Любовь.ru - Андреева Наталья Вячеславовна 10 стр.

3

"В конце концов, мы взрослые люди, - дума­ла Люба, отвечая на его торопливые поцелуи. - И у нас нет ни перед кем никаких обязательств. Лучше покончить с этим сегодня. Сейчас. И игре конец. Конец намекам и нервозности в отношени­ях друг с другом..."

- Ты не хочешь, - оторвался Стае от ее губ. - Не хочешь никакой любви.

- Извини. Я в постели всегда такая скован­ная.

- Нет, ты не хочешь. Ты о чем-то думаешь.

- Тебе это мешает?

- Люба, но если я тебе не нравлюсь, зачем ты . это делаешь?

- Нравишься. Очень нравишься.

Она решительно потянула со Стаса рубашку. Как это все делается, черт возьми? Вспоминай! "Олег..." - чуть было не сказала. Хорошо, что он слишком занят молнией на ее джинсах, чтобы уловить беззвучное движение губ. А фигура у него лучше, чем у мужа. Конечно, ведь он же мо­ложе. И кожа у него гладкая, розовая, без много­численных мелких веснушек. Господи, сама-то она как выглядит со стороны?!

- Ты красивая. - Как бы отвечая на немой вопрос, вслух сказал он.

Красивая! Маленькая, не слишком стройная, на животе складка. Грудь, правда, ничего. Креп­кая, высокая, не испорченная еще растяжками и кормлением ребенка. И что-то вдруг шевель­нулось в душе. Ребенок. От его волос по-преж­нему пахнет детским мылом. Не может быть. Почудилось, наверное. Этот запах до сих пор ее преследует, а его нет ни сейчас, ни тогда. Просто не существует.

Она, наконец, почувствовала его в себе. Перед глазами вспыхнули и закружились разноцвет­ные искры: полная слепота и глухота, а тело в это время словно раскачивается на морской волне, колыбели новой жизни. И вот эта вода за­хлестывает тело все больше и больше, и вот уже под водой и шея, и рот, и нос, и глаза: вспышка! И волна, оставив тело, откатывается прочь. Все. Берег.

- По-моему, не слишком хорошо получи­лось. - Стае виновато вздохнул и потянулся за простыней.

- Стае, правда, что между тобой и мной две крепостные стены и ров с водой? Ты это чувству­ешь?

- Что?

- Глупость сказала, да?

- Не то что глупость, но как-то не вовремя.

- Просто один знакомый сказал недавно, что есть женщины, с которыми не чувствуешь пре­грады, и что мне непременно нужен герой.

- Да? Интересно. Подожди, я в ванну схожу. Люба вздохнула. Самый момент, чтобы нести подобную чушь! Ненормальная она все-таки женщина.

- Ты, конечно, есть хочешь, - сказала она, когда Стае вернулся из ванной. И подумала: "Это уже нормальнее."

- Конечно, хочу. А что, сосиски остались? - С интересом спросил он.

- Сосисок нет. Но я могу позвонить и зака­зать пиццу. Хочешь?

- Дорого, наверное.

- Сейчас узнаю. Отвернись.

Не обращая внимание на его сдавленный смешок, она обернулась простыней и, соскочив с дивана, включила компьютер. Где он, этот теле­фон? 722-21-77. Какой, однако, зверский после этого голод!

- Тебе какую, Стае? С грибами, с ветчиной?

- Ту, что побольше. И потолще.

- Тогда "Ассорти".

Люба взяла телефон, стала набирать номер. Стае заглянул ей через плечо:

- 722-21-77? Надо запомнить, вдруг приго­дится.

"Пиццу обещали привезти минут через двадцать. Значит, в течение часа", - подумала она.

- Хорошо бы была горячей!

- Иди ко мне, - позвал Стае.

Она прилегла обратно на диван. На самый краешек.

- Подвигайся ближе.

- Жарко.

- Ты стесняешься, что ли? Откуда такие комплексы у психолога?

- А ты думаешь, врачи не боятся болеть? А у сапожника подметки не отваливаются? Все мы прежде всего люди. А я о тебе к тому же почти ничего не знаю.

- Это веский аргумент, чтобы меня стеснять­ся. В силу своей профессии ты ищешь мотивы любых поступков. А зачем?

- Я тебе нравлюсь?

- Разумеется.

- И все-таки я ничегошеньки о тебе не знаю!

- А о муже знала? Много? Если тебе непри­ятно...

- Прошло уже. Об Олеге могу говорить почти спокойно... Да, оказалось, что почти ничего о нем не знала. Я так долго ждала своего счастья, что потом боялась спугнуть его, задавая лишние во­просы.

- Меня можешь спросить, о чем хочешь.

- Да? - Она приподнялась на локте. - Ког­да ты первый раз влюбился?

- В школе. Как и все, наверное. В шестом классе.

- Это была самая красивая в классе де­вочка?

- Вовсе нет. Наоборот, некрасивая. Пол­ненькая, рыжая, с веснушками. Но это я потом понял, что некрасивая. Когда вырос. А когда был влюблен, казалось, что красивей ее нет никого на свете. Просто имя у нее было необычное: Эль­вира. Я тогда страшно увлекался фантастикой, и мне казалось, что ее имя похоже на название далекой звезды, вроде Альтаира. Я так и любил ее до десятого класса, но ни разу не пригласил ее танцевать, ни на одном вечере.

- Ты был застенчивым подростком?

- Что ты! Наоборот. Крутил романы со всеми I. девчонками напропалую. Но именно к ней почему-то не мог подойти.

- А может, и она была в тебя влюблена?

- Может, - равнодушно сказал Стае.

- Но вы бы могли пожениться и быть счаст­ливы.

- Может, и могли. А может, и нет. Й потом, светлые воспоминания мне дороже, чем несколь­ко счастливых мгновений и на много лет испор­ченная жизнь.

Люба наконец-то пододвинулась к нему по­ближе. Провела рукой по волосам. Стае подста­вил ей плечо:

- Ложись поудобнее.

- Ты вспомнил бывшую жену, да?

- Это тема не запретная, но неприятная.

- А дети у тебя есть?

- Нет, детей, слава богу, нет. Не успели.

- Конечно, ты сейчас будешь ее ругать, но я-то знаю, что в разводе всегда виноваты оба.

- Не собираюсь я...

Любе показалось, что, услышав звонок в дверь, он вздохнул с облегчением. Правильно, не­чего донимать человека вопросами, которые ему неприятны. Даже если он готов на них ответить. Что готов, это уже хорошо.

- Пиццу, наверное, принесли, - сказал I Стае, натянув джинсы.

- Я выйду.

- Не надо. Лежи.

- Быстро они.

Не надевая рубашки, Стае выскочил в при-I хожую. Его не было несколько минут. Вернулся с высоко поднятой на вытянутых руках короб­кой.

- О ля-ля! Да здравствует жизнь! Да здрав­ствует пицца!

- Давай ее сюда, злодей! Есть охота. Пицца была не горячей, но теплой. Запивая холодной кока-колой вкусную еду, Люба мыс­ленно благодарила Клауса за хороший совет. Что сейчас не хватало для счастья, так это хорошо приготовленной пиццы. Стае потянулся за тре­тьим куском.

- Жить хорошо! М хорошо жить хорошо то­же... А странный, однако, разносчик.

- Почему странный?

- Буркнул что-то неразборчивое, сунул пиццу, схватил деньги и убежал. Необщитель­ный. По-моему, они должны вежливо улыбаться и деньги пересчитывать. А этот, кажется, очень удивился, что я вышел к нему полуголый, может, поэтому шарахнулся прочь. Что, я плохо выгля­жу с обнаженным торсом? - самодовольно спро­сил Стае и напряг бицепсы.

- Хочешь, чтобы я похвалила твои мышцы? Это к Люське. Она знгаток и любительница муж­ских бицепсов, к тому же сразу сказала, что ты симпатичный.

- Ну да? Что ж ты молчала!

- Поздно. Место занято. И, увы, ты проигры­ваешь ее мужчине по всем статьям. Включая зарплату.

- Для твоей подруги это имеет такое боль­шое значение?

- Зарплата или внешность?

- Ты сказала "увы".

- А ты обидчивый. И хочешь нравиться всем женщинам сразу. А этот разносчик был что, вы­сокий, красивый?

- Знаешь, у вас на площадке лампочка перего­рела. Или ее вывернули. Он был в бейсболке с длин­ным козырьком и в какой-то бесформенной одежде с эмблемой фирмы. Но ростом, кажется, выше ме­ня. Хотя мне в этом не легко признаваться.

- Ага! Комплексы! - обрадованно сказала Люба.

- Не выйдет. - Стае облизнул пальцы. - Давай сначала займемся твоими.

- Тебя дома не ждут?

- Ждут. Причем всегда. Но если я не приду ночевать, то это не очень удивит мою маму...

Утром ей стало не слишком весело. Вот он сидит за столом в ее кухне, пьет кофе, который, слава богу, у нее еще остался, ест гренки, приго­товленные ею из черствого батона и наполовину засохшего сыра. Что дальше?

- Что дальше, Стае? - спросила она вслух.

- Дальше? Возьмусь за этого Иванова.

- Мне почему-то кажется, что убийца Олега имел на него за что-то "большой зуб".

- Само собой! - рассмеялся Стае.

- Их пути где-то раньше пересекались. Оле­га и Ромео.

- Не можешь ты никак успокоиться!

- Кроме Интернет-кафе зайди, пожалуй­ста, в магазин "Чай, кофе". Он находится там же, рядом. В магазине сидит странная девушка с телефоном. Очень красивая девушка. Проверь, пожалуйста, у нее документы.

- Это еще зачем?

- Не знаю. Просто посмотри документы.

- Вечером зайду! - поднялся с табуретки Стае.

Он сказал это, как само собой разумеющееся, чмокнув Любу в щеку.

- Не стоит.

- То есть как?

- По-моему, ты хочешь нравиться всем жен­щинам сразу. Я перед тобой не устояла. Можешь занести в актив и успокоиться.

- Ты серьезно?

- А зачем мы, по-твоему, легли вчера вече­ром в постель?

- Затем, что это естественно. И ты тоже это прекрасно понимаешь. Вчера понимала, по край­ней мере. Понимала, что я буду к тебе заходить, очень часто заходить поздно вечером, в квартире, кроме нас, никого нет, ты женщина, я мужчина, мы друг другу симпатичны, оба нормальной ори­ентации, оба свободны. Так что, нам все время от­ворачиваться, случайно друг к другу прикоснув­шись, и краснеть от любых двусмысленностей?

Глаза у него этим ясным майским утром были особенно синими. Люба даже отвернулась от этой раздражающей их яркости, стала зачем-то вы­тирать тряпкой плиту и не удержалась:

- Может быть, ты хотя бы соврешь, что лю­бишь меня?

- Вот черт! - Он даже ногой притопнул от злости: - Черт! Вечно эти женщины все услож­няют!

- Эти... - упавшим голосом повторила она.

- Люба...

- Уходи, Стае. Получил свое - уходи.

- Ну, как хочешь. Мне и в самом деле на ра­боту пора. Спасибо за завтрак.

- На здоровье.

Люба закрыла за ним дверь, потом не вы­держала, заглянула в глазок. Он топтался по ту сторону двери и, кажется, искал в кармане си­гареты. Да, точно. Их. Стае курит?! Это лишний раз доказывало, что она про него почти ничего не знает. И вдруг его лицо стало к ней быстро при­ближаться. Она отпрянула машинально, когда к стеклышку с той стороны прижался синий глаз. И глаз этот вдруг очень хитро ей подмигнул.

Глава 6
Сергей Иванов

1

"Сергей Иванов. Сергей Иванов, - напряжен­но думала Люба. - Кто он такой, черт возьми? Враль, каких свет не видывал, или несчастный человек?"

Вечером она с нетерпением открыла почту.

КОМУ: Доктору

ОТ КОГО: от Иван Иваныча

ТЕМА: домашнее задание

Я не только позвонил этой девушке, но и при­гласил ее в ресторан. В очень дорогой ресторан. Не думайте, что я делаю это часто: хожу по рестора­нам. Признаюсь, как доктору: очень редко. А те­перь, как самому близкому другу: почти никогда. Слово "почти" можете опустить, это всего лишь маленькая лазейка для моего огромного самолю­бия.

Ну вот, вы довольны моей откровенностью?

Кстати, это тоже один из моих комплексов: ком­плекс дорогих ресторанов. Дело в том, что я вырос в бедной семье. Мы даже в кафе с родителями ни­когда не заходили, когда гуляли по городу. Обычно покупали горячие пирожки на уличных лотках. Мы никогда не пользовались за столом ножом и вилкой одновременно. У нас это было не принято. Ложкой, милый доктор, преимущественно ложкой. Ну и вил­кой иногда тоже. А ножи в нашем доме были только столовые. Так откуда чему взяться?

Люся - единственная девушка, с которой я смог это сделать. Пойти в дорогой ресторан. Все дело в ее непосредственности. Я, например, ужасно ком­плексую из-за того, что могу неправильно что-то съесть, или мой галстук вдруг по цвету не подходит к костюму. А она не комплексует вообще. И никогда. Ни по какому поводу. Видели бы вы, как она посмо­трела на швейцара, открывшего перед ней дверь! Эта некрасивая девушка с волосами апельсинового цвета и в шмотках с рынка, на котором, как я выяс­нил, она торгует нижним бельем с лотка. Но какой взгляд? Восторг!

И пока я размышлял над тем, что из перечисленного в меню требует использования меньшего числа столовых приборов, Люся без раздумий ткнула пальцем в одну из его строчек. Я ее уже начал обожать, честное слово!

Проглотив кусочек блинчика, порция которых стоила мне нескольких обедов на работе, она с той же детской непосредственностью заявила: "Гадость какая!"

И была права. Моя мама, между прочим, печет замечательные блинчики. С разными начинками. И вообще я очень простой и неприхотливый в еде человек. Но почему-то все мои знакомые думают иначе. А я всю сознательную жизнь только и думаю o том, как бы их не разочаровать.

Мы возвращались домой в моей машине. Никогда в жизни мне не было так легко общаться с существом противоположного пола. Да, женщины для меня до сих пор были "существами", как нечто, не имеющее четких очертаний. Что они такое, я не знаю.

Но в тот вечер все произошло как-то само со­бой. Обычно поцелуям предшествует долгий раз­говор, большую часть которого составляют вос­поминания о детстве, о прошлом и предыдущих увлечениях. И я, поговорив об этом, уже ничего не хочу, никаких поцелуев. Потому что рассказываю будущей партнерше по сексу не о себе, а о своем брате-герое и его героической биографии. Зачем я это делаю? Не знаю. Вернее, знаю, конечно. После таких рассказов женщины сдаются без боя. Брат так говорит. Я все стараюсь делать так же, как он, говорить то же, что и он, и дальше вынужден уже вести себя, как он. Но я не брат. Я не прожил свою жизнь так же бурно и героически. Я не знаю, как ведут себя настоящие, а не поддельные герои. И потому в итоге нахожу благовидный предлог, чтобы улизнуть.

Но на этот раз до разговоров как-то не дошло. Люся, это Люся. С ней вообще можно не объяс­няться. И я был почти готов (как это выразиться поделикатнее) дойти до самого конца и отвезти ее к себе, благо, что родители на даче, а брат все поймет и с гадкой усмешечкой удалится в другую комнату, но вдруг вспомнил о вас. Да-да, я вспомнил о вас! Ведь вы же мой личный психолог. Что вы скажете о женщине, которая уже на втором свидании дает понять, что с ней можно все, причем без всяких обя­зательств?

Как общение с ней отразится на моей психике? А, Доктор?...

Люба слегка разозлилась. Такой беспомощ­ный или притворяется? Видите ли, не может осчастливить женщину, не заручившись благо­словением своего личного психолога! Ну уж нет. Апельсинчика она будет беречь.

Не надо спешить. Убедитесь в том, что девушка отнесется к вашим проблемам с пониманием.

Предлагаете ей все рассказать?

Присмотритесь повнимательнее.

Хорошо, я назначу ей еще одно свидание.

Только не в ресторане.

Почему?

Вам обоим это не доставило удовольствия.

Откуда вы знаете, что обоим?

Пауза. Надо же было так промахнуться! Отку­да она знает! И Люба, подумав, ответила:

Судя по вашему описанию, она тоже не часто посещает подобные места. Будьте сами собой, это лучше всего. Стройте отношения на доверии.

Уф. Точка. По крайней мере, у нее есть время.

Люба вздохнула, прервала соединение и включила телефон. Едва она это сделала, как тут же раздался звонок.

- Я подумал, что тебе интересно будет узнать. Самохвалов.

- О чем? Петрова.

- Остроумно. Ну уж конечно не о том, что я дико извиняюсь.

- Ты ни в чем не виноват.

- Ты непростая женщина, Люба. С тобой так сложно. Но я не об этом хотел сказать. Ты про­сила взглянуть на документы одной особы. Из магазина "Чай, кофе". Я это сделал сегодня. Как выяснилось, не зря. Это его жена. Правда, уже полтора года как бывшая.

- Чья жена? - не поняла Люба.

- Иванова. Сергея Иванова. Просто какая-то эпидемия разводов! У нее в паспорте так и запи­сано: Иванова Гульнара Ахметовна. Замечатель­но, да? Я про имя. И два штампа в графе семейное положение: один о браке с Ивановым Сергеем Геннадьевичем шестьдесят седьмого года рожде­ния, а другой о разводе с ним.

- Ты уверен, Стае? - упавшим голосом спросила Люба.

- Ну вообще-то Ивановых много. Но мне почему-то сдается, что это тот самый. Наш Иванов. И я всерьез решил заняться этой Гуль-нарой.

- Значит, он мне врет. И долго они были же­наты?

- Примерно год.

- Что ж... - Люба все еще не могла прийти в себя.

- Ты уверена, что не хочешь пойти со мной в театр?

- В какой театр?

- Я завтра иду на спектакль в "Театр-Солн­це" смотреть Алину Линеву в главной роли. Се­годня позвонил в кассу, попросил оставить два билета на вечер.

- Извини, но я не пойду. У меня голова еще побаливает. И, боюсь, свет глаза будет резать, когда буду смотреть на сцену.

- Кстати, это последний ее выход в этом спектакле. И в "Театре-Солнце" вообще.

- Почему последний?

- Спектакль снимают с репертуара. Как провальный. Он единственный в "Театре-Солн­це", на который всегда можно купить билеты. На все остальные спектакли билеты проданы за два месяца вперед. Ты уверена, что я не могу к тебе зайти? - спросил капитан Самохвалов после длинной паузы.

- Уверена, - твердо сказала Люба. - Мне надо подумать.

- Благородное занятие. Ладно, думай. А я завтра поработаю с биографией Гульнары Ива­новой. И у меня будет целых два спектакля: дневной и вечерний. Ибо девица не простая.

- Спокойной ночи.

Она еще немного подержала в руке трубку. Нет частых гудков. Знакомая игра. Только поче­му-то положить ее на рычаг теперь стало намного легче.

2

Сама она никак не могла заснуть в эту ночь и пыталась успокоиться и отвлечься, читая на одном из сайтов Интернета рецензии на спектакли "Театра-Солнца". Да, у него был свой соб­ственный сайт, оформленный весьма красочно и содержащий множество фотоснимков. Люба нашла его через поисковую систему "flndex" среди прочих театров и студий. "Театр-Солнце" был весьма популярен, и на его сайте оказалось размещено много отзывов, как театральных ре­цензентов, так и неискушенных зрителей. Боль­шинство из них были восторженными.

Люба проглядела все это мельком, интересу­ясь в основном Алиной Линевой. Вот здесь среди тех, кто смотрел спектакль с ее участием, не было единого мнения. Одни статьи были хвалебными, даже чересчур. Другие просто разгромными. От­рицательные отзывы шли и от зрителей, крити­ковавших Линеву:

Эта дамочка портит весь спектакль! Уберите Линеву, она мешает другим играть! У человека же совершенно нет таланта!

И более грубые и откровенные:

Каким местом она сделала себе карьеру?

Критики, конечно, были более сдержанны, один из них даже с восторгом описывал своео­бразие актрисы:

"Немного найдется таких красавиц среди наших театральных актрис, как Алина Линева. В свои сорок с лишним лет она сохранила деви­ческую гибкость стана и тонкую красоту черт прекрасного лица. Она бесподобна, очаровательна, непредсказуема и волшебна! Смотреть на нее наслаждение, слушать музыку ее дивного голоса - ни с чем не сравнимый восторг!