Она смотрела в это лицо, которое уже не чаяла увидеть, и только глубокой ночью, не в силах сдерживаться, надеялась на это. Она видела, что теперь он верит ей, хоть и не верил тогда. Он просто не знал, что такое любовь, и ей стало еще больнее от жалости к нему.
- Долгие годы я мечтал о мести, - его голос звучал почти обвиняюще, - а теперь мечтаю только о тебе. Я разрушаю все, к чему прикасаюсь. Я проклят.
Сколько раз она кричала то же самое в подушку, чтобы не потревожить мать! Так почему же ей вдруг захотелось оспорить его слова, заставить его относиться к себе лучше, чем к ней? Она огляделась, словно ища ответ. Она не могла больше притворяться: когда он стоял так близко, ее чувства, старательно подавляемые, прорывались наружу.
- Я не могу винить тебя, если ты ненавидишь меня, - тихо сказал он и неловко сунул руки в карманы, он, ни разу не проявивший и тени неуверенности, и ее гнев мгновенно угас.
- Я бы хотела ненавидеть тебя, - честно, чего он не заслуживал, сказала она, - но не могу.
- А надо бы, если у тебя осталось хоть чуть-чуть инстинкта самосохранения.
- Тебе лучше знать, - огрызнулась она. - Ненависть, месть, обман - это все твои орудия. А я, дурочка, просто хотела за тебя замуж!
- Мне плевать на месть! - взорвался он. - Лучше бы я вообще не знал этого слова!
- Питер рассказал мне, - она вытерла глаза, - про то, что он сделал с тобой и твоей семьей…
- Питер не сделал ничего, что сравнилось бы с тем, что я сделал с тобой. - В голосе Никоса явно прозвучала боль. - Клянусь.
- Не думаю, что переживу еще одну твою клятву. - Она рассмеялась.
- Я обманул тебя, Тристанна, - он протянул к ней руку, но не дотронулся до нее, смотря полными муки глазами, - но поверь мне сейчас. Я не могу отпустить тебя.
Несмотря ни на что, она почувствовала правду в его словах. Любовь охватила ее с новой силой, одновременно кружа голову и помогая стоять прямо, и она поняла, почему не смогла убежать, почему не бросила его, хотя он и не просил ее. Ее дракон, подумала она, и это было похоже на клятву, на обет. Она не могла вспомнить, кем была до него, кем пыталась стать за эти недели, не могла представить будущее без него. Легкость, наполняющая ее в его присутствии, звенела в ней и в то же время ранила.
- Тристанна, - умоляюще сказал он, - я пытался отпустить тебя, но не смог.
Она взяла его за руку, чувствуя его тепло. Что еще она могла сделать? Она все потеряла и выжила после этого, и даже продолжала любить его. Глупо было отрицать это.
- Так не отпускай, - прошептала она, потому что уже давно решила, что будет смелой, если уж не может уберечь себя, - если осмелишься.
Глава 17
Много позже он спросил:
- Что же мне с тобой делать?
Они летели в его личном самолете над Южной Америкой. Он намотал на палец прядь ее волос и осторожно потянул.
- Жениться на мне, разумеется.
Она больше не дрожала под его взглядом. Она захотела его десять лет назад, выбрала его на яхте, теперь уже довольно давно, потом на его вилле и еще раз - вчера, в Ванкувере.
- Мы ведь именно за этим летим на другой конец света?
- А ты уверена, что справишься? - нахмурился он. - Я не изменюсь со временем. Близкое знакомство порождает…
- Презрение? - закончила она. - О нет. Разве существует кто-то великолепнее Никоса Катракиса?
- Я не шучу. - По его голосу она вдруг поняла, что он боится.
У нее была власть над ним. Она положила руку ему на колено. "Люби, покуда любится, - пожала плечами Вивьен, когда Тристанна, запинаясь, сообщила, что все-таки собирается замуж за Никоса. - Помни: только трусы не следуют зову сердца".
- Я не принадлежу твоему миру, как бы ни старался соответствовать. - Никос побарабанил пальцами по подлокотнику. - Люди помнят, кто я, даже когда пытаются подольститься ко мне.
- Они и не должны забывать, - быстро ответила она, и он удивленно повернулся к ней. - Не стыдись своего прошлого, Никос. Ты прошел через такие испытания, и тебе никто не помогал. Ты должен гордиться.
- Ты не понимаешь… - начал он.
- И кто, скажи мне, - перебила она, - не сможет простить тебе твое происхождение? Люди вроде моего брата, получившие свое состояние от других? Какое тебе до них дело?
Он долго смотрел на нее абсолютно темным, горячим взглядом, и она знала, что этот огонь - только для нее.
- Если ты выйдешь за меня, обратного пути не будет. Это конец, - сказал он ровным голосом, который ее не обманул.
Она взяла его под локоть и посмотрела в его мрачное лицо:
- Ты опять все не так понимаешь. Это только начало.
Он почувствовал, что она проснулась, отвернулся от полной луны и посмотрел на нее, освещенную серебристым светом. Его жена. Они поженились без особой пышности, там же, где он бросил ее, и теперь она безраздельно принадлежала ему. Это никак не укладывалось у Никоса в голове.
- Что случилось? - еле слышно спросила она.
Он подошел к кровати и сел рядом. Ему хотелось обнять ее, раствориться в ней, как он делал много ночей подряд, но у него было слишком много вопросов.
- Я не понимаю.
Она села, завернувшись в одеяло, и он не мог оторвать глаз от ее взъерошенных волос и нежной кожи.
- А что тут понимать? - спросила она с теплой иронией. - Сейчас середина ночи. Понимание подождет до утра.
- Зачем тебе это? - Вопрос вырвался сам, против его воли. Он не хотел знать ответ, но должен был его получить. - После всего, что я сделал?
Она нежно провела рукой по его плечу:
- Ты сам знаешь.
- Ты имеешь в виду любовь? - жестко спросил он. - Любви не существует, Тристанна. Это обман, путь к отступлению.
- Здесь и сейчас она безусловно существует. И тебе не нужно ничего доказывать.
Ее слова обезоружили его. Он не мог поднять на нее глаза - боялся увидеть ее выражение или выдать себя.
- Завтра начинается наш медовый месяц, - сказал он слишком громко. - Мальдивы. Фиджи. Что захочешь.
- Мы и так на острове, - сухо сказала она, и его сердце забилось легче. - Нам правда надо искать другой?
- Насколько я знаю, так принято.
- Зачем нам думать о том, что принято?
Он покачал головой и вдруг, повинуясь порыву, соскользнул на пол и встал перед ней на колени. Он провел руками по ее теплым бедрам. Она была само тепло, она растопила его защиту.
- Я люблю тебя, - сказала она и вздернула подбородок, предлагая поспорить с ней.
Самая храбрая женщина из всех, кого он знал.
- Я не знаю, что такое любовь. - Слова давались тяжело, словно он говорил на незнакомом языке. - Никто меня не любил. Все, кто должны были, бросили меня.
- Я знаю, - прошептала она.
Ее губы задрожали - от жалости к нему! Она провела рукой по его волосам.
- Ты одна знаешь все про меня, - выговорил он, чувствуя незнакомую, сияющую надежду, зародившуюся на серой канадской улице. - Ты одна видела мою самую ужасную сторону и все равно осталась со мной.
- Я люблю тебя, - просто сказала она. - Твой свет и твою тьму. Разве я могла не выйти за тебя? Я влюбилась в тебя с первого взгляда. Как бы ты ни старался, я не смогла бы возненавидеть тебя.
Он не знал, что сказать. Внутри его словно звенела песня, словно лед вечной зимы, в котором он провел всю жизнь, наконец растаял.
- Я сделаю все, чтобы научиться любить тебя, как ты этого заслуживаешь, Тристанна, клянусь. Даже если тебе придется учить меня, я с радостью приму твои уроки.
Она улыбнулась, широко и радостно, и что-то внутри его расслабилось.
- Я принимаю вызов, - сказала она, с любовью глядя на него. - Но сначала - самое главное.
Он вспомнил, что то же самое он сказал ей давным-давно, и улыбнулся:
- Самое главное?
- Почему бы тебе не поприветствовать меня как положено? Я твоя жена.
- Это так, - тихо сказал он. - А я твой муж.
- И этой ночью начинается будущее.
- Наше будущее. - Он решился поверить в это.
Она раскинула руки, предлагая ему все, чего он хотел, но оставил надежду получить. Дом. Семья. Любовь. Ради нее он решится на все.
- Тогда иди сюда, - прошептала она. - Нам так много еще нужно сделать.