Во время отдыха на острове Крит Лорна знакомится и влюбляется в Рикки - инструктора по водным видам спорта. Его тоже влечет к Лорне, но в черных глазах симпатичного, крепкого мужчины иногда появляется странная тень. Рикки рассказывает девушке, что в детстве, после гибели родителей в автомобильной катастрофе, он жил несколько месяцев на юго-западе Англии у старой, полусумасшедшей тетки. Теперь ее коттедж переходит по наследству ему.
Рикки хочет показать коттедж Лорне. Кажется, мечты ее сбываются. Она решает провести в этом тихом уголке медовый месяц, но в коттедже, в саду будто живет какое-то невидимое зло, все более и более угрожающее ее счастью…
Содержание:
Глава 1 1
Глава 2 3
Глава 3 5
Глава 4 7
Глава 5 10
Глава 6 12
Глава 7 14
Глава 8 16
Глава 9 16
Глава 10 18
Глава 11 20
Глава 12 21
Глава 13 23
Глава 14 24
Примечания 25
Эдна Барресс
Под рябиной
Глава 1
Мы падали в море. Я знала это наверняка, с безнадежной определенностью. Почему не достают спасательные жилеты? Почему никто ничего не объявляет? Куда исчезла стюардесса?
Я повернулась к окну и стала смотреть сквозь тьму на слабый свет сигнальных огней под крылом самолета. Казалось, мы застыли в воздухе. Так не должно быть. Я оглянулась на остальных пассажиров: чужие люди, затерявшиеся в своих мыслях, отгороженные от меня обволакивающим ядовитым свистом давления и зловещим сумраком салона. Я никогда раньше не летала самолетом. Мне было всего двадцать два года. Вдруг грустная и горькая мысль обожгла мозг - мне суждено погибнуть в черных глубинах Эгейского моря.
Я всматривалась в монотонную черноту. Конечно же, мы не приземлялись - где же тогда наземные огни аэропорта? Дома, в Англии, я жила близко от аэропорта Хитроу, и мне был хорошо знаком ярко горящий сценарий огней, и сейчас они должны были бы сиять под нами.
Кошмар продолжался, пока нас медленно сносило все ниже и ниже. Я представила, как в матовом свете раннего утра в фойе сонно-спокойного отеля мой отец ждет туристический автобус, чтобы отвезти меня на виллу, где нас будет ожидать Мхэр. Мне слышалось, как резкий телефонный звонок вдруг разрывает тишину, я видела, как широко раскрываются глаза сонного швейцара: "Рейс 311. В море! Не может быть!"
Все это он, конечно же, скажет по-гречески. Или, вернее, по-критски; ведь это тоже греческий… Небольшая тряска, толчки, и, не веря своим глазам, я смотрела в иллюминатор на два тусклых ряда "кошачьих глаз", только которые и являлись выражением любезности и гостеприимства аэропорта при приеме ночных рейсов.
После первоначального чувства облегчения началась обратная реакция: обида и злость, что никто не предупредил меня о долгой посадке, пригвоздившей меня к месту. По своей наивности я представила, что пилот направил самолет на взлетную полосу, но снова взмыл вверх.
В жаркой ночи Средиземноморья я брела по гудронированной дорожке на свет низких построек. Так вот как пахла жара: особый резкий прокисший запах, благоухание разомлевших тел, незнакомая растительность, буйно стремящаяся ввысь из пропитанной солнцем земли.
Очередь на паспортный контроль постепенно продвигалась вперед. Крепко зажав в кулаке паспорт, таможенную декларацию, я наблюдала, как два таможенника внимательно изучали, штамповали и возвращали документы. Критские мужчины не любят улыбаться, и уж, конечно же, не стоит ожидать улыбку на лице небритого таможенного офицера в три часа утра. И все-таки я с надеждой улыбнулась моему таможеннику, протянув маленькую черную папку. Когда он поднял на меня глаза, совершенно равнодушные, возникло странное чувство, что в его прямом, но безразличном взгляде было предупреждение.
Очень странно, потому что фактически я уже покинула место, где должна была встретиться лицом к лицу с ужасом, хотя полагаю, что именно мое путешествие на Крит явилось началом всего. Если бы я не приняла приглашение отца и Мхэр, то никогда бы мне не встретиться с Рикки.
Я сидела в туристическом автобусе, и мы неслись на головокружительной скорости по какой-то поверхности, которая в темноте выглядела, как круто изгибающаяся прибрежная дорога. Веселая болтовня гида соловьиной трелью разливалась вокруг меня, и приятно было ощущать, что ты совсем не относишься к этой толпе. Отец и Мхэр приехали сюда две недели назад и жили на вилле, предоставленные сами себе. Они уже все обследовали, все осмотрели. Я нахмурилась: вдруг сейчас, когда конец моего путешествия был близок, чувство неудобства накатило на меня.
Я встречалась с Мхэр и раньше, но всего дважды и очень коротко. Первый раз во время одного из моих регулярных посещений "пещеры" отца в юго-восточном районе города.
- Ну вот, это - Мхэр, - сказал отец. Небрежный тон тут же был разоблачен нервным приглаживанием жестких, как проволока, рыжеватых волос. - Она идет с нами на концерт. О'кей. А это моя малышка. Я говорил тебе о ней. Маленькая Лори.
Я поняла, что смотрю в теплые, тревожные карие глаза. Она была миниатюрная, застенчивая, очаровательная и - моложе отца. Моложе, мелькнуло в голове, чем Шейла.
- Привет, Лорна! - просто сказала она.
Я была благодарна ей за "Лорну". Только отец называл меня Лори. Странно, что именно мать, а не отец, хотела мальчика. Естественно, ей было привычнее общаться с мужчинами, пасущимися вокруг нее. А "Лорна", думаю, из-за того, что в тот момент своей жизни Шейла читала соответствующую книгу и находилась под впечатлением.
Мхэр совсем незачем было волноваться - я не питала к ней злобы или ревности. Несмотря на отцовскую "малышку", я была тогда, к сожалению, семнадцатилетней толстушкой и перебаливала к тому же синдромом "разрушенной семьи" уже семь лет. Хотя я жила с Шейлой, но знала, что пострадавшим был именно отец. Мне приходилось называть ее Шейлой с тех пор, как ушел отец. Ее так больше устраивало, и звучало лучше для мужчины, жившего с ней в тот момент.
Нет, моей молниеносной мыслью в тот день было - как мне парировать неизбежные вопросы, когда вернусь домой, как справиться с безжалостным перекрестным допросом Шейлы, чуть она унюхает, что из меня можно вытянуть что-то необычное. И я знала, что расскажу все. Всей душой я ненавидела увертки, и даже семь лет в роли общеизвестной кости между двумя собаками не научили меня осмотрительности. Мое детское стремление, страстное желание иметь нормальную семью не сбылось, и я малодушно смирилась.
Во второй раз мы с Мхэр встретились год назад, как раз перед тем, как они тихо поженились. Я догадывалась, что раньше Мхэр была замужем и потеряла мужа. Это отцу пришлось разводиться с Шейлой по новым законам. В то время с ней было трудно разговаривать.
- Если он считает, что может избежать ответственности, - говорила она, и я могла вновь видеть, как надутые красные губки знакомо сжимаются от обиды.
- Отец никогда так не поступал, - пыталась я сгладить ситуацию. - А у тебя есть Лэрри.
Лэрри был новейшим из ее поклонников - все они имели привычку называть себя "дядями".
- О, боже! Он скоро будет здесь. Только взгляни на мою прическу, - запричитала она - ее мысли порхали, как бабочки.
- …и вы можете пить воду, - закончил гид с триумфом, что вернуло меня к трясущимся рядом пассажирам, скачущим теням, к набитой вещами дорожной сумке у моих ног - и двум неделям впереди.
Приглашение было явно идеей Мхэр, так как я раньше не бывала за границей. Когда я была маленькой, у нас никогда не было денег. Отцу приходилось путешествовать по работе, возвращаясь к тому, что никак не было любовным гнездышком. Затем, позже, Шейла стала относиться к нему пренебрежительно и высокомерно, и замаячила неизбежность развода.
Полагаю, мне надо было уехать из дома давным-давно, например, работать за границей. Моя душа желала этого. В воображении я рисовала себя секретарем ЮНЕСКО - этаким тружеником в странах третьего мира. В действительности у меня была временная работа, вот уже три года после окончания колледжа. Это позволяло мне иногда брать отпуск и проводить время с отцом - хотя когда ты "временный", ты никуда не принадлежишь.
Но все должно быть хорошо! Я вылезу из кожи вон, чтобы показать Мхэр, как мне хочется счастья для нее и отца, как благодарна я за то, что смогла разделить его с ними, пусть даже недолго. У нее, должно быть, несколько иное отношение ко мне, даже если этот отдых - ее затея. Я догадывалась, что она получала компенсацию за мужа, который погиб в аварии на рабочем месте.
- Твой отец всегда выйдет сухим из воды, - однажды заметила Шейла.
Неправда. Отцу приходилось довольно трудно. Пошлю ей красивую открытку, решила я, а когда вернусь домой, отвечу ей взаимным обвинением. Беда в том, что мне было жаль Шейлу, и она любила меня, хоть и относилась высокомерно. Между нами царили отношения любви-ненависти. Нет, сейчас забудь об этом, ты же на отдыхе.
Худощавая фигура со знакомой копной рыжеватых волос осторожно пробиралась ко мне.
- Здравствуй, дорогая, - сказал отец, прижимая меня к себе. - Ну вот, все в порядке, ты же прилетела.
- Едва-едва, - отпарировала я. - Думаю, что обратно поеду морем.
- Вижу, что это твой папа! - прошептала моя соседка по автобусу, проходя мимо.
Неужели это так заметно, поразилась я. Волосы у меня прямые, темно-каштановые, хотя действительно немного скуластое лицо и серо-голубые глаза. К сожалению, все, что я унаследовала от Шейлы, - это ее склонность к полноте, а не роскошные волосы золотисто-рыжего цвета и сексуальные формы тела.
- Ради бога, детка, - говорила она. - Ты не могла бы надеть что-нибудь более привлекательное? Только вчера вечером Лэрри сказал: "Не удивительно, что твой ребенок не цепляет парней".
О'кей. Пусть я не являюсь магнитом для мужчин, но мне и не хотелось "цеплять парней", как это делала Шейла. Внутренне я сжималась - трусость заставляла меня проглатывать горькое сравнение между отцом и Лэрри.
Конечно, мне хотелось иметь парня, предпочтительно постоянного, работающего с 9 до 5, с намерением жениться, парня, который, как и я, горел бы желанием создать нормальную, стабильную семейную жизнь.
Наконец мы оставили суматошное фойе отеля позади: его крикливых отдыхающих, смиренного швейцара, гида, сверяющего бумаги на планшете, - извлекли мой чемодан из забытой всеми беспорядочной груды вытащенного из автобуса багажа и вышли в ночь.
- Отсюда приблизительно сто ярдов вверх по этой дороге, - внезапно прервал молчание отец. - Хорошо, что ты здесь, Лори.
- Хорошо, что я здесь, - повторила я, чувствуя необычную сдержанность между нами, как будто ему было что сказать, но он никак не мог найти нужные слова.
Мхэр еще не ушла спать, а ждала нас. На ней был очень симпатичный длинный восточный халат. Было жарко, я была измучена дорогой и нервным напряжением.
После того, как улеглась вызванная моим появлением суета, я провалилась в сон без сновидений в незнакомой постели и проснулась, невольно прислушиваясь к шепоту, доносящемуся из-за открытой двери.
Ощущение было приятное. Мне нравилось. Казалось, уже давно я не просыпалась с чувством покоя вокруг меня.
Был день. Я потянулась за часами, что очень удивительно, на бетонном прикроватном столике. Девять утра. Небо за окном голубое, и так тепло!
Очень довольная, я осмотрела комнату. Вся мебель высечена из бетона. Как практично! Где-то совсем рядом заблеяла коза. Я распахнула портьеры, открыв великолепный вид: солнечный свет на белом камне, пыльная дорога, легкая дымка на море под спокойным небом, низкорослый серо-зеленый кустарник у подножия оливково-зеленых холмов - я влюбилась в Средиземноморье с первого взгляда.
Только к вечеру отец рассказал мне о Мхэр. Мы прокатились в местном автобусе по побережью, купили фруктов, вымыли их под деревенской водокачкой и съели, сидя у обочины дороги.
- Думаю, на следующем автобусе поедем назад, - сказал отец. - Мхэр, Лори, посидите здесь в теньке, а я пойду куплю что-нибудь к ужину.
Ехать назад? Сейчас? Не может быть, что они только и лодырничали вот так все это время на побережье.
- Извини нас за это, малыш, - не глядя на меня, сказал отец. - Мхэр не очень хорошо себя чувствует сегодня. Она что-то совсем расклеилась, но я не хочу, чтобы это испортило твой отдых.
Я посмотрела туда, где в рваной тени мимозы сидела Мхэр. А ведь она не завтракала, припомнилось мне.
- Понятно. На каком она месяце? Ну что ты, папа, мне ведь двадцать два года, - нетерпеливо ответила я на его изумление.
- Э…, три месяца.
- Да, трудный период, но, думаю, это довольно естественно.
- Она когда-то потеряла ребенка. Я не хочу, чтобы это повторилось. Ты не против?
- Конечно, нет, - заверила я и почувствовала, как он расслабился. Я поцеловала его. - Я рада за тебя, папа, рада за вас обоих.
Он с благодарностью, тепло обнял меня.
- Когда вернемся, спустись к морю и ознакомься с пляжем. Завтра, если Мхэр не будет лучше, я куплю тебе билет на экскурсию.
От счастливой улыбки Мхэр, когда она услышала, что я знаю о ребенке и рада за них, веяло теплом. И все же, когда я поддалась их давлению найти пляж, в мою душу закралась тень. Мой сводный брат или сестра. Как горько будет Шейле, если родится мальчик. Я оглянулась на виллы. На нашу виллу. Нет, их. Внезапно я почувствовала себя здесь посторонней. В данный момент в их отношениях не было места никому, даже добрейшему из всех людей в мире!
Ну, ладно. Я направилась на пляж. Только представьте себе: уже начало седьмого, а все еще жарко. Что меня ждет на моем первом средиземноморском пляже?
Сначала я обратила внимание только на его стройную фигуру в черном гидрокостюме, скользящую по поверхности волны за извивающимся быстроходным катером, - и тут же забыла о нем, осознав вдруг, что это topless-пляж. И то, что я слышала раньше, будто здесь можно увидеть необычные размеры и формы, было неправдой. Почти все были исключительно гибкими красавицами с бронзовым загаром, прямо как в туристической рекламе!
Я втерла солнцезащитный крем, забежала в теплое море и лениво поплыла, время от времени слыша крики спортсменов, мельком поглядывая сквозь полузакрытые веки на катер и сверкающий мокрый канат, то, извиваясь и падая, погружающийся в синее море, то натягивающийся. Я полностью отдалась усыпляющей морской воде.
Вдруг, очнувшись от резкого ожога на руке, я закричала. Еще один…, ушла под воду, задыхаясь и отплевываясь. Меня подхватила сильная, уверенная Рука.
- Trиs bien! D'accord! - произнес чей-то голос. Это был тот водный лыжник. Я взглянула в его черные глаза под копной таких же черных волос. В его взгляде ярость, веселье и тревога боролись между собой.
В мозгу промелькнула мысль: он говорил по-французски, не по-гречески. Мой школьный запас французского был еще годен для перевода, но я была в сильном шоке, чтобы ответить на том же языке.
- Все в порядке, - сказала я, задыхаясь. - Что случилось?
- Вы запутали мою веревку, - его легкий переход на английский застал меня врасплох. Затем мы медленно плыли, пока катер возвращался к нам, делая круги. Два его обитателя отчаянно жестикулировали, а моя рука ужасно болела.
Они подняли меня в катер и перевязали руку. Я была рада, что не могла разобрать ни стаккато греческого, ни легкого, воздушного французского, летающих взад и вперед надо мной, так как не думаю, будто мне отвешивались комплименты.
- Может, поужинаем вместе? - спросил черноволосый мужчина, и его глаза уже были просто удивленными. Красивые глаза. - Я знаю ресторанчик.
- Неплохо бы, - ответила я, подавляя в себе трусливый порыв спрятаться, используя раненую руку как причину.
- Прекрасно. Вы живете поблизости?
Я указала на виллы.
- Жду вас здесь в девять!
Я пошла домой, ответила на шквал вопросов - и послала Мхэр благодарный взгляд за ее:
- Не поднимай шума, не суетись, Стэн, ей уже двадцать три, а ужин мы съедим сами!
В джинсах и футболке он выглядел более плотным и коренастым, чем в гидрокостюме, хотя все-таки стройным, и явно был французом, а не греком. Мы познакомились.
- Ричард, - представился он. - Рикки, для краткости.
- Ричард - английское имя!
Выразительные брови удивленно поднялись.
- Я наполовину англичанин, родился в твоей стране. Мой отец был англичанином. Мое второе имя - Луи. Мать уступила, ведь французы - мастера по компромиссам. А тебя как зовут?
Улыбаясь, он выглядит моложе, около тридцати, подумала я.
- Лорна, - наступила моя очередь представиться. - Из книги, популярной в нашей западной стране.
- Я жил там немного в детстве, но плохо ее помню.
Он как бы отмахнулся от этих слов внезапным, чисто французским, пожатием плеч, нахмурил брови, собрав мелкие морщинки, и добавил:
- Я уехал из Англии в девятилетнем возрасте.
- Неудивительно, что ты хорошо говоришь по-английски, - похвалила я.
- Так и должно быть, - он улыбнулся. - Я преподаю английский зимой в Варе, где живут мои grandpere и gran'mere . Летом обучаю туристов кататься на водных лыжах, нырять, ну, и все такое.
С приятным волнением я чувствовала, что его интерес ко мне растет.
Это был хороший вечер. Тот, что запоминается на всю жизнь. Мелкие события откладывают сильные, долго живущие впечатления: все еще теплый полночный воздух, официант в ресторанчике, одинаково отвечающий на любой вопрос англоязычного туриста своим лучезарным и располагающим: "Почему нет!"
- Почему нет! - смеялись мы и, как дети, побежали назад к виллам.
С того вечера все дни были заполнены Рикки. Я не хотела, чтобы отпуск заканчивался.
Иногда я наблюдала за водными лыжниками, иногда каталась сама, что меня же и удивляло. Я развлекалась, время от времени прогуливаясь по берегу с отцом и Мхэр после того, как ей стало лучше. Отцу Рикки понравился, но он серьезно предупредил меня о летних любовных романах. Мхэр улыбнулась и сказала: "Развлекайся, но старайся не принимать все слишком серьезно".
А я не смогла. Хорошо, пусть отпускные романы не долго длятся, но именно сейчас, в данный момент я была счастливее, чем могла себе когда-либо представить.
Однажды Рикки взял меня на прогулку на остров, где когда-то находилась колония прокаженных. Остров поднимался из синего моря за мрачной венецианской крепостью древних веков. Разрушенные каменные дома выглядели грустно и заброшенно, а ветер с моря пьяно раскачивал поломанные двери на старых петлях и дул сквозь старые фиговые деревья в заброшенных садах.