- Понимаю, - заметил и улыбнулся ему участковый, - тебя понимаю. Тебя понять можно. Но это тебе ничего не даст.
"Любопытно, - подумал Потемкин, - меня понять можно, но это мне ничего не даст! Сейчас, - или так это будет всегда?"
Мысль была интересной. Ни шага полезного, кроме переживаний и лично затраченных сил, не добился Потемкин в раскрытии дела. Но мыслей и наблюдений, из которых может сложиться не самый дешевый, посредственный опыт жизни, он с каждым днем находил все больше. Подспудно, однако уже - будущая профессия обогащала.
- Жуляк из таких, - заговорил участковый, - кого можно знать в лицо, знать… Ну, как… - не было нужного слова, - Ну, не скажешь: "в фигуру"!, - он рассмеялся, - Ну, в общем, Потемкин, из тех человек, кого опознать по внешним признакам, можно. Но что-то сказать о нем, по существу… Знаешь, этого нет. Нет ничего, в человеке! Ты понимаешь, Потемкин? Спрашивай… Спрашивай, что ты молчишь? Ты же многое выведать у меня собирался, так?
- Прогулка за истиной… - сдержанно оценил Потемкин.
- Что? А… - участковый понял, - Гулять-то, Потемкин, тут не особо… Цепляться тебе, в самом деле, не за что. Было б за что - уцепились бы и без тебя. С кем-то бы счеты сводил, врага бы, допустим, имел заклятого… А ничего, понимаешь, из этого нет. Потерпевших нет. Он подворовывал. Я это знаю. Ну, я бы не знал! Я знал. Но, меры принять не давали, - не доходило. Граждане, сами, мне не давали. Соседи мне выскажут, да и рукой махнут. Ни одного заявления! Кто бы подал? Не "тянуло" на кражу. Ну, кто заявил бы? Мама? Соседи? Частный сектор, Потемкин пойми, - он и есть потемки! Сжигает себя человек, - да ведь за своим забором. И бог с ним! Жил бы он в коммуналке - не дотянул бы до этого финиша: Я бы остановил! В коммуналке теснее. Терпение у человека, когда ему тесно, - ты знаешь ли, тает быстро. Истина: знай - она тебе пригодится, если будешь работать в розыске! Тут тебе истины все, а не только красивые будут полезны!
Так вот, не живи человек за забором, давно бы другие мне так на него заявили…Ну, в общем ты понял, да? А так: жил себе, был человек, коптил небо, - а следа нет. Пьянствовал, да дебоширил, но - за своим забором. И не работал, у мамы сидел на шее… И весь круг общения - те же, такие же точно, как он. Если кто-то его завалил из своих, из таких же, то это, Потемкин - петля! Они человека убьют, и не будут помнить. Все, с таким контингентом быть может. Все… Стая безликая, непредсказуемая. А натворить они это могли. И не удивит меня, если съели. Все может, все может быть. И такое… И что там найдешь? Что докажешь, Потемкин? Как?
- Это что, - усомнился Потемкин, - всерьез-таки может быть?
- О чем ты?
- Что съели…
- Тут поработаешь, и не такое узнаешь!
- Авитаминоз…
- Вот именно! Да, весенний, - ты начинаешь мыслить.
Они покурили.
- Дерзай! - пожал участковый руку.
- Ищи сотрапезников, да? - улыбнулся Потемкин.
- Надо будет - отыщешь и этих!
***
- А ты не забыл, - спросил сослуживец, старший сержант Постольный, - замечания ты нас просил подготовить, по охране и укрепленности наших объектов?
- Не забыл! Выдавай - отозвался Потемкин.
- А вот, смотри: вход на территорию, видишь, - из арки? Ситуация, скажем, сложилась круто, а обстановку отслеживать - лампочка, видишь, не позволяет? Свет - нам в глаза, и территории мы не видим. И сами при этом - открыты, как на ладони. Ты старший, давай, прими меры! Я б ее выкрутил, да, -улыбнулся Постольный, - она высоко, зараза!
- Руками, - добавил он выждав, - достать не могу, а как ты, ногой - не умею! Что делать?
- Достанем, - ответил Потемкин.
Лампочка в арке светила в глаза, и старший сержант был прав.
Расписавшись в маршрутной книжке, взводный сказал, возвращая ее:
- Потемкин, нашел себе дело! Боль головную! Сказал мне уже замполит.
- Голова болит - ногам легче!
- Ну, да, - согласился взводный, - а, безнадежное дело, Потемкин! Бомжи его съели - и вот все дела! А там искать нечего, нет людей - и концов от них нет! Или я не прав?
Он потряс рукой, которая, видно, еще болела...
- Даешь ты, Потемкин!
- Стой! - приказал Потемкин.
УАЗик застыл под аркой. Потемкин вышел. Из глубины, с территории присмотрелся. УАЗик как на ладони, водитель - слепой. Лампочка! Прав, конечно, Постольный.
И Постольный, вместе с другими увидел, как, возвращаясь к машине, тенью Потемкин взлетел на капот, и оттуда - на крышу УАЗа. Разворот, хлопок - и ботинком Потемкина, лампочка сбита!
- Ты проиграл, - сказали Постольному. -Сбито, как видишь, ногой!
- Проиграл, - согласился Постольный, добавив: - А ты не практичный Потемкин! - мог бы пари заключить!
- А был бы практичным, пари заключать, - на пять голов выше себя, прыгать бы не научился.
Потемкин скользнул на капот, и с капота - на землю. УАЗик выкатил из-под арки, а над землей, метрах в трех, в темноте болталась разбитая лампочка.
***
"Неужели, - вздохнул Потемкин. - приду в тупик?" "Прощай ППС…" - звучало не заголовком книги, -усмешкой, скорее, над ним, если замысел выйдет на деле, пустой амбицией. Усмешка таких и находит, за тем она и существует, чтобы без слов приземлять амбиции.
Потемкин опять находил интересную мысль. Как можно было жалеть о выборе?
Но цель оставалась по-прежнему там же, где-то: черт его знает, где! За какими горами? К истине так и не сделал Потемкин ни шага, ни четверти шага, нисколько…
Не смог прочитать ее между строк ОРД, в слухах и чьем-то опыте, или в своих напряженных мыслях. Нигде… "Пора идти "в люди? - подумал Потемкин, - а где искать больше? Но их же так много!… - вздохнул Потемкин. - Что можно сказать о море, если смотреть на него не в целом, а погружаться в каждую каплю? Реально ли это?"…
Но истина все же была не в морском пейзаже, а в глубине. Он вызвался сам, отыскать ее…
Мысль подмывала к соблазну пойти, для начала, к следователю, и к Евдокимову. Те могли подсказать, дать совет, какой-то... "Но, - представил Потемкин пасторский жест сочувствия и поддержки. Жест руки, сверху вниз, на плечо покаянного, - Нет, я так не хочу!".
Такой шаг - это шаг бойца, который втайне помышляет о сдаче.
***
- А что же Вы, Анна Ивановна, не живете в доме? - спросил, осмотревшись во флигельке, Потемкин.
Отремонтирован был флигелек любопытно: только лишь "передок". Три стены, потемневших от времени, света и влаги… И только фасад обновлен свежей краской. Но "лицом" флигелек глядел не на улицу, а впритык к входной двери дома. Не для публики красила Анна Ивановна. Окрашено как по чешуе - не зачищено, не подготовлено. "Зачем это все?" - от чего-то подумал Потемкин.
- Да уж давно я тут, - взглядом окинув понурые стены, сказала Анна Ивановна. Ремонт "заглянул" и вовнутрь. В кухне зацементирован, выкрашен пол. Обои, вполне современные не без улыбки воспринимались на корявеньких, невысоких стенах. Комнатки, как и трех стен снаружи, ремонт не коснулся. Среди потемневших стен, на земляном полу, стояла чистенькая кровать со множеством подушек, а также старенькая, но ухоженная мебель. "Уют ценит бабушка! - думал Потемкин, - Пусть и показной, да ведь глазу приятней, душе - теплее!".
- Войну в ций хатиночке пережила. Дом-то после отстроили. Я тут и к смерти готовилась. Хиба же я знала, что Леша мой раньше уйдет...
Половина, где жил Алексей, оставалась свободной. Не зная, о чем бы спросить конкретно, - ведь представлял, сколько было уже вопросов старушке, Потемкин спросил:
- А там заперто? - кивнул в сторону дома.
- Ни, та зачем? Нема ж никого. Та и я всегда вдома. А там - Олечка да Сергей, квартиранты...
- А вы попросите их, Анна Ивановна, пусть ремонт Вам помогут доделать. И еще квартирантов пустите. Земля пропадать не будет - огородик, я вижу, от рук отбился. А деньги, - они никогда не мешают. Внучка у Вас, я же знаю, есть…
- Не трэба робить, ничего. Старшенький, Ваня приедет. Назовсим. Кабы не Леша, - они бы давно жили тут...
Потемкина удивила новость.
***
- Работаешь, знаю, - одобрил начальник розыска. - Не передумал?
- Нет.
- И, как, получается?
- Нет. Еще не получается.
- А, - Евдокимов к Потемкину присмотрелся: - Скажи, а ты верно ответ сформулировал?
- Верно: пока еще не получается.
- Веришь в себя?
- В себя верить надо!
- Ты прав. Но и не забывай: я сказал "Результат, даже скромный, но явный…". Ты планку не задираешь, Потемкин? Нет? А то я смотрю, ты хочешь убийцу мне прямо к столу, в кабинет привести - не иначе! Слишком уж планку не поднимай- заведомо же не дотянешься. Слышишь?
- Да, слышу, конечно.
- Шло поначалу, действительно все хорошо. Великолепно. Установили личность. И тут же- две версии.
- Да, я читал. Я их понял.
- А ты замечаешь ошибки?
Потемкин вопроса не понял:
- Считаю что да, но - не все.
- Прежде всего замечай свои. Вообще, в любом новом деле, всегда начинай с себя. Ты науки хочешь?
- Конечно.
- Даю! А заметил, что ты перебил меня там, где не стоило этого делать?
Потемкин не очень понял.
- Я не об этике, нет. С этим все у тебя в порядке. Вспомни, как я сказал: "Установили…", "И тут же - две версии"…
- Так…
- Ну, а ты?
Потемкин, задумался:
- А я Вам сказал, что читал, и все понял…
- Вот! А зачем так сказал?
- Ну, я понял, об этом Вам и сказал…
- И этим пресек меня! Потемкин, науки же ради, замечу тебе, как оперу, хотя ты не в штате, и неизвестно, будешь ли… Ты сообщил, что ты умный и все! Дал информацию, вместо того, чтоб использовать шанс получить. Будь опером, ты бы сдержался, послушал, что дальше скажу. И что-нибудь, что-то еще, два три слова, ты мог бы услышать. А в них оказалось бы то, чего там, где читал, еще нет. Могло это быть, Потемкин?
- Могло, - признался Потемкин, вздохнул, - за науку спасибо!
- Не за что. Значит, мотивы живые, реальные, были у нас. Чаще всего, такие на практике безотказны. Но - постоянство блюдет теория, практика верности не соблюдает! Сначала у нас "соскочил" "Кирюха" - алиби! Однако Сибирь будоражила тихой надеждой. Рыбкой уже на крючке трепыхалась. Брат! Отсутствовал - раз; очевидцами алиби не подтверждал - два; неприязненные отношения: подтверждено, - три; звериные туши разделывать мастер - четыре. Да короткая радость у сыщика, - паясничал он потому, что дружков выгораживал, - охота была браконьерской. И скатились к тому, чего как огня боялись, - к ближайшему окружению. А это кто? Бомжи, и разной степени падшие люди. Люди без личности - дым без огня. У дыма следов не бывает. Развеялся - все. Огонь следы оставляет: обвалы и пепелища. В них разобраться можно. А дым - пустота! Что решил делать, Потемкин? Есть план, может версии? Что?
- Пока ничего.
- Не боишься мне так говорить?
- Не боюсь.
- Не стремишься начальству нравиться?
- Думаю, что начальству не это нужно.
Искорка скрытно мелькнула в глазах начальника. Она была черточкой, лучше сказать, проводила черту, за которой Владимир Иванович на предмет начинал смотреть по-новому.
- Я тебя вызвал, Потемкин, по делу. Знал: доложить тебе нечего. Я был готов слушать кучу версий, которым, естественно, место - вот там! - показал он на мусорную корзину, - Готов был. И дал бы оценку, и мы бы расстались. А вышло иначе…
- Владимир Иванович, в Вашей корзине останется больше места.
- Дерзишь ты, Потемкин, впредь это может тебе навредить.
- Допускаю…
Евдокимов, подняв телефонную трубку, выслушал, дважды сказал; "Да", "Это верно", подытожил: - Я занят! - и положил трубку.
- А сказать я тебе, Потемкин, должен вот что. Опыт, накопленный тобой в твои годы: профессиональный и человеческий, весь - безусловно в работе розыска будет полезен. Не забывай об этом и чаще к нему обращайся. Но это…
Потемкин обратил внимание, что подполковник говорит без жестов. Другой бы на этом слове, поднял, например, указательный палец.
- Потемкин, все это, все предыдущее, скажем так, имеет лишь прикладное значение. Схема мышления - не подберу я другого слова, но думаю, что поймешь - сама схема, теперь должна быть другой. Отчасти ты уловил уже это из моего замечания. Ты из него можешь много извлечь. Нормальный человек его не заслуживал. Но с выводом ты согласен. Так?
- Да, конечно согласен.
- Много придется менять, Потемкин, в себе, внутри. Способ мышления - вот, подыскал я слово, - потому, что знания криминалистики, юриспруденции, все специальные, - ничего не стоят и ничего не дадут, если мозг не направит их в нужное русло. Динамичное, непостоянное русло, которое в каждом другом эпизоде, будет меняться. Ты выдержишь это? По нраву такое тебе, и по силам? Пойдешь ли на это? Согласен? Вопросы, как видишь, есть.
- Вижу, Владимир Иванович, есть. И крутые.
- Вот и поднимай их своевременно!
- Не сейчас! - снова ответил он в телефонную трубку, - Зайдете ко мне через двадцать минут!
"Боже, - подумал Потемкин, - это я столько времени стою?!".
- Еще два момента, Потемкин! Я откровенен, потому что ведь понимаю, работать посредственно ты не собираешься, значит нам важно не ошибиться в твоей оценке. Так вот, момент первый. Мозг человека насколько задействован, как говорит наука, знаешь?
- Считается, что на пятнадцать процентов.
- А почему ж, если это известно, не задействованы остальные? Ты представляешь тогда на какие вершины рвануло бы человечество?
- Я так полагаю, что это резерв. Как в батарее аккумуляторов. Если использовать большую емкость - начнутся сбои, может быть непоправимые.
Начальник умел хвалить молча. Ответ, безусловно понравился, но мир не увидел этого.
- Придется забыть тебе о неприкасаемости, - тихо, серьезно, сказал подполковник, - последствия - знаешь… Так вот, и второй момент. Система Станиславского: где она обязательна, где применима?
- В театре, в кино…
- И все?
Потемкин неуверенно промолчал.
- В разведке, и в нашей службе! Играть, может ты не обязан: это разведчику важно, нам - не особо. Но понимать игру ты обязан. Вот это есть камень краеугольный, в нашей профессии. Тебе важно понять игру и войти, достоверно войти в роль того, кто играет против. Тогда вот ты сможешь и раскрывать их поступки. Поступки! - ты понял? Так просто! Просто некоторые из них квалифицированы как преступления. Есть вопросы?
- Спасибо, нет.
- Все, - протянул подполковник руку, - наше с тобой время вышло!
***
- Как дела? - звонил Сева, - Идут?
- Идут. А ты свечи уже закупил?
- Ну, конечно!
- Шампанское?
- Не издевайся, милая. Это тебе не к лицу.
- Извини, да ты просто улыбки не видишь. А я улыбаюсь, Сева!
- Вот-вот, это дело другое…
- Конечно. Хорошее дело. Но, свечи, смотри - сейчас лето… Ты их не держи в теплом месте - потаят. Может, рано их покупать было?
- Нет, самый раз! Дело в том, что я увидел хорошие. Самые лучшие. Потом вдруг таких не будет, а я так считаю - у нас должны быть лучшие!
- Верно.
- Спасибо. Надеюсь, Людмила, что не потаят. И вот еще…
- И еще ты надеешься, что, - улыбалась Людмила, - что я не раскрыла еще преступления, да?
- Очень сильно надеюсь, Люда!
- Ну, что ж, - не пустые надежды.
- Еще раз спасибо, Люда. Уверен - с тобой не пустые! А вообще, в этой жизни, пустых, - аж по самую шею!
- Не падайте духом, поручик Сева! Наладится все в твоей жизни. Все будет…
- Ну, да, не пройдет и полгода!
***
- Владимир Иванович, - дежурный тревожил по внутренней связи, - Станкевич просит соединить…
- Соединяй!
- Владимир Иванович, Вы мне сказали, "позже", Вы помните?...
- Да..., - вспомнил он, - Людмила…
- Пока ничего, да? По нашему делу?... Есть личность…
- Да, личность есть, установлена. Большего, к сожалению, я не скажу...
- Владимир Иванович, мне, кажется, что есть в этом деле деталь, которую Ваши сотрудники, как-то могли не увидеть…
- Вполне может быть, Людмила. Так что за деталь?
- Я не уверена, только…
- А Вы говорите, дальше - рассудим!
- Мне говорили, что это убили, скорее всего, - свои. Так…
- Скажите, - прервали ее, - по этому факту у Вас информация, или…
- Версия. Это, скорей всего так…
- Версия? - протянули там.
- Говорить? - уточнила Люда.
- Ах, да, - почему бы и нет? Вы же не посторонний нам человек, Людмила.
- Убили, я так полагаю, его не свои. Вы же по отпечаткам установили личность?
- Главным образом, да - это так.
- А свои - отрубили бы кисти.
Она ощутила, что собеседник ее улыбнулся:
- Пари Вы по этому поводу не заключали?
- М-мм… Растерялась Людмила, - Вы знаете, было… Но, то, что я думаю - это же так? Я хотела сказать, обратить внимание… Что-о, оно было спонтанным - убийство, непредусмотренным!
Видимо, с той стороны опешили:
- Люда, знаете, есть человек, на Вас чем-то похожий. Он занят как раз этим делом. Я дам телефон, можете с ним созвониться. Согласны?
- Спасибо, я запишу, - согласилась Люда.
"Чем он похожий?", - подумала Люда, глядя на трубку, припавшую на рычаги аппарата.
"Он тоже любитель", - мог пояснить Евдокимов.
А Люда вздохнула, тронулись губы в улыбке, слегка виноватой, как в детстве. Она ощутила себя человеком разоблаченным. Пари! "А как же иначе? - будь не одна, рассмеялась бы Люда, - С начальником розыска поговорить и не проколоться? Нонсенс! Недооценила…".
Она подошла к окну, посмотрела на мир, и, легко закусивши губку, подумала: "И тем не менее, нераскрываемость все-таки есть. Тоже нонсенс?"
"И Потемкин, -считал Евдокимов, -пари заключил! Хотя бы с самим собой…".
В основе великих поступков бывает невинная легкая мысль. Бывает... Азарт - это, все-таки, легкая мысль. Это потом, если не отступил, если выжал себя человек, обретет она значимость, мудрость и вес. Потом, и причем, далеко не всегда…
***
Потемкин подвел итоги. "Если бы я, - понял он, - радостно сообщил Евдокимову, что, оказывается, из Сибири приезжает, на постоянное жительство брат погибшего, тот бы понял, что я был у матери, что, конечно, работаю. Информация эта - совсем не ерунда. Евдокимов спросил бы дальше: "А что ты по этому поводу думаешь?" Склонил бы к тому, что пришлось выложить версию, несколько версий, которым место в корзине. И сделал бы вывод, который, скорее всего, я вряд ли сумел бы оспорить…".
Но, "за науку спасибо", Потемкин сказал не формально. Он узнал, без расспросов, у самого Евдокимова, положение дел по Братску. А главное, от Анны Ивановны он получил информацию, которой не было у опера, побывавшего там до него, и нет у Евдокимова.
А из беседы с начальником розыска, он немало извлек еще в кабинете, и продолжал извлекать теперь.
***
- Что-то лицом потускнел ты, Потемкин… Мозги уголовным делом паришь? - поинтересовался взводный. "Попаришь еще, может быть, - думал он, - и бросишь?"