Любовь.ru - Андреева Наталья Вячеславовна 2 стр.


Несколько минут она думала, как подписать­ся. Любовь? Да он неизвестно что подумает! Ну и имечко! Люба - слишком уж интимно. Люба-ша - наивно. Любовь Петрова? А отчество надо? Может, адрес еще в конце приписать? Почтовый, не электронный. И телефонный номер.

"Доктор" - вот хороший псевдоним. Все пра­вильно: она врач. Прежде всего. Надо дать ему это понять, быть может, он сам попросит помощи. Сообщение ушло. Пауза. Неужели все?

"Все" было только до следующего вечера. Она сама долгое время не понимала, во что ввяза­лась.

- Не читай, - коротко сказал Олег.

Но интерес к посланиям Ромео не пропадал. Люба немного побаивалась, но ей хотелось с ним общаться. Быть может, из-за того, что этот Ромео был первым и единственным человеком, который назвал ее глаза янтарными? Самые обычные ка­рие глаза. Что ж, этому человеку кажется, что они цветом похожи на янтарные капельки сосно­вой смолы, но это не значит, что ему надо верить.

Не думайте, что я о вас ничего не знаю. Я многое о вас знаю. И главное, вы плохо знаете своего мужа. Пояснить?

- Олег!

- Ну, что еще?

- Мне снова письмо. Я хочу, чтобы ты его прочитал.

- Делать мне больше нечего! Извини, Люба. Но это обычные глупости, которых в Интернете полным-полно. Молодежь забавляется. Могу по­спорить, что твоему пылкому поклоннику лет двенадцать.

- Не думаю. Это пишет не ребенок. Я все-та­ки психолог.

- Вспомнила наконец!

- Так что мне делать?

- Адрес сменить. Показать, как это делает­ся? Или сама сообразишь?

- А как же визитки? Как же мои пациен­ты? Вдруг кто-то захочет прислать мне сообще­ние?

- Мелочь какая! На это есть телефон. Так что? Меняем?

- Подожди.

- Не пойму: чего ты хочешь?

- Ты от меня ничего не скрываешь? Хотя глупо спрашивать. Все скрываешь. Мы почти не разговариваем последнее время.

- Я просто забегался. Магазин в убытке. За­нял денег. Надо отдавать.

- Много? - сразу испугалась она.

- Много. Я тебе говорил, что хочу расширить дело. Пришлось рискнуть. И не говори теперь, что я от тебя все скрываю. Могу сказать даже больше: я занял деньги под квартиру. Под нашу квартиру.

- И что?

- Мы можем ее потерять. Она пожала плечами:

- Но есть же еще моя квартира. То есть ма­мина. Только, только...

Люба вспомнила, как, выдав ее замуж, мать тихо и буквально за несколько месяцев угасла. Болела до этого много и часто, но держалась. Убедившись же, что дочь счастлива, вздохнула спокойно, словно выполнила свой долг, и стала тихо угасать. И вот уже больше трех месяцев прошло после ее смерти.

- Ну, ну, не плачь, - поморщившись, сказал муж. - Тяжело, но не плачь. Выкрутимся как-нибудь. Я понимаю, как ты себя чувствуешь в ее квартире. Это сантименты, но что ж поделать: ты женщина чувствительная. Кстати, зря мы тебя ко мне прописали. Поспешили. Не ожидал, что твоя мать так быстро умрет. Теперь за наследство на­лог огромный надо платить. Квартира, конечно, все равно твоя, но заплатить придется.

- Какие мелочи! - В свою очередь не удер­жалась она.

- Это не мелочи, Люба, это деньги. Большие деньги.

- Похоже, что для тебя они вообще в жизни главные!

- А ты что хочешь, целыми днями за руки держаться и в глаза друг другу смотреть?

- Зачем же тогда ты на мне женился? - с непонятной тоской спросила она.

Это было их первое выяснение отношений. "Вы плохо знаете своего мужа", - вспомнила Люба. Нет, он не тайный шпион, не маскирующийся под самого обычного и нормального человека ма­ньяк и не преступник с поддельной биографией. Он действительно Петров Олег Анатольевич, по национальности русский, владелец этой двух­комнатной квартиры, бизнесмен, но, видимо, не слишком праведно прожил свои сорок три года, если не хочет говорить о прошлом.

- Ладно, Люба, ты нервничаешь, я устал. Да­вай спать. И не говори мне больше об этих пись­мах. Это несерьезно.

- Хорошо.

Она решила, что Олег прав. С письмами надо кончать. Тем более что от комплиментов неиз­вестный поклонник перешел к угрозам.

Вы должны избавиться от мужа. Он все равно конченый человек. Уезжайте куда-нибудь. Лучше, если вас не будет рядом.

Я не могу принять совет от незнакомого человека.

Вы очень хорошо меня знаете. Имя, фамилию, год рождения и даже адрес, по которому я живу. Пока. Лучше, чем вы, меня не знает никто.

Мы встречались?

Встречаемся.

Где?

Избавьтесь от мужа, и я скажу. Нам будет хоро­шо вместе. Я не считаю, что главное в жизни - это деньги. Больше всего в вас мне нравится то, что вы не жадная. Это он вас заставил работать. Он умеет это делать очень хорошо: использовать других. Не надоело решать чужие проблемы? Подумайте о своих!

Следующий вечер был последним вечером их общения с Ромео. Она попросила Олега сделать новый почтовый ящик. Муж кивнул и сел за ком­пьютер.

- Тебе снова идет сообщение, - усмехнулся он, устанавливая соединение с сервером. - Похоже, что он только и ждет вечера, чтобы отпра­вить тебе письмо.

- Пусть. Прерви связь.

- Подожди. Мне интересно.

- Олег!

- Там что-нибудь интимное? Я ревную.

Она ушла на кухню, включила чайник. Дол­жен же этому быть конец! Пусть читает. Когда минут через двадцать Люба заглянула в комнату, муж сидел за компьютером неподвижно, глядел в экран монитора. Она заглянула через плечо.

Я сам вас от него избавлю.

- Кажется, меня хотят убить? - В голосе мужа, несмотря на иронию, Люба почувствовала напряжение.

- Думаешь, это серьезно? - испугалась она.

- У меня в жизни все было серьезно. Каюсь: рисковал. Но тебя в роли роковой женщины, из-за которой могут и убить, не представлял никогда.

- Это еще почему? - Она не обиделась: не красавица, чего уж обижаться? Просто впервые почувствовала некое к себе пренебрежение. Вер­нее, позволила себе это почувствовать.

- Да ты и сама все понимаешь. Умница. Мне повезло. Ну-ну, не сердись!

Он вдруг рассмеялся:

- Нет, в самом деле. Ха-ха! Какой-то псих забрасывает любовными посланиями мою же­ну, а под конец заявляет: "Я сам вас он него избавлю!"

- Я в милицию позвоню.

- Не стоит. Просто тебе наука на будущее: не спеши открывать послания, тема которых лю­бовь. И не переживай: если меня и убьют, то не из-за этого.

- А из-за чего? - Люба не хотела принимать его слова всерьез.

- Успокойся, я пошутил, - ответил муж именно так, как она ожидала.

Но через несколько дней Олег спросил:

- Люба, ты в милицию не звонила?

- Ты же сам сказал...

- У меня такое чувство, что за мной кто-то следит. Но с делами я разобрался.

- Отдал долг?! Откуда деньги?!

- Да. Отдал. В некотором роде. Не беспокой­ся: эту квартиру мы не потеряем.

- Может, этот Ромео за тобой следит?

- Кто?!

- Тот парень, который отправлял мне любов­ные послания.

- Да я ему ноги переломаю!

- За что? За любовь?

- А тебе его жалко?

- Олег, почему ты никогда мне не рассказы­вал о своей первой жене? Тебе сколько лет было? Как вы познакомились? Почему у вас жизнь не сложилась?

- А почему ты вдруг заговорила о жене? - Ей показалось, что муж насторожился. - Я ничего никогда от тебя не скрывал. Был женат, мы разо­шлись, прожили вместе шесть лет. Самая обычная история: не сошлись характерами. Молодость, глупость. Да, у нас был ребенок. Я никогда не оставлял бывшую жену без материальной поддержки. Ты сама знаешь, что недавно мы виде­лись. Я поздравлял дочь с днем рождения, кстати, с твоего разрешения. Ты же была не против.

- А почему ты так разволновался? Почему нервничаешь?

- Нервничаю?

Он достал пачку сигарет, повертел в руках. Достал сигарету. Люба поморщилась.

- Да. Знаю. Сигаретный дым тебе вреден. Ну хоть кофе налей... Нервничаю... Я никогда не за­думывался, что есть штука такая: совесть. И вот хожу теперь и нервничаю. На пустом месте. Но придется, видимо, идти в милицию.

- Подожди, может быть, он сам отстанет?

- Кто?

- Ромео.

- Ах, ты об этом.

- А ты о чем?

- Так. Это тебя не касается. Все утрясется со временем...

- И все будет хорошо?

- Ну, периодически. Как тому и положено быть. Иногда хорошо, иногда плохо, а в целом - просто жизнь.

Следующий день был воскресенье. Они хоте­ли просто погулять по Москве, но на улице было холодно, сыро и очень неуютно. Весна боролась за свои права, сгоняя снег мелким дождем и силь­ными порывами ледяного ветра, зима цеплялась изо всех сил за каждый его клочок, за каждую лужу, вновь покрывая ее ночью ледяной коркой. Народу в центре было много, но люди старались поскорее спрятаться в тепло, в уютные кафе, в рестораны, в магазины.

Люба оживилась, охотно рассматривала новые вещи, особенно детские. Покупать пока ничего не стала, потому что лучшая подруга сказала, что это плохая примета - заранее готовить детское приданое, но мысленно подобрала все нужные вещи.

- Хочешь что-нибудь? - спросил Олег, оста­навливаясь у витрины с ювелирными изделиями.

- Да. Есть. Всегда хочу есть.

Муж улыбнулся и отошел от витрины.

Они пообедали в Манеже, на первом уровне, за одним из многочисленных столиков в огромном зале перед длинным рядом кафе. Люба обмакива­ла в соус кусочки курицы, покрытые золотистой, хрустящей корочкой, и млела, видя улыбку на ли­це мужа. За соседним столиком сидела одинокая женщина, очень красивая, в шляпке, которую не сняла, хотя и было очень тепло. Шляпка ей шла, глазами женщина то и дело искала подтверж­дения этому у окружающих, кофе в маленькой чашечке, стоящей перед ней, давно уже остыл. Люба вспомнила о своих зернышках на ладошке. Интересно, долго она здесь уже сидит? Что ж, и ей когда-нибудь повезет.

- Ты довольна? - спросил Олег.

- Очень!

В машине рядом с ним она всегда чувствовала, себя спокойно. Хорошо и тепло от сытной еды и включенной печки. На любимой волне любимые мелодии. Арии из опер в современной обработке. Какая красивая музыка!

- Что такое? - Олег внимательно прислу­шался.

- Что?

- Кажется, двигатель глохнет. Завтра, надо в ремонт.

- До дома доедем?

- Не знаю.

Машина встала на шоссе через десять минут.

- Вот черт! Сейчас посмотрю. Ты сиди. Я бы­стро.

Он включил аварийку, взял с заднего сиденья теплый плед, закутал ей ноги. Потом вылез из машины, выставил знак аварийной остановки, открыл капот. Она блаженно прикрыла глаза. Хорошо! Тепло. Олег хороший, Олег умный. Нечего бояться. Сейчас все исправит, и они по­едут дальше. Домой. "Что нежной страстью, как цепью, я окован..." Да, она обернулась. Большая черная машина, кажется, и не собиралась тор­мозить. У них же знак аварийной остановки! Не видит, что ли?! Удар. Ее отбросило назад, голова ударилась обо что-то твердое...

3

Нет, он не был пьяным, Ромео 112. Она нако­нец сообразила: да это же номер ее собственной квартиры: 112! Он следил за ними, следил давно, и там, на шоссе, решил свести счеты. Он знает, где она живет! - Петрова, к тебе пришли! Лучшая подруга влетела в палату. В руках авоська с яблоками и апельсинами. Оранжевая кофточка, короткая юбчонка, желтые волосы взбиты в пышную прическу. Сама маленькая, яр­кая, округлая, как апельсинчик. И амбре от нее такое сильное, фруктовое, что соседка по палате не выдержала, громко чихнула и сбежала в кори­дор. Люська всем любит пользоваться чересчур: и духами, и косметикой, и радостями жизни, эта никогда не унывающая Люська Самсонова. Лю­ся, Люсенька, которую прозвали еще со школы Апельсинчиком. Неизменная соседка по школь­ной парте все десять лет.

- Лежишь?

Люба улыбнулась кисло. Глядя на Люську, захотелось зажмуриться изо всех сил. Какая же она яркая и громкая! И в голове от этого шума больно застучали маленькие молоточки. Хочется тишины, темноты и покоя.

- Лежишь? - грозно повторила лучшая подруга.

- Олег... - Люба всхлипнула и повторила жалобно: - Олег, Апельсинчик... И... ребеночек. - Ладно! - Люська махнула рукой. - По­думаешь: третий месяц. Там и не было-то еще толком ничего! Считай, что легко отделалась.

- Как ты можешь такое говорить?!

- А что я говорю? Знаешь, сколько я в своей жизни сделала абортов? И на втором месяце, и на третьем. Дело житейское. Разок бы повезло, как тебе. И к врачу бежать не надо. Мужика твоего, конечно, жалко, зато он тебе квартирку неплохую оставил, магазинчик в наследство. Слушай, возьми меня на работу, а? Ты теперь хозяйка.

- Люся!

- Что, опять не то говорю? Ну давай выть вместе. Ты о своем, я о своем. Твой мужик помер, мой все равно что помер.

- Ушел? Опять?

От лучшей подруги постоянно уходили мужья или кандидаты в мужья. Апельсинчик никогда не расстраивалась, тут же находила новых и пользовалась бешеным успехом у мужчин, хотя и была маленькой, пухленькой и удивительно не­красивой. Но в Люськиных голубых глазах всег­да светился такой азарт, такое лихое веселье, что противоположный пол реагировал на это не менее активно, чем на длинные, стройные ноги очевидных красавиц. Вот и сейчас подруга вновь махнула рукой:

- А... Добра-то. Ну, что, успокоилась?

- Как Петька?

- Рыжий? У дедов. Отвезла погостить на не­дельку. Надо же кому-то тебя с ложечки кормить?

- Ему же в школу оттуда ездить далеко! И кто его будет возить? Твои родители?

- Не развалятся. Жизнь, она, знаешь, дви­жение. А то сидят, сериалы целыми днями смо­трят. Я им такой сериал подкинула! Сыночка своего дорогого. Что ни день, то новая серия. То учительнице доску парафином натрет, чтобы мел не писал, то взрыв прямо на уроке устроит. Экс­периментатор.

- Люсенька, раз у тебя время есть, помоги мне.

- Ну?

- Надо срочно продать квартиру Олега.

- Да зачем это еще?

- Я не буду там жить. Надо ее продать и по­ложить деньги в банк. Под проценты. Я плохо себя чувствую и не знаю, когда смогу снова работать. А жить на что-то надо. У меня же практически нет никаких сбережений.

- Понимаю. А магазин?

- Я не буду этим заниматься.

- Понятно. За аренду, значит, платить не бу­дешь, с налоговой разбираться не будешь. Нерв­ная работа, а тебе это ни к чему. Ладно, я туда съезжу, поговорю. Разберемся.

В палату заглянула нянечка:

- Петрова? Сызнова к тебе.

- Кто это еще? Я никого не жду.

Люська тут же томно подмигнула:

- Му-у-жчина.

- Какой еще...

А это и в самом деле был мужчина. Среднего роста, средней комплекции, в белом халате, на­брошенном на толстый серый свитер, в темно-си­них джинсах: симпатичный мужчина, потому что подруга Люська тут же по-боевому выпрямила спину и расправила плечи, выставив вперед пышную грудь.

- Гражданка Петрова? Любовь Александров­на? - спросил вошедший, обращаясь к Любе.

- Вы кто?

- Из милиции. Капитан Самохвалов.

Он достал удостоверение, которое Люська тут же взяла и долго с нескрываемым интересом вер­тела в руках. Оперуполномоченный же в это вре­мя внимательно разглядывал ее желтые волосы и оранжевую кофточку, стараясь не смотреть на обескровленное Любино лицо.

- Мне надо побеседовать с гражданкой Пе­тровой.

- Беседуйте. - Подруга вернула удостове­рение, теплым летним ливнем обрушив на капи­тана Самохвалова сияние голубых глаз.

- А вы родственница?

-Подруга.

- В таком случае, в коридоре подождите. Люська, не спеша, грудью вперед, и все так же прямо держа спину, выплыла в коридор. Капитан Самохвалов присел на теплый еще стул.

- Как вы себя чувствуете?

- Плохо.

- Понимаю. Сочувствую. - Он негромко кашлянул.

- Что вам от меня надо?

- Рассказать ничего не хотите?

- Вы его нашли?

- Кого?

- Ромео.

- Вы знаете, кто убил вашего мужа? - на­сторожился капитан. - Ромео - это что, имя? Кличка?

- Псевдоним.

- Что значит псевдоним?

- В Интернете. Он писал мне письма. Про любовь.

- Ну и что?

- Он следил за нами. Скажите, вы его за­держали?

- Кого?

- Водителя, который был за рулем той чер­ной машины. Я не помню его лица.

- Сожалею. - Капитан снова кашлянул.

- Я не помню его лица, - повторила она.

- Водитель скрылся с места происшествия. Мы его, конечно, ищем, но...

- А машина?

- Машина осталась. "БМВ".

- Разве трудно установить, кто ее владе­лец?

- Нетрудно. Тем более что она была заявлена в розыске. Машина была угнана, а когда попала в аварию, ее бросили на шоссе. Сожалею, - снова повторил капитан.

- Но вы должны его найти, поймать! Он не успокоится! Он все равно будет меня преследо­вать!..

- У вас, кажется, сотрясение мозга? - пере­бил ее Самохвалов. - И как самочувствие?

- Вы думаете, я помешалась, что ли? Я даже в милицию хотела звонить, когда получила по­следнее послание от Ромео с угрозой, что он сам избавит меня от мужа. Я просто уверена, что это он был за рулем машины. Я уверена, что знаю его. Я видела его лицо. Просто не помню его. Почему-то не помню.

- Вот что, вы успокойтесь. Я в другой раз, пожалуй, зайду.

- Но вы должны, должны как можно скорее его поймать!

- Должны, - охотно согласился капитан Са­мохвалов. - Хотя я уверен, что дело это - оче­редной "глухарь". Да и вы не совсем здоровы. Я так на вас рассчитывал. Единственный чело­век, который может хоть что-то вспомнить. Цен­ный свидетель. Я должен вам сказать, что, когда ;; в ваши "Жигули", стоящие на шоссе, врезался > черный "БМВ", Петров Олег Анатольевич был уже мертв. Это показала экспертиза.

- Как это мертв? Он машину чинил!

- Пулевое ранение в голову. Судя по всему, стреляли из проезжающего мимо автомобиля.

Раз выстрела вы не слышали, то пистолет был с глушителем. Картина, в общем-то, ясная. Вы остановились на шоссе, ваш муж открыл капот, начал устранять неисправность, в это время из проезжающей машины и выстрелили, убийца поехал дальше, а вы, естественно, не обратили на машину внимания, потому что за поднятым капотом не видели, как Олег Анатольевич упал. Скорее всего, просто ткнулся лицом вниз. И при­мерно в это же время сзади в вашу машину вре­зался угнанный "БМВ". Видимо, парень за рулем не заметил знака аварийной остановки. Или был пьяный. Найти его, конечно, надо. Но важнее найти того, второго, который стрелял. Очень по­хоже на заказное убийство. Ваш муж бизнесом занимался?

- Да, но это был очень маленький бизнес! Небольшой магазинчик бытовой техники. Его не могли за это убить.

- А долги? Были у вашего мужа долги?

- Были, но, кажется, он все, что был должен, отдал.

Самохвалов тяжело вздохнул:

- Будем выяснять. Я еще зайду к вам. А вы постарайтесь вспомнить, какая машина проез­жала мимо в то время, когда вы остановились на шоссе.

Назад Дальше