Что ей ответить? Весь его мир зашатался и рухнул, поэтому отец решил взять передышку, но он так никогда и не смог оправиться.
- Незначительная депрессия. Он справляется, но редко выходит из дому. Предпочитает сосредоточиться на выращивании растений. Брайан… то есть мистер Бэтли… Он предложил обсуждать все счета со мной.
- Брайан Бэтли ушел на пенсию, - заметила миссис Джонсон таким голосом, словно хотела дать ей понять, что сделал он это не по собственной воле. Она, по всей видимости, совсем не одобряла простой и дружеской манеры своего предшественника вести дела, которые грозили обернуться для банка убыточными. То, что компания "Гилберт" последние годы не имела роста, и размер ее банковского овердрафта, как видно, заставили нового менеджера поместить семейное предприятие Флер во главе черного списка.
- Я думала, он вам все объяснит, - произнесла Флер. - Напишет какую-нибудь записку… - Спохватившись, что ее слова могут прозвучать как критика, она быстро добавила: - Вы, конечно, можете поговорить и с отцом, если хотите. Я принесла подробный план того, что мы намереваемся делать в этом году. - Она достала папку и положила ее на стол. - Наши основные продажи связаны с цветочной выставкой в Челси. Знаете, мы уже давно там не появлялись, но в этом году нам предложили организовать там стенд, и…
- Потом, мисс Гилберт. - Миссис Джонсон отодвинула документы Флер в сторону и открыли другую папку, которая лежала перед ней. - Присядьте, пожалуйста.
Вежливая фраза прозвучала скорее как команда, и Флер повиновалась.
- Мне совершенно ясно, мисс Гилберт, что Брайан Бэтли предоставлял вам полную свободу действий.
Флер с трудом заставляла себя сохранять спокойствие. Эта женщина, очевидно, принимала за бездеятельность и попустительство стремление Брайана помочь Гилбертам подняться на ноги, однако явно не было никакого смысла в том, чтобы попытаться переубедить ее.
- Разумеется, для вас это было очень удобно, - продолжала Делия Джонсон.
- Брайан понимал, насколько сложными оказались для нас последние годы. Он умел смотреть вдаль, в будущее, не забывая, какие достижения у нас были в прошлом. Он не сомневался, что с некоторой помощью банка наши дела снова поправятся.
- Вот как? И отчего же? Ваш бизнес - выращивание растений. Скажите, как ваш отец может заниматься этим делом, не покидая собственного дома?
- А разве я сказала, что он вообще не выходит из дома? И потом, мы занимаемся выращиванием фуксий, а они растут в теплицах.
Флер изо всех сил старалась не казаться ни агрессивной, ни язвительной.
- Если это так, почему вы взяли на себя руководство компанией?
- Потому что меня с рождения предназначали для этого, потому что я дипломированный агроном.
- Вам требуется не только диплом, но еще и опыт.
Что она могла ответить? Разумеется, именно так она и собиралась поступить, получив диплом, - отправиться работать на какую-нибудь крупную компанию, приобретая нужный опыт. Уехать отсюда вместе - единственное, что им с Мэттом оставалось. Таковы были ее планы, пока неожиданно весь ее мир не рухнул в один миг.
- Опыт? Мне двадцать семь лет, и я занимаюсь садоводством с тех самых пор, как привила свой первый черенок.
- Так чем же конкретно занимается ваш отец? Насколько я понимаю, он по-прежнему получает зарплату.
- Исключительно выведением новых сортов. Поэтому он так редко покидает свою котельную.
- Котельную?
- Так он называет свой парник. Первоначально наши теплицы обогревались горячей водой из котельной, которая топилась углем. - Флер попыталась улыбнуться, но выражение лица миссис Джонсон обескураживало. - Сейчас все контролируется электроникой.
Да, когда-то их фирма одной из самых первых устанавливала разнообразное передовое оборудование, оставляя Хановеров далеко позади…
- И вы говорите, что уже шесть поколений…
- Семь, если считать меня. По крайней мере, на этой земле. Вообще-то, Бартоломью Гилберт и Джеймс Хановер создали свою компанию и купили землю и теплицы в 1829 году.
- Вот как? Я и не знала, что эти компании когда-то были партнерами.
- Да, но недолго. Когда Джеймс застал на месте преступления свою очаровательную юную жену с Бартоломью, земля была разделена оградой. С тех пор Гилберты и Хановеры не разговаривают друг с другом.
- Никогда?
- Никогда не говори "никогда".
- Да ведь вы соседи! Как же можно так долго оставаться в ссоре?
- Ссора - это еще мягко сказано. Речь идет о многолетнем и яростном соперничестве. Дети впитывали ненависть с молоком матери, а соревнование за право называться лучшими производителями фуксий только подливало масло в огонь. Был и саботаж, и промышленный шпионаж…
- Ничего себе! Неужели никто не пытался примирить оба семейства?
- Никому это не удавалось. После одной из последних попыток полдеревни оказалось перед судом за нарушение общественного порядка.
Конечно, только безграничная самонадеянность юности могла заставить их с Мэттом поверить, будто именно им удастся совершить невозможное, будто тени прошлого отступят перед силой их любви. К несчастью, ее мать и его отец встали на пути их счастья.
- Я понимаю, со стороны это может показаться смесью мелодраматического дамского романа и фильмов о Джеймсе Бонде.
Похоже, она только усугубила ситуацию, так далеко отклонившись от проблем своей фирмы.
- Что ж, семейные ссоры не мое дело, а вот банковские счета - напротив. Учитывая, что ваша семья занимается этим бизнесом более ста семидесяти лет, можно было бы и научиться вести предприятие поуспешнее. Вот у Хановеров, похоже, все обстоит прекрасно.
- Они отказались от выращивания растений шесть лет назад, когда умер Филипп Хановер.
- Может, вам стоит последовать их примеру?
- Вряд ли Лонгбурну требуется еще один садоводческий гипермаркет. К тому же кто-то ведь должен поставлять Хановерам растения на продажу! Сокращение рабочих мест подорвет местную экономику.
Миссис Джонсон кивнула, и, приободренная, Флер продолжила:
- Знаете, любой бизнес, который зависит от милости погоды и капризов моды, нельзя считать легким.
- В садоводстве бывает какая-то мода?
- Телевидение пропагандирует садоводство, эти передачи довольно популярны, но им все время требуется что-нибудь новое, неожиданное, чтобы произвести впечатление на зрителей. А ведь иногда требуются годы, чтобы произвести что-нибудь действительно интересное и неожиданное… Впрочем, цветоводы - люди, страстно увлеченные своим делом.
- Да, не думаю, чтобы можно было заниматься цветами, не любя это занятие.
- Поэтому целые поколения пытаются вырастить что-нибудь необыкновенное: черный тюльпан, голубую розу или красный нарцисс.
- Вы хотите сказать, что для выставки в Челси подготовили что-то в этом роде?
- Нет, ведь, как вы теперь знаете, мы выращиваем фуксии.
- И какой же будет ваша необыкновенная фуксия?
- Махровый, ярко-желтый цветок, - пожала плечами Флер. - Немножечко слишком кудрявый для ценителей со строгим вкусом, но он займет обложки всех журналов по цветоводству. Речь идет о настоящем раритете.
Невозмутимая миссис Джонсон спросила:
- Так значит, именно на это ваш отец тратит все свое время?
- Он работает над этим цветком всю свою жизнь.
- Лучше бы он озаботился вашим банковским счетом. Мой предшественник давал вам большую свободу, мисс Гилберт, но буду с вами откровенной - я не могу позволить этому продолжаться.
Сердце Флер сжалось.
- Мы взяли деньги банка под обеспечение нашей земли. Рискуем ведь только мы, разве нет?
- Но это земли сельскохозяйственного назначения, их выкуп банком грозит обернуться довольно невыгодным предприятием, поэтому я попросила назначить их повторную оценку. Специалист по землеустройству свяжется с вами на этой неделе.
- И оплата его труда, без сомнения, окажется приплюсованной к нашему банковскому долгу? - Флер, как ни старалась, не могла сдержать свой гнев. - Это вряд ли поможет уменьшить его.
- Мои обязанности состоят в том, чтобы защищать банк, - сказала Делия Джонсон, вставая из-за стола в знак того, что разговор окончен.
- Нам нужно всего лишь два месяца, - произнесла Флер, оставаясь сидеть на стуле. - Нам во что бы то ни стало нужно показать наши новинки на выставке в Челси.
- Это требует больших средств?
- Королевское общество садоводов не берет плату за выставочные площади, но расходы, конечно же, будут. Транспорт, проживание в Лондоне, каталоги. Я рассчитала все это и положила в папку, которую отдала вам. Это не так уж много в обмен на рекламу на телевидении, радио и в журналах. Мы рассчитываем на хорошие продажи с нашего стенда.
- Сейчас меня интересует только уменьшение вашей банковской задолженности. - Миссис Джонсон подошла к дверям и распахнула их. - Даю вам неделю, чтобы вы обосновали мне методы и способы погашения вашего долга. Я просмотрю ваши бумаги и приеду поговорить с вашим отцом.
Флер с трудом поднялась на ноги. Что ж, нет смысла продолжать этот разговор с глухим. Речь уже не идет о том, чтобы как-то продержаться до мая, речь идет о том, чтобы вообще остаться в своем бизнесе.
Глава вторая
Наверное, она надела не те сережки. Флер подняла руку и вынула из ушей крошечные украшения, подаренные ей Мэттом. Тогда они казались ей самым что ни на есть бесценным подарком, но, как видно, стоили они не больше, чем все его обещания любить ее вечно. Она сжала кулак, потом бросила сережки в карман, где лежало письмо от его матери.
Туда им и дорога, подумала она, включая зажигание машины и борясь с навернувшимися на глаза слезами. Флер поспешно сжала веки - ни один из Хановеров не стоит самой крошечной ее слезинки, а если она забыла об этом, то самое время взглянуть на письмо Кэтрин Хановер.
Она достала из кармана конверт, намереваясь порвать его и выкинуть, но почему-то помедлила. Возможно, причина в том, что письмо адресовано ей? Что-то в этом письме показалось ей необычным, и Флер решительно надорвала край конверта. Послание, вложенное в него, оказалось коротким.
"Флер"…
Да, Кэтрин Хановер не назовешь лицемерной - ни тебе "дорогая Флер", ни "мисс Гилберт". Однако, когда она начала читать письмо, улыбка сбежала с ее губ.
"Считаю долгом вежливости сообщить тебе, что намереваюсь просить своего адвоката написать прошение в судебные инстанции по семейным вопросам о проведении генетической экспертизы для установления того факта, что я являюсь отцом Томаса Гилберта. Если вопреки всем простым и очевидным фактам ты вознамеришься чинить мне в этом препятствия, тебе придется понести все издержки за возможные судебные процедуры. После установления моего отцовства я намереваюсь самым решительным образом отстаивать свои права на ребенка.
Мэтт"
После минутного остолбенения Флер охватили странные чувства. Мэтт… Неужели он дома? Он вернулся! Несколько мгновений отчаянной, слепой надежды, и реальность снова предстала перед ней во всем своем ужасе. Судебные инстанции… Генетическая экспертиза… Права на ребенка…
Она задохнулась и резко сорвала с шеи шарф, подставляя горло холодному воздуху. Неужели Мэтт написал такое? Ее Мэтт своей рукой вывел на бумаге эти безумные слова? Она вцепилась в руль, точно ища спасения. Говорил ли он об этом со своей матерью? Если только Кэтрин Хановер… Нет, вряд ли она знает, иначе они уже давно получили бы письмо от ее адвоката…
Внезапно на Флер накатила волна ярости. Какой же Мэтт все-таки Хановер! Этот человек, в которого она влюбилась с первого взгляда, с которым встречалась тайком от родителей, за которого тайно вышла замуж и который уверял ее в своей вечной любви, посмел написать ей это бесчувственное послание, словно она букашка, достойная быть раздавленной одним движением его пальцев. Как вообще он посмел внезапно объявиться здесь, после стольких лет отсутствия, и заявлять о каких-то своих правах? Никаких прав у него нет, по крайней мере моральных!
Суд, разумеется, решит по-другому. Они постановят, что у нее нет никаких прав отказывать отцу в общении с ребенком.
Но ведь это именно он бросил ее и уехал!
Флер не могла позволить себе такой роскоши - собрать вещи и исчезнуть, начать новую жизнь, забыть о страданиях матери в больничной палате и о нервном расстройстве отца. А потом у нее не было ни малейшей возможности скрыть свою беременность от досужих деревенских сплетниц.
Ей пришлось остаться и чувствовать на себе любопытные и осуждающие взгляды…
В ее жизни был только один мужчина, и она продолжала надеяться, что однажды Мэтт появится на пороге ее дома, обнимет сына и попросит у нее прощения…
Страшно подумать, что ей пришлось лгать отцу - точно так же, как делала ее мать! Флер задохнулась и судорожно нажала на кнопку стеклоподъемника окна, жадно вдыхая холодный, отрезвляющий воздух с улицы. Нет, только Том имеет значение. Ее семья состоит из сына и отца, только о них она должна волноваться и заботиться. У нее слишком мало времени, чтобы выработать стратегию поведения с Мэттом, но прежде всего следует не допустить проведения генетического теста. Она схватила мобильный телефон, быстро набрала номер. Раздался всего лишь один гудок, и знакомый голос ответил:
- Мэтью Хановер.
Флер чуть не выронила трубку. Она думала, что ей ответит секретарь, кто-то в приемной, на худой конец сама Кэтрин Хановер, но только не он! И надо же, его голос, как и прежде, достиг самых глубин ее сердца, заставив ощутить такую знакомую слабость…
- Алло… - пролепетала она в ответ, не зная, как нарушить воцарившееся молчание.
Как ты? Что ты делал все эти шесть лет? Я так соскучилась…
- Я получила твое письмо, - проговорила она наконец, затем быстро добавила: - Нет необходимости проводить этот генетический анализ. Я не хочу, чтобы Том проходил через это.
- Мне нет дела до того, что ты хочешь, Флер, - резко ответил Мэтт. - Мне нужна правда.
Да, он настоящий сын своей матери.
- Правда тебе известна.
- Возможно, но я имею право на доказательства. В деревне все думают, что ты сама не знаешь, кто отец Тома.
- Тебе ни к чему слушать сплетни. Мэтт, он еще такой маленький… Он не поймет! Я не хочу его пугать.
- Об этом надо было думать раньше. Все эти годы ты поступала, как хотела, но теперь я буду решать, что делать.
- Прошу тебя! - взмолилась она. - Я что-нибудь придумаю.
- Что-нибудь? - переспросил он после долгого, казалось, бесконечного молчания. - Послушай, давай встретимся сегодня вечером в амбаре и обсудим это твое "что-нибудь".
В амбаре? Флер прикрыла рот ладонью, чтобы удержать крик боли. Неужели он нарочно выбрал это место, дабы побольнее уязвить ее?
Хотя, с другой стороны, где же еще им встретиться - не в деревенском же пабе! Она глубоко вздохнула и медленно ответила:
- Я смогу выбраться только ближе к ночи.
- Я смотрю, ничего не изменилось! - в трубке послышался короткий смешок. - Приходи, когда сможешь, я буду там.
* * *
Мэтт нажал на рычаг и опустил трубку.
Прошу тебя…
Если закрыть глаза, он снова увидит ее, восемнадцатилетнюю, на соломенном тюфяке старого сарая, с такими нежными зелеными глазами, такими манящими теплыми губами…
Прошу тебя…
Даже сейчас, после всего, что случилось, он весь дрожал, снова услышав звук ее голоса, точно подросток… Нет, не стоит забывать о своем гневе, надо постоянно напоминать себе…
- Мне послышалось, что кто-то звонил?
Мать замерла в дверном проеме, потом, встретив его взгляд, прошла в комнату, бросив сумку на письменный стол.
- Да, - как можно небрежнее отозвался Мэтт, - мне предложили коттедж в Хотоне.
Это было правдой, но не ответом на ее вопрос, и Мэтт подумал, что годы идут, а ничто не меняется - столетия ненависти довлеют над ним и Флер, заставляют лгать родным, встречаться тайком. Что ж, когда они были юными, как Ромео и Джульетта, их отношения казались романтичными, но теперь его это только угнетает.
- Такты не останешься здесь? - разочарованно спросила мать.
- Я договорился, что хозяин передаст мне ключи сегодня вечером.
- Снимать коттедж в Хотоне влетит в копеечку.
- Это точно, но я унаследовал твои способности к ведению дел, поэтому найду, чем расплатиться.
Комплимент заставил Кэтрин Хановер улыбнуться, но она не смогла скрыть своей печали:
- Здесь полно места, что тебе еще нужно? Я давно тебя не видела… Так хочется побыть вместе, побаловать тебя!
Что ж, он тогда сердился и на мать тоже, был жесток с ней, как и всякий очень молодой человек, которому жизнь кажется бесконечной. Теперь он сожалел об этом, но не настолько, чтобы оставаться с ней под одной крышей. Мэтт протянул руку и дотронулся до руки Кэтрин, стараясь смягчить свое решение:
- Это же рядом. Если я решу остаться насовсем, мне надо будет купить себе что-нибудь подходящее.
- Конечно, - согласилась Кэтрин, немедленно тушуясь. Она понимала, что ступила на очень скользкую почву. - Просто я все еще не привыкла думать о тебе как о… о совсем взрослом. Конечно, вряд ли взрослый мужчина захочет жить в одном доме со своей матерью. А что с офисом? Тебе достаточно места?
Мэтью не обсуждал подробно свои планы с Кэтрин, но только потому, что и сам еще не знал, что станет делать. Он прекрасно мог бы работать и в доме матери, но кабинет в офисе компании давал ему возможность в любой момент покинуть родные пенаты, не вдаваясь в объяснения причин.
- Да, мне там очень удобно.
- Пользуйся, сколько будет нужно.
- Только не втягивай меня в свою войну с Гилбертами.
- Я не воюю с ними! - она рассмеялась, словно сама мысль об этом показалась ей смешной. - Я просто стараюсь делать свою работу как можно лучше.
- И тебе это удается блестяще, - Мэтт не был убежден в ее искренности, однако не собирался продолжать тему. - Твой бизнес развивается очень успешно. Папа просто бы глазам своим не поверил.
- Да.
В ее голосе прозвучало удовлетворение, и Мэтт подумал, что отец, вероятно, удивился бы, узнав, как сильно она изменилась. До тех трагических событий Кэтрин была обычной скучной домохозяйкой, не имевшей ни малейшего отношения к их семейному бизнесу. Она охотно участвовала в местных благотворительных акциях, но ни за что не стала бы привлекать внимание к своей персоне яркой косметикой или вызывающими нарядами, как другие женщины. Как мать Флер. Мальчиком он был благодарен за это Кэтрин, но сейчас, глядя на эту процветающую, модно одетую и уверенную в себе деловую даму, задавался вопросом, насколько действительно несчастна она была с его отцом.
- А почему ты передумала продавать компанию, чтобы уехать отсюда? - спросил он, стараясь говорить ровным и безразличным тоном.