Глава 7
Использованная спичка
И снова пара, обрученная тьмой, прекратила диалог.
По мере удаления друг от друга общаться становилось не совсем удобно, а на крик уже не оставалось ни сил, ни желания.
Малышу начало казаться, что его затея с пещерным обыском полностью провалилась.
Вдруг мрачную тишину прорезал женский крик:
- Нашла!
- Что?
- Не знаю - круглое, холодное и рельефное.
- Только не страгивай с места.
- Разве я похожа на дуру, которой надо повторять дважды?
- Абсолютно непохожа.
- Так давай быстрей сюда.
- Ты где?
- Здесь! Ого, а эта штуковина, оказывается, с цепочкой - гладкой-прегладкой, но тонкой.
- Осторожней, пожалуйста.
- Поторопись, Малыш, поторопись.
- Я уже рядом.
- Поаккуратней, милый.
- Извини.
- Ни за что и никогда.
- Подвинься чуток.
- Не суетись…
Малыш, задевая упругие груди удачливой разведчицы, дотянулся наконец-то до обнаруженного предмета.
- Ну-ка, ну-ка…
Одного касания хватило обреченному узнику, чтобы идентифицировать металлический объект.
- Не может быть, - сказал Малыш растерянно. - Не может быть.
- Что это, индейский талисман?
Малышка ненароком припечатала свое весомое бедро к бедру умолкнувшего исследователя.
- Ну! Чего молчишь?!
- Ценнее, даже, можно сказать, бесценнее.
- Объясни толком.
- Золото девятьсот девяносто девятой пробы.
- Ты хочешь сказать, что это…
- Да.
- Уверен?
- Да я эту штуковину ни с чем не спутал бы.
- Значит, это…
- Медальон, который я подарил жене.
- Вот ирония судьбы…
- Ирония? Я бы сказал - приветливая улыбка! Если учесть, что медальон лежит не на полу, а на уступе стены, то картина вырисовывается следующая. Цепочка оборвалась, когда Аида карабкалась наверх… и в темноте не заметила потери…
- Выходит, то, что у тебя не хватило денег на толстую цепочку, нас спасает.
- Да, сумасшедший расклад.
- Невероятный… Иногда и мужская прижимистость оказывается полезной.
Малышка, как обычно, попыталась пошутить.
Малыш же продолжал благодарить судьбу.
- А тяжесть золотого медальона припечатала его к уступу надежнее самого надежного крепления.
Малыш осторожно поцеловал неожиданную находку.
Малышка робко тронула его за плечо.
- Малыш, так ты думаешь, что выход из пещеры рядом?
- Скорей всего, прямо над нами. Считай, что мы с тобой собрали пять тузов…
- Пять тузов - это с какой стати? Мастей-то всего четыре.
- А джокер зачем в колоде?
- Для красоты.
- Джокер заменяет собой любую карту от двойки до туза.
- Не люблю азартные игры.
- А шахматы?
- Тем более. Это какую надо иметь больную фантазию, чтобы заставить коня ходить таким невообразимым способом!
- Зато пешка может в любой момент превратиться хоть в ферзя.
- Кругом сплошные джокеры.
- Вот и мы получили увесистого красавца с Манхеттена. Только бы он над нами не посмеялся!
- Значит, Малыш, ты уверен, что выход здесь?
- Уверен.
- Так надо просто зажечь спичку и убедиться в этом.
- Или разочароваться.
- Почему?
- Понимаешь, у Аиды такая подлая натура, что она могла специально подкинуть эту вещь не в том месте. Чтобы в очередной раз поиздеваться в особо изощренной форме.
- Это вряд ли. Женщина никогда добровольно не рассталась бы с такой ювелирной штуковиной.
- Думаешь?
- Она бы тебе в качестве обманки подкинула что-нибудь попроще.
- К примеру, свои мятые трусики.
- Или использованный презерватив.
И оба узника тьмы раскованно и бездумно расхохотались.
Малыш снова поцеловал медальон.
- Давай, Малыш, сыграем в русскую рулетку.
- А кто минуту назад сказал, что терпеть не может азартных игр?
- Это не азартная игра - это выбор между жизнью и смертью.
- Что ж, рискнем!
Малыш освободил коробок от бинта, которым тот был приторочен к тыльной стороне правой ладони.
Прежде чем чиркнуть единственной спичкой, Малыш почувствовал себя на мгновение легендарным Прометеем.
Сейчас он даст свет, но не всему населению Земного шара, а лишь притихшей Малышке, когда-то по глупости переборщившей с вибраторами, да себе, приговоренному собственной женой.
- Я похож на Прометея?
- На кого, на кого?
- Того, кто украл у богов и передал людям огонь.
Малыш поднес спичку к коробку, но чиркнуть не решался.
- Чего ждешь?
- Думаю, что Прометею было легче моего. В закромах у Зевса прятали явно не одну спичку.
- Давай я зажгу.
- И то верно. Вдруг я отвык от света и ничего не смогу разобрать.
- В общем, я зажигаю спичку.
- Чиркнешь - и сразу на максимум поднимай вверх, и оба смотрим. Запомни, там должна быть в потолке черная дыра.
- Как в Галактике?
Нет, умение играть в ироничную распасовку было у Малышки непревзойденным.
Спичка, шипя и воняя, вспыхнула в руке женщины.
Мужчина, на всякий случай заслонив ладонями глаза от разгорающегося пламени, уставился на купол свода.
Выход обозначился в глубине за тремя уступами - четкой воронкой, уходящей вверх.
Малышка, щурясь, успела рассмотреть крепкую, но исхудавшую фигуру пещерного сожителя. Его волосы и глаза показались ей черными, как привычная уже пещерная тьма.
А Малыш, обливаясь слезами, вызванными светом, не отводил взгляда от мутного, но такого прекрасного и реального пятна точно у себя над головой.
Но вот спичка сникла и погасла.
Ойкнув, Малышка отбросила умирающее пламя от обожженных пальцев.
- Что там?
- Ход на месте, как я и предполагал.
- Честно?
- Честней не бывает.
- Bay!
- Спасибо старшему сержанту.
- И твоей Аиде тоже спасибо.
Малыш в очередной раз поцеловал медальон.
Наконец и Малышка тоже приложилась губами к рельефу самой изящной из граций.
Теперь, когда спичка указала спасительный выход из проклятого лабиринта, даже вновь наступивший мрак ощущался как обыкновенная составляющая немного затянувшегося спелеологического приключения.
- Ты хоть успел меня рассмотреть?
- Если честно, нет.
- Зато я полюбовалась тобой.
- Давай обсудим мои кондиции позже.
- Как скажешь.
- Значит, я поднимаюсь первый.
Вдруг Малышка нехорошо всхлипнула и спросила без обиняков:
- Малыш, а Малыш, ты не оставишь меня здесь?
- Что ты, глупенькая, выдумываешь? - Малыш обнял расплакавшуюся голышку. - Не забивай себе голову ерундой.
- Я боюсь, что ты снова начнешь грезить своей грациозной женой. Ты простишь ей эту мрачную шутку. И снова подаришь медальон, который указал на спасительный выход.
- Нет, женские фантазии не знают предела! Такое никогда и никому не прощают, это во-первых, а во-вторых, если бы не твоя любовь…
- Ты хотел сказать, спичка.
- Ну… спичка тоже… Если бы не она, то мы бы никогда не смогли определиться достаточно точно.
- А любовь?
Малыш вместо ответа обнял ее крепко и успокаивающе.
- А ты уверен, что это именно тот ход?
- Какая теперь разница - тот, не тот… Все равно второй спички нет.
Малыш разжал объятия.
- Ты готова?
- Угу?
- Значит, я поднимаюсь первый, опираясь на твою спину.
- Я вытерплю, обязательно вытерплю.
- Потом свешиваюсь, насколько могу, и ты отдаешь мне скатанный спальник.
- Постараюсь.
- Начали?
- Нет.
- Что нет?
- Я сейчас грохнусь в обморок.
- Почему?
- Я боюсь, что ты не возьмешь меня с собой.
- Опять?
- Ну ты же так и не видел моего лица, моих глаз, моих волос. Ничего не видел.
- Значит, скоро увижу.
- Вот этого я и боюсь больше всего.
- Но почему? Почему?!
- А вдруг ты побоишься разочароваться? Вдруг то, что ты нарисовал в своем воображении, абсолютно не совпадет с реальностью.
- Скажи еще, что меня устроит исключительно модель с параметрами девяносто-шесть-десять-девяносто.
- Мне страшно за нас.
- Не говори ерунды, Малышка. Лучше соберись. Нам понадобятся все силы, чтобы подняться на верхний уровень.
- А вдруг там такой же лабиринт, если не хуже?
- Нет, милая трусишка, если я не ошибся, то там нет ничего, кроме низкого тамбура, переходящего в узкий туннель. Ну а туннель ведет в еще один колодец, который выводит на поверхность, на солнечный свет, на свежий воздух.
- Но у тебя, Малыш, нет черных очков.
- Зачем?
- После долго пребывания в темноте человек может ослепнуть от изобилия света.
- Я как-то не подумал.
- Вряд ли ослепший от радости муж будет приносить мне счастье.
По реплике, аранжированной прежней иронией, Малыш понял что истерика и обмороки остались позади. Малышка вернулась в свое прежнее состояние оптимистичной узницы.
- Обещаю, что буду крепко щуриться, - сказал Малыш.
- Я стану тебе надежным поводырем, пока ты не привыкнешь к свету, обещаю. - Малышка поцеловала Малыша в согбенную спину точно между обострившихся лопаток. - А тебе пойдут солнцезащитные очки.
- Ладно, хватит заглядывать в будущее. - Малыш снял с шеи консервный нож и швырнул как можно дальше.
Металл, привыкший к свинине с бобами, прощально и жалобно прозвякал. Следом полетела ненужная ложка.
Чуть помедлив, Малыш бросил в темень лабиринта и золотой медальон с порванной цепочкой. Золотое изделие попрощалось более жалобно, чем металлические собратья.
- Знаешь, Малышка, я теперь в жизни не притронусь к свинине с бобами.
- А к негритянке?
Глава 8
Последний тупик
Малыш, кое-как закончив операцию по втаскиванию неловкой Малышки наверх, с трудом отдышался - многодневная пещерная диета и сеансы длительного секса не способствовали хорошей физической форме. Чтобы получить дополнительный отдых, Малыш прибегнул к разговорной тактике.
- Нет, Малышка, с твоей комплекцией покорять пещеры - это настоящий подвиг.
- Скажи спасибо, что я скинула килограмм десять.
- Можешь благодарить судьбу за открытие нового способа быстрого похудания.
- А что, давай выкупим этот лабиринт у индейцев и откроем прибыльный бизнес.
Малыш не стал перебивать размечтавшуюся узницу: предчувствие освобождения - очень приятное ощущение.
- Бизнес будем развивать в двух основных направлениях. Во-первых, лабиринт можно использовать для перевоспитания неверных жен. Запускать туда оступившихся особ на двое-трое суток. Думаю, им будет достаточно семидесяти двух часов, чтобы осознать и раскаяться. А во-вторых - разработать особое пещерное голодание. По-моему, полная темнота и тишина способствуют эффективному сбрасыванию веса.
Озабоченная чужими семейными проблемами, а также чужими лишними фунтами, пещерная бизнес-вумен умолкла, наверное, ожидая похвалы.
Малыш обратил внимание, что Малышка успела усвоить его любимое выражение "во-первых, во-вторых".
Но больше всего на данный момент волновала Малыша правильность их курса на свободу.
Вроде, воздух стал чуть-чуть прохладней.
Но мрак по-прежнему оставался стопроцентным.
Малыш посчитал, что еще немного диалога не помешает. Торопиться теперь было некуда. Если он не ошибся, то до избавления от каменного плена - считанные минуты. Ну а при варианте, что это лишь верхний уровень того же самого лабиринта, шансов на выживание не осталось вообще. Значит, впереди последний тупик - во всех смыслах этого слова.
Последний тупик.
Тяжело дышащая спутница молчала, наверное, тоже прикидывая дальнейшее развитие событий.
- Теперь, Малышка, я понимаю…
- Что мы попали не туда?
- Нет, почему чертов индеец напоил тебя сонным отваром.
- И почему же?
- Чтобы ты не доставала их своим острым язычком и нелепыми вопросами.
Малышка ответила коротким смешком.
- Представляю, как они тащат тебя, надрываясь, а ты комментируешь их героические усилия.
- Может, хватит издеваться над измученной женщиной?
- Ладно, подвинься. - Малыш перелез через мягкие ляжки темпераментной партнерши. - Туннель, кажется, с этой стороны.
Малышка привычно ловко и нежно поймала в ладонь вялый член освободителя и, поняв, что не время и не место, быстро отдернула шаловливую руку.
В данный момент Малыш впервые в своей сексуальной практике не огорчился проявлению импотенции.
Весь адреналин пошел на ожидание результата финишного рывка.
- Погоди чуток.
- Я не нарочно.
- Ладно, двигай за мной.
- Слушаюсь.
Наверное, так же Беретта отвечала старшему сержанту, когда тот требовал медленного стриптиза и ускоренного минета.
Впрочем, вряд ли Малышка вернется в свое прошлое и к своему пистолетному имени.
Вряд ли.
Но скверное прошлое и неопределенное настоящее тревожили Малыша гораздо меньше, чем ближайшее будущее.
- Спальник-то брать?
- К черту, давай за мной.
- Но я хоть наготу им прикрою.
- Тогда зачем спрашиваешь?
- Малыш, а ты не передумал еще на мне жениться? - спросила вдруг еще не спасенная им любовь.
- Нашла время спрашивать.
- Просто я подумала, что твой брак с женщиной, найденной в пещере, - это удар по самолюбию кое-кого…
- Для нее это действительно будет невыносимо.
- Старшему сержанту тоже вряд ли придется по душе наше чудесное спасение.
- Смени тему.
- Малыш, а правда, что все античные герои были образцом мужской красоты?
- Судя по скульптурам - красавец на красавце. - Малыш усмехнулся. - Не то что некоторые из присутствующих.
- А по-моему, у тебя нормальное телосложение.
- Вот именно - нормальное.
- Малыш, а древнегреческие женщины тоже были идеально сложены?
- С вешалками, гуляющими по подиумам, не сравнить.
- А…
- Стоп! - Малыш оборвал так и не произнесенный вопрос. - Хватит, пора выбираться.
- Я готова.
- Тронулись…
Малыш, натренировавшийся за период заточения передвижению на четвереньках, быстро преодолевал узкий туннель, ведущий то ли к жизни, то ли к смерти.
А внизу остался верный спальник, служивший и для переноса консервов, и для жутких одиноких снов, и для сексуальных контактов высшей степени.
Остался золотой медальон с блестящей грацией.
И почти выработавший адсорбционный ресурс биотуалет, как немой свидетель пещерной эпопеи, едва не закончившейся двойной трагедией.
И вот Малыш уперся руками в преграду.
- Где свет? - проворчал Малыш. - Почему нет света?
- Ты же сам что-то рассказывал о физических законах.
- Тупик! - сказал Малыш. - Последний тупик.
- Я этого не переживу, - прошептала Малышка.
- Ну хоть какой-нибудь признак дня должен быть! - закричал Малыш. - Хоть какой-нибудь!
- Аромат… - прошептала неуверенно Малышка. - Кажется, аромат…
- Что?
- Цветами пахнет.
- Какими еще цветами?
- Обыкновенными.
Малыш заработал ноздрями и вдруг ощутил, что сквозь застоялый пещерный смрад пробилась свежесть, настоянная на горьких травах.
Да, сомнения не оставалось - воздух приобрел совершенно иной аромат и вкус.
Но света не было по-прежнему.
- Какой изумительный запах жизни! - Малышка радостно всхлипнула.
- Тогда я ничего не понимаю.
Малыш выпрямился и прощупал окружающие стены.
- Это колодец!
- Тот самый?
- Вроде.
Малыш запрокинул голову и уставился вверх, туда, где должен был, по его расчетам, находиться белый день.
- Что там?
- Подожди…
И тут Малыш узрел одинокую звезду, которая с превеликим трудом проклюнулась сквозь низкую и плотную облачность.
- Все, - сказал Малыш еле слышно. - Все!
- Что все?
- Наверху просто ночь, понимаешь, ночь!
- Ночь, - повторила Малышка. - Просто ночь.
Звезды - одна за другой - пробивались сквозь редеющую облачность.
Звезды никогда не заглядывали в мрачные извивы лабиринтов ревности, никогда…
Малыш с необычайной ловкостью и прытью вскарабкался наверх, выглянул наружу, глотнул пьянящего сквозняка и спустился обратно к рыдающей Малышке.
- Что, будем сидеть здесь до утра?
- Нет.
- Тогда приготовься к последнему броску.
- Как у меня все болит!..
- Ничего, потерпи.
- Бедные мои ноги, бедные руки!
- Потерпи.
Малыш, еще глотнув для бодрости свежачка, настоянного на горьких травах, начал страховать подъем любимой.
Малышка старалась изо всех сил…
- Не могу.
- Хватайся.
- Не могу.
- Давай!
Обе измученные, утомленные, израненные ручки сомкнулись на протянутой вниз мужской ладони.
- Держись крепче!
Малыш рывком извлек всхлипывающее существо на поверхность земли.
- Порядок.
И не было сил подняться с колючего дерна.
Оба задыхались от избытка свежего воздуха и заново привыкали к робкому ветру и отчаянному запаху диких трав.
Малыш по привычке нашарил руку неподвижной Малышки.
Ослабевшие пальцы в ссадинах ответили робко и нерешительно.
- Ты меня по-прежнему любишь?
- Глупый вопрос.
- Нет, совсем не глупый. Я боюсь, что сейчас наша любовь кончится.
- Почему?
- Там внизу слова, даже самые красивые, не имели цены.
- Ошибаешься.
- Не перебивай.
- Ну хорошо, хорошо.
- Когда мы были обречены на смерть, то могли себе позволить не думать о последствиях наших поступков и наших слов.
- Наоборот, в полной безнадежности рождается истина. Зачем врать, зачем обманывать, зачем фальшивить?
- Дай мне высказать.
- Пожалуйста.
- Сейчас же я боюсь, что тебе захочется просто забыть все, что случилось с нами, и поскорей вернуться к прежней жизни, к жене, в старую уютную квартиру, к мифологическому словарю.
- Ну нет, - сказал Малыш без малейшего сомнения в голосе. - Теперь в моей жизни все будет по-другому. - И добавил после короткой паузы: - В нашей жизни.
- Тогда скажи, что любишь.
- Да хоть тысячу раз.
- Мало.
- Ну тогда столько раз, сколько звезд на небе.
И тут полная, ядреная и великолепная луна, разметав тучи от горизонта к горизонту, позволила спасшимся влюбленным наконец-то увидеть друг друга.
Мужчине - женщину.
Женщине - мужчину.
Он был прекрасней любого из античных шедевров.
Она - маленькая усталая голышка - тем более.
Потому что самый прекрасный человек в мире - это тот, которого любишь.
Она вдруг поверила всему - и его словам, и его поцелуям, и лунному торжественному аккорду.