Оливия повернулась к нему, увидела, что он улыбается, и в замешательстве пробормотала:
- Вы меня напугали.
- Это очевидно. - Он поднял разбитую чашку. - Надеюсь, это не любимая чашка вашей бабушки?
- Собственно говоря, да, но я скажу ей потом…
- А может быть, мы просто выкинем ее в мусор и ничего ей не скажем?
Оливия покачала головой.
- Бабушка время от времени все пересчитывает. Она сразу заметит.
Девушка достала другую чашку и поставила ее на блюдце, не зная, о чем разговаривать дальше.
- Почему у вас позавчера было такое выражение лица? - спросил мистер Ван дер Эйслер. - И почему сегодня вы такая грустная? И только не уверяйте меня, будто не понимаете, о чем я говорю.
Что-то в его голосе заставило ее тотчас же признаться.
- Я не вернусь в школу. Попечители хотят кого-нибудь с надлежащей подготовкой… Это было для меня ударом. Я так надеялась, что смогу остаться и мама приедет жить со мной.
- Бедняжка, - сказал он и, когда она отвернулась, чтобы скрыть подступающие слезы, занялся приготовлением кофе, а потом, исследовав ящики буфета, отыскал коробку с печеньем и разложил его на подносе. - Вы ничего не сказали матери?
Оливия повернулась к нему, глотая слезы.
- Нет, я подумала, что надо подождать, а после Рождества поискать работу.
- Очень чутко с вашей стороны. Но вы ведь вообще девушка чуткая, не правда ли?
- Спасибо за то, что приготовили кофе. - Оливия слабо улыбнулась. - Не думала, что вы умеете, то есть я хочу сказать, что вряд ли вам приходится часто заниматься этим дома.
- Когда я на кухне, моя домохозяйка все время держит меня под присмотром, а вы ведь видели Бекки - это тиран, каких поискать…
- Очень добрый тиран.
Мистер Ван дер Эйслер, взяв поднос, направился в гостиную и, сев рядом с миссис Фицгиббон, быстро привел ее в хорошее настроение. Нел рассказывала Оливии и ее матери, как чудесно она будет проводить время в Амстердаме.
- У меня новое платье, - не переводя дыхания докладывала девочка. - А потом, ведь это Рождество, и маме не надо будет идти на работу. Думаю, что все будет просто чудесно. - Она огляделась. - У вас нет елки, а у дяди Хасо есть. Она стоит у окна, и люди могут видеть, как она зажигается.
Миссис Хардинг ответила что-то подобающее моменту, а Оливия ушла на кухню, чтобы принести еще кофе. Визит продлился еще некоторое время, но, кроме вежливых прощальных слов и добрых пожеланий, мистер Ван дер Эйслер не произнес больше ничего. Оливия так и не смогла понять, относятся ли эти пожелания к предстоящему Рождеству или к ее неустроенному будущему.
Вечером, когда было уже темно, снова раздался звон дверного колокольчика. Оливия открыла дверь - там стоял мистер. Пател с корзиной, полной искусно уложенными фруктами, большой коробкой шоколадных конфет и с очаровательно подобранным букетом из роз, гиацинтов, нарциссов и жасмина.
- Это сюрприз для вас, мисс, - приветливо сказал он. - Я сам уложил корзину и сходил на рынок за цветами, которые выбрал этот джентльмен. Вам нравится?
- О, мистер Пател, это просто замечательно, вы так прекрасно все оформили? Наверное, на это у вас ушла уйма времени.
- Да, конечно, но этот джентльмен так щедр. Заказ был просто великолепен. Счастливого вам Рождества, мисс, и, если позволите, я хочу напомнить, что, если вы захотите купить что-то необходимое, мой магазин будет открыт перед Рождеством допоздна.
- Буду иметь в виду, мистер Пател. Думаю, моя мать завтра утром захочет кое-что купить.
- Тогда до свидания, и спокойной вам ночи, мисс.
Приветливый маленький продавец ушел, а Оливия втащила корзину в гостиную и поставила ее на стол.
- Подарок мне? - спросила бабушка.
- Нет, бабушка, это мне. - Оливия прочитала поздравительную открытку, засунутую за ананас. Мистер Ван дер Эйслер весьма неразборчивым почерком желал ей счастливого праздника. Открытка была подписана инициалами X. Вд. Э. В одном ее углу были изображены красные розы, но Оливия не думала, что это имело какой-то особый смысл.
- Как это великодушно с его стороны, - заметила миссис Хардинг, которая выглядела польщенной, и не только потому, что эти фрукты весьма украсят их праздничный стол. Ее красавица-дочь заслуживала такого симпатичного и очаровательного поклонника, как мистер Ван дер Эйслер. Разумеется, в этом жесте ничего такого нет, думала она, ведь существует еще мать Нел, женщина очень красивая и обаятельная, хотя, с другой стороны, Нел сказала кое-что… Впрочем, дети вечно преувеличивают.
Подошло Рождество; они обменялись маленькими подарками, приготовили цыплят, лакомились фруктами и на следующий день неохотно разложили стол для бриджа - вечером должны были прийти приятельницы бабушки. Оливия, которая в бридже понимала так же мало, как и ее мать, вздохнула с облегчением, когда гости ушли и она могла наконец вымыть чашки, стаканы и тарелки. Гости съели все, что стояло на столе, а девушка была голодна. Она собрала стаканы, налила в миску воды для мытья и решила сделать себе бутерброд с сыром. Мать и бабушка ушли спать, поэтому ей некуда было спешить. В отношении следующего дня у нее отсутствовали какие-либо особые планы. Разве что она напишет объявление, чтобы послать его в газету при первой возможности. Девушка закончила мытье посуды, вынула конфету из коробки, которую бабушка шикарным жестом пускала по гостям, и пошла спать.
Оливия готовила утренний чай, когда зазвонил телефон. Было еще темно и очень холодно, а телефон стоял в холле. Направляясь туда, она поплотнее запахнула халат. Вероятно, ошиблись номером, подумала она, и поэтому ее ответ прозвучал несколько резко.
- Я вас разбудил? - спросил мистер Ван дер Эйслер.
- Нет, я готовила чай, но вообще-то для звонка немного рановато.
- Я позвонил только потому, что мне нужна ваша помощь. Нел убежала из дома. Я нашел ее, и она теперь со мной, но я в течение ближайших нескольких дней должен быть в больнице. Нел хочет вернуться к леди Бреннон, но это нужно как-то организовать. Мой мажордом, Бронгер, прилетит сегодня утром в Лондон, чтобы взять вас с собой и доставить в Амстердам, если вы не против. У него будут билеты и деньги, кстати, у вас есть паспорт? Отлично. Он появится где-то в середине дня. Вы сможете сделать это для меня? И для Нел? Она все время спрашивает о вас.
- Конечно, я приеду. Что мне брать с собой? На сколько дней рассчитывать?
- Дней на десять. Возьмите теплые вещи. И спасибо, Оливия.
Она вернулась на кухню. Вода в чайнике весело бурлила. Оливия приготовила чай и села пить. Без сомнения, она сумасшедшая. Стоило ему попросить, и она, даже не подумав, согласилась на такой безрассудный поступок. Ей несомненно надо показаться врачу. И все же она поедет. Оливия мысленно прикинула, что может взять из верхней одежды, подумала о деньгах и отнесла чашку чая матери.
- Я слышала, что звонил телефон, - сказала та с вопросительной интонацией в голосе.
Оливия все объяснила.
- Ты думаешь, что я сошла с ума? - спросила она.
- Конечно нет, дорогая. Не думаю, чтобы мистер Ван дер Эйслер был похож на человека, который стал бы тратить время на телефонные звонки в семь часов утра, если у него не было на это веской причины. Ты поступила совершенно правильно, что согласилась. Бедная малютка!..
Оливия присела на краешек кровати.
- Только мне жаль, что я покидаю тебя, мама. Мы столько собирались сделать…
- Да, знаю, дорогая. Но ты же уезжаешь не навсегда.
- Конечно. - Оливия нервно теребила одеяло. - Мама, мне нельзя ехать. Понимаешь, я люблю его.
- Понимаю, дорогая. - В голосе матери не было удивления.
Оливия разгладила смятое одеяло.
- Конечно, это глупо. Я думаю, что он женится на Рите - матери Нел. Она вдова его умершего друга, и Нел так привязана к нему. Кроме того, она красива и образованна.
- Тем не менее ты любишь его, Оливия, и должна делать то, что подсказывает тебе твое сердце.
Оливия улыбнулась.
- Бабушке это не понравится.
- Бабушка тут совершенно ни при чем, дорогая. Иди оденься и собери вещи. Я приготовлю завтрак. Принеси бабушке чашку чая и не говори ни слова…
Так что к тому времени, когда бабушка вышла из своей комнаты, Оливия была уже одета. Она отыскала паспорт, положила в сумочку деньги, а ее зимнее пальто лежало наготове.
Бабушка посмотрела на приодетую Оливию.
- Почему ты надела эту хорошую юбку? - поинтересовалась старая леди. - Ты же знаешь, что нам не на что покупать тебе новую одежду.
Оливия подала ей чашку кофе.
- Я отправляюсь в Голландию, бабушка. Меня попросили на пару недель присмотреть за Нел.
- А где ты возьмешь денег на такую поездку?
- Меня должны отвезти.
Как бы в подтверждение ее слов зазвонил колокольчик входной двери, и Оливия пошла открывать. На ступенях стоял коренастый, плотный, щеголевато одетый человек с седыми волосами и очень синими глазами.
- Мисс Хардинг? Я Бронгер, мажордом мистера Ван дер Эйслера. Должен отвезти вас в его дом в Амстердаме. - Он крепко пожал ей руку.
- О, входите, пожалуйста. Мы как раз пьем кофе. Нам надо отправляться немедленно или мы успеем выпить чашечку?
- С удовольствием, мисс. - Он говорил по-английски свободно, но с сильным акцентом. - Но мы должны выйти не позднее чем через полчаса.
Оливия помогла ему снять теплую куртку.
- А как мы поедем?
- За нами сюда прибудет машина. Все организовано. Мы приземлимся в Шипхоле и оттуда поедем в Амстердам. Я оставил машину в аэропорту.
- Познакомьтесь с моей матерью и бабушкой.
Слегка поклонившись, он обменялся с ними рукопожатиями, сел за стол и выпил кофе, вежливо ответив на вопросы миссис Фицгиббон, но не сказав при этом ничего конкретного. Весьма сдержанный человек, подумала Оливия. Он ей понравился. Прибыла машина, и они отъехали.
- Вам незачем беспокоиться насчет дороги, - сказал Бронгер. - Все организовано.
- Но у вас было так мало времени, - сказала Оливия. - Не понимаю, как вам удалось все устроить за несколько часов.
Он улыбнулся и ничего не ответил, и некоторое время спустя Оливия спросила вновь:
- Могу я кое-что спросить о Нел? Она ведь сейчас у мистера Ван дер Эйслера, правда? Неужели она не хочет вернуться домой? - Она замолчала. - Вероятно, я не должна спрашивать…
- Мистер Ван дер Эйслер доверяет мне, мисс. Нел отказалась возвращаться домой, почему, я точно не знаю. Когда она ушла из дома, то оставила записку и, к счастью, через несколько часов ее нашли. Она очень расстроена и желает видеть вас. Это был самый лучший план, который мистер Ван дер Эйслер смог осуществить за такой короткий срок. К сожалению, в следующие несколько дней у него очень напряженный график работы, который он не может изменить. Очень мило с вашей стороны, что сразу согласились приехать, мисс.
- Ну что ж, надеюсь, я смогу чем-нибудь помочь. Мистер Ван дер Эйслер сказал по телефону, что, как только он сможет это устроить, Нел вернется к бабушке.
Бронгер кивнул седой головой.
- С ней Нел чувствует себя счастливой. Она похожа на отца.
Они подъехали к аэропорту, следующие полчаса ушли на посадку, а на борту они не разговаривали. Оливии было о чем подумать, а Бронгер закрыл глаза и задремал. Он, должно быть, очень рано встал.
После прибытия в Шипхол он проводил ее к центральному входу, попросил подождать и удалился. Возвратился он через несколько минут в превосходно ухоженном "ягуаре". Бронгер вышел, положил в багажник ее чемодан и открыл перед ней дверь.
Она замешкалась.
- А можно мне сесть с вами? Мне бы хотелось этого.
Бронгер был польщен.
- С удовольствием, мисс. - На его губах появилась улыбка. - До Амстердама недалеко.
Оказавшись в центре города, Оливия жадными глазами осматривалась вокруг. Древние дома, стоящие вдоль каналов в стороне от суеты центральных улиц, выглядели так, как будто в них столетиями ничего не менялось, и, когда Бронгер остановился перед домом мистера Ван дер Эйслера, Оливия вышла на узкую мостовую и принялась рассматривать здание. Однако ей не дали долго этим заниматься. Бронгер поднялся по ступенькам, открыл входную дверь и пригласил войти. Сейчас же с лестницы скатилась маленькая фигурка и бросилась к Оливии.
- Я знала, что ты приедешь. Дядя Хасо сказал, что так будет. Оливия, ты же останешься со мной? Я не вернусь обратно, не вернусь…
- Ладно, ладно, куколка, - сказала Оливия и крепко обняла девочку. - Конечно, я останусь и уверена, что твой дядя сделает все, чтобы ты была счастлива.
- Она была такая противная: у нее бородавка на лице и она ударила меня по щеке и сказала маме, что я непослушная, а мама только рассмеялась и сказала, что я должна исправиться… Оливия…
Бронгер взял инициативу в свои руки.
- А сейчас, Нел, не дашь ли ты мисс пройти в свою комнату и привести себя в порядок? Скоро вы будете обедать. Офке должна все приготовить.
Тут в конце холла открылась дверь и к ним присоединилась высокая худощавая женщина. Она потянула Оливии руку и улыбнулась, а Бронгер сказал:
- Моя жена, Офке. Она хозяйка и кухарка. По-английски не говорит, но я вам помогу, и кроме того, Нел понимает голландский, по крайней мере кое-что.
Он сказал что-то своей жене, которая в ответ кивнула и направилась вверх по лестнице. Лестничная площадка была квадратной, с дверями по обе стороны и широким коридором, ведущим в глубь дома. Женщина прошла по нему и, открыв одну из дверей, пригласила Оливию войти.
Комната была тоже квадратной, с высоким потолком, единственное большое окно смотрело на маленький садик позади дома. В комнате находились кровать с балдахином, столик палисандрового дерева с трельяжем на нем, высокий комод из того же дерева, пара маленьких кресел и столик у кровати со стоящей на нем замечательной фарфоровой лампой. Ковер и занавески были того же теплого розового цвета, что и покрывало постели.
Нел выбежала вперед.
- Здесь ванна. - Она открыла дверь. - И шкаф для одежды. - Она распахнула другую дверь. - Дядя Хасо разрешил мне выбрать самой. - Пока Оливия снимала пальто и шляпу, девочка взгромоздилась на кровать. - Рассказать тебе, как я убежала?
- Конечно, дорогая, я очень хочу знать, что случилось. Но может быть, мы подождем, пока не спустимся вниз? Может быть, за обедом?
Когда они спустились вниз, мистера Ван дер Эйслера не было, и вскоре они уже обедали в маленькой уютной комнате позади просторной гостиной, которую Оливия успела осмотреть только мельком. Нел рассказала свою историю. Рассказ был бессвязным, и Оливия с трудом следовала сюжету. В нем фигурировали женщина с бородавкой и, к сожалению, мать Нел, которая, как оказалось, почти не появлялась дома во время Рождества. Оливия дала девочке выговориться, потому что чувствовала, что ей это необходимо. Возможно, позднее мистер Ван дер Эйслер найдет время рассказать ей, что же именно там случилось.
Оливии показалось, что у Нел слишком блестящие глаза, поэтому после обеда она предложила пойти посидеть возле камина в великолепной гостиной.
- И ты расскажешь мне дальше, - предложила она.
Кресло было большим и удобным. Нел вскарабкалась к ней на колени, немного поплакала, потом закрыла глаза и вскоре уснула. Как, впрочем, и расстроенная этой грустной историей Оливия.
7
Мистер Ван дер Эйслер, тихо войдя в дом, остановился в дверях гостиной, предостерегающим жестом положил руку на массивную голову Ахиллеса и залюбовался открывшейся перед ним картиной. Волосы Оливии немного растрепались, а рот был полуоткрыт, но все равно, сидя в кресле, держа в объятиях Нел и прислонившись к белокурой головке, она выглядела очаровательно.
По толстому ковру он бесшумно пересек комнату и, остановившись, поцеловал щеку Нел, а потом и Оливии. Никто из них не шевельнулся, и он устроился в кресле по другую сторону гигантского очага. Ахиллес расположился рядом с хозяином и вскоре, положив морду на лапы, задремал. Хозяин же, хотя и устал после долгих часов, проведенных в операционной, остался бодрствовать и не отрывал глаз от спящей пары.
Оливия, внезапно проснувшись, широко открытыми глазами посмотрела на него поверх головы Нел. Она прошептала:
- Мы уснули, а вы давно уже здесь? Почему вы нас не разбудили?
Он улыбнулся и покачал головой.
- Мне не хотелось мешать своим мечтам, - сказал он, и она нахмурилась, не совсем понимая, что он хочет этим сказать. Но спросить не успела, потому что проснувшаяся Нел уже сползла с ее колен и бросилась к дяде Хасо.
- Можно мне остаться здесь? - спросила она его. - Конечно, если надо, я поеду в школу, потому что тогда смогу увидеть бабушку, но потом вернусь, сюда и буду жить с тобой и Оливией.
- Это надо хорошенько обдумать, Нел, хотя, по-моему, ничего не выйдет. Видишь ли, мне надо каждый день быть на работе, а Оливия скоро должна вернуться в Англию. - Он посмотрел на внезапно погрустневшую Нел. - Но ты сможешь встречаться с бабушкой так часто, как только захочешь, а через пару дней я отвезу вас с Оливией во Фрисландию и устрою вам маленький праздник.
- Но ты же не отошлешь меня назад к этой ужасной леди? Мама не против того, что я здесь, - я слышала, как она говорила этой леди, что я пре… в общем, какое-то трудное слово, я не могу вспомнить, но кажется, оно значит, что я ей не нужна.
- Думаю, что с этим можно будет что-нибудь сделать, но мне понадобится время, чтобы все устроить.
- Ну, ты же не собираешься жениться?
Он рассмеялся.
- Как раз недавно я об этом серьезно задумался.
Ну что ж, подумала Оливия, от этого будет хорошо всем, если не считать меня. Она подняла глаза и увидела, что мистер Ван дер Эйслер смотрит на нее.
- Думаю, вы хотите позвонить матери, Оливия. Можете поговорить из моего кабинета - последняя дверь налево с другой стороны коридора. А ты, кошечка, должна найти Офке и поужинать…
- А ты не уйдешь? А Оливия? Она уложит меня спать?
- Конечно, - вставая, сказала Оливия. - Пока ты поужинаешь, я позвоню, а потом мы поднимемся наверх вместе.
Она была рада уйти из этой комнаты. Видеть мистера Ван дер Эйслера сидящим здесь, в своем доме, и спокойно планирующим свое будущее, было выше ее сил.
К тому времени как она закончила разговор с матерью, Нел уже поужинала, и следующие полчаса ушли на то, чтобы уложить ее в постель. Оливия не пыталась ускорить этот процесс - провести остаток вечера с мистером Ван дер Эйслером было бы чудесно, но, с другой стороны, вряд ли она смогла бы оправдывать сложившееся у него мнение о ней как о благоразумной девушке. В конце концов больше тянуть время было нельзя. Она подоткнула одеяло, поцеловала девочку и спустилась вниз.
Мистер Ван дер Эйслер сидел в кресле и читал. У его ног все еще дремал Ахиллес.
- Садитесь, - пригласил он. - Нел очень милый ребенок, но иногда утомляет. Выпьете шерри?
Оливия взяла предложенный ей хрустальный бокал и осторожно поставила его на стоящий рядом столик, надеясь, что мистер Ван дер Эйслер не видит, как у нее дрожат руки. Хотя, конечно, он это заметил. Она ответила: