Поворачиваясь к нему, она прошептала:
- Что все это означает? Чей это дом?
Приветливо улыбнувшись, он сказал вкрадчиво:
- Ваш.
- Мой? Не понимаю…
- Дело в том, что Чарльза осенила грандиозная идея, и он заставил меня работать, как раба на плантации!
- Ну ладно, не преувеличивай, - послышался голос Чарльза.
- Нет, я не понимаю, - настаивала Мелли, не слушая Чарльза. "Может, Жан-Марк хотел сказать, что этот дом Чарльз купил для нее, а сам намерен уехать, куда собирался?"
- Вам не нравится?
- Да, то есть, нет, ой, не знаю!
- Лучше скажите, что нравится, потому что я наотрез отказываюсь еще раз переезжать.
Задрав рукав пиджака, Жан-Марк показал ей здоровенную болячку на руке.
- Взгляните! - обратился он к ней трагическим голосом: - Рваная рана! Мы оба получили ранения. - Он указал на царапину, украшавшую лоб Чарльза.
- Э-э, на меня свалилась черепица, - признался Чарльз.
- С крыши?
- С крыши, - согласился он важно.
- Значит, вот чем вы занимались, когда ты мне звонил!
- Ну да, потому тебе и нельзя было приехать. Чтобы привести тут все в порядок, понадобился куда больший срок, чем я предполагал. Жан-Марк вообще-то прав, мы трудились как рабы.
- Вы что, все делали сами?
- Боже упаси! Конечно нет, - вскричал он с таким искренним возмущением, что она едва не расхохоталась. - Я заключил контракт с фирмой.
- В таком случае, как вы ухитрились покалечиться?
С глупым видом Чарльз объяснил:
- Помогали.
- Мешали, - уточнил Жан-Марк. - Чарльз полагал, что без его бесценных советов строителям не справиться.
- Я руководил, - пояснил Чарльз, - присматривал, чтоб работали добросовестней.
Это было на него не похоже. Чарльз пользовался услугами лучших фирм, что бы он ни затевал. А если у этой компании хорошая репутация, то почему за рабочими надо было наблюдать?
Словно прочитав ее мысли, Жан-Марк прошептал:
- Такое важное дело нельзя целиком доверять посторонним.
- Но ведь вы тоже помогали, - с упреком сказала она. - Когда Чарльз мне звонил, вы чем-то стучали.
- Non, - ответил Жан-Марк, - не я, плотники. Но Чарльз же не мог их остановить, раз вы не знали, что они тут, правда?
- А поцарапался он потому, что решил заполучить свою обожаемую кухню, не дав малярам закончить работу.
- Но кому принадлежит дом? Разве владелец выставил его на продажу?
- Раньше выставлял, но как только я услы шал, что дом продается, тут же подал заявку на аукцион. Все решилось в тот день, когда я отправил тебя к родителям, а потом как бешеный стал искать строительную фирму, которая могла бы сразу приступить к работе.
- Но зачем? - спросила она, все еще ничего не понимая. - Ты ведь ремонтировал старый дом, пока я была в больнице.
- Мы подумали, что он мал. И участок нужен побольше - для пони, - пояснил он на всякий случай. - Лоретт ведь захочет пони.
- Ты думаешь?
- Ну, конечно.
"Интересно, кто эти загадочные "мы", о которых он не перестает упоминать?"
- И значит, ты решил не забирать меня в понедельник из-за того, что не закончил ремонт?
Взглянув на Жан-Марка, а затем на Дэвида, который подошел к ним, он отрицательно покачал головой.
- Нет, причина была другая.
- Как другая? - спросила она, чувствуя, что у нее вот-вот начнется истерика. - Какая? Ты вообще не хотел, чтобы я возвращалась? Или все твои старания, этот дом, должны избавить тебя от угрызений совести? Ты ведь хотел уйти от меня, не сказав ни слова?
Внезапная, неловкая тишина стала последней каплей - резко повернувшись, она выскочила из комнаты.
9
- Да нет же, Мелли, нет! - уговаривал ее Чарльз ласково. Он схватил ее за локоть, повернул к себе лицом и не отпускал, крепко сцепив руки у нее за спиной. Жан-Марк вышел за ними в холл и осторожно прикрыл дверь, за которой не утихало веселье. Через несколько секунд из комнаты выскользнул Дэвид.
- Чарльз был в больнице, - спокойно объяснил Жан-Марк. - Без сознания. Строители укрепляли на крыше черепицу, одна слетела и дала ему по голове, когда он стоял внизу и наблюдал за ними. А я не знал, что он обещал позвонить и приехать за вами в понедельник. Он мне не сказал.
- Был в больнице? - переспросила она растерянно. - Без сознания? - Уставившись на Чарльза, словно желая лишний раз убедиться, что он цел и невредим, Мелли снова повернулась к Жан-Марку. - Но почему вы мне не сообщили?
- Не хотел вас пугать.
- А Фабьенн не знала? Она мне ни слова не сказала о… Она наговорила мне всякой всячины насчет того, что я тебе больше не нужна. Я просто чуть с ума не сошла…
- Прошу вас, Мелли, - не выдержал Дэвид. - Простите меня, это я во всем виноват. Когда я говорил с вами - вы понимаете, Чарльз взял с нас всех слово, что мы не скажем вам о доме, чтобы был сюрприз, и, когда неожиданно позвонила Фабьенн, я так боялся чего-нибудь ляпнуть, что совсем перестал соображать. До меня потом дошло, что вы во Франции. Как ни странно, я не подумал об этом. Позвонила Фабьенн, а я почему-то решил, что вы говорите из Англии. А когда сообразил, что Фабьенн-то не может быть с вами… - Вид у него был совсем смущенный, и он явно сердился сам на себя за то, что не может толком ей все объяснить.
- Но она ведь вам все рассказала, я сама слышала! - настаивала Мелли со слезами в голосе.
- Нет. - Он нахмурился. - Она сказала: "Подтверди Мелли, что не знаешь, где Чарльз". Я так и сделал.
- Нет, она говорила, она говорила… я не помню ее слов, но она точно сказала вам, что я там, в доме, - настаивала Мелли. - Она сказала, что Чарльз уехал, что он убежал, потому что не хочет ответственности за меня и ребенка, что она не знает, где он, и что если я не верю ей, то могу спросить у вас!
- Нет, - испугался Дэвид. - Нет, она не могла такое устроить… Я знаю, что она не позвонила вам вовремя, но она не могла солгать. Послушайте, раздался звонок, я снял трубку, и Фабьенн сказала: "Это я", а я ответил: "Подожди минуту, я выключу радио", - потому что я плохо слышал, что она говорит. Я положил трубку и пошел выключать радио, потом снова подошел к телефону, и она попросила: "Скажи Мелли, что не знаешь, где Чарльз", и я сказал, - повторил он, - потому что, правда, не знал, я имею в виду, не знал, что он в больнице.
- А за то время, что вы отходили от телефона, - осторожно предположил Жан-Марк, - ваша милая женушка успела сказать все, о чем толкует Мелли, но так, что, кроме них двоих, этого никто не услышал.
- Ну что вы, - попытался вступиться за жену Дэвид, - она, конечно, могла сочинить эту чепуху, чтобы заставить Мелли вернуться в Англию, потому что не знала, что придумать, чтобы не выдать секрета, и повезла в порт, растерявшись и не зная, куда еще ее отвезти… Я думаю, вы ее неправильно поняли, - заключил он беспомощно, обращаясь к Мелли, - но, похоже, и сам был не удовлетворен своей малоубедительной версией.
Все молчали, не зная, что сказать, и первым нарушил тишину Чарльз. Взглянув на Жан-Марка, он попросил:
- Постарайся их всех выставить, ладно? Поблагодари, что пришли, и скажи, мы устроим настоящее новоселье в другой раз.
- Хорошо. А вам с Мелли есть о чем потолковать, я думаю. Идем, Дэвид, - и он осторожно подтолкнул растерянного мужа Фабьенн к двери в гостиную.
- Прошу тебя, - обратился к ней Чарльз. - Идем наверх, там будет спокойнее.
- А как насчет дочки?
- Жан-Марк побудет с ней. Пошли. - По-прежнему держа ее за талию, он повел ее вверх по причудливой винтовой лестнице на второй этаж и, открыв одну из дверей, пропустил вперед.
Детская - ей показалось, что она спит наяву, что это deja vu. Точно такая, как в старом доме, разве немного побольше, но в остальном - точная копия. Занавески, ковер, обои…
- Все так же, - прошептала она удивленно.
- Ну, разумеется! - заявил он уверенно. - Лоретт только стала привыкать, зачем же сбивать ее с толку?
- Конечно, - согласилась Мелли. Хлюпая носом, она подняла на него опухшие от слез глаза.
Он взял ее за руку, подвел к двери в углу комнаты и предложил открыть ее.
- Твоя комната, - объяснил он.
Здесь тоже все было как раньше. Постояв немного в растерянности, она присела на край кровати. Все происходящее казалось ей бессмысленным. В старом доме всем хватало места, а этот, новый, нравился ей, не ему, не мог же он купить его ради нее! Не мог, и все тут!
- Зачем? - только и спросила она.
- Тебе же он нравился…
- Ой, Чарльз, - перебила Мелли, - с меня довольно. Хватит играть в игрушки! Ты не любишь меня, не доверяешь, так к чему говорить, что пошел на огромные расходы ради моей прихоти, не трать понапрасну слов! - Голос ее сорвался, она судорожно глотнула и затем решительно потребовала: - А теперь прошу, скажи все, как есть!
Он стоял напротив нее, скрестив ноги, руки в карманах.
- Неправда, что не люблю…
- Чарльз, перестань юлить! Отвечай!
- Соблазн, - пояснил он.
- Какой еще соблазн?
Подняв голову, он посмотрел на нее. В его обычно спокойных серых глазах было заметно волнение.
- Чтобы ты осталась!
- Но я бы и так осталась!
- Осталась со мной? Я был уверен, что ты меня возненавидела после всего, что я натворил.
- Ничего подобного, - прошептала она.
- В таком случае… - Он набрал воздуха и решился продолжить: - Мне надо тебя кое о чем спросить, но я не знаю, с чего начать.
У нее появилось жуткое предчувствие, что она точно знает, что именно сейчас произойдет, и, прежде чем ответить, она крепко сжала кулаки и наконец твердо сказала:
- Просто спроси, и все.
- Хорошо. Ты все еще любишь меня? - Вопрос прозвучал грубовато.
- Что?
- Мелли!
Отвернувшись, она посмотрела на детскую кроватку.
- А зачем тебе знать?
С напускным равнодушием он объяснил:
- Я пытался спросить у тебя, когда родилась Лоретт, и после, но у нас обоих не оставалось времени для себя. Ты была занята дочкой, недосыпала, падала с ног от усталости. Мысль о твоей "страсти" не шла у меня из головы. Я не мог понять, поверить, что обычные, нормальные люди могут быть подвержены безумию - до той минуты, пока мне не сообщили, что ты рожаешь. Знаешь, Мелли, когда я позвонил в больницу, разговор с доктором перевернул мне всю душу. - Видимо, он вспомнил тот день, и голос его дрогнул, но он взял себя в руки и продолжал: - Доктор Лафарж сказал мне, что опасается за ребенка и за твое здоровье тоже, он объяснил, что у тебя высокое давление, что ты утомлена, подавлена, а ребенок по-прежнему не принял нормального положения. Чтобы врач сказал, что он беспокоится… - Судорожно глотнув, Чарльз договорил: - В общем, он сообщил, что они намерены тебя прооперировать, посоветовал мне срочно приехать. Я добрался до клиники через пять минут после того, как тебя увезли в операционную. В страхе мерил шагами проклятый больничный коридор, чувствуя себя беспомощным, бесполезным, не способным хоть чем-то помочь. Я так хотел быть там, с тобой, чтобы просто держать тебя за руку! И тогда я стал вспоминать то, что ты сказала о любви, о потребности, желании делать что-нибудь, быть рядом… Я до того боялся, что могу тебя потерять… Когда послышался сигнал, и два врача пробежали мимо меня, влетели в операционную, я подумал, что совсем плохо. Потом, когда наконец дверь открылась и они вывезли тебя, мне показалось, что прошли годы. Рядом с каталкой шла сестра с маленьким свертком в руках. Передав его мне, она сказала: "Поздравляю, у вас чудная доченька". Ох, Мелли, - признался он, - я не могу передать тебе, что ощутил, я даже не мог себе представить, что способен на такое! Я люблю ребенка. Люблю куда сильней, чем мог вообразить! Когда гляжу на нее, держу на руках, я иногда пугаюсь. А вдруг с ней что-нибудь случится? Я не смогу этого пережить, Мелли. Когда она плачет, а я не знаю отчего, то начинаю понимать, что значит быть бессильным помочь, успокоить. - Он остановился, подумал и не терпящим возражений тоном добавил: - В общем, я хочу, чтобы ребенок остался здесь!
Мелли побледнела, ее глаза расширились от ужаса, и она с усилием прошептала:
- Нет, о, нет! Ты что же думаешь, я ее не люблю?
- Бог с тобой, Мелли, о чем ты? - Подбежав к ней, он встал возле нее на колени. - Я говорил о вас обеих! Неужели ты могла подумать, что я захочу отобрать у тебя Лоретт?
- Да, я подумала… Ты сказал… еще в том доме, когда показывал детскую и спальню, ты не упомянул, что это моя комната, а дверь, чтобы было удобно мне, и я решила, что ты хочешь взять няню и отправить меня в Бекфорд, во всяком случае, попробовать, - добавила она и заплакала.
- Ну, перестань, - утешал он. - Мне это и в голову не приходило. Значит, ты приехала в Довиль, подумав, что раз я не появился в понедельник, то пропаду совсем?
- Да, - выдохнула она, - и я волновалась, что с тобой что-то случилось.
- Я ужасно виноват перед тобой. Бедная моя Мелли! Я скучал по тебе, знаешь…
- По дочке, - поправила она.
- Нет, - он покачал головой, - по вам обеим. Я, конечно, не слишком хорошо с тобой обращался. Я…
- Неправда! - оборвала она сердито. - Ты был добрее, чем я заслуживала.
Состроив, забавную гримасу, он поддразнил ее:
- Все еще моя болельщица, а?
- Да.
- Ох, Мелли… - Протянув руку, он провел ладонью по ее щеке и нежно дотронулся до подбородка. Он склонил голову к плечу, и в глазах его замелькали задорные огоньки. - Ты отвечаешь не слишком уверенно. Похоже, твоя страсть утихла.
Она покачала головой.
- Нет. Я знала, что ты никогда не будешь любить меня, всегда знала, и большее, на что могла рассчитывать, - стать тебе другом. Мне казалось, если я буду вести себя тихо, не буду раздражать тебя, все будет в порядке. Потому я прятала свои чувства так старательно, как только могла. - Взглянув на него на этот раз с улыбкой, хотя тревога по-прежнему не оставляла ее, она спросила: - Может быть, ты опасался, что я вроде тех сумасшедших, о которых время от времени пишут газеты: буду преследовать тебя, разобью машину, стану нападать на каждую женщину, которая хоть на шаг приблизится к тебе?
- Да перестань. Понимаешь, я ощущал неуверенность. Часто смотрел на тебя и говорил себе, что ты все та же Мелли, которую я знал всегда, убеждал себя, что ты совсем не изменилась…
- Но ты все время ожидал, что мое безумие рано или поздно даст о себе знать…
- Нет, дело не в этом. Это все… в общем, все из-за денег.
- Из-за денег? - изумилась она.
Немного стесняясь, он объяснил:
- Я не до конца поверил, когда ты призналась, что я тебе всегда был нужен, нужен сам по себе, что ли, если можно так выразиться. Я знал, что у твоей семьи денежные затруднения, знал, что ты помогаешь родителям. Но ты говорила, что бросила работу, чтобы иметь возможность писать. И, хоть ты и печаталась, я понимал, что ты не можешь зарабатывать много…
- Значит, ты действительно считал, что нужен мне из-за денег, - произнесла она медленно.
- Да.
Взяв ее руки в свои, он попросил:
- Прости меня, Мелли. Это подло, что я так думал, но сейчас мне ужасно больно. Я уже совсем было решился сказать тебе, что я чувствую, хотел, чтобы наш брак стал настоящим…
- И ты продолжаешь так считать? - перебила она.
- Нет, умоляю, поверь мне, нет! Я уже давно понял, ой, Мелли, чем больше я стараюсь тебе объяснить, тем нескладнее получается. В общем, я хочу, чтобы ты и дочка остались со мной. Или, если тебе так больше нравится, - поправился он, - чтобы мы вернулись к тому, как все было, пока Нита не рассказала мне о тебе. - Усевшись перед ней на корточки, он простодушно сказал: - Я хочу услышать первые словечки Лоретт, увидеть, как она сделает первый шаг. Мне это нужно позарез, не могу я быть приходящим отцом, который видит ребенка в назначенные дни. Мне надо, чтобы она знала, что я ее папа. Вот так, - забавно причмокнув, он отпустил ее и встал на ноги. Потом подошел к окну и, повернувшись спиной, резко спросил: - Ну, что скажешь, дом возместил ущерб?
- Неужели ты это серьезно? - удивилась она.
- Не знаю, ей-Богу не знаю, что сделать, чтобы ты простила меня. Я уехал в Монте-Карло, вел себя, как избалованный мальчишка, бросил тебя одну. Я кругом виноват. Вина - не самое приятное из ощущений.
- Да, - согласилась она, - конечно.
Повернувшись, чтобы снова видеть ее лицо, Чарльз улыбнулся:
- Снова мир?
- Да.
Показывая на окно, он сказал:
- Отсюда город виден как на ладони.
Мелли встала и, подойдя к нему, тоже посмотрела вниз на огни города и на далекий мыс, за которым раскинулся Гавр. Близость Чарльза, его тепло давали ощущение покоя и боли одновременно. Наверное, если бы она подвинулась чуть ближе, их плечи бы соприкоснулись, и она бы склонила голову ему на грудь. Мелли казалось, что стоит ей закрыть глаза, и она заснет от усталости. Беспокойство ушло, но утомленный мозг не давал ей сосредоточиться. Желая стряхнуть с себя оцепенение, она попробовала пошутить:
- Ты избрал не дешевый способ загладить вину.
- Деньги существуют не для того, чтобы их копить, Мелли, - ответил он равнодушно, - они нужны, чтобы их тратить и получать удовольствие. А у меня, как ты знаешь, денежки водятся. Липнут к нечистым рукам, вероятно. Как говорится, деньги к деньгам.
- Любимец богов, - кивнула она.
- Должно быть, так. Порой я затеваю безнадежное предприятие и по необъяснимым причинам оказываюсь в выигрыше.
- Да, - снова согласилась она, - я понимаю, о чем ты.
- Правда? - Он обнял ее и прижал к себе. - Тебе надо было выбрать объект подостойней для твоих фантазий.
- Фантазии рождает не рассудок, - отвечала она, продолжая задумчиво смотреть на город.
- Понятно, иначе ты бы не остановилась на игроке.
- Ох, не знаю, случается и похуже, - отшутилась она.
Ей отчаянно хотелось уткнуться в него, обнять, поцеловать и ощутить его ответные поцелуи. Слышны ли ему участившиеся удары ее сердца? Наверное, нет. Вздохнув, она вдруг подумала, что сейчас самое время спросить о том, что давно ее интересовало.
- Расскажи мне о Жан-Марке, - попросила она. - Кто он на самом деле? Только не болтай больше, что выиграл его в покер.
- А кто тебе сказал, что это не так?
- Никто. Однажды я сама случайно услышала.
- Понятно. - Он рассмеялся. - Жан-Марк бродяжничал - ни кола, ни двора. Я встретился с ним на Багамах, когда болтался по свету на "Звезде", испытывал скорости и, когда причалил в Нассау, увидел его на пристани. Он был похож на нищего, выглядел совсем больным, сам предложил мне свои услуги в качестве матроса, нет, не предложил, просто стал у меня матросом. Я понятия не имею, кто он, и что там делал, а он никогда не рассказывал.
- А ты слишком хорошо воспитан, чтобы расспрашивать…
- Да нет, я спрашивал, он просто скрывает - может, нарушил закон, - пошутил Чарльз.
- Жан-Марк? Не может быть!