Автомобиль Блейна скрылся, подняв коричневато-желтое облако пыли. Кэмрин, оставшаяся на дороге, перекинула через плечо сумку и направилась в кофейный магазин. Иного выбора у нее не было. Она не предупредила родителей, что едет домой. Рассчитывала, что момент неожиданности поможет им преодолеть некоторые неудобства, которые могут возникнуть при такой встрече.
Шесть лет. Столько времени она не разговаривала с ними, не появлялась в Радужном Ручье. Сейчас Кэмрин видела, что здесь ничто не изменилось.
Небольшой универсам, кафе - что-то вроде местного клуба, бакалейная лавка, церковь, и завершает главную улицу кофейный домик, где торгуют мама и папа.
Кэмрин специально рассчитала время приезда. Утро понедельника - улицы пусты, после воскресенья городок полностью не пробудился. Это убережет ее от докучливого любопытства и пересудов. Если повезет, она скажет все, что должна сказать, победит в себе демонов и довольно скоро окажется с Блейном в мотеле.
Он понимал - Кэмрин должна сделать все это без него. Он всегда понимал ее. Поймет ли он ее завтра, когда она приведет его к реке и скажет о настоящей цели их приезда сюда? У нее большие сомнения, что Блейн согласится что-либо понять и принять.
Подойдя к коттеджу из красного кирпича, где был кофейный магазин, девушка испытала такой сильный прилив ностальгии, что пришлось остановиться, чтобы справиться с собой.
За задернутыми занавесками в главной комнате горел свет. Кэмрин была уверена, что эта та самая ужасная лампа в форме слона, которую ее мать с восторгом приобрела на какой-то распродаже с автомобиля бог весть сколько лет назад. Над каминной трубой вился легкий дымок. Кэмрин обняла себя руками, поняв вдруг, что здесь довольно прохладно и что ее шифоновая блузка - крик моды в Мельбурне - является верхом глупости в Радужном Ручье.
За занавешенным окном мелькнула тень. И Кэмрин, глубоко вздохнув, задумалась. Что она делает здесь, у родного дома? Что это? Возвращение блудной дочери? А хотят ли они этого? Узнает ли она, что действительно стояло за поступком родителей?
Она решительно шагнула вперед. Когда-то Кэмрин имела смелость уехать из этого дома, из этого городка. Открыла свою кофейню в огромном городе. Выстояла в борьбе с конкурентами. Права ли она была?
Кэмрин громко постучала. Что ее там ждет: споры, упреки, обвинения?
Однако, когда дверь открылась и показалось потрясенное лицо матери, она сделала быстрый шаг вперед и почувствовала себя в крепких объятьях.
- Кэмми!
Мать втащила ее через порог, не размыкая объятий, целуя дочь, у которой из глаз потекли слезы радости.
- Привет, ма! Давно не виделись, да? - Она смеялась сквозь слезы.
- Входи, солнышко мое. Отец вышел, но он скоро вернется. Сейчас поставлю чайник.
Морщинистое лицо матери, ее выцветшие голубые глаза, подрагивающие губы - все выражало только счастье. Сердце дочери сжималось от раскаяния и сожаления.
Сожаления, что она так долго откладывала эту встречу, что была так упряма… И из-за этого потеряно столько лет!
Она прошла за матерью в квартиру, узнавая вещи, цвета, запахи. Они пришли на кухню. Мать, как обычно, накрыла стол, поставила хорошую посуду и нарядный чайник, который она доставала для особых гостей.
Это вдруг подействовало на Кэмрин как удар. Оказаться гостем в собственном доме! В доме, где она выросла, где всегда чувствовала себя в безопасности, где начала мечтать о жизни в далеком большом городе.
- Садись, счастье мое. Чай остынет.
От простых слов слезы сначала закапали, потом полились бурным водопадом, затем были рыдания, все тело сотрясалось в объятьях матери.
- Ничего, ничего, родная. Поплачь. И все пройдет.
Кэмрин казалось, что прошла вечность, прежде чем ей удалось успокоиться.
- Прости, мам.
- Не волнуйся, родная. Хорошо выплакаться - это очень помогает.
- Прошло так много времени…
- Мы всегда знали, что однажды ты придешь.
- Я не собиралась, знаешь…
Мать застыла с чайником в руке.
- Почему же ты изменила решение?
- Это Блейн. Мы снова вместе. Его слова заставили меня задуматься, правильно ли я себя повела тогда…
Она взяла чашку и стала прихлебывать чай. Чай Кэмрин не пила с тех пор, как уехала отсюда, намеренно отворачиваясь от всего, что напоминало ей родной дом. Ей казалось, что это поможет вычеркнуть из памяти прошлое.
- Продолжай, - мягко сказала мать, предложив ей бисквиты.
Дочь отказалась.
- Мне надо все высказать, освободиться. Много лет я думала, что вы с папой задержали получение наследства и, соответственно, мой отъезд в Мельбурн, чтобы манипулировать мною. А Блейн заставил меня понять, что могла быть другая причина - ваша любовь ко мне. Я ваш единственный ребенок, и вы хотели подольше видеть меня рядом с собой. - Кэмрин перевела дыхание и продолжила: - Но разве вы не понимали, что я любила вас? И уехав, я бы непременно навещала вас, - она еще раз глубоко вздохнула. - Я покидала Радужный Ручей, но не вас. Ты и папа - вы такие чудесные родители! Мне так хотелось бы, чтобы я вам сказала именно это в тот вечер нашего жуткого скандала, вместо всего того, что наговорила… Господи, как мне стыдно. Прости меня, мама.
Слезы струились из глаз матери, и Кэмрин с ужасом поняла, что она никогда не видела, чтобы ее мама плакала. Ни разу.
Мать была очень сильным человеком. Она без устали работала в магазине, в доме всегда была вкусная еда, она помогала в местной школе. И при всем этом она никогда не жаловалась на перегрузки.
И чем дочь отплатила ей? Обвинила в том, в чем не было ее вины.
- Это мы с отцом должны просить прощения, - достав носовой платок из гигантского кармана своего фартука, мать высморкалась. - Ты права. Я командовала. И обманула тебя с наследством, потому что не хотела, чтобы ты уезжала. Ты только не знаешь, почему. - Она замерла. Мать выглядела значительно старше и слабее, чем помнила ее Кэмрин. Подняв на дочь голубые глаза, она снова заговорила: - В юности я была как ты. Мечтала о большом городе, как о манне небесной. Не выносила маминой власти. Но, в отличие от тебя, имела глупость удрать в Мельбурн почти без денег. Влюбилась в первого встречного парня, забеременела, а когда сообщила ему об этом, он меня оставил. Обратилась к маме, но она и слышать обо мне не хотела - решила проучить нерадивую дочку. Потом случился выкидыш, а я по-прежнему была одна. Самое худшее время в моей жизни.
Как будто рассеялся туман. Кэмрин увидела прошлые события очень ясно и совершенно иначе.
- Вот почему бабушка оставила деньги мне! И поэтому ты не хотела, чтобы я ехала в Мельбурн, да?
Ей даже не нужно было, чтобы мать кивнула. Родители вовсе и не старались удержать ее. Они хотели защитить ее всеми силами, сделать все, что можно, для своего единственного ребенка.
- Твой отец хотел, чтобы ты получила деньги в восемнадцать. Я была против. Он не знал о моем прошлом и не понимал, почему я так долго не заводила семью. А это было из-за потери ребенка, из-за того кошмара, который я устроила из своей жизни. И я хотела уберечь тебя. Уберечь от плохого и не отпускать от себя подольше, пока ты не станешь более зрелой. Я была глупа и эгоистична. Прости меня, солнце мое. За все.
- Мы так все запутали, - Кэмрин обняла мать.
- Да уж, моя хорошая.
- Я останусь в Мельбурне. Но здесь я больше не буду чужой.
- Мы всегда тебе так рады. Это твой дом. Дом.
Странно, но это слово прочно связалось для нее с тем домом на откосе, который построил Блейн.
- И относительно Блейна ты была права. Он к тебе вернулся. Он тогда пришел к нам, говорил, что любит тебя, но уходит для твоего же блага.
- Почему ты мне не сказала, что он говорил с вами? - Впрочем, это ничего бы не изменило в те времена, она еще больше злилась бы на него.
- После того, что я говорила о деньгах, ты бы мне не поверила. Я так много ошибалась. Давно должна была сказать тебе правду.
- За то, чтобы забыть плохое в прошлом и строить, будущее, в котором будем жить, - Кэмрин, улыбнувшись, подняла свою чашку с чаем и чокнулась с матерью.
Теперь она точно знала, что именно должна сделать: сказать Блейну правду, как бы это ни было больно.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Блейн неспешно прогуливался по берегу реки, насвистывал мелодию старой песенки, поглядывал по сторонам в ожидании Кэм.
Мотель, в котором они провели ночь, вовсе не был роскошным, скорее более чем скромен. Но одна из его скромных комнаток позволила им потеряться в объятьях друг друга на всю ночь.
Сейчас, бродя здесь, у реки, в том месте, где они были вместе шесть лет назад, Блейн ощущал что-то непонятное, удивительное. Как будто он шагнул в прошлое, и оно ожило, стало реальным. Дорогое, прекрасное прошлое, время начала их любви…
- Привет, - Кэм появилась из-за огромного эвкалипта.
- Сначала ты озадачила меня, сказав, что надо встретиться здесь, - он бросился к ней, взял за руки. - А сейчас, когда мы здесь, я думаю, ты гений. Так уединенно, так прекрасно…
- Ш-ш-ш…
Она мягко поцеловала его в губы и отстранилась, прежде чем он успел прижать ее к себе.
- Что-то не так?
- Я хочу, чтобы ты понял, - она говорила тихо, голос немного дрожал.
- Что понял?
- Почему я так поступаю. Почему мы не можем быть вместе. Почему…
- Постой, что такое? Давай сначала. Что значит, мы не можем быть вместе? О чем ты?..
Он не мог понять, не верил собственным ушам. Они планировали переезд в новый дом через несколько недель, и вдруг… И вдруг она говорит о расставании?
- Я не могу создать то, что тебе нужно, - еле слышно продолжала Кэмрин. - Я видела тебя с племянницами и племянниками. Знаю, как ты хочешь детей. Неважно, что сейчас ты думаешь и говоришь, что тебе нужна только я. Но после той ночи в больнице я поняла, что не выдержу больше никаких процедур, всего этого уже было слишком много. Я просто не сумею больше…
Она уселась на поваленное дерево и опустила голову на руки.
- Нам не обязательно проходить через все это, можно взять приемного ребенка.
- Нет!
Кэмрин подняла голову, блеснули ее глаза.
- Я уеду. В Европу. Я давно хотела побывать там, как раз подходящее время.
Кэмрин уходит, как ушел он шесть лет назад.
Может быть, их отношения развивались слишком быстро и это испугало ее? Может быть, она еще не доверяла ему? Причины всего неясны, но она уходит.
- Я думаю, дети - просто предлог, - он тер - затылок и шею, пока не стало больно. - Но если тебе нужно все обдумать, совсем не обязательно уезжать.
- Я все обдумала, времени было достаточно, - Кэмрин почти шептала.
- Не делай этого, Кэм, - Блейн положил руку ей на плечо.
- Я должна. Другого выхода нет.
Он видел, как она страдает, как измучена.
- Почему ты хочешь уехать? Я должен знать.
Она медленно подняла к нему лицо, дрожащей рукой откинув волосы.
- Я не могу быть тебе такой женой, какой ты хочешь меня видеть.
- Не можешь или не хочешь?
- Я уезжаю, чтобы ты смог устроить свою жизнь.
- Ты моя жизнь, Кэм. Это же так просто.
Ей не удалось сдержать рыданий. Блейн обнял ее и прижал к себе. Кэмрин уперлась в него руками, стараясь вырваться. Он не отпускал, и она постепенно затихла, прильнув к нему. Блейн тихойько поглаживал ее спину, пока не смолкли всхлипывания. Он осторожно приподнял к себе ее лицо:
- Послушай, я не дурак. Ты не веришь мне, что ты для меня важнее, чем дети. Отталкиваешь меня, потому что думаешь, так будет лучше для меня. Но это не так. Без тебя для меня нет счастья. И нет жизни.
- Хочешь знать, почему я привела тебя сюда? - Ее лицо неожиданно смягчилось.
Ему не нужен был ее ответ. Он помнил здесь каждое дерево, каждый холм, каждую тропинку. Здесь они впервые были близки, здесь он попросил ее стать его женой.
Это особое место, их место, магическое место.
- Потому что все здесь началось, здесь все должно и закончиться.
- Кэм…
- Дай мне договорить, - она положила ладонь на его губы и сразу же убрала, когда он поцеловал ее. - Я поверила тебе, когда ты пришел и рассказал мне, почему исчез тогда. Ты сказал, что моя мечта стала для тебя важнее твоей. А теперь… я возвращаю тебе долг.
- Это безумие! Моя мечта - ты!
- Нет, - она покачала головой. - Я только часть мечты. Твоя мечта - большая прекрасная семья, такая, как твоя. Семья, в которой много детей, любви и веселья. Я хочу этого для тебя. Я так отчаянно этого хочу! - Она тесней приникла к нему, ее лицо оказалось очень близко к его лицу, и снова заговорила совсем тихо: - Я люблю тебя. Я всегда тебя любила и поэтому я должна так поступить. Очень хочу, чтобы ты меня понял. Мне это необходимо. И необходимо, чтобы ты отпустил меня.
У него не было времени ответить, потому что она сразу же прижалась к его губам. Вряд ли можно вложить больше любви и отчаяния в поцелуй. Глубоко вздохнув, она спрятала лицо у него на шее, как любила делать.
- Езжай в Европу. На сколько хочешь. Только знай, Кэм, я не дам тебе уйти, не позволю. Я буду бороться за нас. Столько, сколько нужно.
Блейн чувствовал, что она улыбается. Захотелось схватить и закружить ее, как он сделал, когда она согласилась выйти за него замуж. Отпраздновать победу. Вместо этого он аккуратно приподнял и поставил рядом.
- Хорошо. Делай так, как считаешь правильным. Но я буду ждать твоего возвращения.
- Ты должен идти к своей мечте, - пробормотала она.
- К ней я и иду.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Кэмрин любовалась Парижем в сумерках с Эйфелевой башни, восхищалась лондонской архитектурой на Оксфорд-стрит и Риджент-стрит, бродила по мостам Венеции, но, только оказавшись в Риме, поняла вдруг полную бессмысленность своего поступка.
Вот уже три месяца, как она уехала от Блейна, надеясь, что это окажется сильнее слов.
Он не поверил, что они расстаются и что им нужна разлука. И зачем она здесь, в Европе, хотя каждая клеточка ее тела стремится в Мельбурн, к нему? Особенно трудно было после его первого звонка. И после второго. Больше Блейн не звонил…
Потрясающие места, невероятные культурные и исторические ценности, которые Кэмрин посещала, на некоторое время немного развеивали депрессию. Но все зрелища, все красоты, превосходные концерты не могли заполнить зияющей пустоты, возникшей в ее жизни без Блейна.
Она старалась, очень старалась освободить его. Но мысль о том, что он ждет ее - и будет ждать - грела душу. Его слова звучали в ушах.
И вот наконец к Кэмрин пришло решение: она должна вернуться домой. К своему мужу. Она тут же почувствовала воодушевление, чего не было уже много месяцев. Сейчас она выпьет каппучино в одном из уличных кафе, пойдет в гостиницу и отправит Блейну электронное письмо. Ответ же получит через некоторое время, из-за разницы часовых поясов Рима и Мельбурна.
Скорей, скорей в гостиницу! Но, когда Кэмрин допила каппучино, ей стало нехорошо. Она подумала, что это могло быть плохое молоко.
- Синьорина? У вас все в порядке? - обеспокоенно спросил ее по-английски пожилой официант.
- Можно стакан воды? - выдавливая из себя улыбку, ответила Кэмрин.
- Не хотите ли еще каппучино?
- Нет-нет, спасибо, - ей была неприятна даже мысль о кофе.
Официант ушел, а Кэмрин постаралась отдышаться и прийти в себя. Да что же с ней? Неужели какая-то инфекция? Удивительно для женщины, которая всю жизнь пила кофе, вдруг почувствовать отвращение даже к его запаху.
Почему-то смутно вспомнилось что-то сказанное мамой. Да, кажется, она не могла работать в их с папой магазине во время беременности, потому что не переносила запах кофе…
А что, если… Но разве такое возможно?.. Врачи полностью не исключали ее способности забеременеть, но считали, что естественным путем сделать это маловероятно. Боже, неужели? Задержка была очень длительная, но это могло объясняться сменой климата и мест во время путешествия.
Кэмрин охватила светлая радость, в ушах зазвучала дивная мелодия.
Надо найти аптеку и постараться объяснить на ее убогом итальянском, что нужен тест на беременность.
Господи, если бы только это оказалось правдой, если бы случилось невероятное…
Ее воссоединение с мужем - она сегодня решилась на это! - приобрело бы совсем иное звучание.
Блейн вывалился из гамака, потянулся и взглянул на ноутбук, который потревожил его покой. Он очень устал, хотелось полениться, и гамак так сильно притягивал, что игнорировать его не было сил…
Блейну всегда хотелось иметь гамак, широкий и удобный, чтобы устроиться в нем и покачиваться, забывая каждодневные проблемы. До сих пор возможности бездельничать в гамаке у него не было, да и негде было его повесить. Пентхаус в Мельбурне не слишком подходящее место для гамака.
Нахмурившись, он взглянул на экран ноутбука. Просмотрел письма. Одно из них - от Кофейного пижона - не давало покоя. Кто такой Кофейный пижон?
Преодолев лень, он взял мышку, посмотрел на письмо и замер. Нет, невозможно! Неужели Кэм решила, наконец, связаться с ним, впервые за все это время? С неизвестного ему электронного адреса?
Строка "тема" пуста, угадать, что в письме, невозможно.
Любопытство толкало открыть письмо, здравый смысл говорил уничтожить, не открывая.
Если от нее, не надо читать, нельзя изменять принятому решению. Ему потребовалось слишком много времени, чтобы преодолеть в себе безумные ожидания: звонил телефонный звонок - он надеялся, это она; звонили в дверь - он думал, что за дверью Кэмрин. Полное безумие! Ведь Кэм на другом континенте, в Европе. К тому же, игнорируя попытки Блейна связаться с ней, она ясно показала, что считает их отношения законченными.
Можно сказать, она убила его в Радужном Ручье, сказав, что любит, но хочет расстаться. Это не любовь, это сумасшествие, безумие, что угодно. Он пытался разубедить ее - безрезультатно. Она уехала от него, и до сих пор Блейн испытывает невыносимую боль.
Громкий крик океанских чаек смешал его мысли. Он все-таки открыл письмо и сразу посмотрел в конец.
Кэм Х.
Не Кэмрин, а Кэм!
Так называл ее только он, часто в порыве страсти, целуя.
"Привет, Блейн!
Надеюсь, у тебя все в порядке. Через неделю буду дома. Необходимо повидать тебя по возвращении. Прости за все. Вернувшись, объясню. Мечтаю.
Кэм X.".
Мечтаю… Это как раз то, чем он непрерывно занимался шесть лет: мечтал стать кем-то - для нее; мечтал принести ей целый мир на серебряной тарелке, когда они вновь будут вместе; мечтал о счастливой семейной жизни с женщиной, которую полюбил с первого взгляда.
Она не посчиталась с его мечтами. Уехала и не давала о себе знать. Что кроется за этим словом мечтаю?
Блейн отодвинул мышку и задумался. Очень хотелось ответить ей, прямо пальцы горели. Но в те первые две недели, когда Кэмрин игнорировала его попытки связаться с ней, он решил, что единственная возможность проверить их любовь - предоставить ей полную свободу. Не гнаться за ней, не звонить, не писать.
Сейчас надо отставить сомнения, неважно, что так хочется ответить.
Блейн, вздохнув, закрыл ноутбук, чтобы не возникало соблазна.