Он пожал плечами:
- Мы там не подсчитывали, скольких потеряли, а скольких спасли. Парни из нашего экипажа не знали - да и не хотели знать, - что стало с теми людьми, которых мы доставили в госпиталь.
- Неужели они тоже не вспоминали о вас? А сами вы когда-нибудь интересовались судьбой тех, кого спасли?
- Было несколько парней, которые как-то узнали, как со мной связаться, - признался он. - Пару раз даже получил благодарность по электронной почте. - Он машинально соединил кончики пальцев и задумался. - Понимаете, я один из тех немногих, кому повезло. За два года войны мне ни разу не пришлось убить человека. И без того это была адская работенка - летать на вызовы и вывозить из зоны боевых действий раненых.
Он говорил о себе очень сдержанно. Клэр попробовала себе представить, как Росс ведет вертолет под обстрелом, но это скорее напоминало сцену из фильма. Может, потому, что, несмотря на его боль и злость, он выглядел красивым и мужественным, как типичный герой боевиков.
- А что касается того, чтобы знать о каждом, кого мы вывезли… Черт, да, я думал о каждом из них. А потом перестал, иначе можно было сойти с ума.
- Ваш дед считает вас героем.
- Может, я просто подсел на адреналин.
- Вы всегда мечтали стать пилотом?
Он покачал головой:
- Никогда точно не знал, кем хочу стать, поэтому долго просто слонялся без дела и был полным ослом.
Если бы она могла в это поверить, может, ей было бы легче сопротивляться влечению к нему.
- Об этом ваш дед мне не говорил.
- Да уж, тут гордиться нечем. После учебы в колледже я сменил два места работы, ни в одном ни в другом мне не понравилось. Потом, под влиянием минуты, записался в армию, и это оказалось самым подходящим для меня делом. - Он устало потер щеку. - Хотя после двух лет службы чувствую себя измотанным. Я думал, вернусь в Штаты и стану работать медэвакуатором на гражданке. Но сейчас придется об этом забыть. - Я понимаю, как тяжело вернуться домой и застать здесь такую ситуацию.
Он несколько раз прошелся туда и обратно по веранде, потом остановился на некотором расстоянии от Клэр.
- Послушайте, меньше всего я нуждаюсь в сочувствии нанятой через Интернет медсестры. Я скажу вам, что на самом деле тяжело. Возвратиться домой с войны и узнать, что мой дед умирает, - это тяжело. Узнать, что он отказался от лечения, - это еще тяжелее. Да! И сознавать, что все это произойдет в незнакомом для меня месте, в окружении незнакомых людей, - это уже просто чертовски тяжело.
Он с силой вцепился в перила веранды. Клэр не могла сказать ему правды о себе, но по личному опыту знала, что такое последствия тяжелой психологической травмы. За один день она превратилась из более или менее обычной школьницы в отчаянного беглеца. И хотя ее опыт трудно было сравнить с войной, она сразу угадала в состоянии Росса признаки посттравматического стресса. Он смерил ее пытливым, подозрительным взглядом, и Клэр почти желала, чтобы он разглядел в ней одинокую, настороженную девушку, которая скрывалась за внешностью профессионально сдержанной медсестры. И как медсестра она угадала в его злости и презрении к себе попытку спрятаться от ужаса перед близкой перспективой потери любимого человека.
- Мне очень жаль, - тихо проговорила она. - Мне следовало сразу сказать, как мне жаль. Джордж слишком хороший человек, чтобы с ним случилось такое.
- Похоже, в этом я вынужден с вами согласиться. - Он отвернулся и уставился невидящим взглядом на озеро, черное зеркало с дорожкой лунного света. - Черт, как здесь тихо. Как во время ночных полетов, только не стреляют.
Она попыталась представить его в военной форме. Молодых людей в форме она всегда опасалась, но подумала, что Росс Беллами не испугал бы ее даже в боевом снаряжении.
- Ночные полеты? Что это?
- Тренировочные ночные полеты. Ты должен научиться действовать в полной темноте. На войне это труднее всего.
- А что легче всего?
- Ну, когда все проходит нормально, мы называли такие вылеты скучными. В моей работе было два вида операций - скучные или полные адреналина. А между ними… а между ними практически ничего интересного.
Она подумала о тех воспоминаниях, которые он носит в себе.
- У вас сейчас проходит очень тяжелый момент адаптации к новым условиям жизни. Если вам захочется поговорить об этом с кем-нибудь…
- Вы что, тоже психиатр? Черт возьми, леди, я вижу, вы мастер на все руки!
- Я хотела сказать, что в Миддлтауне есть медицинский центр.
- Черт, извините! Я понимаю, вы хотели помочь, но пока что я в полном порядке. Во время демобилизации нам объяснили, что такое посттравматический шок. И мне, пожалуй, не до собственного лечения, когда предстоит позаботиться о деде.
- Значит, мы одинакового мнения уже по двум вопросам, - заметила она.
- Ничего подобного. Я приехал, чтобы помочь ему выздороветь, а вы считаете вполне нормальным разрешить ему и дальше болеть в этом богом забытом месте.
- Я ничего ему "не разрешаю". Он сам решил сюда приехать, а то, что с ним происходит, невозможно ни вылечить, ни предотвратить.
- Вы вроде считаете себя медсестрой, разве вы не обязаны помогать людям?
- Я действительно медсестра, и действительно мой долг помогать людям.
- Каким же образом в круг ваших обязанностей вписываются танцы? Это называется лечением моего деда - танцы в ресторане? Чем вы тут занимаетесь, сестра Тернер?
- Забочусь о своем пациенте. Он сказал, что всегда мечтал танцевать.
У Росса слегка поникли плечи.
- Думаю, вы заметили, что дед мне очень дорог. Я не знаю человека лучше его. И то, что с ним происходит… - Голос его прервался. - Мы должны это остановить, Клэр, пожалуйста!
В первый раз он назвал ее по имени, и это означало маленький сдвиг в его отношении к ней. Ей хотелось плакать от жалости к нему, возможно, потом, когда она останется одна, она позволит себе это.
- К сожалению, это невозможно остановить. Лучший способ облегчить положение вашего деда состоит в том, чтобы помочь ему хорошо провести оставшееся время, насколько это в ваших силах.
Росс покачал головой:
- Он будто поставил на себе крест. Более того, он приехал сюда повидать человека, который отказывался видеться с ним лет пятьдесят‒шестьдесят. Да у него будет разрыв сердца! Он этого не заслуживает.
Даже в сумраке она увидела сверкнувшие в его глазах слезы.
- Пожалуйста, выслушайте меня. Это не так просто сказать, но постарайтесь понять. Это его жизнь, и он вправе сам делать выбор. И вы можете либо помочь ему, желая добра, либо испортить оставшееся ему время, критикуя принятое им решение.
- Значит, если он захочет прыгнуть в озеро с сапогами, полными цемента, мы должны разрешить ему это, потому что он так хочет?
- Не говорите глупостей.
- Вы считаете глупостью мое желание, чтобы дед занялся своим лечением, чтобы он выздоровел? Ну же, Клэр, помогите мне.
- В чем?
- Мне нужно уговорить его вернуться в город. Я уверен, что там он найдет других докторов, какой-нибудь другой курс лечения.
Клэр всем сердцем ему сочувствовала, она хотела бы, чтобы все было не так безнадежно, чтобы она могла согласиться с Россом, но вместо этого сказала:
- А вы не подумали о том, что если бы существовала надежда на выздоровление, то он и сам продолжил бы лечиться? Но нет. Мне очень неприятно говорить так прямо и откровенно, но его положение действительно безнадежно.
Он вздрогнул.
- Послушайте, я ведь только прошу, чтобы он меня выслушал. Чтобы он действительно искал способ лечения, а не отказался от него, забившись в какую-то нору, как раненое животное перед смертью.
Клэр стиснула руки, чтобы удержаться от желания погладить его, как-то утешить.
- Вы знаете, что Джордж приехал сюда с разрешения своего доктора?
- Значит, ему нужно найти другого доктора.
- С ним работала целая бригада докторов. Любой из них с готовностью объяснит вам его состояние. И все они с огромным сожалением скажут, что хирургическое вмешательство ему уже не поможет. Курсы химио- и радиотерапии способны лишь немного задержать процесс, но их последствия настолько тяжелы, что оставшееся ему время он будет совершенно беспомощным. Врачи вашего деда скажут вам, что дальнейшее медикаментозное или хирургическое лечение невозможно. И ни один из них не скажет, что любая жизнь лучше смерти. Джордж сделал свой выбор и нанял меня. Сейчас речь идет не о вас, Росс, а о Джордже. Вы можете ему это позволить? Пожалуйста!
Он сердито молчал.
- Вы не обязаны хорошо ко мне относиться, - продолжала Клэр, стараясь сдерживаться. - И мне тоже не обязательно нравиться вам. Но чем скорее вы сумеете понять вашего дела, примириться с его желаниями, тем будет лучше для него.
- Ладно, я все понял, - сказал Росс и надолго замолчал.
Клэр прислушивалась к шороху ночных зверушек в кустах, к плеску волн, набегающих на берег. Наконец он сказал:
- Он уже виделся с этим своим братом?
Видно было, что Росс не одобрял новый поворот событий. Интересно, подумала Клэр, известна ли ему причина раздора между братьями.
- Нет, вообще-то мне показалось, что он ждет вашего приезда.
В озере плеснула рыба, с берега плюхнулось в воду какое-то маленькое животное. Росс еще некоторое время смотрел вдаль, затем сказал:
- Я пойду спать, а если ему что-то понадобится, позовите меня, хорошо?
- Да, конечно.
Он повернулся и зашагал по направлению к бревенчатой хижине.
Клэр осталась на веранде. Настроение парня менялось, словно с каждым взмахом маятника. Это было типично для недавних солдат. Не хватало ей полюбить такого человека - только что вернувшегося с войны, внука ее клиента, к тому же явившегося сюда со своей подругой. Или любовницей?
Клэр трудно было признать свое право на любовь. А Росс слишком поглощен сложными семейными проблемами. На что тут можно рассчитывать!
Вообще семейные отношения очень уж сложная вещь, размышляла она, услышав, как он открыл и захлопнул за собой дверь хижины. Даже когда людьми движет любовь и желание добра своему близкому, они способны неосознанно причинить ему боль или вред. Члены семьи всеми силами стремятся сохранить ее, но постоянно ссорятся, плачут и бьются головой об стену. Жизнь в семье означала страдания и борьбу.
Так почему она так мечтала иметь семью?
Глава 7
Росса разбудил звонкий щебет птиц и солнечный свет. Несколько минут он лежал неподвижно, вспоминая, где находится. Он привык пробуждаться от грохота взрывов, сигнала тревоги, пыхтящих генераторов, позывных по радио, от свиста падающих бомб или хлопков стрельбы из автомата. И вдруг - такое мирное, такое беззаботное и прекрасное утро!
Вчера Клэр Тернер упомянула о том, что неподалеку есть медицинский центр. К черту этот центр! Это дивное, спокойное утро на озере - вот что ему нужно. Он весь отдался наслаждению данным моментом, чему научился за время пребывания в Афганистане, чтобы не сойти с ума.
Кровать, на которой он спал, была невероятно удобной, с крахмальными простынями и одеялом на гагачьем пуху, пухлым, но почти невесомым. Взгляд его упал на окно с легкими шторами, колеблющимися от ветерка. За ним в раме окна - вид на озеро, которое он вчера видел лишь мельком.
Озеро Уиллоу идеально соответствовало своему названию на знаке - "Жемчужина Кэтскилз". Поверхность воды сияла словно жидкое золото, отражая восходящее солнце. По берегам тянулись сплошные заросли деревьев, в основном ив с ниспадающими до земли ветвями. В голове Росса звучала классическая пьеса Грига "Утро", хотя к ней примешивались более прозаические звуки - по радио исполняли песню Джей Зет "Биг Пимпин". Значит, Натали уже проснулась.
Он простил ей выбор музыки за то, что она уже сварила кофе, аромат которого проник в его комнату. Росс натянул поношенные выцветшие джинсы, которые казались ему старыми друзьями по гражданке, и пошел в крошечную кухню.
Натали, в спортивных шортах и майке, сидела у окна и пила кофе. Она повернулась к нему, задержав взгляд на обнаженной груди.
- Дружище Беллами! Военная жизнь пошла тебе на пользу!
- Хочешь сказать, что я уже не тот костлявый подросток, над которым все подсмеивались?
- Это уж точно!
Скорее от скуки, чем из тщеславия, он проводил много времени в палатке с тренажерами. Между вылетами на спасательные операции делать было практически нечего. Кроме того, он поддался духу состязания, который царил в их мужском, по преимуществу, обществе. В отдаленных форпостах, где он провел последние два года, было принято поддерживать спортивную форму.
Он налил себе кофе - крепкого черного кофе с настоящими сливками. От него исходил тот самый волшебный аромат, что чудился ему во сне.
- Вы с дедом вчера долго не ложились, - сказала Натали. - Он хорошо себя чувствует? Я имею в виду, на данный момент?
Все, сон кончился, подумал Росс и отставил чашку.
- Оказывается, временами у него возникают проблемы со зрением и ориентацией. Однако ему удалось обыграть меня в шахматы.
- Не знаю, но мне он вовсе не показался больным. А медсестра? Она… Как их отношения? Не похоже, чтобы она похитила твоего деда.
- Кажется, она ему нравится. Посмотрим.
Клэр Тернер. Он еще не понял, как к ней относиться, поэтому больше ничего не сказал.
- Спасибо, что позаботилась о крыше над головой. Я так торопился сюда, что даже не подумал заказать номер.
- Ничего страшного. Сезон еще не начался, поэтому здесь полно свободных мест.
Их хижина с двускатной крышей стояла в ряду таких же, обращенных фасадом к озеру. На стенах висели фотографии в рамках, отражающие прошлое лагеря, когда эта территория представляла собой поля, а в этих домиках укрывались от пыльных бурь сезонные рабочие. Позднее здесь появился лагерь "Киога", и в них жили обслуживающие лагерь работники, останавливались заезжие артисты.
Натали объявила, что убранство хижины пришлось ей по вкусу: яркие полосатые шерстяные покрывала, старинные фото и старомодная мебель. На нижнем этаже лицом к озеру стоял удобный диван, а под самой крышей - уютная чердачная комнатка, куда можно было подняться по крепкой лестнице. Они кинули жребий, и Натали выиграла право спать на чердаке.
- Я, пожалуй, немного пробегусь, - сказала она. - А потом подбрось меня в город, хорошо? Мне нужно успеть к поезду в двенадцать часов.
- Ты уже уезжаешь?
- А ты забыл, что у меня работа?
- Но ты же пропустишь самое интересное! Представляешь, вдобавок к моей матушке у деда есть какой-то таинственный брат.
- Не обижайся, но у меня есть своя взбалмошная матушка, так что я вполне могу обойтись и без твоего двоюродного дедушки!
Они вместе вышли на улицу. Росс с удовольствием ощущал на коже, свежее дуновение ветра. Он вздохнул полной грудью и обнял Натали.
- Спасибо, что ты решила приехать со мной.
- Друзья для того и существуют. - С неожиданной серьезностью она потянулась к нему и, встав на цыпочки, прошептала на ухо: - Но лучше бы не возникало такой необходимости.
Он обхватил ее, как медведь, и легко оторвал от земли. Руки его ощущали ее крепкое и женственное тело, но он не испытывал при этом волнения. Она была для него только очень верной и любящей сестрой.
- Вы просто прелесть, мисс Свит!
- Неужели? Я еще приеду к вам в гости. - Она высвободилась из его рук, и он увидел, что она плачет. - Это не из-за тебя, - поспешила она сказать, смахнув слезы.
- Я знаю, - сказал он и прерывисто вздохнул. - Я знаю, из-за кого ты плачешь.
Он вдруг увидел на веранде деда смотревшую в их сторону Клэр Тернер. Она помахала ему рукой и скрылась в коттедже. Интересно, что она подумала, когда они обнимались. Вообще Росс поймал себя на том, что его многое в ней интересовало.
- Она думает, что у нас любовь, - сказал он Натали.
Та шлепнула его по руке.
- Продолжай мечтать, парень.
- Окажи мне услугу.
- Все, что угодно.
- Когда вернешься в город, постарайся разузнать о Клэр Тернер все, что только можно.
- Ты думаешь, она мошенница?
- Даже не знаю, что и думать. - Вспомнив свой вчерашний разговор с Клэр, Росс решил, что совершенно в ней не разобрался. Но когда он глядел ей в глаза, он испытывал какое-то странное и настойчивое ощущение, что между ними есть нечто общее.
- Хорошо, обещаю применить свои способности репортера. Посмотрим, что мне удастся нарыть, - сказала Натали и отправилась на пробежку.
Росс быстро освежился под душем и пошел проведать деда. От озера тянуло прохладой, ветер ерошил ему влажные волосы, под ногами приятно ощущалась зелень лужайки - все это так отличалось от бесконечного камня, изнуряющей жары, духоты и пыли. После армии он уже успел насладиться такими простыми вещами, как, например, горячая вода в душе и нормальный, умеренный климат.
"Летнее убежище" деда оказалось гораздо просторнее, чем хижина Росса. Это был настоящий дом с собственным причалом и прекрасной верандой, с пандусом для кресла-коляски. На белых столбиках веранды висели кашпо с фуксиями и вьющимися растениями, кормушки, где шумно возились птицы.
Росс постучался в дверь с москитной сеткой.
- Дед, ты уже встал?
- Доброе утро! - сказал дед. - Чудесный денек, ты не находишь?
Джордж уже сидел за завтраком в залитом солнцем уголке, развернув перед собой "Нью-Йорк таймс".
В волнении Росс застыл на пороге. Эта была такая обычная, такая знакомая картина - дед со своей утренней газетой. Но теперь все было пронизано особым смыслом. "Не умирай, дед, я хочу, чтобы ты жил вечно!"
Дед добродушно смотрел на него, и Россу показалось, что ему известно, о чем думает его внук.
- Присоединяйся, - пригласил дед. - Я закончил просматривать газету. А это мой старый ящик со всякими штучками для рыбной ловли. Помнишь его?
Еще бы не помнить! Этот ящик содержал в себе несметные сокровища: разные веревочки, шпагат, катушки с леской, паяльную лампу, крошечные щипчики и ножницы, тиски и разные держатели, а также любой материал для сооружения мушки, от волоса оленя до пестрого фазаньего пера. Один его вид вызвал воспоминания из далекого прошлого: большие пальцы деда ведут его маленькие детские, расправляя леску и привязывая ее к крючку, а потом к концу удилища. Подготовка к рыбалке была делом сложным и увлекательным, располагающим к неторопливой беседе. И дед говорил с ним обо всем на свете. Но он никогда не упоминал своего брата.
Он собирался спросить про Чарльза, но в комнату вошла Клэр Тернер.
- Доброе утро, - бесстрастно поздоровалась она голосом профессиональной медсестры - деловитым, но определенно доброжелательным. По нему невозможно было догадаться, что она подумала, увидев Росса, обнимающего Натали. Конечно, ему было безразлично, что она подумала, ну разве что просто любопытно.