В холле этим утром было очень людно: все учителя, неработающие мамочки, несколько мужей, взявших выходной, чтобы помочь расставить стулья, и огромное количество детей. Приходилось признать, что за прошедшие годы Ник и впрямь научился работать с людьми. Он был обходителен - слишком обходителен.
Так же мужчина вел себя во время того интервью, которое Серина видела по телевизору пару лет назад. Однако собственными глазами видеть Николаса таким же… Пара минут - все здесь готовы считать его своим лучшим другом, и в первую очередь Фелисити.
- Мам, правда, он просто потрясающий?! - восторженно воскликнула девочка, когда Николас отошел в сторону. - И та-акой симпатичный! Как ты думаешь, а у него в Нью-Йорке есть девушка?
- Думаю, да, - ответила Серина, удивившись про себя, почему эта мысль ее не посетила раньше. И поразившись той боли, которую она неожиданно вызвала.
- Возможно, та японская скрипачка, - продолжала Фелисити, пребывая в блаженном неведении о страданиях матери. - Она очень хорошенькая! Я спрошу у него.
- Даже не думай! - отрезала Серина. - Это было бы очень некрасиво.
- О… ты правда так считаешь? Ну, тогда ты его спроси, мам! Позже, когда будете вместе обедать!
Серина закатила глаза.
- Кто сказал тебе, что Николас пригласил меня на обед?
- Он сам. Только что.
- Понятно, - раздраженно вздохнув, отозвалась женщина. - Полагаю, я смогу как-нибудь это выяснить. Но тебе-то что до этого, а?
Выражение лица Фелисити стало до невозможности хитрым.
- Ну, я подумала… Возможно, если у него нет подружки, вы могли бы, как раньше… знаешь… Сблизиться, подружиться… Я хочу сказать, когда-то ведь вы встречались.
- Бога ради, Фелисити, сколько раз мне тебе повторять, что мы только пару раз сходили на свидания, и ничего большего!
- А миссис Джонсон говорит совсем другое. Она рассказала мне, что вы были не разлей вода. И Нанна говорила, что ты плакала несколько недель, когда Николас уехал учиться в Лондон.
- Знаешь что, Фелисити, поменьше слушай сплетни. Мы с Николасом были очень хорошими друзьями, как я тебе и рассказывала. Ничего романтического между нами не было. Что до моих слез… В то время как раз с папой случился удар, и я была очень расстроена. Так что отъезд Николаса из Роки-Крик здесь был совершенно ни при чем. Ты все неправильно поняла, юная леди. Пожалуйста, не пытайся продолжить дело тех девчонок из офиса. Я очень любила твоего отца и не хочу встречаться с кем-то еще или тем более выходить замуж, и уж особенно не за Николаса Дюпре! Я ясно выразилась?
Фелисити хватило совести повесить голову после этой отповеди. К несчастью, поверх ее головы Серина встретилась взглядом с голубыми глазами Николаса.
- Что ж, думаю, мои дела здесь завершены, - с каменным лицом произнес он.
"Хоть бы он не расслышал всего того, что я наговорила Фелисити!" - взмолилась про себя Серина. Но при этом она понимала, что надеется зря.
- Мы с мистером Тарлтоном решили, что я должен быть здесь завтра в час тридцать, - отрывисто бросил Николас. - Это достаточно рано, Фелисити?
- Вполне, конкурс талантов начнется не раньше двух. Вы ведь останетесь потом на праздник, правда?
- Разумеется. А теперь мы с твоей мамой отправимся в Порт-Макуайр, пообедаем, вспомним старые времена, поговорим о былых годах.
Серина кисло посмотрела на Ника и с усилием улыбнулась своей дочери.
- Я буду дома не позже четырех, милая, - сказала она. - Вы к тому времени уже закончите украшать зал?
- О да, конечно. Мы и сейчас уже почти все сделали. Но Кирсти хочет отрепетировать свой завтрашний выход, да и мне нужно попрактиковаться. Один из тех этюдов, которые я выбрала, очень сложный.
- Ты меня окончательно заинтриговала. Что же ты собираешься завтра сыграть? - произнес Николас.
Фелисити выглядела очень довольной этим замечанием.
- Простите, но рассказать не могу. И ты тоже ему не говори, мам!
- Как я могу рассказать то, чего сама не знаю? - несколько сухо отозвалась Серина.
- Вот и хорошо, - с жизнерадостной улыбкой откликнулась ее дочь. - Ну что, тогда пока! Увидимся, когда приедешь домой! - И Фелисити помчалась помогать своим друзьям.
- Подозреваю, что ты знаешь, что она собирается сыграть, - произнес Николас, положив свою сильную руку на ее локоть и направляясь к двери. - И по каким-то причинам ее выбором недовольна. Подозреваю, по тем же самым, по которым тебя не устраивает мой приезд в Роки-Крик.
- Не вижу причин этому радоваться! - резко бросила Серина, как только они оказались на улице, вне пределов слышимости.
- Может, и нет! - в том же тоне отозвался Ник. - Но не вижу причин, по которым ты должна так дергаться! Вроде бы у тебя нет больше мужа, который стал бы возражать против нашего воссоединения. И ни о каких новых приятелях я не слышал.
Серина вывернулась из его рук и остановилась.
- Нашего воссоединения?! - Она посмотрела на Ника горящими от негодования глазами. - Никакого воссоединения не будет! Если бы я могла поступать в соответствии со своими желаниями, то не было бы и никакого обеда! Но ты устроил все так, что я не смогла отказаться, не показавшись невежливой! А что касается того, чтобы вспомнить старые добрые времена… Не думаю, что это случится, Николас Дюпре. Я бы не позволила тебе снова прикоснуться ко мне, даже если бы ты был последним мужчиной на земле!
Едва произнеся последнюю фразу, Серина поняла, что зашла слишком далеко.
В уголках его холодно сверкавших голубых глаз зародилась жестокая улыбка.
- В таком случае напомню тебе об этих словах чуть позже. А пока закрой свой милый ротик. Не уверен, хочешь ли ты снова встречаться со мной или - упаси боже! - выйти замуж, но могу поспорить, что ты мечтаешь опять оказаться со мной в постели.
От удивления рот Серины приоткрылся. Она собралась было начать яростный спор - его надменное замечание попало в цель с ужасающей точностью, - когда заметила двух женщин. Они стояли у окон школы и с интересом наблюдали за их беседой. Было бы неразумно продолжать ссору прямо сейчас.
Глава 8
Николас знал - глубоко в душе, - что только что перешел черту. Сказал нечто такое, до чего джентльмены не опускаются.
С другой стороны, он никогда не был джентльменом. И никогда не смог бы стать таковым, несмотря на то что годы сгладили большинство резких черт его характера.
То, что Ник только что сказал Серине, было в высшей степени грубо, провокационно и самонадеянно. И рискованно. Говоря так смело, он разрушил все шансы на постепенное, романтическое соблазнение.
Но Серина не сумела скрыть свою первую рекцию. До того как ее тело и разум успели оправиться от шока, Ник уловил едва заметное трепетание, говорившее о той былой уязвимости перед ним. Он угадал. Серина действительно хотела вновь оказаться в постели с ним.
Женщина не сказала ни слова, пока они шли к машине. Но все ее тело, каждый жест говорил о негодовании и надвигающемся бунте. Ник же был поглощен совсем другими чувствами…
Серина вырвалась из рук Николаса, села в машину и сердито хлопнула дверцей Она не смотрела на своего спутника, который опустился на соседнее сиденье, не сказала ему ни слова. Вместо этого женщина бросила сумочку себе под ноги и, скрестив руки на груди, разгневанно уставилась в окно.
- Лучше пристегнись, - посоветовал Николас, щелкнув зажимом собственного ремня и заводя машину.
Серина послушалась, но не произнесла ни слова и даже не взглянула в его сторону. Роки-Крик остался далеко позади, когда кипящее в ней раздражение наконец нашло выход.
- Значит, я с самого начала была права! - выпалила она, резко повернувшись к Николасу. - Ты приехал вовсе не по доброте душевной, нет! Ты вернулся, чтобы отомстить!
Это обвинение произвело удивительный эффект. Николас в самый неподходящий момент - машина как раз преодолевала резкий поворот - отвел взгляд от дороги. Оба левых колеса соскользнули с узкой полоски черного асфальта, намертво увязнув в щебенке. Теперь они прокручивались, выбрасывая фонтаны гравия. Задняя часть машины также начала соскальзывать с дороги. Николас выругался, пытаясь вернуть контроль над внедорожником.
Приток адреналина, вызванный нахлынувшей паникой, заставил Серину схватиться за ремень безопасности. Перед ее внутренним взором проносились ужасающие картины - их выносит с дороги прямо в овраг или на ствол дерева…
- И я был прав! - бросил Ник, наконец справившийся с управлением, выехав на дорогу. - Ты меня однажды в могилу сведешь! Думаю, я лучше найду подходящее местечко, где можно остановиться и закончить этот разговор.
Серина не возражала. Она все еще дрожала от пережитого ужаса, когда Николас свернул на тихую дорожку, скрытую кустами, и выключил двигатель.
- Итак, - твердо произнес он, расстегивая ремень безопасности и поворачиваясь к своей спутнице, - что это за чушь насчет мести?
Серина уставилась в его красивые голубые глаза, но не увидела в них ни мрачности, ни притворства. Только непонимание и смущение. И схожие чувства овладели ею самой.
- Так за что я должен мстить? - требовательно спросил мужчина.
- За то… что я сделала той ночью, - выдавила она.
- Ах да, - произнес Николас, кивнув. - Ты до сих пор чувствуешь себя виноватой, верно?
- Еще бы! То, что я сделала той ночью… было очень, очень подло.
- Мы говорим обо мне? Или ты думаешь о своем муже?
Серина выпрямилась.
- Тогда Грег еще не был моим мужем.
- Ты придираешься к словам, Серина, и сама прекрасно это знаешь. Ладно. Ты в ту ночь изменила своему будущему мужу. И обманула меня.
Ее захлестнуло раздражение, вызванное вновь вспыхнувшим чувством вины. От столь противоречивых эмоций у Серины закружилась голова, а сердце сжалось.
- Я не хотела ни того ни другого, - выпалила она. - Я просто… просто не смогла удержаться. - По ее щекам побежали слезы, а глаза наполнились отчаянием. - Все получилось случайно.
На лице Николаса появилось скептическое выражение.
- Ну да, ты совершенно случайно пошла на мой концерт, а потом в гримерку. Ты ведь это имеешь в виду?
- Нет. Да. То есть… В общем, я просто не смогла взять себя в руки, Николас. Я не самый плохой человек, честно, и мне жаль, мне ужасно, искренне жаль, я очень виновата…
Он протянул руку и нежно стер слезы с лица Серины.
- Не буду врать, будто мне не было больно. Было. Ужасно, невыносимо. Но я понял одну вещь: я тоже сделал тебе больно, оставшись в стороне. Я должен был вернуться за тобой…
- И что же тебя удержало? - с мучительным стоном спросила она.
- По большей части мужское самолюбие. Ты сказала, что я тебе не нужен.
Она грустно рассмеялась:
- И что, ты мне поверил?
Улыбка Николаса тоже вышла не слишком веселой.
- Да, Серина, я тебе поверил. Но что теперь об этом горевать, столько воды утекло… Мы же не можем вернуться и исправить прошлое. Все, что нам остается, - это пытаться справиться с настоящим. Позволь, я перефразирую то, что сказал тебе раньше касательно причины моего приезда. Да, я вернулся потому, что твоя дочь написала мне письмо. Но не по той причине, которую я тебе сообщил. Я проделал такой долгий путь не для того, чтобы помочь Фелисити собрать деньги для вашей пожарной бригады. Для этого хватило бы прислать чек на круглую сумму. Я приехал потому, что девочка написала мне, что ее отец - то есть твой муж - погиб. Я вернулся из-за тебя, Серина.
Серина попыталась сглотнуть, но во рту окончательно пересохло. Она и боялась, и мечтала услышать это.
- Но теперь уже слишком поздно, - произнесла она.
- Для чего?
- Для нас.
- Никогда не бывает слишком поздно, Серина, - заявил Ник. - По крайней мере, пока мы оба живы.
- Ты не понимаешь.
- Ты больше не хочешь меня?
Она не смогла сдержать непроизвольную чувственную дрожь, которая охватила ее при этих словах.
- Я не уеду из Роки-Крик, - пояснила Серина. - Клянусь, ни за что не уеду.
- Я и не прошу тебя об этом, - произнес Ник. - Просто поехали в Порт-Макуайр на один день.
Женщина расширившимися от удивления глазами посмотрела на него.
- Я не могу! - хрипло запротестовала она.
Николас чувственно усмехнулся.
- Конечно, можешь. Мы уже едем туда - чтобы пообедать.
- Но ты ведь говоришь не просто об обеде, верно?
- Нет.
Мысленные образы, вызванные этим коротким словом, ненадолго лишили Серину способности дышать.
- Ты злой… И всегда был таким!
- Ох, брось, Серина! Не начинай только изображать святую! Я не делал ничего, что бы ты не хотела. Или о чем меня не молила.
- Я никогда ни о чем тебя не умоляла!
- Тогда, похоже, пора напомнить тебе обо всем. Скажи, любовь моя, следует ли мне сегодня заставить тебя молить о пощаде?
Серина знала, что нужно бороться с непрошеными желаниями. Если она поддастся им, Николас получит то, чего хочет…
Серина содрогнулась, подумав о последствиях - она никогда не сможет жить спокойно и быть счастливой. Не говоря уже о ее дочери.
- Как ты только можешь ставить слова "любовь" и "молить" в одном предложении?! - возмущенно возразила она. - Ты ведь не знаешь, что такое любовь, Николас! Я значила для тебя меньше, чем твое пианино! Ты жесток и безжалостен! Я не могу любить это в тебе.
Серина почувствовала, как внутренности сжались в тугой комок при этой лжи. Потому что она, разумеется, по-прежнему любила Николаса. Так будет всегда. Но в остальном… Он был не тем человеком, на которого женщина может положиться, который приложит все усилия, чтобы сделать ее счастливой. Сери-не было уже тридцать шесть лет, и к этому возрасту она научилась разбираться в людях.
- Значит, ты не хочешь дать мне еще один шанс, - мрачно произнес он.
- Не вижу смысла, Николас. Твоя жизнь сосредоточена в Нью-Йорке, или в Лондоне, или в любом городе, где ставятся твои шоу. Моя жизнь здесь, в Роки-Крик, с моей семьей. У нас больше нет ничего общего - даже пианино.
- Кое-что все-таки осталось, Серина! - прорычал он и в следующее мгновение уже обхватил руками ее лицо и впился в ее губы поцелуем.
Нет! Она бы крикнула это Николасу в лицо, если бы могла. Но его губы уже прижимались к ее губам, а язык искал доступ к ее рту. Все, на что женщина оказалась способна, - низкий, тихий стон, больше походивший на возглас побежденного, нежели на крик протеста.
Это был яростный, жестокий поцелуй, властный, сильный, наказывающий. Он был требовательным и всепоглощающим, невозможно было устоять, нельзя отказаться…
Стоило Николасу поцеловать ее, как Серина сразу же поняла, что не сможет сопротивляться. С того самого момента, как Николас впервые прикоснулся к ней, Серина знала, что принадлежит ему. Когда они занимались любовью, Ник пробуждал в ней чувства, которые одновременно пугали и зачаровывали Сери-ну. Она была одержима им, пристрастилась к этой любви, как к наркотику, и только твердая рука разлуки положила этому конец.
Поэтому, когда Ник прервал поцелуй и отстранился, Серина даже не стала утруждаться, высказывая протесты. Она только посмотрела ему в глаза и сказала, прерывисто дыша:
- Хорошо, Николас. Ты выиграл. Мы снова окажемся в постели - в последний раз. Но это будет конец наших отношений, - добавила она, чтобы Ник не спешил праздновать победу. - Конец всему. Больше никакого "мы" не будет. Никогда.
- А ты уверена в этом, Серина? - пробормотал Николас, нежными, мягкими движениями лаская ее лицо.
- Абсолютно, - уверенным тоном солгала она.
Глава 9
Николас был захвачен врасплох неожиданной стойкостью Серины. Это была уже не та девушка, которую он помнил. Серина из прошлого сразу же растаяла бы в его объятиях и согласилась на все.
Но потом Ник вспомнил женщину, которая пришла к нему в гримерку в опере. Да, она растаяла в его объятиях. На время. Но подозрительно быстро застыла, стоило ей получить то, за чем явилась.
- Значит, ты снова хочешь от меня только одного - секса? Да, Серина? - прорычал Николас, больно сжав пальцами нежную кожу ее порозовевших щек.
В больших карих глазах женщины промельнуло странное выражение. Был ли это стыд? Но Серина не отвела взгляда, а по-прежнему уверенно смотрела на него.
- Это все, на что ты годишься, Николас, - произнесла она жесткие, больно резанувшие по сердцу слова.
Ник изо всех сил попытался скрыть беспокойство и боль, сумев медленно улыбнуться.
- Если ты считаешь, милая Серина, что оскорбления помогут тебе спастись, то ты заблуждаешься. Я проделал такой путь вовсе не для того, чтобы вернуться домой, поглядев на то, как ты кончаешь. Я заставлю тебя умолять меня об этом, дорогуша.
Ее глаза яростно сверкнули.
- Это ты будешь умолять, любимый! - бросила Серина в ответ.
Пальцы Николаса скользнули ниже и теперь ласкали шею женщины.
- Это что, вызов?
- Это обещание.
Его глаза сузились, а кровь быстрее побежала по венам, обжигая их жаром изнутри.
- Я думаю, тебе стоит позвонить своей дочурке и сообщить ей, что не сможешь приехать домой к четырем часам! - рявкнул Ник.
Глядя в раскрасневшееся, сердитое лицо женщины, Николас осознал, что взрослая Серина возбуждает его куда больше той девочки-подростка. Или даже чем та странная, несчастная особа, посетившая его гримерку тринадцать лет назад.
Теперь перед ним была женщина опытная и уверенная в себе. Так было куда… интереснее.
Николас снова улыбнулся. Он мчался к цели.
Серина откинулась на спинку пассажирского сиденья и отвернулась от Николаса, тупо уставившись в окно.
Ну вот, она это сделала. Мало того, что согласилась заняться с ним сексом, так еще и спровоцировала его, бросив вызов.
В то мгновение, как он припал к ее губам, мир перевернулся. Делать нечего; придется пройти через это. Чего, разумеется, ей втайне хотелось. Серина жаждала этого так сильно, что едва сдерживала нетерпеливую дрожь.
Внезапно Серина порадовалась тому, что уделила утром должное внимание своей внешности. А заодно и тому, что вчера вечером побрила ноги, покрасила ногти и надела красивое нижнее белье.
Правда, похоже, носить его ей осталось недолго. Николас не любил заниматься любовью, пока хоть один из партнеров оставался в одежде.
Обвинение Серины в том, что Николас был зол, попало прямо в цель. Но в таком случае она сама была ничем не лучше. Женщина чувствовала злость - и возбуждение.
- Я не собираюсь нигде останавливаться на обед! - проворчал Ник, сворачивая на главную улицу Порта. - Не собираюсь зря терять время, которого и так слишком мало!
Серина ничего не ответила на это.
"Я ничуть не возражаю, Николас. Будет куда лучше, если я съем тебя".
- Но голодать не придется. У меня есть вино, фрукты и шоколад. Полагаю, что ты по-прежнему любишь сладкое?
Но Серина вновь промолчала, даже не взглянув в его сторону.
- И нечего дуться! - бросил он. - Ты хочешь этого так же сильно, как и я!