Я пошла в ванную и умыла лицо. Затем посмотрела на себя в зеркало и покачала головой. Я выглядела не просто плохо. Я выглядела отвратительно. И все же у меня, как и прежде, не было выхода. Странно, но я имела сумасшедшую особенность: попадать в самые критические ситуации, когда уже нет никакого выхода. Аккуратно промокнув лицо полотенцем, я вышла из ванной в чем мать родила и, не обращая никакого внимания на разговаривающего по телефону Черепа, прошла в комнату и открыла свой шкаф, для того чтобы найти что-нибудь подходящее из одежды. Увидев, что я совершенно раздета, Череп тут же закончил свой разговор и прошел в комнату следом за мной.
– Ох, какая ты у меня хорошенькая. Может, еще повторим? – Сказав эти слова, Череп игриво ударил меня по обнаженным ягодицам и принялся тщательно их растирать.
Повернувшись к нему своим разбитым лицом, я посмотрела ему прямо в глаза и спросила усталым голосом:
– Я могу одеться?
– Одевайся. Я думал, может, повторим? А что? Я бы не прочь. У меня потенция дай бог каждому.
– Значит, я могу одеться?
– Одевайся. Да что ты смотришь на меня как на врага народа? Ничего страшного не произошло. Все лишь немного поменялось. Теперь помимо того что ты на меня работаешь, ты – моя любовница, а это значит, что ты будешь пользоваться многими благами. А за разбитое лицо я прощения просить не буду, потому что ты мне сказала такие веши, которые простить невозможно. Я не Руслан, и на мне ездить у тебя не получится.
Стараясь не обращать внимания на то, что говорит Череп, я надела кружевные трусики и бирюзовое платье. Затем сунула ноги в точно такие же бирюзовые туфли, нанесла на лицо толстый слой тонального крема, подкрасила губы и распустила волосы так, чтобы были видны как можно меньше. Последним штрихом к моему облику стали широкие черные очки-бабочки, которые закрыли многие появившиеся недостатки моего лица.
– Почти как новая, – рассмеялся Череп и ущипнул меня за ягодицу. – Вообще ничего не видно, стала даже краше, чем прежде. Хороша чертовка. Смотри, Майклу многое не позволяй, а то ведь я мужчина ревнивый. Ты об этом не забывай. Сказку, которую ты должна рассказать Майклу на ночь, поняла?
Я молча кивнула и направилась к входной двери. У самой двери Череп вновь ущипнул меня и прошептал на ухо:
– Скучать-то хоть будешь?
– Что?
– Ты прекрасно слышала мой вопрос. Скучать-то хоть будешь? Будешь вспоминать, как нам было с тобой сегодня хорошо?
– Я не знаю, – только и смогла ответить я, открывая входную дверь. Мне показалось, что этот ответ будет каким-то нейтральным и не так сильно разозлит Черепа.
– Что значит ты не знаешь?
– Я просто очень плохо себя чувствую.
– Ну да ладно. Я уверен, что пройдет совсем немного времени и ты без меня просто не сможешь. Сама мне будешь названивать и просить, чтобы я к тебе приехал. Вот увидишь.
Когда мы вышли из подъезда и направились к стоящим рядом со своими машинами ребятам, Череп толкнул меня вперед и, как только мы оказались между большим черным джипом и не менее стильным "мерсом", произнес:
– Ребята, ну что, по коням. Дел выше крыши. Дима, бери кого-нибудь из ребят, езжай с девушкой к машине Руслана. Она заберет свою сумочку и пересядет на "мерс", который все это время будет ехать следом за вами. Дальше ты займешься похоронной суетой, а Вероника – своей работой. Машину Руслана отгонишь на стоянку. Всем все понятно?
– Все понятно, – тут же ответил парень по имени Дима и сел в свою машину.
Оставшись со мной один на один, Череп взял меня за руку и произнес отеческим голосом:
– Будь умницей и помни, что у нас с тобой теперь контакт напрямую. Сейчас, когда ты доберешься до своего мобильного, Димон забьет тебе мой номер телефона, поэтому если что, то сразу звони. Делай все то же, что делала раньше. Все остается в силе, только связующего звена, а вернее, Руслана, между нами нет, поэтому будешь действовать напрямую. И еще забей телефон Димона. Если я буду занят, то звони ему. Когда закончится работа, обязательно мне отзвонись, если я не смогу взять трубку, скинь сообщение на автоответчик. И еще. – Череп быстро посмотрел по сторонам и продолжил:
– Я перед пацанами пока буду с тобой не очень любезным, потому что порядок для всех порядок, а ты ведь тоже на меня работаешь. Ты сильно не злись. А затем… Затем как масть попрет. Может, у нас с тобой все нормально сложится. Жизнь – штука непредсказуемая. А если пацаны про нас с тобой догадываться начнут, то это их проблема. В конце концов, свечку над нами никто не держит. Слова плохого тебе никто не скажет. Это я тебе обещаю, а уважение заслужить нужно.
Когда я подъехала к машине Руслана, то ощутила, как задрожали колени, а перед глазами пронеслись совсем недавно произошедшие события. Как я и думала, моя сумочка была на месте. Повесив ее через плечо, я отдала ключи от машины мужчине по имени Дима, дала ему свой мобильный для того, чтобы он внес туда нужные номера, и пересела в "Мерседес", который и помчал меня к Майклу. В машине я достала мобильный из сумочки и увидела, что у меня целая куча неотвеченных вызовов и все они от Майкла. Набрав его номер и услышав в трубке знакомый голос, я кисло улыбнулась, несмотря на дикую боль от разбитой губы, и заговорила таким добродушным тоном, на который только была способна:
– Майкл, добрый вечер. Вы уже, наверное, меня потеряли.
– О'кей. Ника, я звонил очень много раз, но ты не берешь трубку.
– Приношу свои извинения. Я временно была без телефона. Сан Саныч сказал мне о том, чтобы я сопроводила вас на ужин.
– Я жду.
– Вы на Ленинском?
– Да.
– Я скоро буду.
Я не заставила Майкла ждать долго и появилась у него буквально через несколько минут после окончания разговора. Увидев меня, Майкл несказанно обрадовался и начал пристально разглядывать мое лицо.
– Ника, с вами что-то случилось?
– У меня возникли проблемы. Спасибо Сан Санычу, теперь все в порядке.
– Как же все в порядке? А что с вашим лицом?
Не спрашивая у меня разрешения, Майкл снял с меня огромные черные очки.
– Ника, как это произошло? Какой страшный человек смог поднять руку на такую прелестную женщину?
– Я гуляла по набережной, а тут остановилась патрульная машина. Из нее вышли сотрудники милиции и попросили показать им прописку или регистрацию, а я шла, как назло, без паспорта…
Я не знаю, кто научил меня врать, но врала я просто потрясающе. Майкл внимательно меня слушал, временами хватался за голову и смотрел на меня испуганными глазами. А самое главное… Самое главное то, что я чувствовала, что он мне верил.
Когда я закончила свой рассказ, Майкл зачем-то бросился к бару и, достав оттуда бутылку минеральной воды, налил мне полный бокал.
– Ника, выпейте минералки.
– Зачем?
– Вот увидите, вам станет легче.
– С чего вы так решили?
– Вам больно, и вы выпили слишком много виски.
– Откуда вы знаете, что я пила виски?
– По запаху. Ника, я никогда и ни с чем не спутаю этот запах. Я вас ни за что не осуждаю. Вы столько пережили. Я просто поражаюсь тому беспределу, который тут творится. Тот, кто сотворил с вами подобное, понесет хоть какое-то наказание или нет?
– Конечно, понесет.
– Это самое главное.
– Все будет в порядке, – постаралась уверить я Майкла.
– Это должно наказываться. По-другому просто не может быть. Что я могу для вас сделать? Вам больно?
– Нет, что я могу для вас сделать? Я же на работе.
– Жаль.
– Что значит "жаль"?
– Жаль, что нас связывает с вами только работа. Ника, вы мне очень симпатичны. И признаться честно, я очень сильно по вам скучал и переживал за вас.
– Спасибо.
– И если бы я знал, что с вами произошло, я бы никогда не позволил вам ко мне ехать. Я бы приехал к вам сам.
Сделав еще пару глотков минеральной воды, я ощутила, как сильно задрожала моя рука, и выронила бокал из рук. Бокал разбился, а его стекла разлетелись на маленькие кусочки по всей комнате.
– Простите, – с трудом выдавила я из себя и помимо дрожи в руках ощутила, как сильно закружилась голова. – Простите, я не хотела, – еще раз повторила я и почувствовала себя еще хуже.
– Ника, ничего страшного. Это такие мелочи. Вам плохо?
– Мне… Мне нехорошо.
Чтобы не упасть, я собрала последние силы и осторожно съехала по стене на пол.
– Я не хочу жить, – неожиданно произнесла я. – Я устала жить. Я больше так не могу. Я думала, что у меня получится, но у меня ничего не получается. Выжить бы, – вдруг вырвалось у меня в сердцах. – Как бы набраться сил и выжить?!
На моем лице отразилось все, что накопилось во мне за последнее время. На нем были адская боль, усталость, разочарование, скорбь, бессмысленное ожидание того, что все обязательно изменится и станет лучше, чем прежде.
– Ника, может быть, врача? – Майкл был очень испуган.
– Я не хочу видеть врача.
– А что? Скажите, что тогда мне нужно сделать?
– Вызовите катафалк и украсьте его множеством воздушных шаров в форме алых сердечек.
Сказав последнюю фразу, я почувствовала, что у меня совсем нет сил, и грохнулась в обморок.
Глава 11
Я открыла глаза, сморщившись от резкого запаха нашатыря, и попыталась понять, где я нахожусь и что со мной происходит.
– Ника, вы живы? – испуганным голосом спросил Майкл, жуткая бледность которого говорила о его сильнейших переживаниях.
– Мне кажется, что да.
– И мне кажется тоже. Сейчас я вызову "скорую". Майкл бросился к телефону, но я с трудом махнула рукой и попыталась его остановить:
– Нет. Никаких "скорых".
– Но почему?
– Потому что я меньше всего хочу видеть "скорую"!
– Со здоровьем нельзя шутить. В этом вопросе я не буду спрашивать вашего разрешения.
– Если вы вызовете "скорую", то я потеряю сознание еще раз.
Эти слова образумили Майкла, и он тут же остановился.
– Ника, не нужно говорить подобных вещей. Вы меня шантажируете.
– Это вы делаете то, что вас не просят.
– Но вы меня так напугали… Я очень сильно за вас переживаю.
– Спасибо. Я благодарна вам за ваши переживания, но думаю, что "скорая помощь" мне уже не понадобится.
– Но ведь вам плохо.
– Мне уже лучше.
– Вы стараетесь меня успокоить. Вы меня просто обманываете.
– Но я действительно чувствую себя лучше.
Майкл тут же вернулся, нагнулся ко мне поближе, взял меня на руки и, отнеся в спальню, положил на большую и мягкую кровать. Сев на краешек кровати, он пощупал мой пульс, затем положил голову мне на грудь и попытался послушать, как стучит мое сердце.
– Ну что, оно еще работает?
– Почему еще? Оно работает.
– Не остановилось?
– А почему оно должно остановиться? Работает. Все нормально. А ну-ка закройте глаза.
– Зачем?
– Я вас прошу, закройте глаза и попробуйте достать рукой до кончика носа.
Я проделала то, что сказал мне Майкл, и, закрыв глаза, почувствовала, что мне совсем не хочется их открывать. Меня очень сильно потянуло в сон.
– Я думаю, у вас легкое сотрясение.
– Я ударилась головой о батарею.
– Я так и подумал, сзади очень большая шишка и кровоподтек. У вас или сильный ушиб, или сотрясение мозга.
– А вы разбираетесь в медицине?
– Немного. Моя мама была врачом. Ника, я пойду приготовлю вам замечательный настой из трав. Этому рецепту меня научила моя мать. Вы выпьете несколько глотков и почувствуете себя значительно легче. Вы не против?
– Нет. – Я посмотрела на Майкла задурманенным взглядом и поймала себя на мысли о том, что рядом с этим человеком мне легко и спокойно.
Как только Майкл вышел из спальни, я посмотрела ему вслед и потянулась к его злосчастному "дипломату", который лежал на кушетке в нескольких метрах от меня, но не дотянулась. Не успела я поднять руку, как она тут же упала вниз, и я поняла, что у меня больше нет сил. Я вдруг подумала, что вряд ли я когда-нибудь до него доберусь и уж тем более когда-нибудь его открою. А затем я вновь закрыла глаза и ощутила, как падаю в какую-то пропасть. Я еще никогда так не хотела спать и даже не пыталась сопротивляться сну, надвигающемуся на меня с бешеной скоростью. Я не знаю, сколько времени я проспала, но когда я открыла глаза, то увидела, что на улице уже темно, а в спальне горит ночник. Из другой комнаты доносился голос Майкла, разговаривающего по телефону. Я прислушалась и сразу уловила, с кем именно он разговаривает. Это был Череп, его отчество Саныч было невозможно с кем-то спутать.
– Саныч, дорогой, ты обязательно разберись и накажи этих гадов. Мне кажется, что у Ники сотрясение мозга. Когда я ее увидел, я чуть было не потерял дар речи. Она избита. Я считаю, что за такой беспредел должен быть срок, и немалый. Пообещай мне, что ты обязательно добьешься справедливости. Если тебе нужна какая-то помощь, то сразу звони. В этом вопросе я буду всегда с тобой солидарен. Такая хрупкая красивая девушка – и так пострадала. Мне говорили, что за регистрацию у вас страдают только лица кавказской национальности, так нет же. Я окажу тебе любое содействие. Это что ж получается, что если ты забыл дома паспорт, то тебя могут не только избить, но и убить? Это же унижение человеческого достоинства! А в принципе, в этой стране вообще нет человеческого достоинства! Без бумажки человек просто никто.
После минутного молчания, которое скорее всего занял своим монологом Череп, Майкл продолжил:
– Она сейчас спит. Она потеряла у меня сознание, я откачал ее нашатырем. Хотел вызвать "скорую", но она наотрез отказалась. Она легла в спальне на кровать совершенно без сил и уснула. Я не стал ее будить. Пусть уже спит до утра. От сна она наберется немного сил. Я уже не поеду сегодня ужинать в ресторан. Закажу еду сюда. Ну все, Саныч, дорогой. Завтра созвонимся. Спокойной ночи.
Когда Майкл заглянул ко мне в спальню, я уже сидела на кровати и терла свои виски.
– Ника, вы проснулись?
– Я много проспала?
– Да нет, часа три. Я думал, что вы будете спать до утра.
– Нет. Я уже выспалась.
– Тогда не вставайте. Вам нужен постельный режим. Я принесу вам отвар из особых трав. Вы его выпьете и сразу почувствуете себя значительно легче. Этот отвар даст вам силы.
Через минуту Майкл вернулся с большой деревянной кружкой и принялся поить меня травяным отваром.
– Пока вы спали, он уже сильно остыл, но зато хорошо настоялся. Почему вы не захотели спать до утра?
– Не знаю. Я как-то сама по себе проснулась.
– Если вы проснулись и больше не хотите спать, значит, вы или сумасшедшая, или одержимая.
– Почему вы так решили? – На моем лице появилась улыбка.
– Потому что вы насилуете свой организм. Так кто вы – одержимая или сумасшедшая?
– Скорее всего, одержимая.
Когда я выпила весь отвар, меня слегка замутило, но прошло совсем немного времени, и я почувствовала себя значительно легче.
– Вам не лучше? – Майкл не сводил с меня глаз и следил за каждым моим движением.
– Мне лучше. Вы, наверное, голодны. Я проспала столько времени, и вы не поехали из-за меня в ресторан.
– Хотите, я закажу еду на дом?
– Как вам угодно.
– А хотите… – Майкл хотел что-то сказать, но тут же смутился. Видимо, что-то не давало ему это произнести.
– Что?
– Да нет. Я закажу еду сюда, и мы поужинаем в зимнем саду.
– Что вы хотели мне предложить?
– Я хотел предложить вам поужинать на свежем воздухе. Это сразу отпадает. Вы еще слишком слабы и плохо себя чувствуете.
– Я согласна. – Я встала с кровати и прошлась по комнате.
К моему удивлению, каждый шаг мне давался все увереннее и увереннее, и я чувствовала себя значительно лучше, не считая того, что очень сильно болели губа и лицо.
– Вы действительно согласны?
– Конечно, нищим выбирать не приходится. – Я нашла в себе силы и засмеялась.
– А вы хотите сказать, что вы нищая? – в ответ рассмеялся Майкл.
– Ну, небогатая. Это уж точно.
– Тогда поужинаем на воздухе?
– А почему бы и нет?
– Обязанности администратора теперь буду выполнять я, потому что вы временно недееспособны. Считайте, что я отправил вас на больничный. Я позвоню в самый ближайший ресторан и закажу еду. Мы заедем, все заберем и двинемся на пикник.
– Вообще, это мои обязанности.
– Сегодня я буду выполнять ваши обязанности. А вы лучше помажьте лицо кремом "Спасатель". Это очень хороший крем. Я вас уверяю. Все заживет быстро и не так болезненно.
– А куда мы поедем?
– Мы поедем в одно прекрасное место моей молодости. Там есть небольшое озеро, вокруг потрясающая природа. Когда я жил в своем доме, Зина еще не спилась, а Паша не превратился в то, что нам с вами довелось увидеть, да были еще и многие другие ребята из соседних домов, мы все вместе ездили на это озеро и устраивали пикники.
– Ностальгия?
– Что-то типа того.
– Я думаю, что в Штатах вы не испытываете этого так сильно, как в России. А здесь вам все напоминает о том, как прошло ваше детство и каким вы были в молодости. Ну что ж, я уже увидела ваш дом. Увидела одного вашего друга. Увидела женщину, которую вы любили, а теперь увижу озеро, на котором вы устраивали пикники. Кстати, вы устраивали их ночью?
– Преимущественно да.
– Возможно, в этом что-то есть. Тогда в путь.
– Ника, я подумал, что вы останетесь у меня до утра, и отпустил водителя. Он уехал вместе с машиной и пообещал приехать утром.
– На чем же мы тогда поедем?
– Возьмем машину напрокат.
– Но ведь это долго.
– Это дело нескольких минут. Поверьте мне. Для меня нет ничего невозможного. Пока я улажу все вопросы, вы намажьтесь кремом и приведите себя в порядок. Вы уверены, что хорошо себя чувствуете?
– Конечно. Правда, улыбаться теперь тяжело. Губа болит. Когда я улыбаюсь, из нее начинает идти кровь, а так хочется улыбаться.
– Ну тогда на некоторое время придется обойтись без улыбки.
Майкл протянул мне крем "Спасатель" и ушел к телефону. Я зашла в ванную и принялась аккуратно мазать лицо кремом, дожидаясь того момента, пока он полностью впитается. Чем больше я смотрела на себя в зеркало, тем больше я начинала себя жалеть, а жалость к себе – это не самое лучшее чувство. Поняв, что в данной ситуации зеркало – не самый лучший для меня друг, я вышла из ванной и попала в дружеские объятия Майкла.
– Ника, а ну-ка, посмотрите на меня.
Я подняла голову, посмотрела на Майкла в упор и почувствовала, как на моих глазах появились слезы.
– Майкл, я даже побоялась смотреться в зеркало. Я выгляжу просто паршиво.
– Ника, это временно. Я думаю, что совсем немного времени и терпения – и на вашем лице не останется ничего, что могло бы вас хоть немного опечалить.