Последовал короткий разговор. Миссис Гордон вдруг медленно осела на землю, как будто под ней ноги подломились. Офицер неловко поднял ее.
Джейн повернулась к братьям. В ее глазах застыли боль и горечь.
- Мне нужно идти, - сказала она необычным для нее серьезным и торжественным тоном, что сразу сделало ее старше.
Эта девочка казалась совершенно не похожей на ту, которая недавно карабкалась с ними на вершину горы.
- Мне нужно идти, - повторила она. - Я нужна своей маме.
По лагерю медленно расползлась весть о гибели Стюарта Гордона. Он отправился на войну в Тихом океане и в восемнадцать лет погиб в сражении "при исполнении служебного долга перед своей страной", как сообщалось в телеграмме.
Джордж живо представлял себе веселого Стюарта, который кружит смеющуюся Джейн, ласково называя ее солнышком. Он понимал, что подобные сцены происходят сейчас по всей стране. Родственников отрывают от обеда, будят среди ночи, застают во время какой-то работы и сообщают о гибели любимого сына, брата, мужа, молодых и здоровых ребят. Чарльзу стали сниться кошмары. По ночам он молотил руками, сбрасывая с себя одеяло, плакал и звал папу. Кто-то сказал, что миссис Гордон мучают сердечные приступы и что ей придется уехать к родственникам в Нью-Хейвен, чтобы сменить обстановку. Она настолько тяжело переживала гибель сына, что не представляла, как сможет жить без него.
Джейн по-своему объясняла состояние своей мамы:
- Здесь ей все напоминает о Стюарте. Я слышала, как моя тетя Тилли говорила, что от этого у нее расстраиваются нервы. - Она смущенно провела в пыли черту босым пальцем ноги. - Так называют помешанных.
Джордж внимательно читал в газетах все материалы о войне. Вот тогда он понял, чем будет заниматься. Он решил, что будет писать для газет и журналов, как мистер Макклэтчи. Кто-то должен рассказывать людям, что происходит в мире, о многочисленных потерях. Чем больше людей поймут настоящую цену войне, тем скорее они найдут способ покончить с ней.
Джейн собиралась ехать вместе с матерью. Отец ее оставался, чтобы управлять лагерем "Киога", но мать не могла жить здесь, где на каждом углу ее подстерегали воспоминания о сыне. Джейн пришла к мальчикам попрощаться и сказала, что у нее есть время, чтобы еще раз подняться на их любимую Дозорную гору.
Джордж с утра чувствовал слабость из-за донимавшей его головной боли, от которой не помогали порошки, которыми пичкала его мама. Но стояла такая солнечная погода, что ему не хотелось оставаться дома.
Он не знал, как вести себя с Джейн. Ему казалось, что он должен относиться к ней как-то иначе, потому что она сама изменилась - стала более серьезной и молчаливой, это сильно бросалось в глаза, прежде она отличалась необыкновенной живостью.
Он очень устал после подъема на вершину горы, чувствовал сильный жар и при этом буквально обливался потом. Ребята стояли на самой макушке горы, оглядывая окрестности, как герои мифов и легенд.
Вдруг у Джорджа что-то случилось со зрением - вся панорама смешалась и поплыла перед глазами, затем стремительно закружилась. Голоса брата и Джейн зазвучали глухо, будто издали.
- Мама больше не хочет заниматься лагерем, - говорила Джейн. - Она сказала папе, что это нагоняет на нее тоску и печаль. А мы с папой любим лагерь "Киога". Его основал еще мой дед, и я хочу, чтобы когда-нибудь он стал моим. Я обязательно этого добьюсь! - Она говорила решительно, как будто героиня одной из пьес, которые они разрывали.
Джордж хотел похвалить ее за любовь к лагерю, но в голове метались только обрывки мыслей. Видимо, он издал какой-то звук, потому что брат и Джейн обернулись к нему. Лица их увеличились и исказились, как будто он видел их в кривом зеркале. И слова их звучали тоже очень смешно, медленно растягиваясь, будто доносились с грампластинки, когда у патефона заканчивается завод.
И в тот момент, когда Джордж хотел сказать Джейн, какая она смелая и как он ею восхищается, он вдруг упал на колени, и его вырвало.
Сознание едва теплилось в нем, и это избавило его от чувства стыда и унижения. Он потерял представление о времени, не соображал, где находится. Джейн что-то крикнула, и Чарльз побежал вниз. Потом Джейн присела рядом с ним на корточки и попыталась напоить его водой из своей плоской фляжки. Джордж не смог проглотить ни одного глотка воды, пахнущей ржавчиной. Даже рот открыть не мог. Перед глазами только кружились и мелькали крошечные пятнышки света. Он чувствовал, как по подбородку стекала вода, слышал плач Джейн, хотел сказать ей, что все хорошо, но это было не так. С ним происходило нечто ужасное, и он был так же напуган, как и она.
Прошла вечность, целая жизнь. Возможно, он спал или умер. Нет, спал, потому что видел, как Джейн накрыла какая-то большая тень.
"Помогите!" Он не мог этого произнести, только подумал. Сейчас ему нужен был Супермен, а не Кларк Кент.
Незнакомые фигуры окружили Джорджа. Кто-то взял его на руки. Возможно, его спасал сам Супермен…
Но спасение не приходило. Все снова смешалось, затем распалось на части. Сознание у него помутилось, он не мог бы сказать, что происходило в действительности, а что в его воображении. Фигурка Джейн Гордон вдруг стала удаляться, уменьшаться, помаячила вдали, стала едва различимой и… исчезла. Его брата Чарльза тоже оторвало от него, унесло вдаль. Их разъединили, брату запретили к нему приближаться.
Смутные видения наплывали на Джорджа, он старался сопротивляться, отделить реальность от кошмара. Ему казалось, что он видел каких-то людей в специальных прорезиненных костюмах, которые закрывали столовую, хижины и бунгало для гостей, спортивный зал, плавательный бассейн.
Везде появились таблички с надписью: "По распоряжению отдела здравоохранения округа Ольстер".
Джорджа укрыли одеялами, целой грудой одеял, хотя у него и без того голова горела как в огне.
Его погрузили в цинковую ванну с ледяной водой.
Он увидел белые лампы. Голые лампочки таращились на него, как глаза какого-то чудовища. Его худое, бескровное тело ему уже не принадлежало.
Он был слишком слаб, чтобы крикнуть. Но душа его кричала, сердце его кричало. Никто его не слышал. В голове звучали чьи-то голоса, какой-то шум. Он не знал, происходит ли все это в действительности или он разглядывает страшные истории в комиксах.
Все вокруг заливал ослепительно-белый свет. Белые простыни в больничной палате, белые шторы на окнах, длинный белый коридор, которому не видно конца.
Его отец. Над белой хирургической повязкой, закрывающей нижнюю часть лица, видны озабоченно сдвинутые брови, пустой рукав подколот к левому плечу. Зачем? Почему? Как здесь оказался папа?
Голоса в гулком коридоре. "В высшей степени заразная… Обычно передается через зараженную пищу". Они говорили так, будто он не мог их слышать. Может, так и было, просто ему слышались слова из какого-то комикса. Хотя эти голоса… Он узнавал их. Это мама, она плачет - отчаянно рыдает. Отец кашляет. Нет, не кашляет. Он тоже рыдает. Джордж никогда не слышал, чтобы отец плакал.
А ведь доктор еще не произнес самое главное - окончательный диагноз. Но похоже, маме и папе он уже был известен. Мама закричала от боли, как раненое животное. Джордж велел умолкнуть звону, раздававшемуся в его ушах, чтобы он не мешал ему слушать. Он изо всех сил старался понять, что говорит доктор. Это сделал за него какой-то добрый и услужливый репортер. Джордж сосредоточенно слушал. Он ничего не пропустил.
- Боюсь… - Док, его звали Бэнкрофт, откашлялся и снова сказал: - Миссис и мистер Беллами, мне очень жаль. Боюсь, у меня для вас ужасная новость.
В наступившем молчании слышались только глухие рыдания отца Джорджа.
- У мальчика полиомиелит.
Глава 10
- Джордж составил список, - сказала Клэр Россу. - Он говорил вам про него?
Они ждали на веранде, когда Джордж встанет после отдыха. Клэр только что принесла из главного здания почту на его имя - многочисленные друзья Джорджа присылали ему письма и открытки со всего света. Легкий ветерок покачивал ветки сирени с душистыми гроздьями, порхал над цветочными клумбами. Джордж спал почти весь день, а Росс разговаривал по телефону - как поняла Клэр, с разными родственниками.
Клэр сидела на качелях-диване, цепи тихонько поскрипывали в такт ее движениям. Росс устроился рядом на кресле-качалке. Несмотря на непринужденную позу, чувствовалось, что он едва сдерживает волнение.
- Какой еще список? - спросил он.
- Ну… что-то вроде списка дел, которые он хочет закончить в оставшееся ему время. - Она с болью увидела, как он вздрогнул.
Росс до сих пор не мог смириться с неизбежным концом деда. Ей хотелось как-то успокоить его, но она чувствовала, что он не примет ее сочувствия - пока что, а может, и никогда.
- Например, встретиться с братом? - угрюмо предположил он.
- Да, это упомянуто в списке.
- И запланировано на сегодня?
- Посмотрим, как он будет себя чувствовать, когда встанет.
Джордж рассказал ей о том, как в детстве они с братом проводили здесь летние каникулы. И Клэр живо представляла, как братья увлеченно играют в прятки, в сыщиков и воров, в трех мушкетеров, одного из которых представляла Джейн, как они бродят по лесу и по горам, погружаясь в мир своих фантазий, и даже не подозревают, что когда-нибудь станут врагами.
Она едва удержалась от желания сказать Джорджу, что если человек больше пятидесяти лет не общается с собственным братом, то ему стоит проверить, все ли у него в порядке с головой. Но она не могла навязывать пациенту свои взгляды.
Поэтому только внимательно его слушала, как и подобало профессиональной медсестре, прошедшей также курс психотерапии. Иногда человеку необходимо разобраться в своем прошлом, попытаться исправить допущенные ошибки, чтобы обрести душевный покой. Клэр очень надеялась, что встреча с братом послужит Джорджу на пользу.
Как в страшной сказке, то прекрасное, волшебное лето внезапно омрачилось известием о трагической гибели сына Гордонов и ужасным заболеванием Джорджа.
Клэр только один раз видела больного полиомиелитом, когда проходила в больнице практику во время учебы в медицинском колледже. Но у того была не очень тяжелая форма болезни. По учебникам она знала об остаточных признаках перенесенной болезни и сейчас видела один из них в атрофированной мышце у основания большого пальца правой руки Джорджа. Правда, она поняла это только после того, как он все рассказал ей.
- Ваш дед говорил вам, что в детстве болел полиомиелитом? - спросила она.
Он резко обернулся к ней:
- У деда был полно?!
- Ах, вы не знали, - виновато сказала она. - Тогда извините. Я думала, что он говорил вам.
- Боже! Полно! Да я понятия не имел.
- Я читала о последствиях перенесенного полиомиелита. С возрастом у человека могут проявиться боли в суставах и мышцах.
- У него боли? Сильные?
- Я спросила его, и он сказал, что они вполне терпимые.
- Надо же, полно! Он никогда мне не говорил.
- Попросите его рассказать. Он заболел именно здесь, в лагере "Киога", летом 1944 года. Он рассказывает очень интересно. Впрочем, вы это и без меня знаете. В те времена случаи этого заболевания были очень редкими.
- Если он выздоровел после полиомиелита, почему же он теперь не сопротивляется своей болезни? Медицина смогла его спасти почти полвека назад, а…
- То, что он выздоровел, можно считать просто чудом. Эту болезнь не умели лечить ни в те годы, ни сейчас. Существует только вакцина, которая способна уберечь от заболевания.
- Значит, нам остается просто сидеть в этой глуши и ждать чуда? Вы это предлагаете?
- Я предлагаю делать то, что хочет Джордж.
Клэр от души было жаль Росса, которого переполняла невысказанная мука. Здесь, в этом райском уголке земли, каждое мгновение для деда и внука было отравлено мыслью о неизлечимой болезни Джорджа.
Обычно к больному съезжаются родные и близкие, так что Клэр доводилось видеть самую разную реакцию - от настоящей истерики до стоического понимания неизбежности конца. Кто-то пытался сделать все, чтобы предотвратить смерть любимого человека. Кто-то приходил в полное отчаяние, молился, предавался воспоминаниям, уходил в себя, плакал, успокаивал остальных. Иные ссорились с родственниками, не стеснялись в присутствии Клэр оскорблять друг друга и даже устраивать потасовки. Но больше всего ее возмущали те, что делали вид, будто глубоко переживают предстоящий уход из жизни близкого человека, а на деле нетерпеливо ожидали момента, когда смогут получить свою долю наследства.
Судя по тому, как Росс нервно стискивал кулаки, он все еще находился в шоке от осознания реального положения вещей.
- Черт! - Он машинально следил за вьющейся над горшком с фуксией крохотной колибри.
- Этого в списке нет, - невозмутимо заметила она.
- А что хорошего в этом списке? Это была ваша идея? Вы что - колдунья, пичкаете старика фантазиями?
Ее это не задело.
- У всех у нас разные цели. Кто-то их записывает, кто-то держит их в уме. Некоторые боятся забыть, что хотели делать.
- Ерунда!
Она уже стала понимать его настроение. Возможно, именно этим он ее и привлек - он был - или казался - невероятно искренним, не очень-то умел скрывать свои чувства. Она видела, что он ей не доверяет. Ведь она ни с кем не может позволить себе полной откровенности. Иногда ее обуревала неудержимая потребность рассказать о себе кому-нибудь, чтобы человек понял ее - не ее жизнь, как Мел Рено, - а ее саму, ее сердце и душу. Она мечтала услышать, что нужна кому-то.
Откашлявшись, она спросила:
- Вы поможете Джорджу восстановить отношения с братом?
- А если я этого не хочу?
- Значит, вы не тот человек, о котором он с такой гордостью мне рассказывал. Но я так не думаю, - просто сказала она и протянула ему листок бумаги. - Это контактные данные Чарльза Беллами.
Он взял листок и сунул его в карман.
- Он будет вам очень благодарен, Росс.
Росс с силой потер коротко остриженную голову. Интересно было бы увидеть его с отросшими волосами, подумала она, но вряд ли ей это суждено.
- Черт его знает, этого брата! - мрачно пробормотал Росс. - Они не виделись целую жизнь, и вдруг эта насквозь фальшивая встреча!
- Не думаю, чтобы она была фальшивой, - возразила Клэр, вспомнив рассказ Джорджа.
- Пусть так, но как он не понимает? Братские отношения важны, когда люди живут, а не умирают. Когда присутствие брата, которого ты знаешь с самого раннего детства, понимаешь и любишь, приносит радость, а не вызывает депрессию.
- Но у нас нет причин опасаться, что Джордж впадет в депрессию. Он сам очень хочет этой встречи, - подчеркнула Клэр. - Человек в его положении больше думает не о мирских делах, а о том, чего просит его душа и сердце.
Росс помолчал.
- А что еще в его списке?
- Там много всего. Например, серьезные разговоры с родственниками - помимо брата. Разные мелкие удовольствия вроде желания прочитать какую-то конкретную книгу или сыграть партию в гольф. И еще один пункт, о котором он давно мечтает.
Росс повернулся и криво улыбнулся.
- Что он имеет в виду?
- Насколько я поняла, здесь он рассчитывает на вас - как на пилота.
- Что, хочет полетать на вертолете? Ну, это я могу организовать.
- Не полетать, а прыгнуть с него с парашютом. Он мечтает о скайдайвинге.
- О скайдайвинге?! Да вы шутите!
- Ты меня знаешь, - сказал Джордж, внезапно появившись на веранде. - Я не стал бы над этим шутить.
- Джордж! - Клэр остановила качели. - Я не слышала, как вы встали.
Она быстрым взглядом оценила его состояние. После сна он выглядел свежим, двигался уверенно, глаза за очками живо поблескивали.
- Приятно слышать, что вы обсуждаете список моих дел, - сказал он.
- Помимо всего остального, - уточнил Росс. - Почему ты не говорил мне, что перенес полиомиелит?
- Это было так давно, что уже не имеет значения. А ты знаешь, что главное средство для восстановления таких больных было придумано медсестрой?
- Да, это была медсестра Элизабет Кении, - вступила в разговор Клэр. - Она доказала, что пациенты, которые проходили курс физических упражнений, получали больше шансов на выздоровление, чем те, которых заставляли неподвижно лежать. Джордж, вы именно так и справились с болезнью?
- Да, но это было потом. А сначала меня поместили в аппарат "железные легкие".
Она с ужасом вспомнила черно-белые фотографии детей, больных полиомиелитом, лежавших в специальной палате внутри этих аппаратов, так что видна была только их голова. Какими же беспомощными, должно быть, они себя чувствовали!
- А брат Чарльз читал мне разные книги, - тихо сказал Джордж. - Пациенты в остром состоянии не считались заразными, поэтому ему позволяли навещать меня. Вообще огромному множеству людей угрожала опасность заболеть полиомиелитом, но они ее избежали. Видимо, Чарльз был одним из них. - Лицо его приобрело задумчивое выражение. - Когда ты лежишь, скованный этим аппаратом, то живешь только в те моменты, когда что-то заставляет тебя забыть о своей беспомощности. Для меня это были книги. И главное, Чарльз. Хотя он был еще маленьким, читал он замечательно. Он развлекал всю палату. Помню, он читал нам "Книгу джунглей", "Питера Пэна", детективы братьев Харди.
По виду Росса Клэр поняла, что он уже начинает подумывать связаться с Чарльзом Беллами.
- Книги стали для меня верными друзьями, - сказал Джордж. - Но тогда, лежа внутри аппарата, я этого не понимал.
Росс был явно поражен неизвестной ему страницей жизни деда. Клэр изучала в колледже историю эпидемиологии, в том числе вспышку эпидемии полиомиелита, статистику, способы заражения, ход болезни, открытие вакцины, но и она впервые видела человека, перенесшего эту страшную болезнь.
- Мне следовало больше ценить все это, - сказал Джордж. - Ведь в большинстве случаев такой диагноз означал смертельный приговор.
- Какое счастье, Джордж, что вы выжили!
Кивнув на Росса, он улыбнулся:
- Думаю, мой внук сказал бы то же самое. Потом я всегда стеснялся, что прихрамываю. Я слишком много думал о том, чего лишился из-за болезни. Но я был очень молод и не мог об этом не думать. Мне пришлось отказаться от всех видов спорта, я даже бегать не мог.
- Я и не знала, что нога вас по-прежнему беспокоит, - сказала Клэр. - Это вовсе не так заметно, как вам кажется.
- В данный момент мнение окружающих меня уже не волнует. И просто поразительно, до чего все стало легче и проще. Жаль, что я так поздно спохватился. То же самое я могу сказать и о полете в небе…
- Да, кстати, - сказал Росс. - Дед, я не уверен, что тебе стоит прыгать с самолета.
- Поэтому я так долго и ждал этой возможности, - улыбнулся Джордж.
- Оставь, дед. Ты это серьезно?
- Абсолютно серьезно! И это вовсе не оригинально. Многие признаются, что перед смертью мечтают о прыжке с парашютом. Думаю, в нас говорит врожденное стремление к полету. Всем хочется испытать это чувство полной свободы.
- Можешь мне поверить, что это преувеличение, - заверил Росс.
- Только не ври мне, сынок!