Становясь такой же красной как стоп-сигнал, я пересекла улицу уже не оглядываясь.
На протяжение следующих нескольких дней я видела лицо Винсента повсюду.
На углу продуктового магазина, выходя из метро, сидя на террасе в любом кафе, куда бы я не шла.
Конечно, когда мне удавалось лучше рассмотреть каждого из этих парней, оказывалось, что это не он.
К моему большому раздражению, я не могла перестать думать о нем, и, что еще более досадно, мои чувства были разделены поровну между осторожностью и бесшабашностью.
Честно говоря, я была благодарна за такое отвлечение.
Хоть раз было о чём подумать, кроме роковой автокатастрофы и что, чёрт возьми, я собиралась делать со своей жизнью.
Я думала, что до аварии, у меня было довольно хорошее представление, но сейчас моё будущее - это огромный знак вопроса.
Это поразило меня, поэтому зацикленность на этом "загадочном парне" возможно даст мне передышку от моего замешательства и горя.
И в конце концов, я решила, что не возражаю.
Почти неделя прошла со времени нашего противостояния с Винсентом в кафе Сент-Луи, и хотя мои занятия чтением в этом кафе вошли в привычку, я не видела следов прибывания ни его, ни его друзей.
Я устроилась за угловым столиком, который уже считала своим. Добив еще один томик Вортона из школьной программы (видимо мой будущий учитель английского его большой поклонник), я заметила пару подростков, которые сидели через террасу от меня.
Девушка с коротко остриженными светлыми волосами и застенчивым смехом, так естественно склонялась к парню рядом с собой, что это заставило меня думать, что они пара.
Но после того, как я посмотрела на него, я поняла как они были похожи, хотя его волосы были золотисто-рыжие.
Они должны были быть братом и сестрой.
Я знала, что права, как только эта мысль появилась у меня в голове.
Девушка вдруг подняла руку, чтобы отвлечь своего брата от разговоров и начала осматривать террасу, будто ища кого-то.
Её глаза остановились на мне.
На секунду она заколебалась, а потом решительно махнула рукой в мою сторону.
На моем лице читался вопрос.
Она кивнула, а потом подозвала меня к себе.
Интересно, что ей может быть от меня нужно. Я поднялась и начала медленно пробираться к их столику.
Она встала, встревоженная, чтобы поторопить меня.
Как только я оставила свой безопасный уголок у стены и отошла от стола, за мной раздался оглушительный грохот и я была сбита с ног на землю.
Я почувствовала острую боль в колене, подняла голову и увидела кровь на земле под моим лицом.
- О, Господи! - крикнул один из официантов и кинулся через перевернутые стулья и столы, чтобы помочь мне встать.
От шока и боли на моих глазах навернулись слёзы.
Он вырвал из-за пояса своего фартука полотенце и приложил к моему лицу.
- Вам нужно всего лишь наложить небольшой шов на бровь.
Не волнуйтесь.
Я посмотрела вниз на жгущую ногу и увидела что мои джинсы порваны и сквозь дыру выглядывает колено.
Как только я проверила себя на наличие еще каких-либо травм, я вдруг поняла, что в кафе наступила полная тишина.
Но вместо того, чтобы всем смотреть на меня удивленные лица посетителей кафе смотрели позади меня.
Официант прекратил прикладывать полотенце к моей брови и бросил взгляд через моё плечо и расширил глаза от удивления.
Проследив за его взглядом, я поняла, что мой стол был уничтожен огромным куском резной кладки, упавшим с фасада здания.
Моя косметичка лежала по одну сторону, а моя копия " Дома веселья" торчала из под огромного камня, застрявшая в точности на том месте, где я сидела.
Если бы я не отошла, то была бы уже мертва и моё сердце застучало так быстро, что в груди стало больно.
Я повернулась к столику, за которым сидели брат с сестрой.
За исключением бутылки "Перрье" и двух полных стаканов стоявших посередине, столик был пуст.
Мои спасители исчезли.
Глава 5
Я была так потрясена, что не могла оставить всё как есть.
Наконец, после того, как я позволила персоналу кафе извести на меня половину их аптечки, я настояла на том, что остальное могу сделать дома самостоятельно и покачиваясь пошла домой, как-будто мои ноги были резиновыми.
Когда я добралась, меня вышла встречать Мами.
- О, моя дорогая, Катя! - вскрикнула она, когда я рассказала, что произошло и уронив свою любимую косметичку Эрме на пол, она бросилась обнимать меня.
Затем, подобрав наши вещи и проводив меня в дом, она уложила меня в постель и настояла, на том, что со мной надо обращаться, как будто я паралитик, а не её слегка поцарапанная внучка.
- Так, Кать, тебе удобно? Если хочешь, я могу принести ещё подушек.
- Мами, со мной всё хорошо, правда.
- Твоё колено всё еще болит? Я могу положить на него еще чего-нибудь.
Может его нужно приподнять?
- Мами, они обработали его миллионом разных штук из их аптечки в кафе.
Это просто царапина, честно.
- Ох, моё дорогое дитя.
Подумать только, что могло бы произойти.
Она прижала мою голову к своей груди и начала гладить мои волосы, и тут во мне что то дрогнуло, и я разрыдалась.
Пока я рыдала, Мами держала меня и успокаивала.
- Я плачу потому что я просто слабая, - возразила я сквозь слёзы, хотя на самом деле - потому что она обращается со мной как мама.
Когда Джорджия вернулась домой, я слышала, как Мами сказала ей про мою "неудавшуюся смерть".
Через минуту моя дверь открылась, и вбежала сестра, бледная, как призрак.
Она тихонько присела на краешек моей кровати, смотря на меня широко открытыми глазами.
- Всё хорошо, Джорджия.
Я просто немного поцарапалась.
- О, Кэйти-Вин, не дай Бог, с тобой еще что-нибудь случится…
Ты всё что у меня осталось.
Помни это.
- Я в порядке.
И ничего со мной не случится.
Теперь я буду держаться подальше от разрушающихся зданий.
Обещаю.
Она выдавила улыбку и протянула свою руку к моей, но взгляд оставался обеспокоенным.
На следующий день Мами запретила мне выходить из дому, настаивая на том, что бы я отдохнула и оправилась от травм.
Я послушалась, чтобы поднять ей настроение и пол-вечера провела читая в ванной.
Я сидела дрожа как лист и была там до тех пор, пока не позволила себе растворится в теплой воде, а книге успокоить мои нервы.
Я не понимала, как куску отвалившемуся от здания не хватило совсем чуть-чуть, чтобы меня уже не стало, пока не приняла ванну с обжигающе горячей водой несколько раз, чтобы успокоить нервы.
К конце концов, я заснула в в небольших клубах пара, поднявшихся над водой вокруг меня.
Когда я пошла в кафе на следующее утро, оно было закрыто и тротуар возле здания был огорожен желтой пластиковой полицейской лентой.
Рабочие в ярко-синих комбинезонах возвели леса, для строителей, которые укрепят фасад.
Мне придется найти другой место для моих чтений на свежем воздухе.
Я почувствовала укол разочарования, потому что это единственно место, где у меня был шанс увидеть объект моей недавней одержимости.
Кто знает сколько времени пройдет прежде, чем я снова столкнусь с Винсентом? Моя мама начала водить меня по музеям, когда я была еще маленьким ребенком.
Когда мы приезжали в Париж, она, Мами и я отправлялись каждое утро, как говаривала моя мама, вкусить немного красоты.
Джоржия, которой было уже скучно, как только мы подходили к первой картине, как правило, предпочитала оставаться с отцом и дедом, которые сидели в кафе и болтали с друзьями, деловыми партнерами или со случайными прохожими.
А я вместе с Мами, мамой прочесывали музеи и галереи Парижа.
Так что для меня не было большим сюрпризом, когда Джорджия выдала мне расплывчатое объяснение, что у неё уже есть планы, когда я попросила её пробежаться по музеям несколько дней спустя.
- Джоржия, ты всё время жалуешься, что я некогда не провожу с тобой время.
Так вот я тебя приглашаю!
- Ага, это примерно тоже самое, как, если бы я позвала тебя на ралли монстров-грузовиков.
Спроси меня еще раз, если планируешь сделать что-нибудь действительно интересное.
Чтобы показать свою доброжелательность, она дружески пожала мою руку прежде, чем закрыть дверь своей спальни перед моим лицом.
Туше.
Я одна отправилась на другой конец города, подальше от дома, в окрестности Ле Марэ.
Петляя сквозь крошечные средневековые улицы, я наконец пришла к месту моего назначения: дворец, который был построен как музей Пикассо.
Помимо вселенной, которую мне предлагали книги, тихое пространство музея было моим любим местом, куда можно было пойти.
Моя мама говорила, что в глубине души я эскапист.
что я предпочитаю воображаемые миры реальным.
Это правда, я всегда была способна выдернуть себя из этого мира и погрузить в другой.
Я почувствовала, что готова для успокаивающего сеанса арт-гипноза.
Пока я шла сквозь гигантские, стерильно белые, двери музея Пикассо, я чувствовала, как мой пульс замедляется.
Я позволила теплу и покою этого места укрыть меня, как мягкому одеялу.
И, как вошло у меня в привычку, я шла до тех пор, пока не увидела первую картину, которая привлекла моё внимание. Я села напротив неё.
Позволила цветам пропитить кожу.
Замысловатая композиция витой формы напомнили мне то, что творилось у меня внутри и моё дыхание замедлилось, когда я начала осматриваться.
Другие картины в комнате, охранник стоявший у двери, запах свежей краски в воздухе, вокруг меня, даже прохожие туристы растворились в сером фоне, который окружал этот квадрат цвета и света.
Не знаю как долго я сидела прежде, чем вышла из транса и услышала низкие голоса позади себя.
- Иди сюда.
Только взгляни на цвета.
Долгая пауза.
- Какие цвета?
- Вот именно.
Как я тебе и говорил.
Он переходит от яркой, дерзкой палитры, как в Авиньонских девицах, например, к серо-коричневой монотонной картинке-загадке всего за четыре года!
Вот выпендрёжник! Пабло всегда должен быть лучшем во всём к чему приложил руку и как я сказал однажды Гаспару, это меня раздражает.
Я повернулась, любопытно посмотреть на происхождение этого фонтана знаний и замерла.
Всего в пятнадцати футах от меня стоял кудрявый друг Винсента.
Теперь, увидев его прямо перед собой я поняла насколько привлекательным он был.
В нём было что-то суровое - непричёсаные, неряшливые волосы, щетина и большие грубые руки, которыми он жестикулировал, говоря о живописи.
По состоянию его одежды, которая была перепачкана краской, я предположила, что он художник.
Об этом я думала всего секунду.
Потому что после, всё что я могла видеть так это человека, стоящего рядом с ним.
Парень с волосами цвета вороньего крыла.
Парень, который поселился в тёмных уголках моего разума, сразу же, как только я его увидела.
Винсент.
Почему надо было западать на самого невероятного, недоступного парня в Париже? Он был слишком красив и слишком надменным, чтобы когда нибудь обратить на меня внимания.
Я оторвала взгляд, наклонилась вперед и оперлась лбом на руки.
Что не принесло ничего хорошего.
Образ Винсента навсегда врезался в мой разум.
Я поняла, чтобы ни было с ним, он казаться еще холоднее, почти опасным, всё это только подогрело во мне интерес, а не отпугивало.
Что со мной не так? Я никогда не западала на плохих парней- это специализация Джорджии! Мой Желудок запротестовал, как только я подумала, набратся смелости, подняться и поговорить с ним.
Но у меня не было возможности проверить себя.
Когда я подняла голову, их уже не было.
Я быстро подошла ко входу в следующую комнату и заглянула туда.
Там было пусто.
И тогда я чуть не выпрыгнула из кожи вон, когда услышала позади себя низкий голос:
- Привет Кейт.
Винсент склонился надо мной и его лицо оказалось на добрых шесть дюймов над моим.
Я от волнения прижала руку к груди.
- Спасибо за сердечный приступ, - ахнула я.
- Так это у тебя в привычках, оставлять свою сумку для того, чтобы завязать разговор?
Он усмехнулся и кивнул в сторону скамейки, на которой я сидела.
Под ней лежала моя сумка с книгой.
- Не проще было бы просто подойти к парню и сказать привет?
Благодаря лёгкой насмешке в его голосе, вся моя нервозность улетучилась.
Она сменилась вспышкой гнева, которая удивила нас обоих.
- Отлично! Привет, - прорычала я, и моё горло сжалось от ярости.
Пройдя к скамейки, я взяла свою сумку и вышла из комнаты.
- Подожди! - крикнул он, подбегая ко мне и подстраиваясь под мой темп.
- Я не так себе это представлял.
Я имел в виду.
Я остановилась и посмотрела на него в ожидании.
- Извини, - сказал он и сделал глубокий выдох.
- Я никогда не славился умением вести блестящие беседы.
- Так почему не поусердствовать? - бросила я ответ.
- Потому что.
Ты - ну я не знаю - забавная.
- Забавная? - я пронесла это медленно, по слогам и уставилась на него с видом: ты точно больной.
Мои руки автоматически легли на бедра.
- Итак, Винсент, ты хотел только оскорбить меня или что-то еще?
Винсент приложил руку ко лбу.
- Слушай, извини.
Я идиот.
Мы можем…
Мы можем всё начать с начала?
- Начать сначала? - с сомнением спросила я.
Он секунду колебался, а потом протянул руку.
- Привет.
Я - Винсент.
Я прищурилась, оценивая его искренность.
Я схватила его за руку и пожала немного грубее, чем хотела.
- Я - Кейт.
- Очень приятно, Кейт, - сказал Винсент, явно смущённый.
Наступило непродолжительное молчание, в течение, которого я продолжала пристально смотреть на него.
- Итак…
Ты сюда часто приходишь? - неуверенно пробормотал он.
Я не смогла сдержаться от смеха.
Он улыбнулся с неким облегчением.
- Гм, да вообще-то.
У меня что-то типа пунктик на музеях, не только по Пикассо.
- Пунктик?
Английский Винсента был настолько хорош, что можно было легко забыть, что это не его родной язык.
- Это значит, что я люблю музеи.
Очень, - растолковала я.
- Хорошо.
Понял.
Ты любишь музеи, не только Пикассо в частности.
Поэтому ты просто приходишь сюда, когда хочешь побыть одна?
Я улыбнулась ему, мысленно добавляя очки за старания.
- Куда пошел твой друг? - спросила я.
- Он ушёл.
Жюль не очень любит знакомится с новыми людьми.
- Очаровательно.
- Значит, ты британка? Американка? - сказал он, меняя тему разговора.
- Американка, - ответила я.
- А девушка, которую я видел рядом с тобой?
- Сестра, - сказала я медленно.
- Ты следил за мной?
- Две симпатичные девушки переехали в мой район - что же мне оставалось делать?
От его слов меня накрыло волной восторга.
Значит он считал, что я симпатичная.
Но Джорджию он тоже считает симпатичной, напомнила я себе.
Волна исчезла.
- Эй, в кафе музея есть эспрессо-машина.
Не хочешь ли выпить немного кофе, пока будешь рассказывать мне какие еще "пунктики" у тебя есть? Он прикоснулся к моей руке.
Волна снова вернулась.
Мы сели за крохотный столик перед дымящимся капуччино.
- Итак, когда я открыла своё имя и гражданство перед незнакомым человеком, что бы тебе еще хотелось узнать? - спросила я, помешивая пену в своем кофе.
- О, не знаю
обуви, любимый фильм, спортивный разряд, самый неловкий момент, порази меня.
Я засмеялась.
- Гм, размер обуви десятый, Завтрак у Тиффани, вообще нет каких-либо спортивных способностей, и слишком длинный список неловких моментов, которые можно перечислять до закрытия музея.
- Это всё? Всё что я получу? - подразнил он.
Я почувствовала, что моя оборона тает от его удивительного обаяния и явоного отсутствия опасности с его стороны.
С помощью ободрения Винсента, я рассказала о своей прежней жизни в Бруклине с Джорджией и моими родителями.
О том что мы проводили лето в Париже, о своих прежних друзьях, с которыми я к настоящему времени потеряла все контакты.
Про мою безграничную любовь к искусству, про моё отчаяние, когда я поняла, что у меня нет таланта для его создания.
Он подталкивал меня для получения еще большей информации, и я восполняла его пробелы знаний, в еде, фильмах, книгах и о всем, что есть на свете.
В отличие от большинства парней, которых я знала у себя дома, он, казалось, интересовался каждой деталью.
Я ему не сказала только, что мои родители умерли.
Я упомянула их в настоящем времени и сказала, что мы с сестрой переехали к нашим дедушке с бабушкой, чтобы учится во Франции.
Это была не совсем ложь.
Но я не хотела рассказывать ему всю правду.
Я не хотела, что бы он меня жалел.
Я хотела выглядеть как любая другая нормальная девушка, которая не провела последние семь месяцев изолируя себя во внутреннем мире горя.
Его стремительные вопросы лишили меня возможности взамен что-нибудь спросить.
Поэтому когда мы наконец ушли, я упрекнула его в этом.
- Ладно, сейчас я чувствую себя абсолютно беззащитной - ты знаешь почти всё обо мне, а я ничего о тебе.
- Ха, это часть моего коварного плана.
Он улыбнулся, а музейный охранник запер позади нас дверь.
- Как иначе ты снова согласилась бы со мной встретиться, если бы я выложил все на стол в первый наш разговор?
- Это не первый наш разговор, - поправила я его, стараясь игнорировать тот факт, что он кажется кое о чём спрашивает меня.
- Ладно, мы говорили первый раз без моего неумышленного оскорбления тебя. - поправил он.
Мы шли через сад музея к зеркальным озерцам, где кричали дети, отмечая тот факт, что в шесть часов вечера все также жарко и солнечно.
Дети восторженно плескались в воде.
Винсент шёл немного сгорбившись, засунув руки в карманы.
Впервые я почувствовала в нём крошечный намёк на уязвимость.
И им воспользовалась.
- Я даже не знаю сколько тебе лет.
- Девятнадцать, - сказал он.
- Чем ты занимаешься?
- Студент.
- Серьезно? Потому что твой друг говорил что-то о том что ты из полиции.
Я не могла удержаться от сарказма в своем голосе.
- Что? - воскликнул он, придя в стопор.
- Мы с сестрой видели, как ты спасал ту девушку.
Винсент тупо уставился на меня.
- Девушка, которая спрыгнула с моста Карусель, пока там дралась банда.
Твой друг выпроводил нас и сказал, что это была полицейская операция.
- Он выпроводил? - пробормотал Винсент и выражение его лица стало таким же жестким, как когда я увидела его в первый раз.