Мое ликование было скоротечным. Разворачивая машину, я увидела группу бегущих охранников, но они были еще достаточно далеко.
Нет, чувство облегчения исчезло от того, что я увидела, когда я вырулила из-за хвоста самолета. Две машины службы безопасности. Они блокировали путь, по которому я планировала выехать обратно в город, и хуже того - они двигались прямо нам навстречу.
Угроза на расстоянии: 10 м.
Действовать на поражение?
- Нет! - прошипела я, стиснув зубы и пытаясь выгнать из головы этот дурацкий вопрос. На поражение, ага. Тогда кто-нибудь точно пострадает.
Я рванула руль влево, выискивая другой путь бегства. Вокруг простиралось летное поле, с телетрапами, тягачами и самолетами, прорезанное двумя длинными выступами здания - первым и третьим терминалами. За полем тянулись длинные взлетные полосы и участки, поросшие травой.
Сквозь гул самолета прорезался пронзительный вой сирен. Всё ближе и ближе, с каждой секундой.
Я свернула к первому терминалу. Тягач несся по полю, и в это время самолет Air Canada начал медленно отъезжать от выхода слева от нас. Если самолет до выезда на взлетную полосу продолжит двигаться с той же скоростью по той же траектории, мы успеем?
Мозг загудел, с невероятной скоростью производя вычисления.
Текущая скорость: 72 км/ч.
Примерная скорость транспортного средства впереди: 48 км/ч.
Безопасный выезд возможен.
Я сделала глубокий вдох. Нам ни за что не перегнать их на этом драндулете, а значит, надо усложнить тактику.
Мамина рука рванулась вперед, сжав мое колено с удивительной силой. Когда я бросила на нее взгляд, ее лицо было напряжено, а брови сведены, что придавало ей свирепый вид.
Должно быть, ей стало лучше.
- Можешь повести машину?
Ее взгляд метнулся в сторону самолета, который продолжал катиться.
- Перед носом у самолета? - спросила она.
- Таков план.
- Ясно. На счет три? Раз…
Мама сжала руль левой рукой.
- Два…
Я наклонилась к ней вправо, а она наполовину встала.
- Три!
Я отпустила руль и рывком переместилась на пассажирское сиденье, а мама в тот же момент прыгнула за руль. Тягач дернулся влево и замедлил ход, но мама быстро восстановила контроль над рулем и вдавила педаль газа.
- Не останавливайся! - прокричала я, вставая и разворачиваясь. Крепко ухватившись за сиденье, я встала на подножку.
- Мила! Что ты…
Я оттолкнулась и, преодолев полуметровый промежуток, оказалась в прицепе с багажом, прежде чем мама успела закончить предложение.
- Не останавливайся! - повторила я, глядя на преследователей.
Угроза на расстоянии: 6 м.
Они были совсем близко. Я уставилась в лобовое стекло приближавшейся машины, и мои ноги сковал страх. Давай же, Мила! Шевелись! Я пробралась мимо оставшихся чемоданов, столкнув несколько на дорогу. Они ударялись о землю, переворачиваясь. Дойдя до конца прицепа, я перепрыгнула на второй.
Машина слева резко свернула, избегая столкновения с выброшенным багажом. Правая машина зацепила большой чемодан колесом. Она замедлилась, преодолевая препятствие - сначала передним колесом, потом задним. Протолкнувшись в конец прицепа, я схватила самый тяжелый чемодан из тех, что там были. И приготовилась.
В это время усиливающийся рев с другой стороны сообщил о приближении самолета.
- Мила! Самолет!
Я оглянулась через плечо, и мое сердце сжалось. О боже, он был совсем близко. Мой анализ дал сбой. Мы разобьемся.
Но мы уже пошли наперерез. Слева возник гигантский нос самолета, двигатель которого ревел так, словно собирался нас сожрать. Держу пари, пилотам и не снилось, что на свете есть идиоты, готовые попытаться подрезать самолет.
Я надеялась, что мы не идиоты.
Собрав все свои силы, я развернулась к машинам службы безопасности и, размахнувшись, отпустила ручку. Чемодан полетел.
Он разбил лобовое стекло у левой машины. Машина резко вывернула влево, багажник занесло в противоположную сторону.
Когда мы выехали из-за самолета, а вторая машина оказалась прямо у него на пути, я бросила второй чемодан. И третий.
Один из них ударился в стекло со стороны водителя, другой прокатился по капоту.
Машина дернулась вправо, но была настигнута колесами переднего шасси. Воздух наполнился ужасающим скрежетом, когда самолет потащил машину вперед.
Я отвернулась и поспешила к маме, перепрыгивая зазоры между прицепами, пока снова не оказалась на пассажирском сиденье. Я надеялась, что мы сумели выиграть немного времени, и никто при этом слишком сильно не пострадал.
Едва мы успели проехать мимо второго терминала, как я услышала рев еще двух сирен, который меня парализовал.
Обнаружена угроза.
Я увидела, как со стороны первого терминала на нас надвигаются еще три машины.
Прерывисто дыша и чувствуя в животе свинцовую тяжесть, я повернула голову направо.
Обнаружена угроза.
Оттуда приближались еще две.
Посмотрела через плечо.
Обнаружена угроза.
Еще три. К этому моменту у меня уже не было сил бороться с красными надписями, с голосом. Это не имело значения. Мы проиграли.
Мама бросила взгляд на взлетную полосу, но я покачала головой:
- Не выйдет. Машин слишком много. Да мы и обогнать их не сможем - они гораздо быстрее.
Кроме того, в ситуации произошли изменения. Сквозь стекло одной из ехавших за нами машин я заметила блеск металла. Оба охранника держали пистолеты.
- Нам придется остановиться и сдаться.
Сначала я подумала, что мама со мной согласна.
Хотя ее спина оставалась прямой, а лицо - напряженным, она немного отпустила педаль, из-за чего тягач замедлил ход. Автомобили, ехавшие нам навстречу, тоже замедлились.
И тут она втопила газ и выкрутила руль влево. В сторону взлетной полосы.
- Ты что делаешь? - закричала я, с тошнотворным ужасом наблюдая, как служебные машины сворачивают за нами.
- Сейчас ты выпрыгнешь, а я поеду дальше. Большинство из них поедут за мной, потому что в той стороне самолеты. Тебе достаточно будет справиться с одним водителем, захватить одну машину.
- И бросить тебя? Нет!
- Мила, пожалуйста.
Я покачала головой. Ни за что.
Преследователи постепенно приближались. Мама в сердцах стукнула по рулю.
- Черт возьми, Мила, ты же обещала.
Еще один укол совести, но я могла думать лишь о том, насколько хуже будет, если бросить сейчас маму.
- Я соврала. Пожалуйста, останови машину, пока они не начали стрелять.
Ее нога сильнее вдавила педаль газа.
- Тогда ты должна пообещать мне кое-что другое. Если нас доставят обратно в военный комплекс, что бы ни случилось, не показывай свои эмоции, не теряй контроль над собой. Там твои чувства будут тебе только во вред. Ты поняла?
- Да! А теперь, пожалуйста, останови!
Мама нажала на тормоза, и тягач резко остановился. Она встала и подняла руки над головой, и я сделала то же самое.
После этого оставалось только ждать, пока подъедут машины. Пока из них высадятся охранники с пистолетами, крича нам, чтобы мы медленно вышли из машины с поднятыми руками, все время держа их на виду. Пока нам прикажут встать на колени и постепенно приблизятся, держа наши головы на прицеле.
Пока на нас наденут наручники и загрузят в разные машины, и мы окажемся в том самом положении, которого старались избежать.
Глава двадцатая
Десять минут спустя пятеро охранников вели нас по ярко освещенному коридору, в котором слегка пахло тайком выкуренными сигаретами. Командир остановился перед дверью с табличкой "Комната для задержанных" и открыл ее карточкой, которую достал из кармана.
- Туда, - грубо скомандовал он, толкнув дверь. Охранник, державший меня за локоть, без особых церемоний затащил меня внутрь, следом завели маму.
Мы оказались в плену безнадежности.
Красная вспышка. И следом:
Размеры: 3 м x 2,7 м.
Я проглотила испуганный смешок. Отлично. Теперь буду знать точные размеры безнадежности.
Посередине комнаты был хлипкий складной металлический столик, поверхность которого была исцарапана ножом, ключом или каким-то другим острым инструментом. Вокруг стояли четыре пластиковых стула, больше подошедших бы для патио, по два с двух сторон. Из дальнего левого угла потолка на нас смотрела камера, мигающий красный огонек подтверждал, что она работает. Никакого письменного стола, никаких предметов интерьера - ничего достаточно тяжелого, чтобы это можно было использовать в качестве оружия.
- Сядьте, - рявкнул командир.
Наши конвоиры отвели нас к противоположным сторонам стола и выдвинули два стула со скрежетом, от которого тот, что вел меня, поморщился. Я опустилась на стул, глядя на маму, которая сделала то же самое.
Даже отпечатки пальцев у нас сняли, не расстегивая наручники. Просто сзади подошел работник и по очереди провел наши пальцы над каким-то переносным сканером.
Я рассеянно уперлась руками в холодные металлические кольца, сковавшие мои запястья, и почувствовала, как цепь между ними натянулась.
Предел прочности: 225 кг.
Вместо того чтобы меня обнадежить, эта информация только усилила тревогу, грызущую меня изнутри. При любой попытке бегства мама окажется в опасности. Я не могла так рисковать.
Командир вышел, с нами остались двое охранников, и еще четверо - за дверью. Чем дольше мы ждали допроса, тем сильнее стучало у меня в ушах. То, что с нами даже не потрудились поговорить, было очень, очень плохим знаком.
В присутствии двух охранников за прошедшую восемьдесят одну минуту мы рискнули обменяться всего несколькими пустыми фразами, прислушиваясь к далекому гулу самолетов над головой. Мы ждали. И ждали. Наконец дверь открылась. Один взгляд на человека в темном костюме, который осторожно переступил через порог, методично осмотрев всю комнату и оценив наше местонахождение, убедил меня, что мы в беде. Этот тип действовал как профессионал, совсем не так, как сотрудники службы безопасности аэропорта. Но кто он такой?
Цель: Обнаружена.
Я сжала руки за спинкой стула в кулаки. Прекрати это. Прекрати, прекрати, прекрати.
Мама уронила голову на грудь, а мужчина вытащил из кармана пиджака значок. Я повернулась к ней, чтобы подбодрить, и в этот момент мужчина произнес:
- Здравствуй, Николь. Мы по тебе скучали.
Мы по тебе скучали.
Моя голова резко развернулась обратно к нему, а сжатые в кулаки руки задрожали. Мама… Мама знала этого человека. Что могло означать только одно.
Нас обнаружило правительство.
Карие глаза мужчины переметнулись с мамы на меня, и наши и без того скудные шансы на спасение сократились почти до нуля.
- Николь Лорент, вы арестованы по обвинению в шпионаже и краже военной собственности. Вам с устройством МИЛА надлежит сесть на самолет, который вернет вас на территорию США. Приказ вступает в силу незамедлительно.
Мама медленно подняла голову. Она сжала губы, но ничего не ответила. Только сидела и смотрела прямо перед собой.
Мужчина пригладил свой темно-синий галстук.
- Неужели ты правда думала, что это сойдет тебе с рук? Ты же ученый, Николь, а не тайный агент. Похоже, ты слишком долго просидела в лаборатории. - Он снова перевел взгляд на меня и покачал головой. - Если у тебя возникли проблемы с этим проектом, нужно было попросить, чтобы тебя перевели.
Мамин смех прозвучал глухо.
- Ну конечно, Фрэнк. Так бы генерал Холланд и согласился. Кроме того, это ничего бы не изменило. То, что мы делаем - то, что вы делаете, - неправильно. Посмотри на нее. Посмотри. И скажи, что ты видишь? Робота или напуганную девочку?
Под пристальным взглядом Фрэнка мне стало так неуютно, что я съежилась. Я бы сложила руки на груди, но наручники не позволяли.
- Не важно, что я вижу. Ты же знаешь. Это в любом случае не мне решать. И не тебе.
Он покачал головой и направился к двери. За миг до того, как открыть ее, он обернулся к маме:
- Мне жаль, что тебе пришлось через это пройти, Николь.
Когда дверь закрылась и щелкнул замок, мама посмотрела на меня.
- Помни, что я сказала, - прошептала она. - Когда будем в военном комплексе - никаких эмоций.
Я отвернулась, уставившись в белую стену слева от меня. Иначе навернувшиеся мне на глаза слезы открыли бы ей страшную правду: мы еще не были в комплексе, а я уже не справлялась. Уже потерпела поражение.
Глава двадцать первая
С момента ухода агента ЦРУ прошел час. Мама хотела поговорить, но я покачала головой, кивнув в сторону камеры. Несмотря на то что, с учетом статистики, с каждой следующей минутой наши шансы на спасение резко сокращались, даже ради такой слабой надежды стоило хранить молчание.
Нас не выводили в туалет, не давали воды и еды. В горле запершило от искусственной жажды. Я была в порядке, но мама, по моим расчетам, уже наверняка чувствовала дискомфорт. Что, несомненно, входило в планы наших тюремщиков.
Мои мысли перенеслись к Хантеру, к тому, как радостно звучал его голос по телефону. Он чувствовал ко мне то же, что и я к нему, но, в конечном счете, это не имело значения.
"Пообещай, что позвонишь, когда доберешься, куда бы вы там ни ехали".
У меня сжалось сердце. Позвонить ему… если б только это было возможно. Я практически не сомневалась: там, куда мы направлялись, мне понадобятся все доступные средства, способные напомнить о моей человеческой стороне.
Звук приближающихся шагов в коридоре привлек мой взгляд к двери. Это были точные, размеренные шаги.
- Они пришли, - сказала я.
Стук подошв становился все ближе. Полтора метра. Полметра.
Дверь распахнулась, и внутрь ворвались шестеро вооруженных мужчин в камуфляже.
Фрэнка среди них не было. Вместо него был долговязый мужчина с узким лицом, изрытым шрамами от прыщей. Голос у него был низкий и отрывистый. Он явно привык отдавать приказы, которые неукоснительно выполнялись.
- Я не потерплю сопротивления, - заявил он, сверля меня немигающими серыми глазами. - Дейвис, Роджерс!
Офицер кивнул двоим невозмутимым парням, стоявшим ближе к нам. Они ринулись вперед как одно целое, один схватил за локоть меня, другой - маму; их руки были холодными и сухими. Командир мотнул головой в сторону двери.
И, несмотря на то, насколько меня вымотало ожидание, насколько я успела возненавидеть пустую комнатенку, мне вдруг захотелось остаться. По крайней мере, в этой комнате все уже было знакомым. А вот там, куда нас собирались отвезти… в военном комплексе… видя мамино отвращение, мне оставалось представлять только самое худшее. Место, где творились ужасные вещи.
Место, где пытали таких, как я, "девочек".
Я содрогнулась, и в тот же момент солдат резко поднял меня на ноги. И нас повели.
Наручники, люди с пистолетами, узкий коридор - все это давило на меня, возвращая знакомое по школе в Клируотере чувство загнанности, но усиленное в сотню раз. Только благодаря маминому присутствию я продолжала переставлять ноги. Если мы будем вместе, я смогу с этим справиться. Если нас не разлучат. Я снова и снова оборачивалась, вытягивая шею, чтобы в очередной раз убедиться, что мама никуда не делась.
Свернув в сторону, противоположную той, откуда мы пришли, мы быстро продвигались по лабиринту пустынных узких коридоров, от стен эхом отдавался стук наших шагов.
GPS.
На зеленой карте в моей голове после каждого поворота отображалось новое направление движения - Восток, Юг, Восток, Север, - но, учитывая обстоятельства, эта информация была сравнительно бесполезна.
Наконец мы добрались до тяжелой белой металлической двери и вырвались через нее на свежий воздух, который вибрировал от рева самолета в начале взлета. В нашу сторону отнесло облако отработанного газа.
По обе стороны от двери стояли по стойке смирно еще четверо солдат в шеренгах по двое. Сразу за ними нас дожидались три белых фургона, их работающие вхолостую двигатели шумели.
Промелькнула мысль: интересно, какую историю состряпали военные, чтобы объяснить наше поведение и присутствие фургонов? Наверно, я никогда не узнаю.
Как только нас втолкнули в фургон, мощный восьмицилиндровый двигатель взревел, и машина выехала на узкий пустой участок дороги, оставив позади главный терминал. Через пять минут мы подъехали к охраняемым воротам, которые открылись, пропуская нас к отдельной взлетной полосе, слева от которой тянулись несколько длинных приземистых зданий. Частный терминал, в окружении пустырей, покрытых асфальтом и травой.
Даже если бы у меня была возможность сбежать, не поставив под угрозу маму, бежать было некуда. Я бросила в окно последний долгий взгляд на Канаду. Мне не давало покоя воспоминание о своей смутной надежде на то, что нас не пропустят через границу, и хотя я понимала, что это нелогично, я не могла избавиться от ощущения, что сама же и навлекла на нас беду.
Что каким-то образом мой приступ малодушия, нежелание покидать США и Хантера, обернулся против меня, и в итоге мы оказались в этом кошмарном положении.
Глава двадцать вторая
Меньше чем через три часа мы с мамой в конце концов заняли соседние кресла на самолете. Но летел он не в Германию. Солдаты не сказали ни слова о том, куда мы направлялись, но я была практически уверена, что у мамы, которая смотрела на облака, прижав дрожащую руку к стеклу, имелись серьезные подозрения по поводу нашей конечной цели.
Мама отодвинулась от окна и наклонилась к моему уху:
- Мила, не сдавайся, - прошептала она. - Я что-нибудь придумаю…
Сидевший сзади конвоир пнул спинки наших сидений.
- Не разговаривать!
Я сосредоточила взгляд на кабине пилота. Я не могла посмотреть ей в глаза. Только не сейчас. Не сейчас, когда чувство вины скрутило меня в узел. Потому что даже наводившее ужас воспоминание о девушке и дрели не могло подавить другое чувство, которое предательской змеей заползло мне в душу: любопытство по поводу места моего, скажем так, рождения. Где-то под голубым небом с клочками белых облаков было место, где меня создали. Место, которое до сих пор оставалось бы в моей памяти, если бы мама не стерла этот фрагмент целиком.
Права я была или нет, но часть меня отчаянно хотела вернуть потерянную информацию о моем прошлом. Настоящую информацию, а не внедренную в сознание ложь.
Может, оказавшись там, я найду что-то, что поможет мне связать две части себя в единое целое. Потому что было похоже, что собственными усилиями я с этой задачей совершенно не справляюсь.
Самолет пошел на снижение. Сидевший напротив нас солдат выпрямился и положил руки на колени, другие тоже заерзали на сиденьях, устраиваясь. Значит, скоро посадка.
Я тоже села прямее. Где мы?
GPS.
На этот раз, когда зеленая схема материализовалась перед глазами, я была этому почти рада. Передо мной развернулась карта США, на которой наш самолет был показан крошечной мигающей точкой ближе к востоку.