Глава 21
Прямая трансляция
- Нет, не могла Аида видеть супружескую опоганенную постель с той стороны экрана, - сказал Малыш сам себе. - Это противоречит данным науки и трезвому разуму.
Впрочем, сейчас дотошная супруга наверняка объяснит, как узнала о получасовой измене.
Неужели босс-вумен похвасталась кому не следует?
Неужели черно-белый уикенд превратился в кромешную тьму пещерного пикника?
Малыш занемевшим пальцем включил диктофон.
Коротко просмеявшись, Аида принялась излагать убийственные факты:
- Ты, наверное, удивишься, что я знаю про твою черную измену, черную в прямом и переносном смысле.
Пауза.
- А ты зря не интересовался моими очаровательными вампирчиками. Если бы хоть чуточку вникал в мои контакты с рукокрылыми, то так бы не подставился.
Пауза.
- Видишь ли, Малыш, я в квартирных условиях испытывала систему визуального слежения за пещерными популяциями. Ты, конечно, не обратил внимания на микрокамеры, так похожие на лазерные источники. Так вот, уезжая второпях догонять группу, я успела приготовить тебе яблочный пирог, а вот камеры, извини, выключить забыла. Так они и зафиксировали вашу совместную работу над ошибками.
Пауза.
- Конечно, я умилилась, когда ты целовал экран телевизора, на котором я мучилась со страховкой.
Пауза.
- Но что ты творил потом! Потом!
То ли всхлип, то ли попытка смеха.
- Ты назвал ее Черной Королевой.
- Ты позволил ей раздеться.
- Ты позволил завалить себя в нашу кровать.
- Ты позволил ей оседлать себя.
Зубовный скрежет.
- Она трахалась с моим мужем, в моей постели, при включенном телевизоре, который показывал меня.
- Она подмывалась моим душем, она вытиралась моим полотенцем, она использовала мой любимый дезодорант!
- А такого не прощают никогда и никому!
Малыш выключил диктофон, но тут же включил снова.
- Я могла бы засудить черную сучку!
Пауза.
- Я могла бы устроить громкий развод.
Пауза.
- Но я стерла запись своего позора.
Пауза.
- И решила сама и по-своему наказать тебя, Малыш. Потому что когда я вернулась, уставшая и измотанная, да к тому же без золота ацтеков, ты смотрел на меня глазами влюбленной и преданной собаки. А собаки, как известно из биологии, не умеют врать. Так вот, просмотрев на досуге запись твоей подлой шалости, я убедилась: ты самый отвратительный, двуличный и закоренелый обманщик. Ты ради получаса сомнительного кайфа уничтожил наше счастье, свою любовь и мою веру в тебя.
Длинная пауза.
Малыш услышал, как его сердце беспомощно пытается вырваться из тесной грудной клетки.
Этот опасный перестук готовился перерасти в предынфарктный штопор.
- Сволочь!
- Гад!
- Предатель!
- Как я ошиблась в тебе, как ошиблась!
Но голос, наполненный уверенной ненавистью и выношенной местью, воскресил Малыша. Его спасла собственная злость на эту пещерную мстительницу, на эту патологическую ревнивицу, на эту паразитку, которая хуже любого рукокрылого вампира пользовалась его искренней и постоянной любовью.
Малыш спокойно дослушал до конца обвинительную речь.
- Охотница за скальпами не виновата. Она лишь проверила тебя на супружескую верность, а ты сдал и меня, и свою любовь, и наше пусть робкое, искусственное, но тихое и уютное счастье.
Всхлип.
- Теперь, думаю, Малыш, тебе ясно, что ты заслужил эту долгую и мучительную казнь.
Всхлип.
- Дура, обыкновенная дура, - сказал Малыш выключенному диктофону. - Я же не по любви связался с этой афро-американской пышкой. Мне просто было любопытно, так сказать, в натуральном виде сравнить черный клитор с твоим красновато-бледным, и все!
Участник черно-белого уикенда вновь запустил в пещерный эфир безапелляционный голос, исходящий ревностью и ненавистью.
- Теперь немного о грустном, но справедливом. За все приходится платить, не так ли, Малыш? Так вот, я хочу напомнить тебе: не питай иллюзий. Тебе никогда ни за что не выбраться из этого лабиринта. У тебя нет главного - света. А без света в "Бездонной глотке" обречен даже самый искусный профессионал-спелеолог. Как ни старайся, ты не обнаружишь тот единственный вертикальный лаз, который на нашем сленге называется колодец. Дыру в своде - единственную в лабиринте выводящую на поверхность, можно обнаружить только визуально. Так что не трать зря силы на ощупывание стен и пола. Запасного выхода не имеется - сама проверяла. Будешь снова и снова возвращаться к месту старта. Лучше сиди в зале, кушай, пока кушается, пей, пока пьется. А потом, когда закончатся консервы, когда иссякнет вода, вытянись в струнку и усни навеки. Да и надеяться на случайное спасение тоже не стоит. Вспомни, что "Бездонная глотка" находится на территории индейской резервации, и пещеру, кроме твоей бывшей жены, знают только индейские шаманы. А для них "Бездонная глотка" - запретная зона. Они духов предков боятся гораздо больше, чем блюстителей порядка. Так что ты, Малыш, никогда не выйдешь на белый свет, поверь мне, никогда! Прощай, Малыш, прощай.
Не дожидаясь очередного приступа издевательского смеха, Малыш успокоил диктофон и начал энергичный монолог:
- Врешь, чертова богиня от дерьмовой спелеологии. Вообразила себе, что ты хозяйка чужой судьбы. Манипуляторша недоделанная. Да я докажу тебе, дура, что может настоящий мужчина. Я выберусь отсюда, поняла, сука, выберусь! И буду бороться, отчаянно бороться, до последнего вздоха. Я сделаю все, чтобы сорвать твой коварный, дикий, беспощадный план.
Малыш усилил голос до хрипоты.
- Думаешь, загнала меня в лабиринт ревности на смертные муки? Чудовище, не умеющее любить, но умеющее ненавидеть. Я докажу тебе! Докажу!
"Бездонная глотка" внимала словам отчаянного оптимиста. Сколько молитв, заклинаний, просьб, раскаяний и проклятий слышал этот каменный лабиринт - не перечесть.
Но надежда всегда остается надеждой.
Малыш сорвался в истошный крик:
- Я докажу тебе, мерзкая тварь, что ты не права. Докажу!
Впрочем, Аида не слышала его речей.
Она успела вернуться в город, принять горячий душ и завалиться спать на широком кожаном сексодроме, закрытом, наверное, уже навсегда.
Глава 22
Пещерный распорядок
Здесь не было ни дня, ни ночи, ни утра, ни вечера.
Но Малыш решил устроить собственный распорядок: пещерные сутки делились не на двадцать четыре привычных часа, а на три неравнозначных периода - максимально возможный сон, для восстановления сил и бодрости духа, короткое, но полноценное питание - банка за раз, чтобы не дать продукту испортиться и чтобы хватало калорий на активную фазу. Да, Малыш не собирался отсиживаться в ожидании неизвестно какого чуда. Он решил самым тщательным образом исследовать лабиринтные закоулки.
Может, индейцы сделали запасы на случай военных действий.
Может, какой-нибудь погибший спелеолог замумифицировался, оставив в карманах фонарик с запасными батарейками.
Ну не могла все учесть ревнивая жена.
Итак, условные сутки Малыш разбил на три фазы, но прежде чем приступить к исследованию лабиринта, надо было выжать максимальное из диктофона.
Отоспавшись, Малыш не торопился пуститься в тяжелый, но неизбежный поход с весьма сомнительными шансами.
Может, что-то еще существенное упущено в записи сбрендившей женушки.
Может, общение с диктофоном как-то даст малюсенькую зацепку, невольную подсказку или хотя бы намек, поддающийся расшифровке.
Малыш снова и снова включал гаджет, и не ради короткой вспышки дисплея.
Теперь он отыскивал его во мраке одним движением руки. Координация тела начала приучаться к полной темноте, и плечи теперь не задевали стен, и коленки лишний раз не натыкались на выступы.
Малыш включал диктофон, чтобы убедиться еще раз, что он не пропустил чего-либо важного. Малыш пытался отыскать в гневных словах хоть какой-то намек на возможное спасение, хоть какой-то скрытый ключик, хоть какой-то малюсенький шанс выпутаться из этого безвыходного положения.
Может, Аида зашифровала это в своих обвинительных речах и только ждет, когда он наконец поймет намек, отыщет спрятанный источник света и самостоятельно выберется наружу.
Тогда неизбежность трагедии обернется легкостью фарса. Приговор, не подлежащий обжалованию, превратится во внутрисемейный розыгрыш. Невозможность какой-либо амнистии обернется пусть затянувшейся, пусть глупой и нелепой, но шуткой. А примерное, суровое, безжалостное наказание ознаменуется очистительным хэппи-эндом.
Малыш сам выберется наверх и попадет в объятия супруги.
Они помирятся и простят друг друга.
И все вернется в прежнее русло.
И "Бездонная глотка" будет лишь маленьким и никчемным эпизодом, напоминающим, что в этой жизни приходится платить даже за самый незначительный проступок.
Диктофон послушно возвращался к началу и прокручивал инвективы, порожденные эмоциональным срывом.
Но в словах бывшей супруги, патологической дуры, отдавшейся во власть неконтролируемой ревности, не находилось ни второго, ни третьего, ни четвертого смысла.
- Виноват.
- Измена.
- Предательство.
- Никогда не выбраться.
- Мучительная смерть.
И эмоции, насыщенные какой-то ненормальной ненавистью.
Как будто это Малыш в этой самой пещере лишал Аиду девственности.
Как будто он испортил основной парашют и запасной тоже, что повлекло за собой гибель ее бесперспективной любви.
Как будто Малыш предложил ей руку и сердце без каких-либо оснований.
Как будто Малыш все эти семь лет прикидывался счастливым и беззаботным.
Как будто Малыш регулярно бросал супругу, таскаясь по пещерам и милуясь с вампирами.
Малыш дал слабеющему диктофону передохнуть, а сам принялся готовиться ко сну.
Вынимая из спальника банки с бутылками и составляя их в самый дальний надежный угол зала, пересчитывал количество и переводил его в отпущенные дни.
Забравшись в спальник, Малыш все-таки не выдержал жажды, порожденной мексиканской свининой с бобами.
Открыл бутылку, но позволил себе только два глотка.
Приготовившись ко сну, Малыш снова включил диктофон.
Смех бывшей жены теперь не раздражал и не огорчал, а даже, наоборот, успокаивал.
Чем больше смеялась Аида, тем сильнее хотелось Малышу доказать этой ревнивой дуре, что он способен спастись.
И "Бездонная глотка" ему нипочем.
Малыш снова и снова включал запись.
Но вот ресурс диктофона иссяк.
Малыш, подперев щеку ладонью, включил диктофон и, так как батарейки начали садиться, поднес его к самому уху.
Но случилось то, что и должно было случиться.
В последний раз диктофон издал нечленораздельный звук, исказив голос коварной супруги.
Издал - и умолк навсегда.
Батарейки наконец-то сдохли.
Безжалостная судия так и не подсказала пути к спасению.
Малыш, прежде чем попытаться заснуть, позволил себе еще пару глотков минеральной воды.
- Прощай, Аида, - сказал Малыш. - Прощай.
Глава 23
Пробный этап
Малыш отоспался как следует.
Без привычной черной повязки на глазах от слишком раннего рассвета.
Без мягких берушей, отделяющих барабанные перепонки от утренних рокерских взвоев и строительных шумов.
Даже сны, обычно заполненные неисправными бачками да капающими смесителями, обошлись без сантехнических кошмаров.
Во снах не было ничего, кроме ровного и спокойного мрака.
Ничего.
Проснувшись, Малыш ополовинил бутылку воды и принялся вскрывать консервы.
Во второй банке оказалась тоже свинина с бобами в том же перченом томатном соусе.
Не повторяя вчерашней оплошности, Малыш сразу запил пряное блюдо водой. Но осушил бутылку не до конца, оставив, судя по весу и бульканью, где-то четверть от объема.
Малышу предстояло начать штурм лабиринта.
Без света.
С перетаскиванием спальника, груженого продуктами.
С транспортировкой биотуалета, постепенно набирающего вес.
С вынужденным заползанием в каждый тупик.
И Малыш, пока не рассосались калории, двинул в сторону, противоположную тупику имени Столовой Ложки.
Унитаз с округлым дизайном прекрасно исполнял роль тарана и предохранял хозяина от нежелательных контактов с камнями, охраняющими перекрестки.
На первом разветвлении Малыш, оставив и продовольственный спальник, и туалет позади, отважно сунулся наощупь во что-то узкое и почти непролазное.
Негостеприимный тупик обозначился весьма скоро.
Малыш задом покинул ошибочное направление и углубился в соседнее, более широкое и удобное.
Минут через пять Малыш с волнением почувствовал, как преодоленный им ход превращается в расширение.
Держась левой рукой за обрез стены, чтобы не потерять возможности правильного возвращения к оставленному спальнику и брошенному биотуалету, Малыш правой начал зондировать открывшееся пространство.
И тут - почти шок.
Рука наткнулась на еще один унитаз.
И запах у найденного предмета был точно такой же, как у первого.
Но никаких объяснений и догадок не потребовалось, когда рука Малыша продвинулась от пластмассовой гладкости и угодила в мягкость спального мешка.
Малыш не стал опровергать теорию вероятности и согласился с мыслью, что просто-напросто сделал круг, а скорей всего, полукруг и очутился на развилке, с которой стартовал.
Чтобы не повторять подобных ошибок, а также чтобы исключить повторные посещения уже преодоленных ходов, Малыш придумал оставлять на перекрестках тару - пустую бутылку или пустую банку - и обязательно класть ее отверстием назад, к главному ходу, а пройденные рукава отмечать барьером из вереницы камушков.
Там, где позволяла ширина и высота, Малыш не расставался с сопутствующим грузом. Но перед особо узкими проходами все же оставлял на временное хранение биотуалет и спальный продуктовый мешок. И каждый раз, возвращаясь из очередного тупика, несказанно радовался встрече с комфортом и консервами.
Передвигался неопытный спелеолог то ползком, то на четвереньках, то выпрямляясь, то на полусогнутых, то медленно, то чуть быстрее, то прощупывая каждый дюйм, то перехватывая стену с руки на руку.
Консервный нож и столовая ложка издавали бодрящий звук, обещающий вознаграждение за проделанный путь.
Початая булькающая бутылка провоцировала на незапланированные глотки.
Но консервы Малыш так и не решился вскрыть раньше намеченного времени.
Программу первого этапа лабиринтного преодоления он упорно воплощал в жизнь.
Двигаться, пока есть силы.
Останавливаться для передышки на перекрестках и в достигнутых тупиках.
И снова вперед.
А когда не останется ни желания, ни возможности, закончить пробный разведывательный этап длительным отдыхом, переходящим в крепкий сон.
И только выспавшись и частично восстановив силы и кондиции, открыть очередную банку и заправить организм калориями.
Такой режим полностью исключал создание хотя бы минимальных энергетических запасов в мускульных тканях, но зато давал иллюзию поиска спасительного варианта.
А чтобы хотелось продолжать и продолжать вынужденное слепое обследование лабиринтных извивов и ответвлений, Малыш снова и снова прокручивал мысленно диктофонную запись.
- Я хочу продлить твою агонию.
Стена.
- Тебе никогда не выбраться наружу.
Угол.
- Ты виноват.
Поворот.
- Я всегда любила другого.
Стена.
- Тебе будет о чем вспомнить, скитаясь в лабиринте.
Тупик.
- Ты заслужил.
Разворот.
- Я вернусь к своим рукокрылым вампирам, а ты останешься навсегда в полном одиночестве, как подлец, живой или мертвый, но подлец.
Перекресток.
- Ты уничтожил наше тихое семейное счастье.
Новая стена.
- Виноват.
Новый угол.
- Заслужил.
Новый поворот.
- Никогда.
Новый тупик.
- Даже не надейся.
Принудительный разворот.
- Никогда.
Стена.
- Приговорен.
Угол.
- Обречен.
Тупик.
- Прощай, Малыш.
Стена.
- Навсегда.
Угол.
- Прощай.
Тупик.
- Прощай.
Непроницаемая тьма превращала каменный лабиринт в дурную бесконечность.
Но Малыш втянулся в ритм почти безнадежного путешествия - неизвестно куда, неизвестно зачем. Все равно двигаться лучше, чем сидеть на одном месте и ждать неизбежного финала.
Иногда наказанному за случайную измену мужу казалось, что претендентка в скорые вдовы одумается и снова захочет превратиться в жену.
Аида со своим колоссальным пещерным опытом легко отыскала бы своего непутевого супруга, обреченного на скитания вдали от дневного света и ночных звезд.
Но о раскаявшейся жене, спешащей на помощь, Малыш вспоминал все реже и реже.
А вот ее горькие слова повторял снова и снова.
- Подлец.
- Сволочь.
- Гад.
И вот наконец жертва ревности выбилась из сил.
Биотуалет замер, наткнувшись на очередное препятствие.
Малыш, даже не освобождая спальник от банок и бутылок, уснул сверху на консервированном запасе.
В полной темноте и абсолютной тишине.
Глубоко под землей.
В смертельном лабиринте.
Глава 24
Чудесное спасение
Малыша разбудила шумная и веселая кинематографическая перекличка.
- Дубль третий!
- Камера!
- Поехали!
- Уберите с переднего плана этого кретина.
- И света, добавьте света.
И Малыш заметил слабый, но явный отблеск света.
Перекличка была прекрасно слышна, но вот роскошное освещение только угадывалось по мерцанию на стене.
- Я сказал: побольше света.
- Дымы пускать?
- Где пиротехник, я спрашиваю, где пиротехник?
- Каскадеры, пошли.
- Разве так лежат трупы, погибшие от скитания в пещере?
- Они еще чуть-чуть живые.
- Всем изображать агонию!
- Как скажете, шеф.
- Пожалуйста, агонию - медленную и выразительную.
- Камера - средний план.
- Дубль четвертый.
- Мотор!
Забыв, что он полностью обнажен и не мыт, Малыш торопливо освободился от липкой потности спальника.
- Какое счастье!
Малыш привычно встал на четвереньки.
- Какое везение!
Малыш резво побежал на спасительный отблеск.
- В пещеру пожаловали кинематографисты. Малыш завернул за угол и увидел свет в конце длинного туннеля.
- Никто не поверит, что меня спас Голливуд!
Боясь, что съемки прекратятся раньше, чем он достигнет площадки, Малыш поднажал, не жалея ни локтей ни коленей.
А голоса по-прежнему звучали деловито и раздраженно.
- Дубль пятый.
- Мотор!
- Камера!
- Софиты!
- Микрофон!
- Дым, пускайте дым!
- И побольше тоски в глазах! По системе Станиславского. Тебя же оставила подыхать в пещере не кто-нибудь, а любимая женушка.
Малыш приближался к заветному свету и спасительному звуку.