О том, чем закончился бурный всплеск любви, Мейбл тяжело было вспоминать. Когда страсть утихла, Виктор будто очнулся от наваждения, осознав всю серьезность содеянного. Он вскочил с кровати и стал что-то быстро и бессвязно говорить, торопливо натягивая джинсы. Затем со словами "Я вел себя как животное!" он выбежал в коридор. Большего унижения Мейбл никогда не испытывала. Если в ее голове после вчерашних излишеств еще и оставался легкий туман, то теперь мозг совершенно прояснился. Вот только боль, оставшаяся в душе из-за трусливого бегства тайного и давнего возлюбленного, стала причиной всех дальнейших поступков оскорбленной Мейбл.
А ведь казалось, все было прекрасно. Она даже в мечтах не представляла себе, что можно испытывать такое блаженство, оказавшись в постели с любимым человеком. Вид великолепного обнаженного тела Виктора вызывал в ее душе трепет. Они лежали, прижавшись друг к другу, и Мейбл трепетно ожидала тот заветный миг, когда Виктор войдет в нее. Глядя ему в глаза, она провела кончиками пальцев по его подбородку, потом прикоснулась к верхней губе, над которой выступили крошечные капельки влаги. А в его взгляде отражалось древнее как мир желание.
Затем было короткое мгновение боли, которую тут же сменило неописуемое блаженство. Но минуты сладостного ощущения оказались такими короткими. Когда все кончилось, обнажился реальный мир, мир разочарований и унижений. Виктор выразил тогда опасение, что она может забеременеть. Пришлось успокаивать его, заверять, что она принимает противозачаточные таблетки. Все равно уже поздно было сожалеть о том, чего поправить нельзя…
И вот сейчас Виктор ведет себя так, будто это она отвернулась от него!..
Послышался скрип отворившейся двери кабинета. Мейбл обернулась и увидела, что Виктор принес поднос с кофе и праздничным пирогом.
- Ну вот, - начал он, ставя чашки на кофейный столик между двух кресел, - мы можем продолжить беседу. Держи! - протянул он Мейбл блюдце с куском пирога.
Она совершенно не обрадовалась перспективе возобновления неприятного разговора, да и есть ей не хотелось. Однако Виктор проявил настойчивость, так что трудно было не отдать должное кулинарному таланту тетушки Пам. Странно, но, когда от пирога на блюдце остались одни крошки, Мейбл почувствовала себя почти умиротворенной.
- Вижу, ты любишь сладкое, - с улыбкой заметил наблюдавший за ней Виктор. - Я тоже. Особенно мне по вкусу пироги моей матери.
- Обрадует ли твою будущую жену такая сильная привязанность к материнской стряпне? - усмехнулась Мейбл.
- Ну это-то меня не беспокоит. - Виктор откинулся на спинку кресла. - Я и сам сносно готовлю, так что моя будущая жена не будет в обиде.
- Смотря что ты умеешь делать. Многие мужчины считают себя хорошими кулинарами, но на самом деле способны лишь разогреть на сковороде консервированные бобы.
- У тебя, очевидно, имеются основания для подобного утверждения?
- То есть?
- Наверное, в твоей жизни было немало мужчин? - По лицу Виктора скользнула ироничная ухмылка, однако через мгновение он словно надел непроницаемую маску.
Мейбл тут же позавидовала ему, поскольку ее собственная физиономия имела обыкновение краснеть по малейшему поводу, выдавая любую перемену внутреннего состояния.
- Ну знаешь ли, - горячо произнесла она, - тот факт, что я воспитываю ребенка без мужа, еще не дает тебе права подвергать сомнению мою нравственность.
Виктор неожиданно вскочил с кресла и встал напротив Мейбл. Сунув руки в карманы и глядя на нее сверху вниз, он недовольно заявил:
- При чем здесь твоя нравственность! Пойми, я никак не могу свыкнуться с мыслью, что у тебя есть ребенок, а мне никто не сообщил об этом.
- В этом нет ничего странного. Просто мы достаточно безразличны к судьбам друг друга. Окружающие нас люди понимают это, потому никто и не рассказывал тебе о Гэри. - Мейбл пожала плечами.
- Уж меня-то никак нельзя винить в том, что я не пытался наладить с тобой связь, - возразил Виктор. - Сколько раз я пробовал сделать это, но не находил никакого отклика. Выходит, именно ты относишься ко мне абсолютно безразлично.
Мейбл смотрела на него, ничего не понимая. Казалось, она попала в какой-то запутанный словесный лабиринт, из которого нет выхода.
- Постой, ты хочешь сказать…
- Да, я хочу сказать то, что было ясно с самого начала. Тебе нет до меня никакого дела. Ведь ты не подходила к телефону, а если и отвечала на звонок, то находила предлог, позволявший уклониться от встречи. И так продолжалось очень долго… - Виктор возвышался над Мейбл, пристально вглядываясь в ее лицо. Потом его взгляд переместился ниже, задержавшись на выпуклостях груди, и двинулся дальше, к краю короткой юбки и ногам. - Но, кажется, я знаю, что мне нужно делать.
- И что же? - Она тоже поднялась, чувствуя слабость в коленках.
- Я должен лечь с тобой в постель и хорошенько проучить за то, что ты долгие годы водила меня за нос!
- Наглец! - возмущенно воскликнула Мейбл, чувствуя, к своему ужасу, что снова заливается краской. - Неужели ты считаешь, что все проблемы решаются так просто?
- Послушай, давай поговорим спокойно. Не скрою, я испытываю непреодолимое влечение к тебе. Тогда в Оксфорде…
- Глубоко польщена твоим признанием! - язвительно прервала она Виктора.
Разговор о бесспорно существующей между ними сексуальной притягательности заставлял ее нервничать.
- В Оксфорде я сделал то, чего никогда не позволял себе ни прежде, ни потом, - продолжил он. - Меня словно подменили… - Его губы дрогнули, и Мейбл отвернулась, боясь расплакаться.
- Мы оба забылись тогда, - со вздохом произнесла она. - Но моему-то странному поведению объяснение нашлось. Мне удалось выяснить, что сделал студент-медик, которому я приглянулась. Могу рассказать, если тебе это интересно…
- Я и так знаю, - хмуро махнул рукой Виктор. - Парень подмешал в твое шампанское сильнодействующий медицинский препарат.
- Откуда тебе это известно?
- На другой день я случайно подслушал в университетском баре разговор двух студентов. А ты как узнала?
- Подруга, которая приглашала меня на бал, провела по моей просьбе небольшое расследование, - усмехнулась Мейбл. - Она даже сообщила мне название подмешанного препарата. Обычно он применяется в качестве возбуждающего средства. У него нет ни вкуса, ни запаха, но действие достаточно сильное. Этот порошок пользуется успехом у подростков, которые хотят сделать несговорчивых подружек более податливыми.
Последовала напряженная пауза. Глаза Виктора потемнели.
- Насколько мне известно, возбуждающий эффект подобных препаратов проявляется сразу после приема, а не на следующий день.
Мейбл на секунду прикусила губу.
- Ладно, я поняла намек. Ты хочешь сказать, что вовсе не дурман заставил меня лечь с тобой в постель и расстаться с невинностью?
- Я предпочитал тешить себя мыслью, что ты не устояла перед моим обаянием. - Виктор взял ее за плечи, заставив посмотреть ему в глаза. - Ты прощаешь меня за ту ночь? Все эти долгие годы меня мучило чувство вины…
Вот почему он так настойчиво пытался встретиться со мной, пронеслось в голове Мейбл. Ему необходимо было облегчить совесть, иначе он не мог спать спокойно. К ее горлу подступил комок, и, прерывисто вздохнув, она кивнула.
- Разумеется, прощаю. Тем более что не считаю тебя виноватым…
- И ты согласна погостить у меня еще несколько дней?
Мейбл хотелось ответить отказом, поскольку их отношения с Виктором могли зайти слишком далеко. Но в глубине души у нее росло ощущение, что она не имеет права лишать сына отца и обязана исполнить долг перед ребенком. А для этого, возможно, придется пройти по жердочке над пропастью.
- Хорошо, останусь, - произнесла Мейбл с отчаянной решимостью. - Но только на одну ночь. Мне все же нужно поскорее вернуться домой, потому что Гэри может заскучать. Кроме того, я буду чувствовать себя неловко перед подругой, у которой оставила сынишку.
- Значит, сын находится в женских руках?
- Ну да. А сейчас… мне бы не мешало привести себя немного в порядок. Ты проводишь меня в мою комнату?
- Ну конечно! - Глаза Виктора сверкнули победным огнем.
Позже, закрывшись в ванной, Мейбл подумала о том, сколько раз ей выпадала сегодня удобная возможность объявить Виктору, что Гэри его сын. Но она все боялась раскрыть уже столько лет продолжающийся обман, презирая себя за слабость. Её пугало, что, сорвав с тайны покров, она расстроит союз Виктора и Лорны и наживет в их лице отнюдь не друзей.
3
На следующий день Мейбл проснулась очень рано, разбуженная упавшими на лицо солнечными лучами. Они проникали через окно, ставни которого она с вечера оставила открытыми, чтобы любоваться луной и звездами, густо усыпавшими темный небосвод. Всю ночь ей снились сказочные сны о единой счастливой семье с мужем и сыном. Пробуждение было приятным, и, понежившись некоторое время в постели, Мейбл решила, что неплохо бы совершить утреннюю прогулку.
Прежде чем спуститься в парк, она наскоро приняла душ, потом натянула джинсы и светло-желтую футболку и забрала волосы в хвост. В парке витали чудесные утренние запахи. Даже от старинных каменных стен дома веяло ароматом прошлого. Мейбл подняла лицо к солнцу и зажмурилась…
- Я уже поджидаю тебя, чтобы вместе позавтракать, - раздался голос Виктора.
Обернувшись, она увидела, что тот расположился в тени навеса за небольшим столиком, накрытым белой скатертью и уставленным светло-зелеными фаянсовыми приборами. На хозяине были темно-синие джинсы и светлая рубашка. Еще не просохшие после душа волосы поблескивали влагой.
Мейбл улыбнулась и направилась к столику. Она вдруг почувствовала, что голодна.
- Ты всегда завтракаешь так рано?
- Я вообще ранняя пташка, - заметил Виктор, разрезая бриошь.
Один кусочек он положил на тарелку и принялся намазывать сначала маслом, а потом толстым слоем джема, стоявшего рядом с кофейником в красивой фаянсовой вазочке.
Мейбл с любопытством наблюдала за его действиями, не в силах оторвать взгляд от его загорелых рук. Ей до боли захотелось почувствовать их прикосновение.
- А этой ночью я вообще не мог заснуть, - продолжил он.
- Надеюсь, ты не заболел?
- Нет, просто мне было о чем подумать. Налить тебе кофе?
- Да, пожалуйста, - кивнула Мейбл и, взяв половинку бриоши, потянулась за джемом, как оказалось абрикосовым, ее любимым.
Она ела медленно, с наслаждением, вспоминая события вчерашнего дня. Виктор все-таки уговорил ее отложить отъезд домой, но не на день, как они договаривались сначала, а до конца недели. Мейбл сопротивлялась изо всех сил, смущенная тем, что придется столько времени пробыть в его обществе, однако он сумел убедить ее, что небольшой отдых во Франции пойдет ей только на пользу.
Виктор с улыбкой наблюдал, как она намазала второй кусочек бриоши и принялась с аппетитом есть.
- Уютно мы устроились, верно? - заговорил он наконец, добавив не без иронии: - Завтракаем в тишине и покое, как супружеская пара.
- Странные у тебя мысли, - покачала головой Мейбл.
- Да, ты права. Мы не только не супруги, но даже никакая не пара.
- Вот именно. Мы и знаем-то друг друга не слишком хорошо.
- Действительно, - согласился Виктор со смехом. - За всю жизнь мы виделись всего три раза.
- Какая превосходная память! - усмехнулась Мейбл.
Возможно, ты не поверишь, но я помню все наши встречи до мельчайших деталей. И даже свое первое впечатление о тебе.
- И какое же оно? Как я тогда выглядела, по-твоему?
- Как перепуганный кролик.
- Ну, спасибо! - фыркнула Мейбл, сердито сверкнув глазами.
- Да-да! - кивнул Виктор. - Я увидел тебя именно такой. Помню, твои волосы были заплетены в косу, а на передних зубах блестели металлические скобки. Ты смотрела на меня с ужасом, словно перед тобой находился сам дьявол во плоти.
- Еще бы! Ты порядком напугал меня, вырвавшись из дверей как… бандит, удирающий с места преступления. Если бы следом не вышла тетушка Пам…
- Забавно, что ты выбрала слово "бандит", - пробурчал недовольно Виктор. - Именно так обозвала меня твоя бабушка. Потому-то я и убежал из вашего дома.
- Не может быть! - удивленно воскликнула Мейбл.
- Еще как может. Старушка вдобавок весьма прозрачно намекнула на мое происхождение: дескать, все мы корсиканские чудовища и маленькие наполеоны.
Мейбл раскрыла глаза, не веря услышанному. Ей, конечно, была известна история неудачного визита в Англию французских родственников, но таких подробностей она не знала.
- И что не устраивало бабушку в твоем происхождении? - Она недоуменно развела руками.
- Да брось ты! Не старайся казаться такой наивной, - тяжело задышал Виктор. - Выходцев с Корсики многие считают этакими мафиози, отождествляя их с сицилийцами. К тому же, когда мои родители решили пожениться, отец был простым поваром, что оскорбляло твою семью. Да и еще моя мать забеременела до замужества, что, по представлениям твоей бабушки, более чем неприлично. Немудрено, что английские родственники перестали с ней знаться. Спустя много лет мать приехала к твоей бабушке в надежде наладить добрые отношения. Ей это казалось возможным, потому что мой отец к тому времени уже владел на Лазурном берегу дюжиной ресторанов. У него появилась возможность оплатить мое образование в одной из самых престижных английских школ. Однако твоя бабка почему-то была уверена, что мой отец разбогател нечестным путем. Мысль об иных способах достижения благосостояния и не приходила ей в голову. Старушка даже поверить не могла, что я учусь на юридическом факультете. Она считала, что мне суждено пойти по стопам своего "преступного" отца.
Мое будущее представлялось пожилой леди в двух вариантах: или я стану официантом в какой-нибудь забегаловке, или займусь бизнесом своей семьи, то есть стану гангстером. Ни больше, ни меньше!
Мейбл положила на тарелку недоеденный кусочек бриоши. После рассказа Виктора ей почему-то совершенно расхотелось есть.
- Послушай, мне трудно во все это поверить…
- А как иначе объяснить неприязнь, которую до последнего времени испытывали друг к другу Эггертоны и Корте? Я старался закрывать на это глаза, но трудно было не заметить столь очевидной истины. К тому же мне легко вообразить, каким представляла меня твоя бабушка. По роду своих занятий мне часто приходится разбирать в суде дела всяких подонков…
- Но папа не мог… - начала было Мейбл, однако сразу умолкла, подумав, что на самом деле ничего не знает об отношении своего отца к семье Корте.
Патрик Эггертон был очень сдержанным и терпимым человеком, и просто не верилось, чтобы он мог открыто высказаться в поддержку мнения бабушки. Правда, налаживать отношения со сводной сестрой и ее мужем Шарлем старый судья тоже не спешил…
Впрочем, присланное из Франции приглашение на крестины, казалось, сдвинуло дело с мертвой точки, отец даже настоял на поездке Мейбл к дальней родне.
- У меня есть предложение, - нарушил молчание Виктор. - Надо отложить разговоры о прошлом и извлечь как можно больше пользы из твоего пребывания здесь. Ведь должны же мы когда-нибудь поближе узнать друг друга.
- Интересно, каким образом? - насторожилась Мейбл.
- Давай отправимся в Париж на целый день, - улыбнулся Виктор очаровательной улыбкой. - Посмотрим город, посетим известные ресторанчики, где подают самые вкусные и знаменитые блюда французской кухни.
- А как же твои гости? Ведь ты же не можешь бросить их.
- Это гости моей матери и Рози с мужем, я же всего лишь предоставил для праздника свой дом. Кроме того, почти все родственники после завтрака собираются разъехаться по домам. Так что нашего отсутствия никто и не заметит. Соглашайся!
Неожиданно Мейбл так сильно захотелось провести с Виктором этот день, что она отбросила все сомнения и решительно произнесла:
- Идет! Только дай мне десять минут на сборы.
Мейбл была в восторге от вылазки в Париж. Сначала Виктор повел ее в Лувр, где они провели три часа, переходя из зала в зал и любуясь величайшими творениями живописи. В конце концов, от обилия впечатлений голова у Мейбл пошла кругом, и Виктор предложил отправиться куда-нибудь перекусить. Вскоре они уже сидели за столиком, защищенным от солнца пестрым зонтом, и ожидали заказанные блюда, непринужденно беседуя о том о сем.
- А ты, оказывается, прекрасно разбираешься в живописи, - заметила Мейбл.
- Видишь ли, как ни странно, но я интересовался не только учебниками по юриспруденции.
- Это заметно. Не скрою, твои познания в области искусства производят впечатление и даже вызывают зависть.
Она умолкла, потому что у столика появился официант с бутылкой шабли. Потом он подал страсбургский паштет, телячью грудинку под соусом "бешамель", спаржу с шампиньонами, сыр и ананас. За обедом Мейбл рассказывала о своей жизни, о сыне.
- Похоже, у тебя не так уж много развлечений, - заметил Виктор. - Прогулки с сынишкой по полям и рощицам в окрестностях Бирмингема и все? Не густо.
- Я вполне счастлива, - живо возразила Мейбл.
Он посмотрел на нее с сочувствующим выражением на лице.
- Ну что ж, наверное, ты предпочитаешь простой деревенский образ жизни.
Мейбл рассмеялась.
- Да не миндальничай, называй вещи своими именами. Похоже, ты считаешь меня деревенской простушкой, этаким несмышленышем…
Виктор смущенно улыбнулся в ответ, и для Мейбл осталось тайной, помнит ли он, как посмеивалась над ней Лорна пять лет назад, когда они гостили на Корсике. Сестра при каждом удобном случае поддевала ее, называя несмышленышем и подчеркивая, что та еще совсем ребенок по сравнению с ней. Дело же было в том, что обе они влюбились тогда в Виктора и Лорна старалась оттереть младшую сестру в сторонку от предмета своего обожания. А позже Мейбл застала ее в объятиях Виктора. Это случилось вечером в одном из уютных уголков на заднем дворе дома. Влюбленная парочка слилась в жарком поцелуе, страстно прижимаясь друг к другу и не скрывая желания…
- Я лишь хотел сказать, что человек, которому приходится крутиться в светской суете, легко забывает истинные ценности. На самом деле я завидую твоему образу жизни, - пояснил Виктор.
- Выходит, собственное существование не устраивает тебя?
Он залпом осушил бокал, в котором еще оставалось немного вина.
- Большую часть времени мне приходится проводить в судах. Иногда по долгу службы я выступаю в роли адвоката субъектов, к которым не испытываю ни малейшей симпатии. Поэтому мне больше по душе обязанности обвинителя.
- Ты сейчас ведешь какие-нибудь дела в английских судах?
- Нет, - покачал Виктор головой. - В последнее время я занят в Париже.
- Вот как? Но Лорна… - Мейбл осеклась.
Ей меньше всего хотелось заводить разговор о сестре, которая утверждала, что Виктор уехал по делам из Парижа и на крестинах племянниц не будет.
- Что ты хотела сказать о Лорне? - поинтересовался он.
- Ничего особенного, забудь. Я слыхала, что ты не сможешь появиться на крестинах, так как будешь выступать на процессе. Как обвинитель или как адвокат?
- Как обвинитель. Но процесс уже завершился.
- Может, расскажешь, в чем заключалось дело?