- О нас с тобой, целующихся в общественном месте, да в каком - в больничной палате!
- Тебя беспокоит, что твое имя соединят с моим?
- Да. То есть, нет. - Бетси облизнула губы, вызвав у Джона новый всплеск желания. - Что-то непостижимое в наших отношениях постоянно разрушает мои благочестивые намерения.
Отчаяние, прозвучавшее в ее голосе, тронуло его больше, чем самые чувственные ласки.
- Это называется биотоками жизни, Рыжик. Мы, кажется, создаем себе больше нравственных и прочих переживаний, чем нам отпущено судьбой.
- Тебе легче, потому что ты предупреждал меня.
Ее глаза оставались тревожными. Она высвободилась из его объятий, аккуратно поправила юбку, попыталась привести в порядок разметавшиеся волосы.
- У меня назначена встреча в банке, так что я, пожалуй, оставлю тебя, - осторожно заметила Бетси.
Ему вовсе не требуется холодный душ, с обидой подумал Джон. Леди почему-то передумала, и он убеждал себя: тем лучше. Безумие надеяться, что из оставшихся черепков прошлого, можно собрать цельный сосуд. Даже если бы они оба очень и очень постарались, их бы неизбежно постигло разочарование. А он, как и прежде, заставил бы ее страдать.
- Скажи близнецам "спасибо" за цветы, не забудь!
Она улыбнулась, но глаза подернулись дымкой грусти.
- Да, кстати, Джон. Существует ли такой порядок, когда после пожара кто-нибудь из управления противопожарной службы извещает родственников погибших?
- У нас в Сан-Франциско такого порядка не было. Здесь же я не так давно, чтобы изучить местные обычаи. А в чем дело?
- Просто… Ну может быть, я не должна даже упоминать об этом, но какой-то мужчина позвонил мне перед самым выездом в город. Он представился племянником Кармен, приехавшим откуда-то из Калифорнии, и начал задавать мне всякие вопросы.
- Например?
Бетси нахмурилась.
- Например, хранила ли Кармен у меня что-нибудь из своих ценных вещей? Пришла ли она в сознание в машине "скорой помощи"? Не оставила ли она письма кому-нибудь из своей семьи? И тому подобное.
- Что еще?
Джон старался не показывать, что его одолевают серьезные подозрения.
- Ничего. Он держался очень вежливо и расположил к себе - так искренне он был опечален смертью тетушки. Только…
- Только - что?
Он пригладил на затылке уцелевшие от огня волосы.
- Кармен мне говорила: ее единственные родственники живут где-то в глухомани в Мексике и по-английски не говорят. Но человек, звонивший мне, хорошо владеет английским.
- Возможно, племянник попросил кого-нибудь из знакомых, чтобы тот позвонил за него, используя его имя.
- Может быть.
Джон взял под мышку костыли, в руку - букетик и нетерпеливо посмотрел на Бетси.
- Готова?
- К чему?
- Я решил доставить тебе удовольствие - подвезти меня домой. И если твое поведение будет безупречным, я соглашусь, чтобы ты угостила меня обедом.
Бетси бросила на него полуозадаченный, полуиспуганный взгляд, от которого сердце у него опять лихорадочно забилось. Господи! Ведь она отвергает его. Тактично, с сожалением, но, без сомнений, отвергает.
- У нас же не разрешены проблемы с биотоками, ты помнишь? - заметила она, глубоко вздохнув.
Джон не обращал внимания на свое пульсирующее тело. Его отвергали и прежде. Он даже соглашался с ней: им опасно находиться вместе. Но это не мешало ему чувствовать себя жизнерадостным, полноценным, уверенным в себе, каким угодно, но только не бесстрастным манекеном, если она рядом.
- Серьезно говоря, мне это необходимо по службе. И это очень важно, иначе бы я не просил тебя.
- В таком случае, как я могу отказаться от столь романтического приглашения? - съязвила Бетси.
8
Дверь в кабинет Джона была открыта, словно приглашала войти. Было видно, как он балансировал на одном костыле перед распахнутой дверцей шкафа, пытаясь завязать на шее черный галстук. После того как Джон сбрил бороду, цвет лица его несколько улучшился. Небрежно падающие пряди белокурых волос напомнили Бетси новую звезду Голливуда. Только этому-то пришлось дорого заплатить за свою внешность героя "без страха и упрека".
Их глаза встретились в зеркале. У Джона они были темные, с огромными кругами от постоянного недосыпания. Лишь на мгновение они просияли. Бетси вдруг увидела себя в зеленой траве и услышала журчание реки, несущей прохладные воды по стертым камням. Этот "кадр" из прошлого взволновал ее. Она вновь ощутила вкус губ Джона и его желание обладать ею…
Справившись с галстуком, Джон провел ладонью по все еще влажным волосам и вздрогнул, закрывая дверцу шкафа.
Бетси усмехнулась. Ей было приятно видеть, что у него на письменном столе в баночке из-под майонеза стоял скромный букетик полевых цветов, собранный ее детьми. Помимо цветов, ничего, связанного с его личностью. Ни фотографий, ни сувениров. Только аккуратно сложенные папки и бумаги да простой настольный календарь, раскрытый на нужной дате.
Судя по всему, жизнь Джона заполняла только работа.
Бетси стало тяжело, она еле сдерживала подступающие слезы. Сердце сжималось от нежности и сострадания.
- Меня печалит одна мысль, Джон. Мне жаль, что папа не дожил до сегодняшних дней, чтобы увидеть, какой ты стал незаурядной личностью. Он бы очень гордился тобой.
- Ну и фантазерка же ты, Бет!
- Нечего смотреть на меня как на сумасбродку. Я говорю серьезно.
Бетси приблизилась к Джону, она хотела, чтобы он не сомневался в искренности ее слов. Она надеялась, что Джон Стэнли готов обнять ее. Но напрасно… Он вновь запрятался в свою спасительную раковину, став недосягаемым.
- Поехали, надо поскорее выбраться отсюда, - сказал он, задвигая ящик стола. - Я голоден. Завтрак, предложенный в госпитале, не насытил бы даже малолетнего ребенка.
Он схватил костыли и направился к двери. Заметив, что Бетси осталась на месте, он с нетерпением повернулся к ней.
- Так ты идешь?
- Да. Иду.
Бетси последовала за ним, потрясенная увиденным в ящике стола, перед тем как Джон задвинул его. Там лежала знакомая фотография: молодая мать сидит под грушевым деревом в цвету, на коленях у нее две рыженькие малышки-близнецы. Это - то самое фото, которое она подарила своему дяде на Рождество, и оно красовалось у него на столе на самом видном месте. Когда новый хозяин кабинета упаковывал вещи Майка, он оставил себе единственное из его наследства - этот портрет.
Сбросив туфли, Бетси уселась за свой рабочий стол. Под окном она увидела сборщиков урожая, возвращавшихся в сады после обеденного перерыва. В кухне Бриджет смотрела свой любимый сериал в жанре "мыльной оперы". По привычке, сложившейся за многие годы, она вслух беседовала с любимыми героями телеэкрана.
- Очень симпатично, - заметил Джон, завершив осмотр небольшой светлой комнаты.
- Спасибо на добром слове. Сначала это был мой рабочий кабинет, но постепенно он превратился в прибежище для всех кому не лень, - пояснила Бетси, указав движением головы на балетный станок, укрепленный у стены.
- Только не говори мне, что…
- Нет, не я! Близнецы занимаются. Стив хотел, чтобы они были звездами легкой атлетики, что, конечно, великолепно, но им нужно и немного знаний. Мы пришли к взаимному согласию.
Джон поудобнее устроился на своем мягком ложе.
Бетси заметила первые признаки пробуждения интереса Джона к жизни и улыбнулась про себя. Он никогда не славился разговорчивостью и еще менее склонностью к безделью.
- Как ты думаешь, - неожиданно спросил Джон, - насколько велики шансы почти одновременного возникновения трех пожаров в таком небольшом городке, как Грэнтли?
- Почти ничтожны. - Глаза Бетси округлились. - Так вот почему на пожаре у Майка оказалось недостаточно людей!
- Прибыло около трети необходимого состава пожарников.
- Но если кто-то умышленно устроил другие два пожара… значит, Боб Уитфилд ошибается, считая, что поджог у Майка - тоже попытка скрыть неудавшееся ограбление.
- Думаю, ты права.
- Но в последнем случае речь идет о неудавшемся ограблении?
- Такая возможность не исключается.
Внезапно глаза Бетси стали испуганными, и Джон ударил сам себя по больной ноге за то, что оказался плохим дипломатом. Но у него не было практики в решении криминальных проблем дипломатическим путем.
- Я тщательно проверил некоторые записи. Интуиция подсказывает, что в неожиданных пожарах последних полутора лет есть какая-то продуманная закономерность, одна схема. И эта единая схема - дело рук человеческих.
- Но раз ты не можешь ничего документально доказать, откуда возникли подозрения?
- Я разбираюсь в пожарах. Они, как люди, - всегда разные, непредсказуемые, но у каждого возгорания свое лицо и своя история. Бывают капризные пожары, точно женщины. Здание дымится часами, нередко днями, потом сами собой складываются благоприятные условия и все воспламеняется до основания. Случаются дикие пожары. Это - лесные. Они могут оставить нетронутым целый зеленый коридор, выжигая все кругом на огромные расстояния.
Еще один тип пожаров, пожалуй, самый опасный - хитрые и коварные. Они начинаются глухой ночью и в трескучий мороз - тогда, когда у пламени есть все шансы одолеть человека.
Могу познакомить тебя с фактами, которые мне с трудом удалось раздобыть. В округе Грэнтли на пожары статистически приходится более высокий процент потерь в денежном выражении, чем в среднем. У нас не ведется учет выплат по страховым полисам, но мой многолетний опыт подсказывает, что в Грэнтли скапливается таких "пожарных" долларов гораздо больше, чем должно было бы быть исходя из реальных расчетов.
- Хорошо, что у нас очень много исторических зданий, находящихся под охраной города, - заметила Бетси, - иначе пожаров было бы еще больше. Дядя Майк однажды сказал, что заработал бы уйму денег, если бы скупал старинные здания, когда был мальчишкой, потому что в наше время начался бум: люди посходили с ума, реставрируя старину.
Джон почувствовал, как дернулся мускул левого бедра, предвещая судорогу. Он медленно разогнул ногу, и боль отступила. Поймав озабоченный взгляд Бетси, он помрачнел.
- А ты уверена, что дядя Майк не поступил именно так?
- Что надо понимать под словечком "так"?
- Не заработал уйму денег.
- Во-первых, я его единственная наследница и знаю, что финансовое положение Майка не очень-то впечатляет. И, во-вторых, ты говоришь о поджогах: Может быть, ты забыл, что дядя Майк провел жизнь, занимаюсь тушением пожаров, а не разжиганием их.
- Я знаю, Рыжик. Но знаю и другое: кому-то приспичило вломиться в его служебный кабинет, потом проникнуть в твой дом, чтобы копаться в оставшихся после него вещах. А кому-то потребовалось убивать его домоправительницу, а потом дотошно выяснять, не осталось ли чего-нибудь ценного или важного для преступника после гибели Кармен.
Бетси потерла виски кончиками пальцев. Она пыталась разобраться в непростых вопросах, которыми засыпал ее Джон, видимо, долго размышлявший над ними.
- Откуда ты знаешь, что кто-то взломал кабинет Майка?
- Он не взламывал. Но некто, назвавшийся "истребителем грызунов", уговорил Монка впустить его в кабинет, когда меня не было. Но никто такого специалиста не вызывал.
- Что-нибудь исчезло?
- Ничего, насколько мне известно.
- А кому-то еще это может быть известно?
- Возможно. Вот почему я хочу просмотреть вещи Майка с тобою вместе. Вдруг ты обнаружишь отсутствие чего-то знакомого, памятного для тебя?
- Например, что-нибудь из вещей Кармен?
Джон пожал плечами.
- Мы можем думать что угодно. Но одно я знаю твердо: никто не должен умирать такой смертью, как она. Или такой чудовищной, которая чуть не настигла мать Тома Биллингса.
Губы Бетси сердито сжались.
- Думаешь, в доме Биллингса тоже был поджог?
- Вполне возможно.
- Но разве ваша служба не расследует каждый пожар?
- Разумеется. Однако профессионал может поджечь здание, не оставив следов. Во всяком случае, их почти невозможно заметить. А поверхностная инспекция, какую обычно производят после пожара, считающегося ординарным, например, в здании оперного театра или отеля - пустая трата времени.
Бетси медленно втянула в себя душистый воздух. Из открытого окна повеяло запахом сирени, которую посадила ее мать в первые годы жизни в этом доме.
- Сама мысль об этих преступлениях приводит меня в ужас. Какие-то невидимки шныряют вокруг, устраивают пожары в Грэнтли. Этому безумию пора положить конец!
- Не обманывай себя, Бетси. Жадность есть жадность, люди есть люди, где бы они ни жили. Корыстолюбие - неистребимый порок.
Она глубоко задумалась, затем скосила глаза на дверь.
- Вещи дяди Майка наверху. Если ты готов, можем сейчас же начать.
9
Бетси перенесла все вещи дяди в спальню, так как это была единственная комната в доме, куда никто, даже близнецы, не мог войти без ее разрешения.
Когда-то здесь жил Джон - комната казалась просторной. Однако теперь она как будто сжалась. Даже на полу стало тесно из-за пачек книг и бумаг, зимней одежды, приготовленной для хранения.
Взгляд Джона упал на кровать - огромная, с медными украшениями, она всегда была у Бетси. Только раньше на ней обитали мягкие игрушки - целый зверинец, а теперь лежали подушки разных размеров, форм и цветов. В этой захламленной комнатушке присесть можно было разве лишь на постель.
- У тебя тут тесновато, - заметил Джон с замиранием сердца. Провести несколько часов наедине с Бетси в ее спальне, на ее постели - да это подарок судьбы!
- Кажется, мы напрасно потратим время, - заметила она, стоя спиной к кровати и высокому суровому мужчине, с опаской опустившемуся на постель, где в течение десяти лет спал муж Бетси - Стив.
Бетси вытащила коробку с вещами Майка и села. Джон сбросил мокасины, вытянулся, подложив под бок подушку, достал из коробки, стоявшей между ними, пачку писем.
- Ты все еще тоскуешь по мужу?
Бетси тоже сняла туфли и уселась по-турецки. Она вынула из коробки пакет, полный фотографий молодых людей в голубой униформе старого образца.
- Иногда, когда близнецы вытворяют что-нибудь возмутительное, или, наоборот, заслуживающее похвалы, или вызывающее приятное удивление, мне не с кем поделиться своими материнскими чувствами.
Джон поднял глаза.
- Он был хорошим любовником?
Бетси вздохнула. Щеки ее зарумянились, но улыбка была на редкость спокойной. В конце концов, она - зрелая женщина. Говорить об интимных отношениях со Стивом было совсем просто, даже если собеседник - ее бывший возлюбленный.
- Мне было с ним хорошо.
Она видела, что Джон всерьез не воспринял ее ответ, но он был явно раздражен, хоть и пытался скрыть это.
- Ты рассказала ему о нас?
- Нет. А зачем?
- Действительно, незачем. Просто мне стало любопытно.
- А ты говорил о нас какой-либо из женщин, с которой предавался любовным утехам?
- В этом не было необходимости.
- Что означает столь туманное объяснение?
- Ты же любишь загадки. Посмотрим, сумеешь ли ты справиться с этой!
Не обращая внимания на озадаченную Бетси, он взял следующее письмо, извлек из конверта сложенные в несколько раз пожелтевшие листки.
Два часа спустя на постели лежала половина содержания картонки. Лицо Бетси выражало непонятное упрямство, а Джон мечтал о пилюлях, прописанных доктором. Пока ничего подозрительного они не обнаружили в вещах Майка, хотя просматривали все весьма тщательно.
Бетси сняла резиновую ленту с новой пачки писем и раскрыла конверт. Быстро пробежав листки, исписанные бисерным почерком, она поняла, что это - немудрящая болтовня старого приятеля Майка по армии. Письмо было из Айовы.
- Джон, мы занимаемся ерундой, - сказала она, отбросив корреспонденцию в сторону. - Я не имею ни малейшего представления, что я должна искать, а кроме того, рыться в личных бумагах Майка мне кажется кощунственным. Это похоже на осквернение его могилы, понимаешь?
Джон отложил бумаги, лежавшие стопкой у него на коленях, и откинулся на спинку кровати. Бетси почувствовала, что его вновь охватили черные мысли, опасные подозрения, которые он скрывал от нее.
- А где старый Шон? - спросил он. - Мне нужно потолковать с ним, прежде чем мы вернемся в город.
- Он должен уже пересечь реку Колумбия и двигаться по штату Вашингтон. Шон и двое наших работников везут ранние фрукты для оптового торговца в Уйнетчи.
- И когда он появится здесь?
- В воскресенье вечером.
Джон не удержался и смачно выругался.
- В этом доме не привыкли к брани, мистер Стэнли.
- Привыкай к ней, Рыжик, потому что я поселяюсь здесь, пока не вернется старый Шон.
Бетси испуганно посмотрела на него.
- Это невозможно.
- Помнишь, что заявил твой приятель доктор Армади? Я должен лежать в постели.
- На больничной койке, а не на одной из кроватей в моем доме.
- Замечательная мысль, не правда ли?
Глаза Джона вспыхнули, в их коричневой глубине притаилось желание.
- Согласна, замечательная, но у меня все равно нельзя.
- Почему?
- Уже хотя бы потому, что единственное свободное место - матрас на полу в комнате близнецов… Спать там, уверяю тебя, подобно преждевременной смерти. А потом у нас с детьми есть такой надежный защитник, как тетя Бриджет.
Бетси хотела отшутиться. Однако Джону было не до шуток. Она никогда прежде не видела у него такого хищного выражения лица. Какие еще испытания пришлось вынести Джону за двадцать лет, ей неизвестно. Но он стал другим человеком, независимым, закрытым, не терпящим расспросов. Он защищал свой внутренний мир.
- Итак, договорились, Бетси, - заявил он тоном, исключающим любые возражения. - Можешь уложить меня на обеденном столе в гостиной, если нет другой возможности, но я остаюсь до возвращения старого Шона.
Бетси решила, что он будет спать не на обеденном столе, а в ее кровати, а сама она переместится к близнецам.
Было около двух ночи, может быть, позже, все замерло, как будто сам старый дом решил поспать. Джон устремил взгляд на полосу неба, видимую между кружевными занавесками. Когда в былые времена подростком он спал в этой комнате, окна по его просьбе не закрывались. Между ним и садом, окружавшим дом, - прозрачное тонкое стекло. Такой же тонкий слой стекла отделяет его сейчас от лиц, запечатленных на фотографии, которая стоит на ночном столике: папы, мамы и их двойняшек.
Краски на фото выгорели, но ничуть не померкло солнечное сияние в голубых глазах Бетси, обнимающей малышей. Ему не надо объяснять, как глубока и жертвенна такая любовь. Джон видел множество отцов и матерей, рисковавших жизнью ради своих близких.
Нет ничего ужаснее быть свидетелем бессильного горя отца, который осознал: его сын или дочь не выйдет живым или живой из огня, так же надрывают душу страдания матери, навеки потерявшей ребенка, которого она выносила в себе.
Пожарники обречены жить со страшными воспоминаниями. Перед сном им мерещатся трагедии, разыгрывавшиеся на пожарах, и они молят Бога, чтобы следующая катастрофа не обернулась еще более масштабной трагедией.