После ванны мне стало гораздо лучше. В теле появилась бодрость, в глазах азарт, а губы с трудом сдерживали довольную усмешку. Я затеяла новую игру под названием "Лечу в Америку!" И играть в нее я буду с господином Севериным.
А Северин тем временем сидел на кухне и задумчиво помешивал чай маленькой ложечкой, которую аккуратно держал двумя пальцами. От вчерашнего сабантуя не осталось и следа: посуда вымыта, стол блестит от ослепительной чистоты, как собственно, и все вокруг. Наверное, Алекс уже давно проснулся и навел порядок, а, может, приходила Аннушка? Я об этом не знала, потому что спала, как убитая.
- Спасибо за вчерашнюю заботу, - поблагодарила я, подходя к нему.
- Не за что, - он поднял на меня глаза. - Заботиться о тебе уже стало доброй традицией, Элис.
Я пожала плечами, дескать, мол, тебе виднее. Спорить мне не хотелось, поэтому я пропустила эту шпильку мимо ушей, прикинувшись не очень понятливой. С моих волос на укрывавшее плечи полотенце капала вода. Настроение было замечательное, и портить его не хотелось.
- Бабушка сказала, что ты сделал вызов нам обеим, верно я мыслю?
- Да. У тебя есть все необходимые документы для получения рабочей визы, - без особого энтузиазма ответил собеседник.
- Здорово! Мне надо будет встать послезавтра пораньше, чтобы занять очередь, а то, я слышала, к консулу очень трудно попасть, - светясь от счастья, как праздничный факел, воскликнула я, искоса наблюдая за реакцией Алекса.
Он вяло улыбнулся, но ничего не сказал, продолжая мешать свой давно остывший чай, к которому до сих пор не притронулся. Разговор не клеился весь оставшийся день и вечер, как впрочем, и последующие сутки.
Северин был задумчив и не расположен к общению. Он часто звонил кому-то по телефону, а потом запирался в собственном кабинете, так что я его практически не видела. Будучи предоставлена самой себе, я строила планы на ближайшее будущее, сидя в уютном кресле и глядя на экран негромко работающего телевизора. Было скучно. Единственное, что меня забавляло - это воспоминания о знакомстве с Робертом. Фэа оставил неизгладимый след в моем отвыкшем от такого приятного общения сердце.
Десятого августа Алекс разбудил меня в пять часов утра. Я, как зомби, прошла в ванную, слабо соображая, что, собственно, происходит. Умывшись ледяной водой, я, наконец, вспомнила о предстоящем визите в Американское посольство. Собрав свои всклокоченные волосы на затылке, я заколола их шпильками. Потом оделась в джинсы и топ, подкрасила губы и минут через пятнадцать была уже абсолютно готова к выходу. Мы позавтракали в полном молчании и отправились в путь. Северин изъявил желание отстоять со мной очередь, я же упорно отказывалась от его компании, так как мужчина служил сильным источником напряжения, а лишние нервы перед беседой с консулом, мне совершенно ни к чему. В конце концов, я все-таки умудрилась отправить своего спутника дожидаться меня в машине. Когда подошло время, я, вдохнув в легкие побольше воздуха, отправилась на территорию другого государства, о чем свидетельствовал развевающийся американский флаг.
Вся процедура действий была расписана по шагам. Заплатив необходимую сумму, я пошла в кабинет на аудиенцию к сидящей за толстым пуленепробиваемым стеклом женщине - консулу. Вышла я оттуда в прекрасном расположении духа, на лице моем играла довольная улыбка, а глаза весело блестели. Увидев такое обилие нескрываемой радости на моей физиономии, Алекс помрачнел.
- Ну, как? - спросил он, кисло, глядя на меня.
- Все в порядке! Поехали, посмотрим расписание самолетов.
- Не может быть?! - это слетело с его губ раньше, чем он успел прикрыть ладонью рот.
- Может, может, - смеясь, ответила я. - Через день обещали оформить визу. Разве ты не рад? Я улечу, и не буду мешаться у тебя под ногами. Так что давай забронируем мне билет на подходящий рейс, не откладывая это приятное занятие в долгий ящик.
Я подарила ему полный лукавых искр взгляд, не без удовольствия заметив игру желваков на его каменном лице. Алекс тихо бесился, недовольный происходящим. Вместо того чтобы поехать уточнять расписание, Северин в полном молчании привез меня домой, заявив у самого подъезда, что узнать время отлета он может и по телефону. Мне было смешно наблюдать за его странной реакцией. Более того, хмурость, не исчезавшая из глаз собеседника, откровенно льстила моему самолюбию. Мужчина не хотел меня отпускать, это радовало. Наконец-то он передумал устраивать мои отъезды из Москвы. Наоборот, подобные вещи теперь его злили. Я победоносно улыбнулась, размышляя об этом. Северин же по-прежнему напоминал грозовую тучу, готовую в любой момент разразиться громом.
- Что все-таки повлияло на столь резкую перемену твоего решения? - спросил Алекс, когда мы оказались в квартире. - Неужели ты так сильно хочешь увидеть Роберта?
- Конечно! Он милый, и мне с ним приятно общаться, - невинным тоном сообщила я, сдерживая смех. - К тому же в Нью-Йорке моя любимая бабушка. Короче, там собрались все люди, которых мне на данный момент очень не хватает.
Его бледная кожа приобрела зеленоватый оттенок, а глаза превратились в щелки:
- Вот как? По всей видимости, я к только что перечисленной категории отношения не имею?
Я согнулась пополам, давясь от нахлынувшей волны веселого хохота.
- И что здесь смешного? - обиженно процедил Алекс.
- Твое отношение к моему отъезду.
- То есть?
- Ты совершенно не рад.
- Отчего же, я просто счастлив, - саркастически заявил мужчина, складывая на груди руки. - Моя головная боль в ближайшие несколько дней приобретет международный масштаб.
- Как это? - я перестала хохотать, недоуменно уставившись на собеседника.
- Обыкновенно, теперь ты будешь создавать проблемы в Штатах, а мне придется думать над их решением, находясь здесь, - его голос был ядовитым, глаза холодными и злыми.
- Значит, я доставляю тебе много хлопот? - меня захлестнул едва скрываемый прилив гнева.
- Достаточно, чтобы свихнуться на этой почве, - он испепелял меня надменным взглядом, криво улыбаясь.
- Тогда побереги свое драгоценное здоровье! Я немедленно ухожу из твоего дома и... из твоей жизни! - мои слова были похожи на рычание, вырвавшееся из груди разъяренного дикого зверя.
Повернувшись к обидчику спиной, я резко зашагала в направлении зала, намериваясь собрать необходимые вещи. Мне было совсем невесело. Я только что поняла, как сильно мешаю человеку, к которому успела привязаться за эти дни. Он стал для меня больше, чем деловой партнер. Я видела в нем не только союзника, но и хорошего друга, подаренного мне волей случая. И мне хотелось думать, что для него я тоже что-то значу. Как выяснилось, в моем лице он видит лишние проблемы и только. Я была так сильно расстроена, что боялась, как бы подступившие к горлу слезы не закапали на трясущиеся от нервного напряжения руки, выдав на всеобщее обозрение мое внутреннее состояние. Правда, обозревать его, кроме вошедшего следом Алекса, было не кому. Но в глазах именно этого зрителя, я хотела выглядеть спокойной и решительной, а не угрюмой и подавленной.
- Элис, ты никуда не пойдешь! - вырвав из моих рук пакет, заявил Северин, насильно усаживая меня в кресло.
- Я не Элис! И я пойду туда, куда сочту нужным, - прошипела я, скрывая под злостью слезы.
- Ты останешься здесь. Со мной, - голосом, не терпящим возражений, проговорил мужчина, грозно глядя на меня сверху вниз. - Я устал от твоих выходок!
- А я устала от тебя!
Мне казалось, что наши скрещенные взоры способны высечь огонь на месте своего пересечения. Напряжение росло, наполняя искрами воздух. Александр стоял в надменной позе, застыв, как каменное изваяние. Я же вжалась в спинку кресла, исподлобья рассматривая противника.
- Правда? - язвительно осведомился он. - А от кого ты не устала? От Ларина? Или у тебя нынче новый фаворит - Роб?
- Скажи честно, Алекс, - я говорила тихо, но сердито, - ты ревнуешь меня к Фэа или его ко мне?
- Я никого не ревную! - повысив голос, воскликнул мужчина. - Меня просто бесит то, что ты липнешь ко всем мужикам подряд.
- Ого! - от такого заявления мне стало дурно, я едва не потеряла дар речи от пережитого шока. И он после этого пытается говорить, что ревность здесь ни при чем?
- Чем вы вчера занимались на кухне, пока я говорил по телефону?
Меня пробрало на "хи-хи". Истерические смешки с завидной частотой слетали с искривленных странного вида улыбкой губ.
- Я задал вопрос, - грозно проговорил Северин, поставив руки на подлокотники кресла и наклонившись ко мне. Его лицо оказалось совсем рядом. Я могла рассмотреть потемневшие синие глаза, сердито глядевшие из-под сдвинутых тёмных бровей. На его скулах играли желваки, губы были сжаты, а на высокий лоб упала пепельная прядь, отбросившая густую черную тень на и без того мрачную физиономию собеседника.
- Он нагадал мне большую любовь, - пробормотала я тихо.
- И для этого надо было гладить твои руки?
Мои губы нервно дернулись, расплываясь в улыбке. Я только что стала жертвой самой натуральной ревности, хоть Алекс и отказывается это признавать.
- Может, ему нравилась моя ладонь? - парировала я, чувствуя, что настроение повышается.
- Мне тоже нравятся твои ладони, но я же не начинаю их ласкать.
- Тебе нравятся мои руки? - я посмотрела на свои кисти с длинными тонкими пальцами, ногти которых были покрыты густым бордовым лаком. - Приятно слышать.
- Элис, прекрати ловить меня на словах, - тяжело вздохнув, произнес мужчина. Он перестал злиться, теперь в его тоне звучали грустные нотки. - Ты хотела забронировать билет...
- Я передумала, - не отрывая взгляда от собственного маникюра, спокойно сказала я.
- Что?! - собеседник взревел, точно тигр. - Если ты не перестанешь так беспечно себя вести, то вообще никуда не поедешь!
- Я знаю, - невинно вскинув свои длинные густые ресницы, ответила я мягко.
Он нахмурился, в глазах появился немой вопрос, а руки напряглись, впившись пальцами в несчастное кресло с еще большей силой. Решив, что пора поставить все точки над "и", я спокойно начала:
- После того, как консул услышал мою блестящую речь, шансы на получение визы стали равны нулю. Так что мне попросту отказали.
- И что же ты сказала? - осторожно поинтересовался Северин, переваривая новость.
- Тебе в подробностях?
- Да.
- Ну... я сообщила ей о своем страстном желании попасть в Америку, чтобы выйти замуж за иностранца и сесть на шею государству, нарожав кучу детей.
Алекс застонал, бессильно опускаясь на пол, где уселся, держась за голову. Я же пребывала в великолепном расположении духа, довольная произведенным моим рассказом эффектом.
- Не переживай ты так, - нежно прошептала я, наклонившись к его уху, и положив руки на широкие мужские плечи, рельеф которых ощущала через тонкую ткань белоснежной рубашки. - Я исчезну сразу же после ареста Ларина, и у тебя больше не будет проблем, связанных со мной.
Он усмехнулся, погладив мою кисть, и рассеянно произнес:
- Боюсь, что я уже не смогу вести полноценную жизнь без этих самых проблем. Так что будь любезна, оставайся в поле зрения, Лара.
- Как пожелаете, сэр! - мне было приятно слышать его слова.
Значит, шанс на то, что мы останемся друзьями в будущем все-таки был. И, убедившись в его существовании, я испытала настоящую, неподдельную радость. Напряжение в комнате спало, как только мною были открыты все карты в игре под названием "Еду в Штаты". Алекс расслабился, перестав сердиться и язвить.
Глава 16.
Он сидел на полу возле моих ног, откинув голову на подлокотник кресла, и задумчиво смотрел на причудливый рисунок светло кремовых обоев. Мы оба молчали, погрузившись каждый в свои мысли.
- Слушай, - вдруг оживилась я, - как ты меня терпишь? Я же ужасный человек. И зачем тебе все это понадобилось?
Северин загадочно улыбнулся, повернув ко мне лицо.
- Ты на себя наговариваешь, Лисёнок. У тебя вполне нормальный характер, несмотря на некоторые его издержки. И потом... мне нравится с тобой общаться. Я совсем скис за эти два года одинокого существования на таком большом количестве квадратных метров. А теперь здесь есть ты. Любопытно. Ты такая живая, необычная...
- Ну, спасибо, - усмехнулась я. - Развлекаешься, значит.
- В некотором смысле, - честно признался он, - но учти, что я, действительно, очень хорошо к тебе отношусь.
- Взаимно.
Неужели в наших отношениях наступило просветление? Я так привыкла к постоянным мелким стычкам, что миролюбивый тон этой беседы казался мне каким-то чуждым и нереальным.
- Алекс, - начала я задумчиво, - расскажи мне о себе.
- Мечтаешь разгадать кроссворд? - скривив губы в улыбке, полюбопытствовал собеседник.
- Нет, хочу получше познакомиться с тобой.
- И что ты хочешь знать?
- Ну, например, о твоей семье, о жене, о родителях, о новом отце. Ведь не вечно же ты был в Нью-Йорке, осталась какая-то часть тебя здесь?
- Боюсь, что нет, - мужчина помолчал, снова разглядывая обои. - Родители погибли, жена, скорей всего, тоже, а Северьян, который спас меня, подарив новое имя и новую жизнь, переехал ко мне за границу.
- А друзья? Сколько тебе было лет, когда случилась трагедия? - я не унималась, пытаясь выудить у него побольше информации.
- Имеешь в виду мою смерть?
- Да.
- Двадцать один год.
- Ты где-нибудь учился? Чем ты, вообще, занимаешься тогда?
- Я был студентом МАРХИ, но это теперь совершенно не важно, - обрывая тему, заявил Алекс, хмурясь. - Это прошлое, и мне не хочется о нем вспоминать. Как говорил мой дорогой учитель - Владимир Павлович Шинко, нужно жить настоящим.
- А что еще он говорил? - усиленно соображая, где я могла встречать эту странную фамилию, спросила я.
- Что нужно поступать с людьми так, как хочешь, чтобы они поступали с тобой, - чеканя каждое слово, ответил он.
- Значит, если бы тебе довелось оказаться на месте Славы, ты был бы счастлив попасть в тюрьму, благодаря чьей-то помощи? - прищурившись, полюбопытствовала я, наблюдая за реакцией собеседника на свой вопрос.
- Если бы я творил такие ужасные вещи, как он, было бы неплохо кому-нибудь помочь мне остановиться, - спокойно парировал Северин, подарив мне многозначительный взгляд.
- Понятно, - улыбнулась я невинно. - Ты очень благороден.
- Стараюсь по мере возможностей, - Алекс усмехнулся. - А ты чрезвычайно любознательна, Ларочка.
- Я тоже стараюсь.
Мы посмеялись немного, потом он предложил посмотреть телевизор, дав мне понять тем самым, что на сегодня беседа закончена, во всяком случае, на эту тему. Я вздохнула, смирившись с таким положением дел. Когда наступил вечер, и я осталась в комнате одна, в моей голове снова возникло странное имя - В.П. Шинко. Где я могла его слышать или, может, видеть? Мысли, перебивая одна другую, выдвигали все новые предположения, но ни одно из них не соответствовало действительности. Наконец, перебрав события всей моей московской жизни, я радостно воскликнула, позабыв, что в доме не одна:
- Эврика!
Услышав свой собственный голос, я прикрыла ладонью рот, сообразив, что превысила допустимый звуковой барьер. Мучившие меня весь остаток дня Ф.И.О, я имела честь созерцать на обложке прекрасно оформленного учебника по фотографии, который попался мне на глаза в книжном магазине, недалеко от офиса Ларина, где я затоваривалась кнопками. Эту книжку смотрел стоящий в очереди передо мной мужчина, а я, от нечего делать, искоса разглядывала красочную обложку. Значит, некий Шинко пишет книги... Все сходится! Алекс когда-то говорил, что занимается фотографией, вполне возможно, что тот учебник написал никто иной, как его дорогой учитель. Но... надо все проверить. И чем скорее, тем лучше. А вдруг мне удастся узнать что-нибудь интересное, купив пособие для начинающих фотографов? Там ведь может быть и биография автора...
Мне хотелось действовать немедленно, но говорить об этом Северину я не собиралась. Осторожно выяснив у него перед сном о планах на завтрашний день, я с удовольствием отметила, что дома мужчины не будет. Александр собирался с утра наведаться в "Афродиту", а потом поехать к Ларину, чтобы узнать, как дела с кредитом. Его нимало удивило мое желание остаться дома, но выяснять причину такой пассивности собеседник не стал. Он предупредил, что в одиннадцать часов утра придет Анюта, я радостно кивнула на эти его слова, и удалилась к себе. В моей голове рождался план предстоящих действий. Поглощенная им, я даже забыла о том, что завтра у хозяина квартиры день рождения. Достав из тумбочки, где лежали мои вещи, белый парик, я с удовольствием отметила, что он великолепно выглядит. Зачем же пропадать такой красоте, нужно непременно его надеть. И сделать это лучше всего с утра. С такими деятельными мыслями я завалилась спать, решив во что бы то ни стало осуществить задуманное.
Аннушка появилась ровно в одиннадцать, разбудив своим приходом меня. Я быстро встала, умылась и, надев джинсы, отправилась к зеркалу краситься. Когда на моей голове появились роскошные белые волосы, домработница удивленно воскликнула:
- Ларочка, ты стала совсем другой! Как интересно это наблюдать.
Я усмехнулась в ответ, беря в руки приготовленный рюкзак.
- Стараюсь быть переменчивой. Кстати, Вы не откроете мне дверь, а то ключ у Алекса?..
- Пожалуйста, - она отворила замок и посторонилась, пропуская меня на лестничную площадку. - Только как ты попадешь обратно?
- Думаю, к моему возвращению хозяин уже будет дома.
Я быстро сбежала вниз, боясь встретить Северина на лестнице. Но, к счастью, его там не было, и я беспрепятственно вышла на улицу. Было тепло, но легкий ветерок говорил о том, что лето постепенно идет на убыль. Я искренне порадовалась данному факту, так как париться на солнце совсем не хотелось. Еще будучи в метро, я твердо решила, что не пойду мимо офиса Славика, чтобы, не дай Бог, не напороться на Северина. Поэтому, избавив себя от созерцания светло-серой "Шеврале", я вскоре очутилась в заветном магазинчике, где, на мою удачу, еще продавались учебники Шинко. Купив себе один экземпляр, я принялась его жадно рассматривать, всем сердцем мечтая, чтобы на последней или на первой странице оказалась биография автора.
Мне повезло, информация о профессоре архитектуры, коим являлся человек, написавший эту книгу, располагалась вначале, как предисловие. Прикинув в уме его возраст, по указанной дате рождения, я поняла, что Шинко, по меньшей мере, лет семьдесят. Последние годы он преподавал в МАРХИ. Работает ли он сейчас там, я не знала. Быть может, его, вообще, уже нет в живых. Но эта мысль мне не нравилась и, решив быть оптимисткой, я двинулась в сторону метро, чтобы добраться до Кузнецкого моста, где располагалась Архитектурная академия.
Вероятнее всего, Владимир Павлович занимался фотографией помимо своей основной профессии. Мне было интересно о нем узнать как можно больше, а заодно попробовать разведать немного о его некогда пропавшем ученике.