- Да как… да как вам не стыдно! - обвинения были такими несправедливыми, что Шурочка перестала ощущать вину. Она вообще перестала ощущать что бы то ни было. - Вы же сами это мясо и взяли! А на меня сваливаете! Вы всегда мясо из столовой уносите, я видела! И Васька ваш меня силой взял, а я теперь еще и гулящая! Сама ты гулящая! Нюрка!
Шурочка еще успела заметить, как перекосилось лицо Нюрки, как она открыла рот, набирая воздуха, и тут сдавило сердце, в глазах потемнело и девушка по стеночке сползла прямо на кафельный пол.
- Шур, Шур, очнись, очни-и-ись. - Кто-то похлопывал Шурочку по щекам. Открыла глаза - Наталья.
- На, выпей, - Наталья протягивала ей стакан.
Шурочка понюхала - валерьянка, залпом выпила. - Наташ, я, правда, правда, не брала ничего, - прошептала она.
- Конечно, не брала, - согласилась повариха.
- В общем, так. - Шурочка повернула голову на голос заведующей, поняла, что сидит на полу, прислонившись к стене, и попыталась встать: - сиди, сиди. Наталья, принеси ей сиденье от стула, ну, то, что отваливается, а то застудится девка на холодном полу. В общем, так, Анна Михайловна. Либо возвращай три килограмма говядины, либо я записываю их за тобой по базарной цене. С зарплаты вычту двенадцать рублей, по четыре за килограмм.
- Какие двенадцать рублей! Ты что, это филей столько на базаре стоит, а в той говядине одни жилы-то и были! - заспорила Нюрка и осеклась. Проговорилась.
- Ах ты ж, гадина паршивая, наговорила на девчонку. Да чтоб ты подавилась мясом-то ворованным, чтоб оно у тебя в пузе комом встало. - Маленькая худая Наталья, подбоченясь, наступала на грузную Нюрку. Та, хоть и была крупнее противницы вдвое, задергала шеей и замигала маленькими круглыми глазками:
- Вы чё, сговорились, да? Да я вообще не знаю, сколько тут у вас мяса с утра было! Может, вы его тут поделили, а на меня сваливаете! Поди проверь, вон, перекрутили уже все, намесили!
- Что за шум, а драки нет? - со служебного входа в кухню вошли четыре женщины. Спрашивала самая старшая - невысокая толстуха лет пятидесяти. Она с интересом и по-хозяйски оглядывала раскрасневшихся поварих, бледную Шурочку, сидящую на сиденье от стула, положенном прямо на пол, невозмутимую прямую и стройную, как балерина, Людмилу, Тосю-дурочку с перемазанным шоколадом лицом, которая выглядывала из своей посудомойной.
Здравствуйте, Лидия Ивановна. Вот, увольняю Анну Михайловну за халатное отношение к работе. Месяц уже не может санитарную книжку оформить, мне санэпидемстанция второе предписание составляет, скоро штрафовать начнет. Забирайте ее отсюда куда-нибудь, хоть на свиноферму, там анализы не проверяют. А нам пришлите другую повариху.
- Да пропадите вы все пропадом! - Нюрка развернулась и ушла, чуть не столкнув с дороги Наталью.
- Ну-ну - повела бровью Лидия Ивановна, - я скажу Евсею Савельичу, что Нюра Бригг опять без дела. А вот откуда взять новую повариху… Рай, - повернулась она к одной из своих спутниц, полной девахе лет двадцати пяти, - ты же нянькой в саду два месяца проработала. Санитарная книжка действует еще?
- Да, Лидия Ивановна, еще два месяца действует.
- Вот, в самый раз, как раз до конца уборочной хватит. Давай выходи завтра в столовую. Берешь ее, Людмила?
- Беру. Если что не поймет с первого раза, ее Шурочка подстрахует! - кивнула Людмила в сторону девушки.
- А чего это она у вас на полу сидит?
- Да голова закружилась маленько, душно тут у нас.
Да? Это от неправильного питания. Студенты все неправильно кушают, я помню, сама техникум кончала. Булочки, пирожки. А надо овощи кушать, в них витамины, - рассуждая, Лидия Ивановна прошла в глубь кухни - остальные тетки потянулись следом, - дошла до плиты, заметила сковороду с зажаркой для борща и той ложкой, которой Шурочка помешивала овощи, начала есть прямо из сковородки. - М-м-м, вкусно как! Я так люблю такую заправку для борща! Дома как сделаю - по полсковородки прямо съедаю.
- Наташ, а кто это? - спросила Шурочка у Натальи, которая помогала ей подняться с пола. - Командует, зажарку мою жрет. Мне что теперь, заново все делать? Надо было горсть соли кинуть.
- Это жена директора совхоза, она у него отделом кадров заведует. Райка - уборщицей в конторе, Светка и Зойка - из бухгалтерии.
- Ой, - опомнилась директорша, - я почти всю зажарку съела! Раечка, давай приступай к новой работе. Детонька, покажи ей, где у вас морковь, свекла и все остальное, Раечка сейчас новую заправку сделает.
Шурочка покорно повела Раю в хозблок и села вместе с ней чистить новую порцию овощей - картошка в бульоне уже сварилась, пора было кидать заправку и капусту.
- Девочки, девочки, что-то вы никак не проснетесь! Давайте уже готовить обед! Кто тесто катает для пельменей? - командовала в соседней комнате Лидия Ивановна. Директорша!
* * *
Шурочка плыла по черной глади пруда. Вода была теплая, но мутная, а Шурочка как-то так умудрялась скользить по ее поверхности, что намокали только лапки и серые перышки на животе. Плыть было немного страшно - от берега вон как далеко отгребла. А здесь, над глубиной, она чувствовала себя не очень уверенно, вертела по сторонам головой на длинной шее, хотя лапками работала проворно. Интересно было, а как там, еще дальше, на середине пруда, над большой глубиной, где плавают взрослые утки? Уток на этот раз почему-то не было. Где же они? А вон плывут от другого берега. Шурочка еще усерднее заработала лапками - хотелось туда, к взрослым. Впереди птичьей группы плыла большая, толстая клювастая гусыня с рыжими перьями на макушке и с черными линиями над круглыми глазами. "Кыш-ш-ш, кыш-ш-ш, - зашипела она на Шурочку и замахала на нее серыми крыльями, поднимая мутные брызги. - Ты гадкая, гадкая. Гулящ-щ-щая!"
"Ты сама гадкая", - сказала ей Шурочка, и гусыня вдруг стала терять форму и превратилась в клеенчатую надувную игрушку, в тряпочку, из которой вышел весь воздух. Тряпочка немного покачалась на поверхности пруда и медленно погрузилась в темную глубину.
А Шурочка расправила крылья - они стали сильными, белыми - и взмыла в воздух, оставляя внизу теплую муть пруда. В чистом синем небе летать было здорово и приятно.
"Какой хороший сон!" - Шурочка полежала еще несколько минут, переживая восхитительное ощущение полета. Настроение исправилось окончательно. Людмила решила, что теперь поварихи будут работать через каждые два дня, поэтому завтра Наталья работает с Раечкой. А сегодня Наталья отпустила Шурочку сразу после обеда. Премировала за сообразительность! Шурочка придумала, чем кормить народ на ужин, - очень кстати вспомнила мамин рецепт. Берется капуста, режется крупными ломтями, ломти слегка отвариваются в подсоленной воде, затем обжариваются в сливочном масле и заливаются яйцом. Вкусно! И мяса никакого не надо. Капусты в кладовой было вдоволь, яиц тоже оставалось предостаточно, возни с этим блюдом было немного, вот и отправила Наталья Шурочку отлеживаться после утренней нервотрепки. И правильно сделала. Голова не кружится, сердце не щемит, и ближайшее будущее уже не кажется ей таким безрадостным.
"Интересно, сколько времени?" - в комнате горел свет, значит, уже вечер. Шурочка пошарила под подушкой, нащупывая часы: сняла перед сном, ремешок натирать начал.
Начало девятого. Ничего себе она спит! Четыре часа продрыхла! И девчонки не разбудили! И ужин пропустила! Шурочка вспомнила, что где-то в сумке у нее была припрятана маленькая шоколадка, перевернулась на живот, вытянула сумку из-под кровати и полезла искать, стараясь вслепую нашарить шоколад в кармашке сумки. Под рукой зашуршала бумага. Письмо! Шурочка спустила ноги с кровати. Она совсем о нем забыла! Как хорошо, что у нее хватило ума не отправлять его домой!
Шурочка вытащила конверт, смяла его и засунула в карман джинсов. Шоколадку тоже вытащила, сняла обертку, смяла и тоже засунула в карман. Потом поднялась и, пережевывая шоколад, отправилась на улицу, к "санитарным удобствам".
На бревнышке у пруда сидели двое. Шурочка задержалась у двери сортира и вгляделась: Оксана и Борюсик. Борюсик хватал Оксану за руки и прижимал их к своей груди, а Оксана хохотала, запрокинув голову, отнимала руки и что-то приговаривала. "Нет, Боря, нет, какая из меня жена!" - расслышала Шурочка.
"Так, теперь он ее замуж зовет. Ну, орел!"
Весь народ, оказывается, собрался на танцплощадке. С одной стороны кучковались парни, украдкой отхлебывая из бутылки. Видно, раздобыли самогон. С другой стороны сидели на скамеечках рядком девчонки, орешки кедровые щелкали. Эльки и Иры не было видно, а Леночка сидела чуть в стороне и радостно замахала руками, увидев Шурочку:
- Сюда иди, сюда!
- А где девчонки, не знаешь?
- В библиотеку пошли, она у них на том конце деревни. Директор разрешил книжки студентам выдавать. Хочешь? - Леночка протянула Шурочке горсть крупных темно-коричневых семян.
- Давай. Откуда орехи?
- Васька Перец угостил, целый кулек дал. Они с мужиками в лес ходили шишковать. Говорит, десять мешков ореха нашелушили. Ой, а знаешь, как кедровые орехи собирают? Васька рассказывал: втроем берут бревно потяжелее и колотят им, как тараном, по кедру. Шишки сыпятся сверху, они их собирают потом и орехи лущат.
- Выковыривают, что ли?
- Нет, Васька рассказывал: как-то так они шишки молотят, что орехи сами выскакивают, я не очень поняла. Правда, вкусные? Васька говорит, что он их потом на костре калил.
- Вкусные. Слушай, Лен, я смотрю, Васька тебя совсем приручил.
- В смысле?
Ну, ты же на первом курсе какая была, помнишь? Ребят стеснялась, как дикарка! Помнишь, Тохтарев пришел за конспектами, с тобой разговаривает, а ты аж в угол кровати забилась, покраснела вся и смотришь оттуда на него дикими глазами!
- Да ладно, дикими, скажешь тоже! Просто не хотелось с дураками разговаривать!
- А с Васькой хочется?
- Хочется! С ним весело, интересно и совсем не страшно!
- А у тебя уже с ним что-то было?
- Ну, целовались мы.
- У вас серьезно?
- Ты что, сбрендила? Чего у меня может быть с ним серьезного? Так, подружим, пока я здесь, и привет. Узнаю хоть, как с мужиком целоваться, чтобы перед любимым парнем не опозориться. А ты что с Васяткой всерьез, что ли, рассчитывала закрутить?
- Ой, Лена, я сама уже не понимаю, на что я рассчитывала. У меня как будто короткое замыкание в мозгах случилось. Тоже хотела, как ты, просто попробовать, а из этого такой концерт получился. Мамаша его сегодня, знаешь, что в столовой заявила? Что я гулящая и что мы вчера три кило говядины съели.
- Она что, взбесилась? Не ели мы никакой говядины!
Конечно, не ели, она сама ее вчера стырила, а на меня свалила. Хорошо, бабы разобрались, уволили эту… Нюрку. Не буду теперь ее физиономию видеть. Слушай, расскажи мне про народ из другой группы, я же никого не знаю! Вон тот, кудрявый, кто?
- Вовка Кочетов, узбек рядом - Бабай, его так все зовут. Этот, востроносенькии, Сергей, что ли, не помню. Два приятеля слева - Бугров и Гуров. Они на строительстве коттеджей работают, крыши делают. Вон толстый татарин - это Рашид, рядом кореец - вроде Валера. Лохматый, в кирзачах - Женька Линев.
- Джон Леннон!
- Чего?
- Да я про себя Джоном Ленноном называю, а он и вправду его тезка.
- Точно! - засмеялась Леночка. - Леннон-Линев! У него роман с этой Любой неживой.
- Почему "неживой"? - удивилась Шурочка.
- А ты посмотри, как она сидит, как стоит - будто вот-вот в штаны наложит или голову с плеч уронит и разобьет.
Как бы подтверждая ее слова, на площадку пришла гренадерша Луиза, подошла к мужской компании, отхлебнула из бутылки и позвала:
- Любка, иди сюда!
Люба, которая сидела к Луизе боком, на призыв среагировала странно. Вместо того, чтобы повернуть голову, как это обычно делают, она развернулась к Луизе всем телом, оставляя голову в неподвижности, потом осторожно встала, будто поднимая до краев налитый сосуд, и зашаркала к противоположной скамейке, словно боясь отрывать ноги от земли.
- Видала, видала? - кивнула на Любу Леночка.
- Видала. Пойдем у пруда посидим! - Шурочка увидела, как к компании Любы и Луизы подошла Оксана и начала со смехом что-то им рассказывать. Наверное, как Борюсик ее замуж звал. Значит, свободно бревнышко!
- Не, не хочу. Сейчас мальчишки музыку вынесут, опять танцы будут, - отказалась Леночка. Шурочка взяла у нее еще горсть орехов и пошла к пруду.
У пруда, вдали от фонаря, было совсем темно. Луна еще не взошла, подул легкий ветер, и Шурочка угадывала, что темная вода в метре от ее ног колышется мелкой рябью.
"Интересно, вода теплая? - подумала Шурочка, вспомнив свой недавний сон. Что ей там шипела Нюрка-гусыня? Кыш, гулящая? - Так, все, покончили с этим. Ничего непоправимого в моей жизни не случилось. Ну, потеряла девственность. Сейчас не средние века, никто окровавленными простынями не размахивает. Вон, в некоторых племенах специальные жрецы работают в первую брачную ночь, чтобы женихи сами не мучались. Вот и пусть Васятка будет такой жрец-дефлоратор. И слава богу, что он меня послал. А то ведь, дура, так бы и вышла за него замуж. Доярка, блин. Свинарка-скотница".
- Привет, я тебя искал, - рядом с Шурой на бревнышке примостился пьяный Борюсик. - Слушай, - он схватил Шурочкину руку и прижал ее к своей груди: - выходи за меня замуж!
- Борь, а как меня зовут? - Шурочке стало интересно, угадала Ира или нет, что он имени ее не знает.
- Тебя? Да не важно! Выходи, а? У меня папа, знаешь, какой начальник!
- Борь, а познакомь меня с папой!
- Зачем?
- Я за него замуж пойду!
"Идиот, испортил настроение!" - Шурочка поднялась с бревна и пошла обратно к танцплощадке. В стороне кто-то развел костер. Шурочка вспомнила про бумажный мусор в кармане - надо пойти пожечь - и подошла поближе.
- Можно к вам? - спросила она и только потом поняла, что у костра сидят двое - Женька Линев и Люба. Кажется, она помешала!
- Да, конечно, давай присаживайся! - Женька отозвался так радостно, что Шурочка даже заозиралась - может, за спиной кто стоит.
- Мы картошку будем печь. Хочешь?
- А я не помешаю?
- Нет, нет, ты как раз вовремя, - ответила Люба и стала медленно, осторожно, словно стараясь что-то не расплескать, подниматься с чурбачка, на котором сидела. - Лично я уже устала от этих примитивных разговоров. Счастливо оставаться!
- Я помешала. Извини. - Шурочке было очень неловко оттого, что она, кажется, спугнула Любу. - Я ее разозлила, да?
- Нет, это я ее разозлил. Я слишком примитивен для нее! Дурак, короче.
- Ты не похож на дурака.
- А на кого похож?
- На Джона Леннона, из "Биттлз". Слушай, а почему она двигается так странно?
- У нее остеохондроз. Спину ей продуло, тело только ниже талии двигаться может, - ответил Женька и помешал палочкой головешки. - Сейчас прогорит, и будем печь картошку!
- Ой, погоди! - вспомнила Шурочка. - Мне же мусор сжечь надо! - и бросила в костер бумажный комок из кармана. Комок от жара развернулся и показал марку, напечатанную на конверте.
- Письма жжешь? С признаниями в любви?
- С признаниями в глупости! - настроение у Шурочки испортилось окончательно.
Глава 12
"И на фига он мне сдался?" - Шурочка открыла глаза и первое, что вспомнила, - Женьку Линева. По привычке примерила на него корону принца - нет, не то. Вчера они долго жгли угли, потом пекли картошку, потом ее ели и разжигали новый костер. Благо, за дровами далеко не надо ходить - студенты на костры изводили поленницу соседнего Дома быта. Женька все время рассказывал что-то про Колыму, про золото Матросова, про какие-то драги и старателей. Он, оказывается, в Томск приехал учиться с севера. Вырос там в каком-то поселке, судя по его рассказу, самом райском месте на земле: "Талая называется. Он как город, только маленький, на две тысячи человек. И там курорт построили на источниках. Налимы там в речке водятся, знаешь какие! В двенадцать лет такого на жерлянку поймал - на плече нес, хвост по земле волочился. Жимолости, смородины, брусники - море, за два часа ведро собрать можно. А грибы какие! Аж над березами и осинами торчат. Потому что деревья - карликовые!"
Шурочка слушала Женьку вполуха и смотрела на языки пламени, как бы сжигая вслед за письмом все, что с ней приключилось за последнюю неделю. Шурочка посидела у костра часа полтора, потом Женька окончательно утомил ее своей пьяноватой болтовней - тоже ведь отхлебнул из общей бутылки, - и она отправилась спать. У танцплощадки наткнулась на девчонок, и Элька ей сказала: "Шурочка, ты просто становишься роковой женщиной. Вон, Линева у Любы отбила". А Ира Зинченко добавила: "Это он спьяну отбился. А назавтра, как Борюсик, имени Шуркиного не вспомнит". Язва!
* * *
Утром Шурочка вышла на улицу. Под липой чистил зубы Женька.
- Привет! - сказала Шурочка, и он неопределенно кивнул.
"Так! Это что же, права Ирка, получается? И этот теперь еле здоровается? Я что, действительно, только пьяных интересую?" Шурочка разозлилась. В конце концов, она тут вторая красавица, ясно! И не позволит так с собой обращаться!
- Жень, а ты знаешь, как меня зовут?
- Знаю. Александра. - Женька смотрел на нее с легким удивлением и выглядел комично из-за пасты, размазанной по подбородку и щекам. - А что?
- Так, - дернула плечом Шурочка и, гордо держа спину, пошагала к сортиру.
- Слушай, - сказал Женька, когда она вернулась под липу, - а ты почему сегодня не в столовке?
- А у меня выходной!
- Вот здорово, и у меня тоже! Пошли после завтрака по деревне гулять!