- Гейл, это все слова, - решительно проговорила она. Сердце у нее сильно билось, а в горле пересохло. - Необходимо подтверждать их делом, разве не понятно? Когда я в тебе нуждалась - действительно нуждалась! - тебя рядом не было. Ты был где-то очень далеко.
- Я знаю.
Она беспомощно посмотрела на него.
- Ты хочешь сказать, что дела для тебя значат больше, чем слова? - продолжал он внезапно помрачневшим тоном. - Боже мой, Энни, неужели ты думаешь, я сам не понимаю, что плохо поступил, покинув тебя?
Вынужденное его признание заставило ее сердце забиться еще сильнее.
- Ну, тогда… - начал было Гейл и вдруг замолчал.
Конечно, она давно уже привыкла к его циничной откровенности, но оттого, что он по-прежнему говорил честно и обезоруживающе искренне, ей все-таки стало не по себе.
- На острове Китнос я тебе сказал, - упрямо продолжал он, - что не готов был тогда взять на себя серьезные обязательства. - Он холодно усмехнулся. - И если хочешь знать правду, Энни, то меня это чертовски напугало.
- Что же тебя напугало? То, что я была от тебя без ума?
- Нет, то, что ты, возможно, считаешь, что совершила большую ошибку. То, что Фред Бакстер был прав - я ведь действительно испортил тебе жизнь тем, что ты забеременела.
- Подожди минуточку. Не впутывай в наши дела Фреда Бакстера. Он был всего лишь моим другом.
Перед глазами Энни мгновенно возник образ Фреда - карие глаза, длинные густые каштановые волосы. Как глава агентства, взявшего ее на работу еще студенткой, он высказывал крайнее недовольство ее решением уйти совсем. Тем не менее, когда Энни потеряла ребенка, он показал себя верным другом. Во время частых и долгих отлучек Гейла Фред не оставлял ее, звонил, приглашал на обед и появлялся всякий раз, когда Энни нуждалась в чьем-нибудь участии…
- По крайней мере, он всегда был заботлив и особенно внимателен после того, как у меня случился… выкидыш, а иногда даже проводил со мной свое свободное время, не то, что ты. В отличие от тебя, Фред принял участие во мне в трудное для меня время. И вообще сделал для меня намного больше, чем ты…
- Конечно, намного, - с убийственным сарказмом ответил Гейл. - Я ведь лишь встретил тебя, сделал тебя беременной и женился на тебе…
- Ребенка делают двое, Гейл, - хрипло возразила она. - И… и когда я обнаружила, что беременна, то почувствовала себя счастливой… Это было самое лучшее из всего, что когда-нибудь со мной случалось.
- А потом вдруг произошло несчастье, ты потеряла ребенка, - сухо согласился Гейл. Слегка вздрогнув, он отпил бренди и резко, со стуком, поставил бокал на стол. В его голосе прозвучала какая-то непонятная ей нотка. - Итак, самое лучшее осталось в прошлом, верно?
Самые разнообразные чувства душили Энни, мешая соображать. Она едва могла вымолвить слово.
- Гейл… похоже, ты совсем не понимаешь меня. Когда я говорю, что любила тебя, ты приплетаешь сюда Фреда Бакстера. Когда говорю, что радовалась и ждала появления на свет нашего ребенка, ты обвиняешь меня, что я вышла за тебя только для того, чтобы у ребенка был отец. Ты, видимо, никак не хочешь понять в своем тупом самодовольстве, что бросил меня в тот момент, когда я в тебе нуждалась, отчаянно нуждалась. А тем временем ты шлялся с Лу Цян по ночным клубам Гонконга, и твои фото красовались в колонках светской хроники. Неужели заботливый, любящий муж может так поступать?
- Может, если он огорчен так же, как и его жена…
Энни бросила на него недоуменный взгляд. Гейлу нельзя доверять, предупреждающе шепнул внутренний голос. Новый намек на искренность наверняка был еще одним приемом из его обширного репертуара психологических игр. Этот человек никогда не терял контроля над событиями. Если какой-то путь оказывался для него закрытым, он моментально, со скоростью вычислительной машины находил другой.
- Ты хочешь сказать, что потеря ребенка тебя огорчила так же, как и меня?
- Я не могу тебе ответить на это.
Его глаза потемнели. Отвернувшись от Энни, он стал вглядываться в россыпь городских огней далеко внизу.
Когда он снова заговорил, его голос звучал глухо.
- Почему ты, Энни, не можешь поверить в то, что я действительно хотел нашего ребенка, по-настоящему хотел. А когда ты сообщила, что у нас будет ребенок, я подумал, а почему бы мне не жениться. Ведь завести семью - это замечательно! Потом у тебя случился выкидыш. Ты очень изменилась, перестала допускать меня… Мне показалось, что ты охладела ко мне и я тебе вовсе не нужен…
- Ты меня не понял… - с трудом выговорила она.
Гейл по-прежнему смотрел вниз, на ночной город. Энни опустила глаза в бокал с бренди, боясь встретиться с его взглядом.
- Гейл, я была так расстроена, чувствовала себя совершенно потерянной и опустошенной. А ты вдруг показался мне ужасно чужим, как будто между нами выросла стена. Невидимая стена. Ты понимаешь? Радостное ощущение жизни вдруг куда-то исчезло, и мир для меня стал бессмысленным…
Он глубоко вздохнул. Повисло долгое молчание, которое в конце концов прервал сам же Гейл.
- Когда мне было двенадцать, моя мать бросила отца, - тихо сказал он. - Пережить ее уход отец не смог… И тогда я поклялся, что никогда не позволю никакой женщине поступить со мной так же. Видишь ли, я считал… что твое отчуждение… сознательное.
Гейл холодно усмехнулся, оглядев ее.
Энни вдруг осознала, что Гейл впервые заговорил о матери. Они прежде никогда не упоминали о своем прошлом. Может быть, потому, что их настоящее оказалось достаточно драматичным? Их роман развивался стремительно. Но теперь-то Энни поняла, что отношения, сложившиеся между ними, были не до конца искренними, а брак - вынужденным из-за ее беременности…
Она судорожно проглотила комок, застрявший в горле. Не время проявлять сочувствие к Гейлу, тем самым затушевывая правду, печально думала она.
- Так вот почему ты бросил меня?
- Я тебя не бросал, Энни. Поверь, мне нужно было работать, и я уехал по делам. Это ты меня бросила, - упрямо стоял на своем Гейл. Его глаза стали еще холоднее, взгляд жестче, а выражение лица - таким враждебным, что у нее перехватило дыхание. Энни была на грани срыва, мысли путались в голове. Она с трудом понимала то, о чем они говорили. Снова волной нахлынуло ощущение отторжения, и ей казалось, будто какое-то течение относит их дальше друг от друга.
- Ну, если я тебя и бросила, как ты считаешь, то только потому, что мне больше ничего не оставалось, - вздрогнув, глухо проговорила она. Ее слова прозвучали сурово, как бы провозглашая неизбежность их развода. Но почему же ее сердце разрывается на части? - думала Энни.
- Ну вот, приехали, - пробормотал Гейл, взглянув на ее побелевшее лицо. - Мы продолжаем причинять друг другу много боли, как и раньше.
- Ах, нет, - поспешно возразила Энни. Она энергично замотала головой, ладони у нее вспотели. - Нет, Гейл! Раньше я гораздо ближе принимала к сердцу все, что касалось нас с тобой. Теперь же ты не способен задеть меня своими силовыми играми.
- Что ты хочешь сказать? - спросил он с горечью в голосе.
- Да то, что за последние два года я… я изменилась, повзрослела, что ли… Я не собираюсь больше быть пешкой в твоих руках.
Снова повисло напряженное молчание.
- Понятно, - наконец откликнулся Гейл. - Но дело в том, что мои силовые, как ты говоришь, игры, к счастью, принесли добрые плоды. Что до сегодняшнего вечера, то, несмотря на твое ничем не оправданное бегство, изрядно подпортившее дело, мне все-таки удалось заключить выгодный контракт о временных консультациях с Александром и его группой. И если я решу сделать некоторые капиталовложения в ресторан "Оливковая роща", то, думаю, что мой новый образ жизни потребует продолжения этих самых игр. Пойдем, миссис Стикс?
Держась на некотором расстоянии друг от друга, они молча двинулись к фуникулеру. Судорожно сжимая одной рукой сумочку, другой рукой Энни вцепилась в край собственного платья. Шесть дюймов, отделявших сейчас ее от Гейла, казались ей милей. Да, их брак мертв, безжалостно напомнила она себе. Не было уже никакого смысла гадать о будущем и перебирать в памяти поступки Гейла, которые помогли бы ей понять, как он относится к ней на самом деле…
- Что значит, если решишь сделать капиталовложения в "Оливковую рощу"? - резко спросила она. Они уже подходили к своему отелю, когда Энни захотелось выяснить, что же кроется за его последней репликой. - Ты ведь обещал непременно помочь Луизе и Герберту, если я поеду с тобой в Афины на деловой обед.
- Да, обещал. Но мы договаривались о том, что ты сыграешь роль преданной жены, дорогая. - Синие глаза Гейла опасно сверкнули. - Ты очень удивила Александра и Оливию, когда пустилась наутек из клуба, словно за тобой гнались черти.
- Неужели я должна была оставаться в ресторане и выслушивать колкости от Лу Цян? И теперь ты будешь обвинять меня в том, что я испортила твои драгоценные дела? - возмутилась Энни, сердито глядя на него. - Боже мой, Гейл, да ты просто искушаешь судьбу!
- Расслабься, - бросил он небрежно. - Ты всегда спешишь с выводами. Тем самым только создаешь себе кучу проблем, миссис Стикс.
Она тяжело вздохнула. Когда он прекратит сердить ее? - думала Энни. Она каждый раз выходила из себя. Какое, должно быть, удовольствие испытывал Гейл, поддразнивая и подкалывая ее, без особого труда вовлекая в свою игру.
- Может быть, и спешу, - тихо ответила она. - Зато я поняла причину, по которой ты женился на мне, а не на Лу Цян. Причиной была моя беременность.
- Да, мы уже говорили об этом: я женился на тебе только потому, что ты от меня забеременела.
Гейл насмешливо посмотрел на нее.
- Не нуждалась я в твоем покровительстве! - возмутилась Энни. - И не говори так, будто в этом деле ты единственный участник!
Он криво улыбнулся.
- Раз уж мы заговорили о беременности, миссис Стикс, то нет ли оснований считать, что за два дня, проведенных вместе, история могла повториться?
- Оснований нет, - высокомерно отрезала Энни. - Если думаешь, что я способна дважды совершить одну и ту же ошибку, значит, ты не очень-то высокого мнения о моем интеллекте!
Она не могла понять, удовлетворил ли Гейла ее ответ.
- Ты, что, принимала противозачаточные таблетки? - вкрадчиво спросил он.
- Таблетки? При чем здесь… - Энни осеклась.
Они дошли до шумного перекрестка, и Гейл, схватив ее за руку, помешал Энни шагнуть на мостовую прямо перед мчавшимся на большой скорости такси. Машина, пронзительно засигналив, пронеслась мимо.
Ее лицо запылало, но не потому, что она испугалась, чуть не попав под колеса машины. Энни словно током пронзило, когда до нее наконец дошел смысл их разговора. Болезненное, тревожное ощущение закралось в душу.
Ей не было смысла регулярно принимать таблетки, поскольку, расставшись с мужем, она не хотела не только встречаться с другими мужчинами, но даже видеть их или слышать о них. Пламя страсти, вспыхнувшее в ней вновь в объятиях Гейла, заставило Энни позабыть об элементарной предосторожности.
Могла ли она действительно забеременеть во время этих ужасных провалов самообладания? История может повториться? Бессердечное замечание Гейла продолжало звучать у нее в ушах. Ее бил озноб, несмотря на теплую ночь.
- Так, значит, когда ты ушла от меня, такие старые, испытанные средства, как противозачаточные таблетки, стали необходимой принадлежностью твоего образа жизни?
Ее продолжала сотрясать дрожь. Об ответе Энни даже не помышляла.
Когда они наконец перешли на другую сторону улицы, он впился в ее лицо проницательным взглядом.
- В чем дело? Ты что-то вспомнила? - с едкой насмешкой спросил Гейл.
От его двусмысленных намеков щеки Энни запылали еще ярче.
- Я вижу, куда ты клонишь, Гейл, - проговорила она в сильнейшем волнении, переходя почти на крик, - но у тебя ничего не выйдет, не надейся!
- Считаешь, что не стоит упоминать о твоих отношениях с другими с тех пор, как мы расстались? Значит, ты можешь обвинять меня в измене, - удивленно сказал он, - а я тебя нет?!
Она прекрасно понимала, что Гейл разыгрывает представление. Сжав зубы, Энни пробормотала:
- Я никогда тебе не изменяла - ни с Фредом Бакстером, ни с кем-либо другим.
Она с трудом сдерживала свой гнев.
- Но, если ты воображаешь, что сможешь продолжать манипулировать мною, считая своей собственностью, что ж, я не могу тебе в этом воспрепятствовать.
Они подошли к входу в отель, и Энни подняла на него глаза, полные слез.
- И если я все-таки забеременела за эти два дня, то постараюсь предпринять все, что в моих силах, чтобы ты никогда больше не имел ни малейшего отношения к моему ребенку. Понятно, Гейл?
9
- Так ты говоришь, - опять принялся за свое Гейл, когда они поднимались в лифте в свой номер, - что у тебя имеется шанс вновь оказаться беременной?
Энни вздрогнула: в лифте они были не одни. Кроме мальчика-лифтера в униформе, с ними ехали две элегантно одетые американки, чья беседа после того, как прозвучал вопрос Гейла, сразу же стихла.
- Это очень интересная мысль, - мягко продолжал он. Недобрый блеск в его глазах заставил Энни просто закипеть от злости. Чтобы не сорваться, она отвернулась и уперлась взглядом в собственное отражение в зеркале на задней стене кабины лифта. Помимо себя с огромными тревожными глазами газели на побледневшем лице, она узрела равнодушно-сдержанного, по-мужски привлекательного Гейла, лифтера, пытавшегося выглядеть бесстрастным, и дам со смущенно потупленными взорами.
- Как можно так… петушиться, если тебе придется нести ответственность за то, что сделал меня беременной против моей воли! - все-таки не сумев сдержаться, выпалила Энни свое обвинение.
- Мне кажется "сделал меня беременной" - неправильное выражение, - с невинным видом произнес Гейл. - Ведь раньше ты говорила: "Чтобы сделать ребенка, нужны двое"?
- Да, именно два любящих друг друга человека.
- По-моему, ты опять не права, дорогая. Вспомни, ведь у нас было достаточно любви, но мы не собирались делать ребенка, не так ли?
Лифт остановился, и попутчицы вышли, казалось, с некоторой неохотой. Энни чувствовала себя разбитой от негодования и ярости. Люкс, который они занимали, находился на последнем этаже. Она так и не разжала губ, пока невозмутимый лифтер не исчез вместе с лифтом.
Когда же они вошли в свой номер, Энни, подскочив к Гейлу, подняла руку, сжатую в маленький кулачок, и ударила его в грудь. Ее всю трясло от возмущения.
- В этот раз вообще не было никакой любви! И, я думаю, маловероятно забеременеть после… после…
- …После того, чем мы занимались на берегу? - докончил фразу Гейл. Его вздернутая бровь заставила Энни побагроветь. - Я бы даже сказал, что мы предприняли все необходимое, чтобы сделать ребенка, разве не так, дорогая?
- Меньше всего на свете мне хотелось бы иметь от тебя ребенка, - хрипло пробормотала она, ненавидя его за эту холодную иронию. - И если выяснится, что я все-таки забеременела, вина полностью будет твоя!
- Мне помнится, я тебя ни к чему не принуждал, - безжалостно возразил Гейл. Или ты так не считаешь?
- Ты меня похитил, черт побери!
- Успокойся, Энни! Ты слишком разнервничалась, у тебя может подняться давление, а это очень опасно на ранних стадиях беременности.
Эта насмешка стала последней каплей, переполнившей чашу ее терпения. Потеряв последние остатки самообладания, она с хриплым воплем бросилась на Гейла. Схватив Энни за руки, он прижал ее к своей груди. Сквозь тонкий шелк рубашки она ощущала тепло его тела.
- Пойдем в постель и спокойно обо всем поговорим, хорошо?
Энни недоверчиво взглянула ему в лицо. В его глазах снова появился опасный блеск. Ей вдруг показалось, что она уже нежно обнимает Гейла обнаженными руками, а потом прижимается к нему и страстно целует с тем затаенным желанием, которое он умел вызывать у нее одним только взглядом. Энни глубоко вздохнула.
- В постель? Если ты посмеешь сегодня до меня дотронуться, я… я, имей в виду, вызову полицию и обвиню тебя в попытке изнасилования!
- Эй, успокойся, - хрипло проговорил он. - Я вовсе не виноват в том, что у тебя короткая память, не так ли?
Холодные, насмешливые искорки в его глазах действовали на Энни как красная тряпка на быка. Ей снова захотелось ударить его. Оттолкнув Гейла, она вышла на балкон и вцепилась в перила, еле сдерживая гнев.
- Послушай, Энни, а может быть, то, что произошло на Китносе, непременно должно было случиться? Может, это что-то такое, над чем мы не властны?
Мягкий вопрос Гейла просто обезоружил ее. Она медленно оглянулась. Он стоял в нескольких футах от нее с непроницаемым лицом, держа руки в карманах пиджака.
Боевой дух внезапно покинул ее. Гнев сменила неуверенность. Она медленно покачала головой, чувствуя, как ее охватывает смущение, от которого едва ли не кружится голова. Слабо усмехнувшись, она запустила пальцы в пышную копну своих блестящих волос, потом бессильно опустила руку.
- Я… я не знаю, - выдохнула она наконец. - Честно говоря, не знаю.
Их глаза встретились.
- Мы оба не знаем, - задумчиво добавил Гейл.
Энни глубоко вздохнула.
- Даже если это так… это ничего не значит, кроме того… кроме того, что сексуально мы все еще привлекательны друг для друга. - Она постаралась сказать это достаточно сдержанно.
- Верно. Я с тобой согласен.
- Гейл… - Энни беспомощно уставилась на него. - Гейл, мне так стыдно…
- Ты на этот раз взяла с собой таблетки? - сухо спросил он.
Энни покачала головой, и губы ее дрогнули.
Внезапно она почти истерически расхохоталась, прошла в комнату и села в кресло у окна.
- Дело в том, что я отказалась от них уже давно. Пока ты о них не упомянул, я могла бы утверждать, что выкинула их из головы. Если хочешь знать, они были… они были мне не нужны, после того как мы расстались с тобой.
- Энни… иди сюда.
Почти бессознательно она встала и медленно пошла к нему.
- Может быть, дорогая, ты все-таки позволишь мне прикоснуться к тебе сегодня? - ласково спросил он. Энни даже на расстоянии, кажется, ощутила, насколько силен был пыл его желания. - Я не очень умею просить, Энни… но ты мне нужна. Именно сейчас ты мне нужна.
- Гейл… Я так боюсь… - ответила она прерывающимся шепотом.
- Снова забеременеть?
- Нет… сблизиться… снова сблизиться с тобой…
- Энни… - Он протянул руки и принял ее в свои объятия. - Энни, поверь, я тебя не обижу, скорее перережу себе горло, чем снова нанесу тебе какой-нибудь вред.
От охватившего волнения Энни едва дышала. Близость Гейла мгновенно отозвалась в ней горячей волной, которая растеклась по всему телу.
- Так ты… - Она судорожно сглотнула и удивленно начала снова: - Так это все не насчет другого ребенка? Ты считаешь, мы связаны между собой чем-то еще?
Он грубовато рассмеялся и прикоснулся губами к ее волосам…
- Боже мой, какая ты недоверчивая, - пробормотал он вдруг осевшим голосом.
Тепло и нежность разливались между ними, заставляя ее трепетать всем телом, в то время как он покрывал ее губы, щеки и шею быстрыми, обжигающими поцелуями.