* * *
Джанни возвращался на виллу поздно вечером, весь день он не мог усмирить бушующий в душе гнев. Его глаза закрывались от усталости, а разочарование пульсировало в груди.
Черт бы ее побрал, эту женушку! Жену, которая вчера должна была разделить с ним постель. Весь день он боролся с соблазном остаться на ночь в Риме, но неожиданное чувство вины остановило его.
Когда он думал о Килин, то мысленно возвращался в прошлую ночь и вновь смотрел на ее нелепый наряд, горя от страсти. Как же сильно он хотел сорвать с нее платье и касаться ее нежной кожи.
А потом из ее прекрасного рта выскользнула последняя ложь. Девственница. Ха! Джанни уже давно понял, что девственницы вымерли, как птица додо. Он перестал верить в невинность с тех пор, как его шестнадцатилетняя подружка спросила свысока: "Не волнуйся, я буду нежной. У тебя же это первый раз?"
Прошлой ночью ему казалось, что он поднимается на бесконечную гору. Он был уязвимым и открытым, когда показывал свое желание, а вот Килин держала его на расстоянии и отрицала свои чувства. Дрожь отвращения пробежала по его телу. Этого было достаточно, чтобы ему расхотелось ее касаться.
Он тихо выругался, когда перед глазами появилась вилла. Огней не было видно. Внутри разгоралось раздражение, смешанное с чувством паники, что Килин могла уехать и исчезнуть.
Он вышел из джипа и пошел вверх по лестнице. Свет включен, но внутри ни звука. Почему-то Джанни чувствовал, что Килин здесь, и ему стало легче, хотя раздражение осталось.
Сняв пиджак, он направился в спальню. В комнате было темно, и на мгновение он подумал, что она спит, но потом заметил фигуру у окна.
Свет наполнил комнату, озарив сидевшую на подоконнике Килин: она поджала ноги, упираясь в них подбородком, ее волосы в диком беспорядке рассыпались по плечам. Желание настолько сильно завладело Джанни, что он готов был забыть о прошлой ночи.
Но что-то было не так. Она не двигалась. Джанни подошел ближе, отталкивая подкрадывающееся беспокойство.
– Килин? – отчеканил он.
Она медленно повернулась и посмотрела на него, отчего Джанни резко втянул в себя воздух. Она была бледной, как лист бумаги, а глаза выглядели просто огромными. Казалось, она тут же вернулась к жизни: эмоции вновь вернули румянец на щеки, а глаза загорелись, точно драгоценные камни.
Она встала и бросилась к нему, ударив его прямо в грудь, прежде чем он сделал шаг назад.
– Никогда, слышишь, никогда больше не бросай меня одну! Ты меня понял?
Джанни, не говоря ни слова, смотрел на нее. Она выглядела потерянной, а голос был полон гнева. Его отсутствие дома не просто задело ее, она испугалась.
– Я думал, что это как раз то, чего ты хочешь со дня нашего знакомства.
Глава 7
Возможно, Килин согласилась бы со словами Джанни, если бы боязнь одиночества не была ее фобией. Конечности покалывали, как будто в них втыкали булавки, и затекли от неудобной позы, в которой она провела несколько долгих часов. Рука пульсировала от удара по его груди, твердой, как сталь.
Она жаждала его увидеть. Мечтала, чтобы он вернулся, черт его побери!
– Ты ничего мне не сказал, – обвинила она его. – Ты даже записки не оставил.
– Я думал, Лючия расскажет тебе. – Его челюсти сжались.
Килин издала резкий смешок:
– На языке жестов? Я не говорю по-итальянски, а она не знает английского.
– Ты могла мне позвонить!
– Я не смогла найти твой номер, да и у телефона села батарейка. – Она изо всех сил пыталась найти этому объяснение. Потом голос стал тверже. – Весь день здесь не было ни души! Даже Лючия потом исчезла. Я была одна. Всякое могло случиться, ты не думал об этом?
– На твое счастье, я уехал лишь на один день. – На лице Джанни застыло раздражение. – И ты находишься на одной из самых роскошных вилл Италии. Здесь есть даже крытый и открытый бассейны.
Килин отвернулась, услышав его предложение саму себя развлекать. Глаза ее увлажнились, а грудь жгла мучительная боль. Она не плакала много лет, и ее родители сейчас посмотрели бы на нее с недоумением. Гнев был единственным спасением.
– Слушай… – Голос Джанни снова зазвучал раздраженно.
Она тихо оборвала его, продолжая стоять к нему спиной:
– Когда мне было четырнадцать, я поймала на вокзале такси, чтобы поехать домой на время летних каникул. Но дом был заперт. Когда я позвонила отцу, то оказалось, что он в Сан-Паулу с друзьями, и его не будет еще несколько дней. Мать была в Сент-Бартс с друзьями, поэтому они отпустили всю прислугу на неделю. Они даже не удосужились узнать, где я. – Она повернулась к Джанни, скрестив руки. – Им пришлось вызвать экономку, чтобы та позаботилась обо мне. Она, конечно, не была счастлива оттого, что ее отдых так быстро прервался, но это было уже не в новинку. Она даже не удивилась такому.
– Это случалось и раньше? – Джанни прервал ее вопросом.
Килин жестами подтвердила его догадку.
– О-о, это было самым обычным явлением, исключением стало лишь отсутствие прислуги. Когда мне было всего три года, они оставили меня с нянечками на два с половиной месяца, чтобы улететь в Америку по делам. Когда они вернулись, я даже не узнала их. Сегодня… – В груди у Килин защемило от боли, но она продолжила: – Сегодня все повторилось. Я вновь была одна. Я ненавижу это чувство, но… не делай так больше.
Джанни подошел к ней, и все следы раздражения и гнева растаяли. В его глазах была жалость, потому что Килин не могла сама с этим справиться, и в его лице она видела… понимание.
Он взял ее лицо в ладони и нежно гладил пальцами щеки. Только потом она поняла, что он вытирает ее слезы. Унижение захлестнуло Килин, и она попыталась убрать его руки, но Джанни не позволил ей это сделать.
Она хотела относиться к нему холодно и пренебрежительно, когда тот вернется, а вместо этого плачет как дитя и обнажает свои страхи.
– Нет, это не… – начала оправдываться она.
– Я не должен был оставлять тебя здесь без объяснений. – Джанни не дал ей договорить. – Суть в том, что я был безумно зол на тебя после прошлой ночи. Поэтому я решил тебя оставить и уехать одному по делам в Рим. Лючия здесь одна, потому что я отпустил всех работников в надежде на приватность во время медового месяца. Сегодня воскресенье, и Лючия ушла к своей семье, которая живет в деревне. Это было грубо с моей стороны. Ты ела сегодня? – Он резко сменил тему.
Килин на секунду задумалась, потом покачала головой, чувствуя себя подавленной. Он, наверное, считает ее королевой мыльных опер.
– Только завтракала. Может быть, мы перекусим? – Килин посмотрела на него.
– Хорошо.
Он отступил назад и взял ее за руку. Гнев Килин растворился, и теперь его место заняло более тревожное чувство.
Они добрались до суперсовременной кухни открытой планировки. Джанни направил Килин к стулу, пока сам готовил макароны с соусом пес то. Она видела, что он хорошо ориентируется на кухне.
Джанни налил ей бокал красного вина, и она стала медленно потягивать его.
– Так, значит, ты все-таки любишь вино?
Килин покраснела, быстро поставила бокал и ответила застенчиво:
– Да.
Джанни закатал рукава и снял галстук. И хотя он все еще был в черных брюках, выглядел более расслабленным, чем в их первую встречу. Верхняя пуговица была расстегнута и открывала его сильную шею. Килин поняла, что он был действительно зол, когда отправился в Рим.
Поставив кастрюльку с водой на плиту, Джанни пронзительно посмотрел на нее:
– Я полагаю, наши взгляды на детей и школы-интернаты совпадают?
Она встретилась с ним глазами – он заслужил честный ответ.
– Да, мой ребенок никогда не отправится в такие школы. – Она покачала головой.
Джанни приподнял бровь и мгновенно стал выглядеть дьявольски привлекательно.
– Что еще из прошлых наших разговоров не было правдой?
Килин поморщилась и сделала еще один глоток вина, потом жестом указала на свои джинсы и рубашку.
– Я больше люблю раздеваться, чем одеваться, – застенчиво призналась она, – и ходить по магазинам тоже ненавижу. – А что насчет тебя? Ты кажешься таким невозмутимым и правильным.
Жар охватил ее тело от мысли, что Джанни может раздеться… и остаться нагим.
К счастью, он был занят пастой и не видел взгляда Килин. Джанни поставил полные тарелки и налил обоим вина. Килин попробовала восхитительные макароны аль денте с соусом песто и закрыла глаза от удовольствия. Все было приготовлено просто и без особых изысков, но божественно вкусно.
Когда она открыла глаза, Джанни делал глоток вина. Выражение его лица нельзя было прочесть. Килин уже почти забыла свой вопрос, когда он внезапно заговорил.
– Почти все мои действия – результат одного желания. Я хочу быть противоположностью своему отцу.
Килин вспомнила его ярость при виде незваных гостей на свадьбе и замолчала.
Джанни положил вилку, а Килин не могла отвести взгляд от его сильных рук.
– Мой отец был грубым и жестким. В юности он связался на Сицилии с теми людьми и верил, что лучший способ всего добиться – это насилие и запугивание всех, включая мою мать. Я хочу доказать, что могу быть другим.
Миллионы вопросов скопились в ее голове, но она чувствовала, что Джанни уже сожалеет о собственной откровенности. Он отвернулся и снова взялся за вилку. Килин отбросила все вопросы и просто сказала:
– Твоя мать показалась мне тихой и милой.
– Она такая и есть, – поморщился Джанни. – И она отказывается уезжать из своего старого дома в Риме. Когда мой отец умер, я думал, она вернется на Сицилию. Но она не стала этого делать и настаивает на том, что дом – это святыня.
Он покачал головой. Килин знала, что он не может понять, почему женщина, с которой жестоко обращался муж, так поступает. Сама она понимала его мать, которая, возможно, все еще чувствовала нежность или даже любовь к его отцу.
Стоит взглянуть, насколько далеко она сама зашла, пытаясь что-то доказать своему отцу.
– Мне очень жаль, что я посоветовала ей пригласить тех людей. Я не понимала этого.
Джанни посмотрел на нее и наклонил голову, криво улыбнувшись:
– Представляю, как заманчиво выглядел для тебя этот скандал.
Килин вздрогнула, но промолчала.
– Я просил мать переехать сюда. Знаю, что ей здесь понравилось бы, но она отказалась.
– Здесь красиво, – прошептала Килин, вызывая у него удивление. – Знаешь, изоляция от всего мира рушит всю идиллию.
Джанни слегка поморщился и оттолкнул пустую тарелку:
– Здесь уединенно, но именно поэтому мне здесь нравится. Я никогда не задумывался, как вилла выглядит в глазах других.
Голова шла кругом, но Килин понимала, что дело не в вине – она выпила лишь каплю. Вокруг них витало напряжение, которое невозможно было передать словами. В конце концов, Джанни выиграл первый раунд – они поженились. А сейчас Килин не могла собраться с духом и дать ему отпор.
Перед ней стоял сильный мужчина, сгорающий от желания и полный скрытой угрозы. Все мысли были о вчерашней ночи, когда он приказал ей снять платье и в итоге сорвал с нее все эти кружева. Как же сильно она хотела сама сорвать это платье!
Ей нужно было поговорить с ним.
– Знаешь, насчет прошлой ночи…
Он поднял руку, обрывая ее речь:
– Не сейчас, Килин. Хватит лжи и притворства, хорошо?
– Но я не лгала о… – Она резко выпрямилась, горячо протестуя против таких обвинений.
– Это не важно, слышишь? – резко ответил он. – Давай прекратим военные действия. Хотя бы сейчас.
Сердце Килин забилось быстрее. Перемирие. Ее раздражало, что Джанни не давал ей даже шанса объясниться. Она была невероятно уязвима и хотела бы избежать этого.
– Нет, – твердо настояла она, – я должна все рассказать.
Джанни раздраженно посмотрел на нее.
Килин было невероятно тяжело быть так близко к нему и сохранять спокойствие и ясность мысли. Она встала и отошла, повернувшись спиной к раковине и сложив руки на груди. Килин закусила губу и продолжила:
– Я не лгала тебе прошлой ночью. Я девственница. У меня не было мужчин.
Он выпрямился на стуле, поджав губы.
– Ты уже забываешь свои сказки. Не запутайся в собственной лжи.
Килин оборвала его:
– Зачем мне теперь лгать? Все же сразу станет очевидно!
Кровь, казалось, схлынула с лица Джанни. Он покачал головой, явно не понимая ее.
– Тебе двадцать три, как такое возможно?
В животе Килин заныло от унижения.
– Знаю, – железным тоном продолжила она. – Одно происшествие заставило меня отказаться от секса с мужчинами.
"Кроме тебя". От этой мысли кровь побежала по венам быстрее.
– И что же случилось? – Джанни откинулся на спинку стула.
Килин не могла стоять под его взглядом и отступила назад.
– Когда мне было семнадцать, я училась в школе-интернате в Швейцарии.
– Это в той, из которой ты сбежала?
– Да, в той самой, – выдохнула Килин и продолжила: – Был выходной, и я отправилась с друзьями в красивый городок. Мы выпивали в баре, и к нам подошла компания парней. Мы все разбились на пары, но потом парень, с которым я общалась, отвел меня в уединенное место.
Килин со смущением вспоминала, как она жаждала мужского внимания.
– Мы дурачились, просто целовались, ничего такого. Потом часть друзей ушла.
– Продолжай. – Лицо Джанни посуровело.
– Я хотела вернуться к друзьям, но один из парней преградил мне путь. – Она заговорила быстрее. – Честно говоря, я не помню, что произошло дальше. Они довольно быстро со мной справились – скрутили меня и повалили на землю. Двое держали за руки и еще один за ноги, пытаясь стащить с меня топ и расстегнуть брюки.
– Dio, Килин. – Джанни выглядел потрясенным.
– Ничего не было, – быстро объяснила она. – Я кричала, чтобы они слезли с меня, одному я даже ударила по челюсти. Сотрудник бара услышал крики и нашел нас. Ребята тут же сбежали.
– Животные, – промолвил Джанни с отвращением.
– В некотором смысле эта ситуация заставила меня повзрослеть. Я сосредоточилась на поступлении в колледж, чтобы никогда больше не чувствовать себя беспомощной. Поэтому и закрылась ото всех.
Джанни пересек разделяющее их пространство, и сердце Килин сжалось.
– Думаешь, ты меня запугала? – грубо спросил он.
Она сняла с себя доспехи, опьяненная его близостью.
– Нет.
Джанни протянул руку и большим пальцем слегка провел по ее руке. Прикосновение было таким нежным, что легко обезоружило Килин. Весь мир вокруг исчез, и остались только они вдвоем и тепло, заполняющее весь воздух.
– Ты разрешишь мне заняться с тобой любовью, Килин?
Голова закружилась от невыносимого желания отдаться ему. Никогда она не хотела никого так сильно.
– Да, – резко ответила она.
Он взял ее за руку и повел через весь дом в спальню. С каждым шагом уверенность росла: она чувствовала, что ее место здесь, рядом с этим мужчиной.
Дверь плотно закрылась за ними, и в тускло освещенной спальне Джанни повел ее к кровати. Он остановился и посмотрел на нее. Невероятно высокий и сильный, с широкими плечами и крепкими руками. Нечто очень женское проснулось в Килин.
Джанни начал расстегивать ее рубашку, кончиками пальцев касаясь горячей кожи. Когда все пуговицы поддались ему, он стянул с ее плеч рубашку, и та, скользя, упала на пол.
Она осталась в кружевном бюстгальтере и едва не потеряла сознание, когда Джанни обхватил руками ее полные груди.
– Ты красивая, – тихо прошептал он.
– Джанни, – слабо простонала она.
– Тсс… я знаю. Мы не будем спешить.
Килин нервно сглотнула, не ожидая такого внимательного отношения от Джанни. Она медленно начала расстегивать его рубашку.
– Позволь мне, – вырвалось у нее.
Он опустил руки и наблюдал, как Килин подошла ближе и продолжила расстегивать одну пуговицу за другой, обнажая его великолепный торс.
Джанни притянул ее к себе, нежно убирая волосы с лица. Его эрекция твердо упиралась в ее живот, и Килин неосознанно хотела прижаться еще сильнее. Джанни целовал ее, одновременно расстегивая бюстгальтер.
Их губы сливались в одно целое как части одной головоломки, а языки вели умопомрачительную дуэль. Килин ласкала грудь Джанни, проводя по его упругой коже и соскам, заставляя содрогаться от нежных прикосновений.
Джанни прекратил поцелуи и немного отошел назад, чтобы посмотреть на нее. Килин смутилась и хотела закрыться руками, но Джанни остановил ее:
– Dio, как ты красива!
Он коснулся рукой ее чувствительных сосков и поиграл с ними пальцами, так что те затвердели.
– Джанни, – прошептала она в муке страсти.
Их обоих опьяняло чувство близости, унося все дальше в вихре страсти.
Он сел на постель, все еще держа ее за талию, и теперь она стояла между его ног. Он стал нежно обводить языком и покусывать ее соски, и Килин едва не задохнулась от нахлынувшего наслаждения.
Колени слегка подогнулись от его ласки, и он сильнее обнял ее за талию. Не зная, куда деть руки, Килин запустила пальцы в его шелковистые волосы, прижимая Джанни к себе.
Он протянул руку к ее джинсам, расстегнул кнопку и потянул молнию вниз, стягивая их по стройным ногам. Затем принялся за трусики. Она помогла ему, отбросив их ногой в сторону вместе с последними остатками стеснения.
Она хотела быть обнаженной, не оставляя никаких барьеров между ними. Он быстро встал, и Килин занялась его брюками, расстегивая ширинку и ощущая возбуждающую выпуклость.
Брюки упали на пол, и он переступил через них. Теперь его наготу прикрывали лишь боксеры, и, следуя слепому женскому инстинкту, Килин пробежала пальцами по длине его мужского естества, облаченного лишь в тонкую материю. Джанни вздрогнул от ее прикосновения.
Он тяжело дышал. Килин посмотрела на него – щеки пылали румянцем, и черты лица стали более резкими. Она на мгновение почувствовала трепет, подумав о своей невинности, но тут же расслабилась. Он знает. Он не причинит ей боли.
Джанни потянул ее на кровать, она упала на него, и они слились в одно целое. Ее голая грудь прикасалась к крепкой мужской груди Джанни. Он перевернулся, и Килин теперь лежала на спине, ощущая неведомую до этого боль между бедер.
– Нетерпеливая gattino, – улыбнулся он.
Его руки ласкали ее грудь, и каждый нерв кричал от удовольствия. Джанни медленно опустил голову и начал терзать ее жадным поцелуем.
Он дразнил ее сладостной мукой, осыпая поцелуями нежное тело. Горячим языком он обвел ореол ее сосков, и Килин едва держалась на краю блаженной пропасти. Она застонала и прижалась к нему, моля о большем. Ее руки скользили по его напряженному телу в попытке сохранить остатки здравомыслия.
Но Джанни был безжалостен: его руки ласкали ее живот, и пальцы уверенно двигались между бедер, потом он нашел центр ее желания, и Килин замерла от необычных ощущений. Не осознавая, что делает, она развела ноги в стороны, открываясь навстречу его ласкам. Пальцами он проник внутрь ее, двигаясь настойчиво, но нежно. Напряжение внутри росло, и Килин прикусила губу, стараясь заглушить рвущиеся наружу крики.
– Ну, что же ты, cara… Я не хочу, чтобы ты сдерживала себя.