга, со времен человеческих жизней, это привело к массовой войне мести между ними. Все закончилось спустя десятилетие или чуть позже. И с тех пор наступило своего рода перемирие.
- Почему? - спросила я, заинтригованная этой новой информацией.
Она пожала плечами.
- Я понятия не имею. Как я уже сказала, мы с Артуром забились в наш замок в Лауре. Я пробыла вдали от парижской политики.
- Ну, из того, что я слышу, ты сведущий человек всего, что касается взаимосвязей ревенентов или нума, - говорю я. - Если кто-нибудь что-нибудь узнает, то это будешь ты.
- Touché, - сказала она, смеясь. - Я так горжусь собой, что во мне столько информации, практически обо всем. Но я так же горжусь собой, что умею хранить секреты. Так что, если я тебе чего-нибудь не рассказываю, то на это есть веские причины.
- А что, если я спрошу какие дела были у Винсента…? - спросила я с лукавой улыбкой.
- Я бы ответила, "Что ты имеешь в виду!" - сказала она с такой же лукавой улыбкой.
Я надеялась, что моя новая подруга будет более открыта со мной. Хотя в то же время я знала, что если бы она таковой и была, то я бы почувствовала себя плохо от того, что выуживаю информацию у Винсента за спиной. Её маленькая белая ручка потянулась ко мне и дотронулась до моей руки.
- Я бы не стала переживать из-за Винсента, Кейт. Он может сам о себе позаботиться.
Значит это что-то опасное, - подумал я. Даже если она не подразумевала этого, она рассказала мне то, чего я не знала. Теперь, более чем когда-либо, я была полна решимости найти другое решение.
Полторы недели назад, когда мы были на балета, Винсент сказал, что ему нужно шесть недель, чтобы увидеть, если у эксперимента потенциал. И если это так, я могу только представить себе, что он будет продолжать с ним. Что означало, что у меня есть чуть более месяца, чтобы найти ответ как разрешить невозможную ситуацию. Я только надеялась, что с Винсентом ничего страшного не случится, прежде чем я найду выход.
Я подскочила, когда дверь в кабинет Папи открылась, а я стояла как раз над одним из открытых ящиков его стола.
- Это всего лишь я, - сказала Джорджия, входя в комнату, и тихо закрывая за собой дверь.
Я вздохнула с облегчением, обрадовавшись, что мне не пришлось врать Папи почему я роюсь в библиотеке. Он бы не слишком обрадовался, обнаружив это. Но зная его увлечение книгами, он был бы так же заинтересован, что именно я ищу.
- Итак, что за сокровище, имеющиеся у Папи заслуживает того, чтобы ты заслоняла его своим телом? - спросила она, глядя на книгу за моей спиной.
Я отошла в сторонку и дала ей возможность взглянуть.
- Ты читаешь что-то на немецком? - спросила она, удивившись, когда пролистала несколько страниц.
- Я даже не уверена немецкий ли это, - сказала я, постукивая пальцем по словарику по немецкому языку, лежащем рядом. - Разве что, если это его старое наречие. Это может быть баварский диалект, это все что я знаю.
Джорджия похоже смутилась.
- Ты не гуляешь на этот раз и проводишь все свое свободное время за древней баварской книженцией из-за того… - Она перевернула еще страницу, где была иллюстрация дьявола, изображенного чудовищем: красная кожа, рога, и и когти. - Ага. монстры. Не ошибусь, если предположу, что это как-то связано с тем особенно сексуальным неживым парнем, с которым ты постоянно обжимаешься?
Я устало привалилась к столу и кивнула.
- Это последняя книга. Я просмотрела все в библиотеке Папи на предмет поиска хоть что-нибудь о ревенентах, и нашла только то, что уже знала о них.
- Что ты ищешь? - спросила Джорджия, когда я осторожно положила книгу в ящик и сунула его обратно в пустое пространство в шкафу.
- Честно? Если бы это было возможно, то мне бы хотелось найти способ вновь сделать Винсента человеком. Но поскольку это невозможно, я ищу любую информацию, которая поможет упростить нам жизнь.
- Гмм, - сказала Джорджия задумчиво. - В обычных условиях, я бы поиздевалась над тобой, из-за этой болтовни о магии, за исключением того факта, что мы ссылаемся на ожившего парня, поэтому - эй! - полагаю все возможно. А если серьезно, что именно ты надеялась здесь найти?
- Винсент рассказал мне о том разе, когда он сопротивлялся смерти несколько лет, чтобы получить свой диплом юриста - он попытался заниматься йогой и медитировать, чтобы помочь облегчить симптомы. Гаспар читал о некоторых практиках в тибетских рукописях, что они могли бы помочь. Кроме этого больше ничего не нашлось. Поэтому я думаю, что могла бы также посмотреть, смогу ли найти чего Гаспар еще не нашел. Лекарственная трава или зелье, или что-то типа того.
- Гмм, - сказала Джорджия, глядя куда-то вдаль, в видимый только ей мир. - Или может быть купание обнаженными в Сене при свете полной луны, - она быстро взглянула вверх, - в этом случае обязательно сообщи мне где и когда будешь осуществлять свою магию вуду со своим красавчиком!
Я рассмеялась.
- Эй, у тебя же есть Себастьян! Уверена его-то ты на раз смогла бы уговорить окунуться в Сене, стоит лишь приложить усилия.
- Ну разумеется, смогла бы, - сказала я, деланной с надменностью. - Но кому нужен парень со стригущем лишаем? - Джорджия вновь пытается испытать на мне обаяние старшей сестренки.
Когда мы были младше и мне требовалась помощь в чем-то, что было за пределами её возможностей, она делал то, что у неё получалось лучше всего: отвлекала меня.
- Говоря о парнях, мы должны как-нибудь выбраться куда-нибудь все вместе. Винсент даже не познакомился с Себастьяном. А ты проводишь свои девичники с грымзой-зомби времен Марии Антуанетты.
Моя сестра скорчила рожицу. Уж если она кого-то невзлюбила, то ничто не заставит её изменить своё мнение.
- Она на самом деле милая, - сказала я, защищая Виолетту.
- Она назвала меня "неблагодарный человек", - продолжила Джорджия. - Насколько я могу судить, это говорит о многом.
- Она "старой школы", - сказала я, вспоминая, что сказала мне Жанна. - Она не привыкла видеть, что ревененты связывались с людьми.
- Расистка, - настаивала Джорджия, скрестив руки на груди.
- Ну и куда же мы пойдем с нашими парнями? - спрашиваю я, меняя тему.
- У Себа концерт через две с половиной недели, вторая суббота, если отсчитывать от сегодняшнего дня.
- Звучит заманчиво, - сказала я. - Я уверен, что Винсент сможет прийти. Я имею в виду, он дремет в эти выходные, так на то он будет в достаточно хорошей форме, чтобы пойти на концерт.
- Не могу поверить, что ты это сказала, - сказала Джорджия, качая головой. - Это так…странно.
Она обняла меня и направилась к выходу из комнаты, но остановилась на пороге.
- Эй, тебе следует наведаться в галерею к Папи, у него там тонна книг.
- Боже мой, я даже не подумала о галерее! - воскликнула я, мое разочарование мгновенно сменил маленький огонек надежды.
- Кто бы еще смог приглядеть за тобой, детка? - сказала моя сестра, с ужасным бандитским говором.
Затем она нарочито мне подмигнула и вышла из комнаты.
Глава 14
Я проснулась на следующие утро, стремясь, как можно скорее подняться с пастели и оказаться за столом за завтраком. Мой Папи уже сидел за столом, поедая свежие круасаны и попивая кофе из пиалы, которая является посудой, в чем обычно подаются горячие напитки к завтраку. Не в кружках. Пиалу следует держать обеими руками, если пьете горячий шоколад или кофе. Если, конечно, не пьете эспрессо. На этот случай предусмотрены смехотворно маленькие чашечки.
Хватая свою пиалу, я наливаю в неё пополам кофе с горячим молоком, которое Мами держала в чайничке на плите, и усаживаюсь напротив своего деда.
- Папи, если тебе вдруг понадобится помощь в галерее, ну там тебе надо куда-то отлучиться по каким-то делам, то я бы с радостью вызвалась добровольцем.
Я постаралась сказать это как можно более небрежно, но дедушка посмотрел на меня с тревогой в глазах.
- Тебе хватает карманных денег, ma princesse?
Я поежилась. Это было прозвище, которое дал мне папа. Вот уже год, как его нет в живых, но всякий раз, когда Папи меня так называет, в сердце отдается боль.
Папи это заметил.
- Прости, дорогая.
- Да ничего, всё в порядке. И я не предполагаю, что ты мне за это будешь платить. Я просто подумала, что это было бы весело. Я могла бы захватить свою домашку.
Папи приподнял брови.
- Ну! Я бы никогда не получил подобного предложения от твоей сестры. Но так как я сам вышел из преданных поклонников искусства, как и ты, знаю, что ты пытаешься не просто быть полезной! - Он улыбнулся. - У меня и в самом деле сегодня назначена встреча, по оценки некоторых греческих статуй в коллекционном доме на Île Saint-Louis. Я планировал закрыть на сегодня галерею, но, если ты хочешь прийти после школы…
Ему даже не пришлось заканчивать предложение.
- Я приду! - с энтузиазмом согласилась я.
Улыбка Папи была по-прежнему насмешливой, но я могла с уверенностью сказать, что идея ему понравилась.
- Тогда, до скорого, - сказал он, поднимаясь и нежно поглаживая меня по плечу.
Он одел пальто и направился к лестнице, чтобы подняться наверх и попрощаться с Мами, которая поднялась к себе в реставрационную студию, находящуюся на самом верхнем этаже здания, и спозаранку принялась за работу.
Я улыбнулась про себя, а когда доедала круасан, мурлыкала себе под нос от удовольствия. Я наверное съела сотню круасанов за всю свою жизнь, проводя каждое лето здесь еще с младенчества. И даже несмотря на это, каждый раз, для меня они были словно откровение. Я сняла слоенную полоску с круасана и засунула её в рот, запивая её горячим кофе с молоком.
* * *
У Папи ушло минут пятнадцать, чтобы показать мне всё, что необходимо знать о галерее, но показалось, что его инструктаж будет длиться несколько часов. Но, наконец, он выходит через дверной проем на яркий солнечный свет и салютует мне на прощанье своей старенькой шляпой, а потом исчезает на улице.
Как только он оказался вне поля зрения, я оставила приглушенную полутьму галереи, променяв её на освещенный кабинет позади оной. Посетители должны были позвонить в домофон через переднюю дверь, так рассуждала я, стараясь не быть беспечной, собираясь провести немного времени вдали от стола.
У меня не заняло много времени найти дорогу в библиотеку галереи Папи. Большинство книг были аукционными каталогами или научными книгами, изданными в XX веке по искусству и архитектуре всех веков. И благодаря моему недавно полученному опыту в исследовательских изысканиях, я могла с уверенностью сказать, что в них не содержится ничего о ревенентах.
Я вернулась ко входной двери в галерею, чтобы убедиться, что снаружи никого нет, а затем отправилась в противоположную сторону помещения, где у Папи была его личная смотровая. Включив прожекторы, в крошечной, роскошной комнатке, я цеплялась за все, что могло представлять интерес. На краю стола с перчатками и лупой лежали несколько древних томов. Я надела перчатки и открыла одну из книг. Это был исторический документ, с перечнем товаров и дат рядом с ними - похоже, что некогда он принадлежал какому-то королю или лорду, и был списком податей. Я пролистала несколько страниц. Все то же самое. И ни в одной из книг нет того, что меня интересует.
Я постояла и на мгновение задумалась. Так как Папи имел дело только с артефактами, скульптурами, и металлоконструкциями, когда он покупал все поместья, то часто передавал самые ценные книги и рукописи своим друзьям торговцам, чтобы те продавали их. Но во время своего напряженного сезона покупки, у него часто просто не находилось времени, чтобы провести инвентаризацию, особенно среди книг и гравюр. Я направилась к его шкафу запасников в коридоре и дернула за ручку. Заперто.
Папи всегда носил свои ключи с собой, но, возможно, он хранил запасные где-то в галерее. Я вернулась к стойке регистрации и порылась в паре ящиков, и нашла небольшой ключ с лентой, в одном из них, лежащего у дальней стенки. Тщательно отерев его от пыли, я вернулась к шкафу и вздохнула с облегчением, когда он легко проскользнул в замок.
Внутри стояли четыре подписанные коробки: НЕДВИЖИМОСТЬ, Маркиз де Кампана. У Папи была нацарапана на одной из сторон коробки дата покупки - всего несколько дней назад. Зная его, он, вероятно, поместил самые важные части спереди и хранил различные предметы, пока имел возможность исследовать их один за другим. Я вытащила коробку из шкафа и открыла её. Крошечные узелки ткани…металлические фигурки миниатюрных божков. Я поняла это, когда развернула один из узелков. Я завернула его обратно и быстро поставила коробку на место.
Вторая коробка оказалась полная крошечных пластиковых коробочек с частями древних украшений и резных камней - вроде которых вставляют в кольца.
Инталия*, я вспомнила как Папи называл их, я взяла одну и обнаружила фигуру Геракла одетого в шкурой льва, вырезанного в овальном нефрите.
Несмотря на то, что я была с детства окружена предметами искусства, принадлежащих Папи, я никогда не переставала ощущать интерес, когда держала в руках нечто, что было сделано тысячу лет назад.
Я уже знала, что хранилось в третей коробке, еще до того, как её достала. Мое сердце забилось быстрее, когда я сняла крышку. Запах затхлой бумаги испарился, и я посмотрела вниз, чтобы увидеть коллекцию старинных книг. Больше напоминающие от руки переплетенный рукописи. И хотя самые хрупкие из них были в пластиковых пакетах, несколько, те, что попрочнее, лежали между ними.
Книги из коллекции римской античности…а вот это может быть перспективным. Я взяла первый попавшийся экземпляр. Это была старая печатная книга на немецком языке, с гравюрами о греческой и Римской скульптуре. Я положила ее бережно на пол и потянулась за маленькой книжицей украшенную фигурами и завитушками в красновато-коричневой кожаной обложке.