- Не знаю. Я потратила массу времени, стараясь найти покупателя, но, к сожалению, моим предложением интересовались лишь застройщики жилья. Как только подумаешь, что вместо нашего поместья тут понастроят кучу безликих крошечных коттеджиков, просто рука не поднимается подписать документы… В общем, я сделала себе модную стрижку, купила дорогой костюм и отправилась в банк со своим бизнес-планом. Мне удалось убедить их, что смещение акцента в сторону продажи, а не выращивания растений будет экономически очень выгодным.
Мэтью не стал напоминать ей, сколько раз он предлагал матери возглавить семейный бизнес. Кэтрин могла бы отойти от дел и поселиться где угодно, наслаждаясь весьма солидным доходом от тех средств, что оставил ей покойный муж. Он не сомневался, что за последние шесть лет мать не раз думала над его предложением, однако она пошла другим путем - изменилась внешне и внутренне, заставила уважать себя.
- А соседи не были против? - спросил Мэтью, задумчиво глядя на стеклянные крыши парников Гилбертов. - Даже Сет Гилберт?
- Нет, и он не возражал. Наверное, жалел меня.
- Он совершил ошибку.
- Да. И не одну.
Даже в это утро понедельника паркинг перед магазином Хановеров был заставлен машинами и по нему сновали люди, переносившие растения, мешки с удобрениями и самый разнообразный садовый инвентарь, которым торговала Кэтрин Хановер.
- Тебе бы не помешали дополнительные площади, - поговорил Мэтью.
- И они у меня скоро будут. Через пару месяцев ты сможешь поселиться в доме Гилбертов. Надо будет сделать ремонт, но сам по себе дом очень хорош.
- Вот как? - Мэтт нахмурился. - Значит, ты была там, внутри? Когда же?
- О, сто лет тому назад! Мать Сета устраивала великолепные вечеринки.
Кэтрин махнула рукой перед своим лицом, точно силилась отогнать навязчивые воспоминания.
- И тебя приглашали на эти приемы?
- Я не всегда носила фамилию Хановер, - она с усилием улыбнулась. - Так что подумай об этом доме. Тебе пора остепениться, завести семью. У тебя есть кто-нибудь на примете? Мне так хочется внуков!
Мэтью подумал, что вырезку из газеты, должно быть, послала его собственная мать. Только она могла уловить сходство между ребенком Флер и ним самим в детстве, заподозрить правду и воспользоваться этим как приманкой, чтобы заставить его вернуться домой. Конечно, ее лицо ничем не подтверждало таких предположений, но оно у нее вообще всегда было непроницаемым.
- Мне больше нравится амбар, - отозвался он.
- Амбар?
- Да, я всегда думал, что из него получится прекрасное жилище. Мне доводилось видеть потрясающие проекты такого рода.
Кэтрин неожиданно резко отвернулась:
- Извини, Мэтт, но у нас уже есть проект превратить его в ресторан. Покупателям сейчас нужно нечто большее, чем просто чашка кофе и булочка на ходу. - Она открыла секретер, доставая пачку чертежей.
- А Сет Гилберт согласился продать?
- Я сделала ему очень хорошее предложение относительно всего поместья, включая дом и амбар, и все еще надеюсь, что здравый смысл в нем возобладает и он согласится.
- Может, он вовсе не считает твое предложение таким уж выгодным?
- Ну, я все-таки не благотворительный фонд! Разумеется, если он предпочтет объявить себя банкротом, я ничего не смогу сделать.
- Банкротство неизбежно? - спросил Мэтт, притворяясь, что не в курсе всех проблем Сета с банком. Он не зря потратил время в Венгрии перед отъездом, скрупулезно изучая полученные документы. И это сработало - он не пробыл дома еще и суток, а Флер уже была вынуждена позвонить ему. Объятая паникой, она сказала все, что ему нужно было знать.
Она пойдет на все…
Он сжал руки, чтобы прекратить предательскую дрожь, которая его охватила, и постарался вникнуть в то, что говорила мать.
- И чем скорее, тем лучше. Я добьюсь своего в любом случае, куплю у банка, в конце концов.
- А пока что ты уже заказала проект архитектору!
- Ну да, ведь его еще надо будет утвердить на приходском совете!
- Ясно, таков план А, а каков план Б?
- О чем ты?
- Ну, должен же быть какой-то запасной план. Например, вдруг тебе все же придется перепродать все под бизнес-парк.
- Не придется! Запасной план - только знак готовности к поражению!
Да, и она еще отрицает, что ведет войну!
- Ну что? - Отец взглянул на Флер поверх побега фуксии, с которым возился, когда дочь поставила на полку рядом с ним чашку чая. - Что сказала эта дама из банка?
Флер вздохнула. Пришедшее утром письмо и страх, что Кэтрин Хановер воспользуется всеми своими деньгами и общественным весом, чтобы отнять у нее сына, заставили молодую женщину позабыть обо всем остальном. Она даже не помнила, как доехала до дома!
- Ну, я оставила ей все материалы о нашем участии в выставке в Челси.
- Ты не стала обсуждать с ней наши планы?
- Ее больше волнует превышение кредита. На следующей неделе она хочет снова поговорить с нами… с нами обоими. Но сначала мы должны дать ей наши предложения о том, как собираемся уменьшить свой долг.
- Скажи ей, пусть подождет до третьей недели мая. - Он снова занялся обрезкой черенка. - Тогда сама все увидит!
- Да?
Растение в горшке не имело ни бирки, ни номера с датой.
- Вот это станет настоящей сенсацией! Золотая медаль выставки, вне сомнения. - Господи, ну когда же отец перестанет витать в облаках! - Дайте мне еще год, и вы увидите…
- У нас нет еще одного года, - устало проговорила Флер.
Сет уже занялся другим горшком, не обращая внимания на ее слова и предоставляя ей одной разбираться со всеми столь неинтересными для него финансовыми проблемами. Для прорыва на выставке в Челси им нужна действительно желтая фуксия, но та, что отец держал в руках, была всего лишь кремовой. А кремовая никак не подойдет! Он просто сам себя обманывает…
- Миссис Джонсон сказала, что зайдет посмотреть на наши цветы на следующей неделе. Нам придется рассказать ей о наших действительных успехах.
Впечатлит ли даму из банка то, что она тут увидит?
- Вот это уж нет! - отозвался отец с неожиданной горячностью. - Где это видано? Может, еще и прессу пригласишь сюда за неделю до выставки? Столько лет работы коту под хвост, да? Никогда нельзя расслабляться, девочка моя, твоя селекционная работа может быть попросту украдена!
Флер рассмеялась, чтобы подавить тяжелый вздох.
- Ладно, хоть Кэтрин Хановер не интересуется твоим гибридом.
- Кэтрин? Да она бы душу продала, чтобы ее имя стояло на этом горшке, милая моя!
- Почему? Кто поверит, что она вывела такой сорт?
- Это и не важно! Зарегистрированное право на собственность - вот что действительно важно! Речь идет не о семейной гордости, а о том, чтобы обеспечить будущее Тома.
- Папа, по-моему, ты ничего не понял. Миссис Джонсон нужны какие-то основания, чтобы банк мог поддержать нас.
- Если она сюда заявится, все пропало. Моя работа уже ни для кого не будет тайной.
- Но…
- Никаких "но"!
Именно это и губило их бизнес! Отец старательно держал в тайне свою селекционную работу, не позволял ей фотографировать великолепные цветы, которые им удавалось получить, лишал ее возможности рекламировать их продукцию. Она еще раз вздохнула и проговорила:
- Папа, мне надо будет уйти сегодня вечером на часок. Я обещала Саре Хантер помочь в оформлении пасхальной ярмарки.
Слова застревали у нее в горле. Наверное, мама тоже придумывала что-нибудь наподобие этого, когда хотела ускользнуть из дома для встречи с Филиппом Хановером… Тогда, шесть лет назад, занятая собственными переживаниями, она всерьез полагала, что у родителей нет никакой личной жизни…
- Так ты присмотришь за Томом? - с трудом закончила Флер.
- Я всегда дома, - пробормотал отец, не поднимая глаз от своих растений.
Что надеть для встречи с мужчиной, которого ты раньше считала навсегда потерянным для себя? Мужчиной, который, как выяснилось, недостаточно любил ее, когда пришло время сделать выбор? Мужчиной, которого хочется поразить, пусть даже ты больше не считаешь его достойным тебя? Что надеть, если собираешься просить о таком одолжении этого человека, вынырнувшего неизвестно из каких глубин прошлого?
В конце концов погода - тоскливо моросивший дождь - и место встречи - старый сарай на задворках имения - заставили Флер выбрать самый прозаический наряд. Теплые брюки, сапоги на толстой подошве, бесформенный свитер и минимум косметики - такой она стала теперь, деревенская матрона, которую больше волнуют школа, церковь и ребенок, для которой проблемы семейного бизнеса важнее, чем собственная внешность.
Флер со вздохом потянулась, расправляя болевшую спину. Остаток дня она провела, пытаясь починить насос брызгалки, так что пострадала не только спина, но и руки - она ободрала пальцы, сражаясь с неподатливым металлом.
- Я ухожу, папа! - крикнула она из коридора. - Том не будет мешать тебе.
- Он мне никогда не мешает.
Охваченная внезапным порывом, Флер вдруг вернулась на кухню и поцеловала отца в щеку. Не поднимая глаз от своего садоводческого журнала, он вдруг проговорил:
- Ты мне так и не сказала, что было нужно Кэтрин Хановер.
- Что?
- Что было в ее письме?
Флер едва удалось справиться с паникой:
- Ничего… То есть как всегда. Как обычно.
- Значит, не о чем волноваться?
Он знает, мелькнуло в ее голове. Он знает, что она врет! И ей снова вспомнилась мать - ее изящная белая ручка на отцовском плече, блеск бриллианта на обручальном кольце, копна волнистых светлых волос. Поцелуй Иуды, ведь она собиралась встретиться со своим любовником…
- Не забудь приготовить и для меня красивое яйцо на Пасху, - проговорил Сет, и Флер вздохнула с облегчением.
Все это лишь игра ее разгоряченного воображения.
- Конечно, папа.
Когда она зашагала к амбару, ее сердце гулко колотилось от предвкушения встречи с Мэттом. Флер одолевали сложные чувства - вины, восторга и радости. Она в точности знала, сколько шагов нужно сделать, чтобы дойти от дома до амбара, когда-то она пролетала это расстояние, стараясь не думать о будущем. Однако теперь то самое будущее, которого она так боялась, похоже, стало реальностью.
Глава третья
Мэтт не помнил, чтобы он так волновался перед встречей, когда они с Флер были совсем юными. Возможно, неуверенность делала его сейчас таким беспокойным? Разумеется, он не сомневался, что Флер придет, даже если для этого ей придется подождать, пока все в доме не улягутся спать, и выбраться наружу через крышу, чтобы не сработала охранная сигнализация. Прежде она уже не раз проделывала такое, так что придет и сейчас.
Он в нетерпении взглянул на наручные часы, в третий раз за последние пять минут. Впрочем, его нетерпение вполне понятно! Сколько раз много лет тому назад он поджидал ее тут, сверля взглядом темноту, стараясь разглядеть тонкий лучик карманного фонарика Флер, а потом бросался ей навстречу, стремясь приблизить их первый поцелуй, поскорее обнять ее…
Мэтт снова медленно зашагал перед дверью амбара, не обращая внимания на холод и влажную грязь под ногами. Они долго не виделись, но им и прежде случалось расставаться - например, когда он учился в университете или стажировался за границей, - и все же это нимало не ослабляло взаимную страсть. Именно поэтому Мэтт уговорил Флер на тайный брак, надеясь, что позже они поставят родителей перед свершившимся фактом и тем самым преодолеют тяготевшее над ними проклятье многолетней семейной вражды.
Как же он был наивен! Узы крови оказались куда более сильными, чем все ее чувства к нему. Даже нося его дитя, она предпочла стать предметом местных сплетен, но не признаться отцу, что была близка с одним из Хановеров. Что ж, теперь Флер придется заплатить за все. Возможно, она уже оправилась от первого шока, вызванного их сегодняшним разговором, и снова полна решимости защитить отца, но это ничего не изменит, и ничто ее не спасет. Если она уже успела посоветоваться с юристом, тот наверняка предупредил Флер, что ей не стоит встречаться с Мэттом наедине, без свидетелей, и что ей нужен юридический советник. Конечно, она могла также и поддаться панике, схватить сына в охапку и попытаться сбежать с ребенком, ведь если она не решилась бросить своего старого отца на произвол судьбы ради него, Мэтта, ради ребенка, возможно…
Его горькие мысли прервал тонкий лучик света. Кто-то перелезал через ограду.
* * *
Флер и без фонарика нашла бы это место в ограде, где перелезть было проще всего. Ее тело не забыло даже точного количества шагов, которое отделяло ее теперь от амбара, где ее всегда ждал Мэтт, от того места, на которое она то и дело смотрела все последние шесть лет, чувствуя, как ее сердце истекает кровью. Сейчас тропинка показалась ей намного уже и темнее, наверное, заросла, заброшенная хозяевами. Она медленно продвигалась вперед, повторяя про себя, что не должна была бы этого делать. Впрочем, что еще ей оставалось? Всю вторую половину дня она провела у телефона, и ее рука десяток раз тянулась к трубке. Позвонить адвокату, объяснить ситуацию, не называя имен. Просто сообщить, что внезапно объявился отец Тома и предъявляет права на сына…
Но всякий раз Флер останавливала себя - она прекрасно знала Мэтта: как только к делу подключатся юристы, его больше нельзя будет образумить. Она уже не сможет попытаться заставить выслушать ее, понять ее чувства. Надежда на это была весьма иллюзорной. Если бы она оказалась на его месте, то отнюдь не вела бы себя благоразумно. Мэтт был деликатнейшим и нежнейшим из мужчин, но он наверняка изменился за эти шесть лет. К тому же не приходится винить его за то, что он так разозлился на нее…
Флер замерла на месте, не зная, двигаться ли ей вперед или лучше убежать прочь, но тут рядом под чьими-то ногами хрустнула ветка. Она вскрикнула, не столько от страха, сколько от неожиданности, и в тот же миг кто-то зажал ей рот и сильная рука притянула ее за талию.
- Ради бога, Флер! Ты же не хочешь, чтобы вся деревня была в курсе наших дел?
Мэтт! Разве она могла не узнать его? Запах Мэтта был самым родным для нее, она наизусть знала каждую линию его тела и сейчас не сомневалась, что смотрит прямо ему в глаза, хотя в темноте не было видно ни зги. Он был первым и единственным мужчиной в ее жизни, и теперь от его прикосновения все ее чувства вспыхнули, как новогодний фейерверк. Одно бесконечно длинное мгновение Флер боролась со своим желанием прильнуть к нему, позволить ему делать с ней все что угодно, только бы он продолжал держать ее в своих объятиях и никогда больше не расстался с ней!
Однако, если он одной рукой поддерживал ее за талию, не давая упасть, вторую Мэтт все еще держал на ее губах, как бы отталкивая ее от себя прочь, поэтому Флер не оставалось ничего иного, кроме как помотать головой в знак того, что она не собирается впадать в истерику. Он сразу же отпустил ее и решительно отступил назад, наполняя Флер чувством глубокого уныния и одиночества.
- Болван! Ты меня напугал, - резко проговорила она.
- По-моему, ты сама себя прекрасно напугала, - ответил он, ловя ее за запястье. - Что это?
- Нормальный фонарик, - пробормотала она. - Просто у него садятся батарейки.
- И ты еще называешь меня болваном?
Весь день Флер гадала, какими окажутся первые слова их диалога. Наверное, такими же жесткими, как и при предыдущей встрече, по крайней мере тон Мэтта не сулил ей ничего хорошего. Конечно, в глубине души она продолжала надеяться, что, увидев ее снова в тот самом месте, которое было приютом их любви, Мэтт немного оттает и все пойдет по-другому… Но такое начало разговора не могло привидеться даже ее очень пылкому воображению.
- Я тоже рада тебя видеть.
- Ты могла в темноте сломать ногу.
Флер небрежно пожала плечами:
- Или шею. Тебе бы это понравилось еще больше.
- Вовсе нет. - Он снова схватил ее за руку, на этот раз жестко и твердо. - Я предпочел бы сделать это сам.
Флер не нашлась что ответить, но он не стал дожидаться, а повернулся к ней спиной и зашагал к амбару. Она поборола мгновенное желание убежать прочь - что толку? Разве что взять Тома и уехать, чтобы провести остаток жизни, прячась ото всех? Она не смогла оставить отца шесть лет назад, как ни умолял ее Мэтт. Нет, она не могла бросить умирающую мать и отца на грани нервного срыва.
Разумеется, она не сделает этого и теперь, когда вообще все в их жизни зависит от нее. Что бы там ни задумал Мэтт, ей не избежать своей участи.
Мэтт распахнул дверь амбара, пропуская ее вперед. Внутри было сухо, и зажженная газовая лампа по-прежнему освещала старый диван, на котором они провели столько времени, вместе представляя свое будущее.
- Тут ничего не изменилось, - проговорила Флер, предпочитая разглядывать мебель, а не лицо холодного незнакомца с голосом Мэтта.
- Лампа новая. Старая вся проржавела.
- Ты позаботился и об этом? Мне бы никогда в голову не пришло…
- Наверное, у тебя полно других дел. Что ты сказала своим сегодня? Предполагается, что ты отправилась к кому-то в гости?
Вот как? Кое-что, значит, не изменилось! Это был первый вопрос, который Мэтт всегда задавал ей, когда она приходила на свидание с ним. На один короткий миг Флер понадеялась, что и дальше все пойдет наилучшим образом, почти поверила, что, обернись она сейчас к нему лицом, Мэтт рассмеется и заключит ее в объятия. Скажет, что он вернулся к ней, что никогда ее больше не покинет…
Однако Мэтт не пошевелился; он стоял, засунув руки в карманы длинного дорогого кашемирового пальто, с виду все тот же, но по сути совсем другой человек. Он стал старше, и несколько седых прядей посеребрили его виски, тонкие черты лица стали резче, определеннее. Уже мальчишкой и подростком он был красив, а теперь, достигнув зрелости, стал просто неотразим.
И к тому же, вне всякого сомнения, Мэтт был успешным человеком - даже малейшие детали его одежды свидетельствовали об этом, он источал уверенность и напор человека, знающего, чего он хочет, и не приемлющего отказа. В этом, впрочем, Мэтт не особенно изменился, подумала Флер, припомнив, как он сокрушил все ее сомнения относительно их брака, убедил ее, что для них это единственный выход.
В ее воображении Мэтт оставался верен принесенным им брачным обетам, но сейчас ей приходилось признать, что стоявший перед ней мужчина уже не был тем Мэтью Хановером, за которого она вышла замуж, - прошло столько лет, он не мог забыть о своей мужской природе. Разумеется, его окружало множество прекрасных и соблазнительных женщин…
Флер поспешно отвернулась, охваченная столь неожиданно переполнившей ее ревностью. Реальность не оставляет места мечтаниям! Ноги у нее подкосились, так что она почти упала на диван.