Мы немного постояли на крепостном валу с подветренной стороны острова, глядя на узкий пролив, ведущий к материку, где у подножия выжженного солнцем холма сгрудились низкие белые домики.
- Необходимые запасы перевозились сюда на лодках оттуда, - пояснил Рикки.
Я кивнула, затерянная в горьких образах. Стоять здесь, но быть иной, отверженной, иметь право лишь издалека смотреть на ход нормальной жизни, недостижимой для тебя, не быть ее частью.
Я примеряла это к себе, глупо, эгоистично, к моим неясным и смутным желаниям.
- Должно быть, это было ужасно, - сказала я. - Не думаю, что мы имеем право беспокоить здешних призраков, их души.
- Совсем нет. Они жили маленькой общиной, женились, имели детей. Конечно, детей у них тут же отбирали.
Какими бесчувственными могут быть мужчины! Он почувствовал мою реакцию:
- А конец был счастливым, - черные глаза светились лукавством. - Когда лечение проказы было найдено, всех забрали с острова, поместили в больницы и вылечили давным-давно. Ну, улыбнись!
Он мог осветить минуты моего самокопания хорошей шуткой. И вовсе Рикки не назовешь бесчувственным! Хотя однажды он и сказал, пожав плечами, что он - просто цикада, стрекочущая под солнцем, можно было заметить глубину в его взгляде и какое-то настороженное выражение глаз. Возможно, это смесь практичного отца-англичанина и матери-француженки, одаренной богатым воображением.
Мы поехали в Кноссус и нашли все так, как было описано в путеводителе. Бродили под жарким солнцем по развалинам, а голоса гидов, за плату старающихся донести до нас чудеса минойской культуры на десятках различных языков, были просто журчащим фоном.
Рикки сфотографировал меня, сидящую на поддельном троне царя Мидаса. Я спрашивала себя, будет ли Рикки вспоминать обо мне только как о девушке с темно-каштановыми волосами, в зеленом сарафане, смотрящей в объектив его фотоаппарата.
Я сняла его в солнечном свете при входе в лабиринт: легкий, улыбающийся образ на фоне оливково-зеленых холмов. Неужели это станет моей единственной памятью о нем?
Я с усилием отбросила угнетающие мысли: нельзя портить то, что должно быть счастливым днем. Но сознание того, что через 24 часа я должна вновь оказаться в Англии и, возможно, уже больше никогда не увидеть его, легло на меня тяжелым грузом.
- Знаешь мифы: Европа, белый бык, Минотавр? - спросил он, пока мы спускались по широким ступеням.
- Нет, - соврала я. Мне хотелось слушать его, а не говорить самой. Я позволила волшебной истории плескаться вокруг меня, хотя это было совсем не то, что мне хотелось бы услышать. Я знала - это был летний роман, мы только целовались, но чувствовала, что не смогу не увидеть его снова.
Рикки не сказал "я напишу", не попросил мой адрес, не предложил свой. Совсем скоро будет слишком поздно.
Он купил мне изящный золотой браслет в форме двух дельфинов. Образ дельфина был везде, так же как и двуглавый минойский топор и странная английского вида эмблема с собакой и розой. Я старалась чувствовать то, что должна была ощутить при виде этих образов, нанесенных на стены людьми, жившими четыре тысячелетия назад. Но мои собственные мелочные страхи проникли глубоко внутрь, и интерес к чудесам покинул меня.
- Это, чтобы ты помнила Кноссус, - просто сказал Рикки.
Я перевела взгляд на браслет и уже была готова по-глупому расплакаться. Да, мне навсегда запомнится Кноссус. Мы сидели на низкой каменной стене в открытом дворе вдали от всех, когда Рикки неуверенно произнес:
- Помнишь, я говорил тебе, что жил в Англии? Сегодня утром пришло письмо от юриста. Возможно, я приеду туда по делам. Где ты живешь, может, мы могли бы встретиться?
Должно быть, он прочел ответ в моих глазах, потому что обнял меня за талию и притянул поближе к себе.
- Пригород Лондона, довольно мрачный, но я дам тебе адрес, - услышала я свой беспечный голос, хотя знала, что мне не скрыть от него своей радости. - Я оставлю тебе номер телефона, - добавила я. - Можешь позвонить, когда соберешься.
- Moi aussi. Je vous donne… - импульсивно перешел он на французский, потом посмеялся над собой. Мое сердце прыгало от радости, когда Рикки выдал себя такой реакцией. В душе он так же, как и я, был рад.
Кноссус теперь показался мне сказкой. Красавицы с фресок, с миндалевидными глазами, в длинных, струящихся одеждах, ступали впереди меня, и кудрявые минойские боги проплывали по двору у вечных холмов.
И сегодня вечером - сегодня мы в последний раз пойдем в ресторанчик, попрощаемся под луной, так как самолет вылетает в три часа утра - но, может, это не станет прощанием навеки.
Рикки вновь упомянул о письме, когда немного позже мы сидели в ресторанчике и обменивались адресами. Я уже помогла отцу и Мхэр упаковать вещи, моя дорожная сумка стояла у двери наготове, поджидая машину. И ничего больше не оставалось как сказать "до свидания".
Я положила бесценный клочок бумаги в карман сумочки, застегивающийся на молнию. Я знала его фамилию, Дэнхэм - что явно не является фамилией его французских предков. Если я потеряю его адрес или по какому-то недоразумению он куда-то засунет мой! Такое случается.
- Буду беречь его, - сказал Рикки. Черные глаза мерцали. - Да, письмо. То, о котором я тебе рассказывал. Кажется, я могу стать богатым.
- Неужели! - Какое значение все это имело? Я ждала последующих слов. Вместо того, чтобы дать волю счастью от того, что мы вместе, в ту ночь я была не лучше сита, просеивающего гальку нашего разговора в поисках самородков для своей сокровищницы - слов, которые могли бы означать, что он найдет меня, намеков на продолжение наших отношений.
- Я уже говорил тебе однажды, что около девяти месяцев, совсем недолго, был в вашей стране. Мы жили с теткой отца в коттедже на побережье.
Должно быть, в моих глазах стоял вопрос.
- Мои родители погибли в автомобильной катастрофе. Тетя Эмма предложила принять меня. Мне было девять лет.
- Мне очень жаль, - сказала я.
Он пожал плечами: "Случается иногда".
- Почему ты не остался там? - Подумать только: он мог бы жить в Англии, и я бы не встретила его, никогда. Но мне пришлось пройти для этого полмира, и сейчас я сижу с ним под звездами! Эта мысль начала согревать мою душу, и как раз в этот момент он ответил:
- Я заболел. Плохо все помню. Меня увезли. Затем я оказался в доме моих gran'mere и grandpere в Варе.
Странная тень вновь набежала, стирая смех в черных глазах. Затем она исчезла, и Рикки снова улыбнулся мне:
- Кажется, я никогда больше туда не возвращался. А сейчас она завещала мне свой дом.
Возможно, та быстротечная перемена во взгляде - это попытка вспомнить что-то.
- Здорово, - сказала я. - Коттеджи в Девоне - престижны.
Рикки покачал головой:
- Боюсь, не этот. Поверенный предупредил меня. Дом довольно ветхий и, скорее, убыточный. Тетка жила в нем одна долгие годы и держала множество кошек. У меня сохранился образ высокой, худощавой, довольно странной дамы. Я испытывал трепет перед ней. И, боюсь, разочаровал ее. Та катастрофа, казалось, лишила меня рассудка. Я сильно заикался, и, должно быть, меня считали, - он подыскивал слово.
- Недоразвитым, - пришла я на помощь.
Он кивнул, хотя явно не знал этого слова.
- Недоразвитый, - Рикки как бы попробовал его на язык. - Дом стоял на окраине города. За дорогой ничего не было. Помню только серые волны и ветер.
Ага, это не престижный девонский коттедж, а просто развалюха в бедной части города.
- Не расстраивайся, - успокаивала я, подводя его к теме, интересующей меня. - Любая собственность представляет собой ценность, и, когда сам увидишь, узнаешь лучше.
- Там был сад. И дерево - рябина.
Я удивилась, как детская память могла сохранить точное название необычного дерева, и на секунду он отдалился от меня.
Рикки засмеялся:
- Да, у меня будет собственность. Поеду и потребую мое наследство. - Он тепло пожал мою руку. Я рассмеялась вместе с ним и придвинулась ближе. Так впервые мне пришлось услышать о коттедже тети Эммы.
Глава 2
- Рикки! Кто такой этот Рикки?
Я с испугом встретила проблеск пробудившегося интереса в глазах Шейлы. Хотя я постоянно думала о нем с самого отпуска, а сейчас уже был октябрь, я ни разу не упомянула о Рикки в разговорах с Шейлой.
- Ну, ну, давай, рассказывай. Вы смотрели на руины этого замка, именующегося Кноссус, или что-то вроде этого, и этот Рикки сказал…
- Это не замок, а дворец, которому четыре тысячи лет.
- Бог с ней, с историей. Кто такой Рикки? - Шейла безжалостно пресекала мои слабые попытки уклониться от ее нападок.
- Да так, один парень, с которым я там познакомилась.
- Ах, какие мы скрытные! Я думала, ты проводила все время с папочкой и его придурковатой женщиной. А какой парень? Он - англичанин? Он тоже отдыхал? Где живет?
- Он англичанин только наполовину, живет на Лазурном Берегу и работает инструктором по водным видам спорта.
- Симпатичный? Темноволосый? Латинская кровь?
Я кивнула: "Да, симпатичный".
- И…
- И ничего. Я не слышала о нем с тех пор, как вернулась.
- А ты ему не написала! В наши дни их нужно преследовать, ходить по пятам. Ты ведь не знаешь, как заполучить мужчину, не так ли? Никаких встать и уйти. Как твой отец.
- Я не хочу заполучать мужчин, - насмешливо заметила я. - Хочу найти только одного-единственного мужчину.
- Как скучно, - надула губки Шейла.
- Да, скучно, - уже кричала я. - Я хочу одного постоянного мужчину, свой дом и детей.
- Не кричи. Лэрри будет здесь с минуты на минуту.
- К черту Лэрри! Все равно мне больше нельзя здесь оставаться.
- Да, к черту Лэрри. Не уверена, что не соглашусь в этом с тобой. - Ротик Шейлы искривился, выражая отвращение, и я знала, что Лэрри ей наскучил и она вновь в беспокойстве.
Я подавила знакомое чувство жалости, которое всегда неожиданно овладевало мной при таких столкновениях с Шейлой. Мне нужно было давно уйти отсюда, найти квартиру, держаться подальше от этого опустошающего натиска эмоций.
Шейла продолжила свою мысль:
- Иди и живи со своим папочкой и той женщиной. Кажется, они достаточно скучны, и, вероятно, она скоро создаст ту семью, о которой ты столько мечтаешь!
Мои глаза встретили взгляд Шейлы, и она мгновенно все поняла.
- Ты открыта, как книга прилежного ученика. Итак, она уже попалась. Это не заняло так уж много времени - и, конечно, родится мальчик, - казалось, она состарилась в одно мгновение.
- Ты собираешься пойти куда-нибудь с Лэрри сегодня вечером? - я постаралась сменить тему.
- Все возможно. - Шейла пожала плечами и отвернулась. - Надо бы посетить это новое местечко - "Донниз". Мальчики там действительно живые и энергичные.
Я грустно поднялась в свою комнату, достала маленькую брошь с дельфином, посмотрела на нее недолго, а потом решительно отложила в сторону. Рикки не собирался писать мне, а я определенно не собиралась охотиться за ним. Мне даже не хотелось, чтобы он сейчас писал письма.
Письмо от Рикки пришло на следующее утро. Он писал так, будто мы расстались только вчера. Ему предстояло приехать - я задержала дыхание - на две недели! Писал, что возьмет машину напрокат. Поедет в Девон, затем вернется в город. Не могла бы я подыскать для него маленький отель или пансион? У него будет несколько свободных дней, он с нетерпением ждет встречи со мной. Внизу стояло: "Целую. Рикки".
Слышно было, как двигалась Шейла. Я не приведу его сюда. Мы навестим отца и Мхэр - но ему бы хотелось познакомиться с моей матерью. Ничего, и с этим справлюсь! В моем мгновенном приступе радости и счастья все казалось возможным. Мир прекрасен!
Рикки позвонил из Девона, когда закончил там все дела, и я попросила его встретить меня в Виндзоре.
Мы договорились встретиться у ворот замка. Я ждала у стены. Знала, что выгляжу по-другому: волосы отросли, раньше он видел меня в летних платьях. Я нервно крутила на запястье браслет с дельфинами.
Потом я увидела Рикки - высокую фигуру, пробирающуюся сквозь толпу ко мне! В свитере и куртке он выглядел выше и мощнее. Темные глаза засветились, как только он увидел меня. Рикки обнял меня, как будто между нами не лежали несколько месяцев разлуки.
День растаял быстро. Мы "создавали" наш Виндзор: бродили по дорожкам аллей, заглядывали в сувенирные магазинчики для туристов, завтракали в кафе на мосту, где широкая Темза струится прямо за окнами, гуляли у кромки серебристой воды, где несколько речных лодок с надеждой поджидали пассажиров.
- Это серый город, - сказал Рикки, когда на минуту мы остановились, чтобы посмотреть с реки туда, где поднимался массивный, приземистый корпус крепости.
- Серый! - возмутилась я, нахмурясь. - Ты просто привык к буйным краскам Средиземноморья.
- Да нет же, мне нравится, - заверил меня Рикки. - Он прекрасен. Просто для меня образ Англии холодный и серый. - Он повернулся к реке. - Одно из моих воспоминаний - а их совсем немного о том времени - это прогулки с моей теткой. Высокая, она ходила быстро и тащила меня за собой. Пальцы стыли на ветру. Мне очень хотелось вернуться назад, в дом. - Рикки вновь как бы стряхнул воспоминания: - Не наступило ли время английского чая? - улыбнулся он.
- Что ты чувствовал, вновь посетив это место? - я вернула его к той же теме, когда мы ехали в город. Он еще не упомянул о своем визите в Девон, а меня интересовала причина, которая привела его и, возможно, снова приведет в Англию.
- Дом показался меньше, чем я помнил.
- Говорят, так всегда бывает.
- Сад, конечно, зарос, но там было кое-что еще. - На какой-то момент он отдалился от меня. Затем рассмеялся: - Как сказал поверенный, мне не приготовили фамильной усадьбы, хотя земля имеет определенную ценность. Ага, как тебе нравится это местечко для чашечки чая?
О коттедже больше не упоминалось почти до последнего дня.
Визит к отцу и Мхэр был теплым, дружеским, было весело. Мхэр заметно округлилась - ребенок должен был родиться в декабре. Мы поужинали, поговорили о Крите, о солнце, и отец осторожно прощупывал Рикки, не прямо, но явно. Я разговаривала с Мхэр и вполуха прислушивалась к отцу и Рикки, испытывая чувство неудобства - вдруг отец приведет его в замешательство, смутит, - и все же хотелось услышать его ответы.
- Значит, вы преподаете язык зимой, а летом занимаетесь с туристами?
- Да, вероятно, будущим летом - в Варе, буду работать рядом с домом дедушки. У меня есть знакомые.
- Но такая резкая смена занятий далеко не приведет, не так ли?
- Нет, - глаза Рикки засияли. - Зато весело.
- Я всегда считал, что двуязычие - это ваш козырь, - продолжал отец.
Рикки пожал плечами.
- Да, вы правы. Обучение - не развлечение, но это…
- Нечто стабильное, - подсказал отец. - У вас британский паспорт?
- Ты думаешь, этот комплект связан из толстой шерсти? - продолжала болтать Мхэр рядом со мной. Я старалась проявить внимание, пока ждала ответа Рикки. Наконец:
- Да, я родился здесь.
- Значит, вы могли бы работать здесь, не правда ли? У тебя прекрасные возможности, парень!
Хотя я разглядывала образец вязания в руках Мхэр, но заметила быстрый взгляд, который Рикки бросил в мою сторону. Я ждала ответа.
- А это мысль. Я бы мог…
- Да, этот вот симпатичный. Лучше начать с ползунков, - сказала я Мхэр счастливо.
Визит к Шейле, когда его уже невозможно было избежать, начался плохо, а закончился еще хуже. Извилистые нити эмоций и чувств в жизни Шейлы были более запутанны, чем обычно. Лэрри все еще появлялся на авансцене, но уже начались споры, визгливые перебранки, за которыми следовала полоса напряженного молчания. Иногда я спрашивала себя: то ли у них временное перемирие, то ли мне следует, найдя предлог, удостовериться, что он не задушил ее? Уже появился новый дружок - Пол - молодой беспечный малый. И я уже чуяла беду.
В тот день, когда я пообещала привести Рикки, Пол и Лэрри явились почти одновременно. Я уже собиралась уходить, чтобы встретить Рикки, - и опоздала. Лэрри вошел в дом, и я увидела Пола, подходящего к двери черного хода.
"Только не это, - прошептала я. - И не сегодня!" Грядет скандал. Лэрри заведется, а Пол просто-напросто выше и сильнее его.
- Не уходи, Лорна, - взмолилась Шейла. Глаза ее были широко раскрыты от испуга.
И я не смогла уйти, проклиная себя за то, что осталась, проклиная и Лэрри, и Пола, и Шейлу, но бросить ее не смогла.
- О-го, - произнес Лэрри мрачно, когда Пол открыл дверь. - Да, быстро ты. Приглашай своего любовничка войти.
Пол перевел взгляд с одного на другого, наконец, его глаза остановились на лице Шейлы. На секунду все застыли. Звонок в парадную дверь нарушил молчание, разрывая на куски мои нервы. Я с испугом смотрела, как за стеклянной дверью вырисовалась высокая фигура. Нет!!!
Лэрри кинулся к двери. "Давайте их всех сюда!" - бросил он через плечо - и в этот момент на ступеньках возник Рикки. Улыбаясь.
- А они молодеют. Не стойте здесь, проходите. Давайте устроим вечеринку, - сказал Лэрри с каменным лицом.
- Я его не знаю, - начала Шейла. - Бог видит, Лэрри, я его не знаю.
Я выступила вперед.
- Рикки, как ты… - начала я с отчаянием в голосе.
- Я подумал, что это будет сюрпризом, зная, что ты не всегда точна. У меня с собой карта. Eh voila! - глаза Рикки перешли с одного на другого, оценивая, удивляясь, затем теряя уверенность, наконец, почувствовав накал страстей.
Независимо от того, что он мог подумать, я обязана увести его отсюда.
- Я почти готова. Пойдем в мою комнату на секундочку, - я схватила его за руку.
Пол тоже двинулся, почуяв свой шанс, улыбнулся, помахал рукой на прощание:
- К сожалению, не могу остаться. Рад был познакомиться, - он выпутывался из сложившейся ситуации с легкостью опытного человека и вскоре исчез за той дверью, в которую вошел.
Лэрри расслабился - победитель! Шейла привычным движением поправила волосы.
- Это Рикки, знакомый Лорны, - произнесла она с нажимом, обращаясь к Лэрри.
Я познакомила их. Было такое чувство, будто гигантская рука вдруг разжалась, и мы все попадали на пол, как мягкие игрушки. У меня появилась слабость.
Я была права. Ничего хорошего не произошло. Лэрри старался быть душой компании, уверенный во вновь утвержденной позиции в жизни Шейлы. Рикки был вежлив, но насторожен.
Мы совершили поездку в небольшой, но величественный особняк недалеко от нас. День стоял просто прекрасный и по всем статьям предвещал веселье. Мы побродили по полям и пили чай в перестроенной конюшне. Его: "Мы называем это chateaux. Ты никогда не была в долине Луары, я покажу тебе", - подняло бы настроение, как по волшебству, своим обещанием, если бы я не боялась предстоящего вечера. Не зная, как объяснить ситуацию, я и не стала пытаться.
После ужина Лэрри нужно было с кем-то встретиться, и он ушел.