- Доброе утро. Как ваша матушка?
- Как всегда, в полном порядке, - усмехнулся Биллингс, но опомнившись, быстро переменил тон. - Примите глубокое соболезнование в связи со смертью вашего дяди Майка.
- Я… Спасибо. И благодарю за щедрое пожертвование в фонд Добровольного общества вспомоществования пожарникам в память о Майке.
- Нам всем его будет недоставать. Я тут только что говорил Джону, как мы искренне любили Майка.
Бетси уловила многозначительный взгляд Биллингса, предназначенный Джону.
- Что привело вас в центр так рано? Подозреваю, но только стремление увидеть развалины, хотя большинство горожан побывало здесь ради этого, далеко не радостного зрелища.
- Я возвращалась домой из административного здания округа, когда заметила вас двоих и решила перекинуться несколькими словами с Джоном, пока он не уехал.
Она безмятежно улыбалась, но в глазах затаилось волнение, которое Бетси не удалось скрыть от Джона. Его встревожил ее внутренний нервный трепет, вызвав дорогой образ шестнадцатилетней девушки, которая улыбалась ему снизу вверх и в ее прозрачных глазах отражались звезды…
Биллингс окинул удивленным взглядом Бетси и Джона.
- Так вы знакомы?
Джон заметил, как напряглось лицо Бетси, прежде чем она снова улыбнулась.
- Мы росли вместе. - Нежность, прозвучавшая в ее голосе, пронзила Джона.
- Да, отец Бетси поймал меня, когда мне было четырнадцать лет и я украл что-то из инструментов в открытом сарае. Он предложил мне на выбор: поселиться у него в доме или стать гостем штата Орегон в одном из исправительных заведений для малолетних преступников. Меня не привлекала будущность обитателя тюрьмы, поэтому я с радостью откликнулся на гостеприимство Пата. Шесть лет спустя я отблагодарил великодушного человека тем, что подпалил его сарай. Он же погиб, спасая мою никчемную жизнь. Я уехал на следующий день после похорон Патрика, которого любил как родного отца, и с тех пор ни разу не был в Грэнтли.
Биллингс растерянно моргал, услышав исповедь беспощадного к себе Джона.
- Да… Понимаю.
Джон открыто смотрел ему в лицо.
- Да. Мне показалось, вы поймете.
Он кивнул обоим на прощание, и собрался уходить, но Бетси преградила ему путь.
- Я только что узнала… Ну о Люси Биллингс. Весь город говорит о том, как ты спас ее.
- Ты удивлена?
Саркастическая интонация больно задела самолюбие Бетси, но она заслужила ее.
- Прежде чем я уеду, - сказала она, - я… хочу извиниться за свое недостойное поведение вчера вечером.
- Почему?
- Потому что тогда я не знала, что ты - пожарник.
- А что это знание меняет? Я тот же Джон Стэнли.
- Конечно, меняет.
- Я - не герой, Бетси. Просто обыкновенный человек, который старается выполнять свою работу как можно лучше.
- Ты смертельно боишься огня. Старый Шон рассказал мне.
Его губы дрогнули, глубже обозначились морщинки на впалых щеках. Темные брови горько сошлись в прямую линию.
- Неужели, теперь все выглядит по-другому, Рыжик?
- Да, - шепнула она. Горло ее внезапно сжалось. - Даже в большей степени, чем ты себе можешь представить.
В его глазах проглянуло отчаяние.
- Вот и хорошо. Рад, что мы наконец поняли друг друга.
Сделай Джон хотя бы два шага, и он был бы в безопасности. Но… Если бы она не подошла ближе. Если бы не взяла в ладони его лицо, не поднялась на цыпочки и не поцеловала!
Джону за эти годы приходилось встречать немало ударов судьбы - неожиданных, коварных, сокрушающих, подлых, но ничто, ничто не потрясло его так, как это быстрое волнующее касание ее губ. Он сжал ее запястья, оторвал ладони от лица.
- Зачем? - Его голос прерывался. - Зачем ты сделала это? Во имя всего святого, отвечай!
- Затем, что я должна была публично извиниться перед тобой. А может быть, и потому, что ты нуждаешься в этом.
Не дожидаясь ответа Джона, она по-приятельски обняла Тома, сказав что-то о визите к его матери, прежде чем та уедет на ранчо, и бросилась в машину.
- Интуиция мне подсказывает, что я вмешался в генеральное сражение, - пробормотал растерявшийся Биллингс, когда мужчины замерли в клубах выхлопных газов, а машина Бетси, взревев, унеслась прочь.
- Будь я проклят, если я понял, что все это значит, - прошептал обескураженный Джон.
Сирена пожарной тревоги резко зазвучала в тишине, но Джон оставался спокойным. Он взглянул на часы: сигнал, отмечающий полдень. Неизменная городская традиция.
- Какой сегодня день недели? - спросил Джон.
- Пятница, а что?
- В аптеке Гроулера в кафетерии по-прежнему подают по пятницам тройные гамбургеры в обеденное время?
- Несомненно.
- Тогда пошли. Я покупаю ланч, а вы расскажете подробнее о работе, которую так упорно мне предлагаете.
Жирная еда пришлась не по вкусу Джону. Он отодвинул пустую тарелку и положил локти на мраморный столик.
- Видите витрину с красивой надписью золотом?
Биллингс кивнул.
- Так что с этой витриной?
- Однажды ночью я запустил в нее кирпичом? Толстое стекло разлетелось на миллион осколков.
- Чем она вам не понравилась?
- Я взбесился, потому что старина Гроулер поймал меня, когда я стянул у него аспирин. Он наябедничал моему отцу, и я получил порцию березовой каши, - усмехнулся Джон.
- Но боже милостивый, зачем же воровать аспирин?
Джон потер ноющие виски кончиками пальцев.
- Я стащил аспирин для моей матери. У нее опять разболелась голова.
- Мигрень?
- Отец был проповедником старого типа. Он отрицал медицину. Господь, мол, позаботится - надо только обратиться к нему с верной молитвой. Маме никогда не удавалось найти эту самую верную. Она чуть с ума не сходила от головных болей. Она умоляла, чтобы я ей доставал лекарства тайком от отца.
Биллингс попытался скрыть удивление, но это у него не получилось.
- Ваш отец, похоже, был не совсем здоров.
- Он так не считал.
- А ваша мать?
- Отец был человеком со странностями, нетерпимым к тем, кто не разделял его сугубо личный взгляд на добро и зло. Она пыталась… Но, думаю, потом просто сдалась.
- Ну а вы? Он так же деспотически относился и к вам?
- Всякий раз, когда я переступал черту между допустимым и невозможным, он неукоснительно требовал раскаяния. Тогда я доказал отцу: от меня он никогда не дождется покаяния. К двенадцати годам у меня была такая скандальная репутация, что даже отец со своим красноречием не мог ничего объяснить прихожанам. Поэтому, как только мне исполнилось четырнадцать, он упаковал свою Библию, раздал мебель моей матушки и исчез из города. В одиночестве.
- А ваша мать?
- Она умерла, когда я был еще ребенком. Утонула в Норт-Ампква.
По словам отца, это был несчастный случай во время сильной весенней бури. Джон пришел домой из школы в тот день и услышал о трагедии от отца. Старый Тернер Стэнли даже нашел нужным вызвать сына из школы, чтобы мальчик мог в последний раз поцеловать свою мать, прежде чем ее забрали люди из погребальной службы. Когда сын добрался до морга, миссис Стэнли уже превратили в подобие восковой куклы.
- Мне стал ненавистен отец-самодур, и когда он уехал, я был только рад. Никто не указывал мне, что я должен делать, не морочил голову надуманными дикими правилами. Мне было очень хорошо. По крайней мере, так я говорил добродетельным ханжам, полным благородной решимости спасти меня от ада.
- Надеюсь, они не были похожи на отца Бетси?
Джон взял свой кофе, отпил глоток и поморщился. За разговором все остыло.
Ему говорили, что он плохо разбирается в людях. Немногие женщины, с которыми он был в интимных отношениях, находили, что он притягателен как мужчина. Другие в лицо называли его хладнокровным, лишенным темперамента, а за глаза и того хуже. Все, что говорили его "любовницы", имело справедливые основания. Джон держался сурово и отчужденно с теми, кого мало знал.
Он упорно вырабатывал в своем характере неприступную суровость, отстраненность, чем впоследствии оттолкнул от себя людей, которые искренне симпатизировали ему. А когда осознал тяжесть одиночества, скрываемого за хмурой физиономией и заносчивостью, то обнаружил, что просто забыл, как можно вести себя, чтобы все было совсем по-другому. Не понимал, что в доброжелательном отношении к окружающим его спасение.
- В те юные годы я считал человека чуть ли не самым отвратительным творением в мире, а кончил тем, что едва не начал его боготворить.
Джон соскользнул с высокой скамейки и вытащил из заднего кармана бумажник.
- А насчет заявления на пост начальника…
- Так, что?
- Куда посылать необходимые бумаги?
- Посылайте на имя председателя наблюдательного совета округа.
- А это кто?
- Я.
Лицо Биллингса расплылось в довольной улыбке. Он протянул руку Джону.
- Рад приветствовать вас в родных местах, начальник.
3
- Ничего не могу с собой поделать, старый Шон. У меня сердце болит за нее.
Бриджет добавила сливок в чай и тщательно помешала ложечкой. Всю последнюю неделю, как только Джон Стэнли был официально введен в должность начальника пожарной службы округа Грэнтли, город, кажется, не занимался больше почти ничем, кроме толков о возвращении блудного сына.
Те, кто знал Джона в детстве, возмущались, что у него хватило наглости появиться в городе. Иные, недавно приехавшие в Грэнтли, были довольны. Они гордились, что небольшой городок сумел привлечь к себе на работу прославленного батальонного командира пожарной охраны Сан-Франциско.
У каждого было свое мнение. У каждого, кроме Бетси. Она отказывалась обсуждать назначение Джона даже с близкими.
Потянувшись через стол, старый Шон побил черной шестеркой красную семерку. До полуночи оставалось несколько минут, и старинные друзья с аппетитом закусывали перед тем, как Бриджет запрет дверь, а Шон отправится в конец аллеи, где тридцать лет назад своими руками построил себе коттедж.
- Наша девочка - крепкий орешек, хотя и выглядит слабенькой, Бриджи.
- У меня красная пятерка. - Бриджет с отсутствующим видом бросила карту и отхлебнула обжигающе горячий чай. - Бетси плохо спит. Три ночи подряд я спускаюсь вниз и всякий раз вижу, как она сидит на крыльце и смотрит на реку.
Шон пошевелил бровями, обдумывая слова Бриджет.
- Она любила этого парнишку. И я думаю, он, несмотря на все его сумасбродные выходки, тоже любил ее.
- Если ты так считаешь, то ты еще глупее, чем думают некоторые самонадеянные люди, старый Шон О'Кейси.
- Он был на ее свадьбе. Ты знала об этом?
- Кто?
- Джон. Я видел его. Он стоял в отдалении, позади всех, и вид у него был странный, какой-то дикий. Похоже, ему было так больно, что потерял свое железное самообладание.
Бриджет фыркнула.
- Ты уже был пьян, когда священник начал свадебный обряд. Удивительно, как это ты не увидел в церкви еще и Патрика и вдобавок всех святых.
- Я знаю, что я видел, не беспокойся. Мужчина не забывает выражения безмерного страдания на лице другого мужчины.
- Выдумал тоже, страдания, как же! У Джона Стэнли душа черная, бесчувственная. Не понимаю, что только наша душечка могла найти в нем достойного, но теперь уверена, она и близко его не подпустит к себе, чтобы он снова не разбил ей сердце.
Шон проиграл и собрал карты в колоду.
- Не стал бы биться с тобой об заклад, а тем более рисковать скромными семейными реликвиями, - сказал Шон, разгибаясь, на что ему потребовалось больше времени, чем обычно.
Бриджет удивленно посмотрела на своего старого приятеля, не понимая, что он имеет в виду.
- Что означают твои загадочные слова?
- Я наблюдал его лицо. Готов поклясться, что в темных, как смертный грех, глазах Джона, когда он смотрел на Бетси, светилось его сердце…
- Держи его, Мэри! - крикнула Бетси дочери, бросившись за шлангом. - Не отпускай ни за что.
Щенок, помесь сенбернара и лайки, еще не вышел из младенческого возраста, однако уже был сильнее маленькой рыжекудрой девчушки, которая пыталась удержать его за ошейник. Несмотря на свой рост и силу, он так и не стал победителем в недавнем поединке со скунсом.
- Ой, от него ужасно пахнет! - жаловалась шестилетняя Мэри, уткнув носик в плечо, чтобы не чувствовать отвратительного запаха.
- Бэр, прекрати, - прикрикнула Бетси на разыгравшегося песика. Она направила струю воды прямо на вырывающегося щенка. - Ты только делаешь себе хуже.
Щенок попробовал вырваться и жалобно взвизгнул.
- Тихо, маленький дурачок, - приговаривала Бетси. Она сердилась, хотя ей было смешно. - Ты сам во всем виноват.
Анжелика, сестра-близнец Мэри, ворвалась во двор, в грязной ручке она сжимала крохотный пузырек.
- Я не могла найти мыло для собак. Поэтому вместо него принесла из твоей ванной шампунь! - крикнула Анжелика.
- О нет! Это же мой "Секрет жасмина".
Единственная роскошь, которую Бетси себе позволяла, и чтобы ею отмывали дворняжку - любительницу гоняться за вонючими скунсами!
- Полей ему на голову, - сказала Бетси дочери. - Не слишком много. И осторожно, чтобы не попало Бэру в глаза.
Бетси принялась намыливать лохматую коричневую шерсть Бэра. Ее окутал нежный аромат жасмина, перемешанный с омерзительным запахом скунса.
Бэр завывал и пытался стряхнуть с себя мыльную пену. Бетси прижимала его ладонью, не давая псу убежать. В этот момент Мэри обратила ее внимание на ярко-красный мини-автобус, который остановился сзади их машины. На дверце золотыми буквами было написано: "Округ Грэнтли. Пожарное управление". За рулем сидел человек в голубом мундире.
- Это дядя Майк! - радостно воскликнула девочка, узнав знакомый автобус.
- Нет, дорогая, дядя Майк умер, разве ты забыла? На пожаре в здании оперного театра.
- Но это его машина!
- Теперь на ней ездит новый начальник пожарной охраны.
На мгновение руки Бетси дрогнули, и счастливый Бэр вырвался на свободу. Он изо всех сил встряхнулся, обдав мыльной водой хозяйку и ее дочерей, и пулей вылетел на улицу.
- Держи его! - крикнула Бетси, но было слишком поздно. - Бэр! Вернись назад, хулиган несчастный!
Все произошло как в кадрах кинохроники: мчавшийся мокрый щенок, отчаянный крик о помощи, способность Джона к спринтерскому бегу, выработанная тысячами часов тренировки. Он прыгнул, растянувшись, и схватил намыленного беглеца прямо поперек туловища.
Человек и пес свились в большой ком, поднимая вокруг облако красной пыли. Испуганный щенок, бешено лая, катался по земле, увлекая за собой Джона. Оба уже покрылись грязью, но внезапно преследователя обдало ужасающей вонью.
- Ах ты, мерзавец!
Джон едва успел закончить тираду о неразборчивости дворняжек и с жаром проклясть собственную глупость, как приглушенное хихиканье возбудило его любопытство. Он поднял глаза и увидел двух маленьких рыжих девочек-близнецов, которые смотрели на него голубыми глазами Бетси. У Джона перехватило дыхание…
Одно дело - знать, что девушка, когда-то любимая тобой, стала матерью. Совсем другое - встретиться лицом к лицу с детьми, которых она родила от другого мужчины.
Опомнившись, он заметил, что к ним идет Бетси. В этот жаркий весенний день она оделась в обрезанные джинсы с бахромой и безрукавку из бумажной материи. Бетси была босая, и ее изящные узкие ступни покрылись ярко-красной пылью.
Джон почувствовал прилив острого возбуждения и тут же неимоверным усилием воли подавил его, поклявшись, что подобное с ним произошло в первый и последний раз. Она могла поцеловать его на многолюдной улице, но в мимолетном, почти бесплотном касании ее губ не было и тени чувственности.
- Неужели этот бешеный, дурно пахнущий зверь принадлежит вам? - обратился он к близнецам.
Джон пытался уговорить себя, что он вовсе не избегает Бетси. Просто выигрывает время, чтобы остудить взбунтовавшуюся кровь.
- Угу-у, - ответила одна из фей, кивнув головой. - Мне и моей сестре. - Я - Мэри, а это - Анжелика. Только мы ее называем Ангел, хотя она ведет себя не лучше меня.
- И ты тоже не ангел, - лукаво возразила Анжелика.
- А наш дядя Майк был пожарным, пока не сгорел на пожаре, - сказала девочка, не вдумываясь в значение этих страшных слов.
Но откуда же ей знать, в каких мучениях Майк умирал? А Джон знает. И Бетси - тоже.
- Да, я слышал. Теперь я работаю на его месте.
Обе пары доверчивых голубых глаз вспыхнули.
- Вот это да! Можем мы прийти покататься на большой машине с лестницей? Дядя Майк обещал, только ему всегда было некогда.
- Конечно… то есть, если мама разрешит.
- Можно, мами? - хором попросили дети, подпрыгивая с таким восторгом, что Бэр отозвался заливистым лаем. - Ну мами, пожалуйста, скажи "да".
- Да как-нибудь, - уклончиво ответила Бетси.
- Какие чудесные девочки. Я полагаю, твои? - спросил Джон.
Полагай, глупец, полагай! Он разозлился на себя. Совершенно исключено, чтобы эти голубоглазые, рыжекудрые эльфы были дочерями какой-то другой матери, а не Бетси.
- Да, мои. - Ее голос смягчился, и Джон ощутил, как что-то пробуждается у него в груди, глубокое и нежное.
Уже много лет он не ощущал ничего подобного и в душе боялся, чтобы это сладостное томление, не приведи бог, посетило его когда-нибудь еще.
- Что произошло с их отцом?
- Стив погиб, когда плыл на плоту с друзьями по реке Роуг.
- Очень сожалею.
- Я тоже.
- Должно быть, трудно растить детей одной?
Труднее было бы жить одной без детей, подумала Бетси.
- Справляемся, но в одном ты прав: это действительно нелегко.
- А вообще-то, сколько у тебя сейчас здесь детей?
- Четверо. Близнецы и две девочки, взятые на воспитание, хотя надеюсь добавить к Рождеству еще четверых. Правда, предстоит помучаться. Столько требуется бумаг! Иногда ложишься спать, а в голове - различные бланки, просыпаешься ночью и думаешь, какой куда надо посылать.
Он весело рассмеялся:
- Это напоминает порядки в пожарной охране.
- Как там идут дела?
- Примерно, как я и ожидал.
- То есть?
- Ребята, которые пришли работать с Майком, рвут и мечут, что бы я ни сделал. Молодежь пока помалкивает, а новички не знают, к кому примкнуть.
Бетси удивило, что она может так спокойно разговаривать с Джоном, словно они дружили и были любовниками еще вчера, а не двадцать лет назад.
Она ощутила нечто похожее на горечь потери. Нет! Эти чувства надо задушить в корне, решила Бетси. Прошлое умерло!