В ответ получил подзатыльник и совет: "Водку!". Мысль о спиртном вызывала отвращение, а вот отеческая длань оказала все-таки терапевтическое действие. Стыдно стало. Ну, надо же как-то справляться с собой. Не пацан уже. Ну, наломал дров. Ну, получил по заслугам. Жизнь на этом не кончилась. Хотя вот в данный момент кажется, что именно кончилась. Надо за что-то цепляться. Работа. У него есть работа. Его слабости не должны на ней отражаться. Спустя две недели он снова смог нормально спать. А вот аппетит так толком и не вернулся.
- Любка, прекращай мне ребенка баловать!
- А кто балует?
- У него этих тракторов уже столько, что складывать некуда.
- Ну, нравится же Ванечке, - Люба рассеянно смотрит на племянника, увлеченно исследующего новую игрушку. Берет чашку с чаем, но, так и не отпив из нее, ставит на стол. Рассеянность и задумчивость заметны невооруженным взглядом. Как и роскошный браслет на запястье. И Надя решается спросить.
- Красивая вещь. Можно посмотреть?
- Да, конечно, - Люба расстегивает замок и протягивает сестре браслет. Но у Нади странное чувство, что эту вещь хозяйка выпускает из рук крайне неохотно.
Надежда защелкивает браслет на собственном запястье - на ее руке он сидит так же хорошо, как и на Любиной. Поворачивает руку из стороны в сторону.
- Красота какая. Это кто же тебе такие дорогущие игрушки дарит?
- А они именно дорогущие? Я не очень в этом разбираюсь, ты же в курсе. Это ты у нас ювелирный магнат стараниями Вектора.
- Нууу… - Надя с видом профессионального ювелира прищуривает глаза, разглядывая украшение на собственном запястье. - Две - две с половиной тысячи, думаю.
- То есть, это… бижутерия?!
- Ну, мать, ты даешь… Две с половиной тысяч евро!
- ЧТО?! Сколько?!
- Ну, в этих пределах. Я же говорю - дорогой подарок. Люб, надеюсь, ты понимаешь… Не хочу тебя учить жизни, но если ты принимаешь такие подарки от мужчины - то ты даешь ему определенные надежды. И берешь на себя определенные обязательства.
У сестры дрогнули губы, подбородок. Но Люба ничего не сказала в ответ. А Надя не смогла удержаться.
- Любашик, кто он?
- Неважно.
Обидно такое недоверие от сестры. Тем более что сама Люба в свое время оказалась осведомлена о сердечных делах Нади едва ли не лучше самой Нади.
- Это Ник, да?
Сначала ей кажется, что Люба не ответит. Но та произносит, тихо, отвернувшись и глядя в окно:
- Да. Только я не хочу об этом говорить. Не сердись, Надюш. И верни мне мой браслет, пожалуйста.
- Витя, ты представляешь?! Это все-таки Ник!
- Что - Ник?
- Ну, Ник и Люба!
- Офигеть… Как они так вляпались-то… друг в друга… Я их не могу представить вместе.
- Знаешь, - Надя задумчива. - А я могу. Если у них все… по-настоящему.
- Не знаю, как у них там, но Колька в последнее время или отмалчивается, или психует.
- А Люба грустная. Блин… Как бы им помочь?
- Никак. Двое дерутся - третий не мешай. Полезем - только хуже сделаем.
- Ну, жалко же дураков.
- Да кто ж спорит. Жалко.
В какой-то момент Люба поняла, что она опасно привязывается к Егору. И что это чревато новыми потрясениями - для него, в первую очередь. Но без его мастерской жить уже не могла. И что делать? А решение оказалось простым - как в детстве. Если не знаешь, что делать - иди к папе. Папа все знает.
Она скрывала от родителей свое увлечение стеклодувным делом. Не могла объяснить, почему. Придумывала какие-то несуществующие мероприятия, встречи, оправдывая свое почти ежедневное отсутствие дома до позднего вечера. А когда наконец-то созналась отцу, поняла, какой была дурочкой. У папы совершенно счастливые глаза, в которых ни тени упрека или непонимания, а только радость и гордость за ребенка.
- Ты ж моя умница! - отец притянул ее за голову, поцеловал в висок. - Когда покажешь?
- Принесу что-нибудь из своих поделок, они в мастерской у Егора, - она прижимается щекой к отцову плечу. - Знаешь, пап, мне так неудобно перед ним - я столько времени у Егора отнимаю, у него своих дел куча…
- Ну, так давай сделаем тебе собственную мастерскую, - отец ответил спокойно, как будто это было нечто само собой разумеющееся.
- А это можно?!
- Думаю, нет ничего невозможного для человека с интеллектом, - усмехается отец, поглаживая ее по голове. - И с определенными финансовыми возможностями.
- У Егора мастерская на базе химического факультета…
- У нас не факультет, конечно, но мы попробуем что-нибудь сделать, если тебе это нужно.
- Очень!
Мама отреагировала на открытие дома филиала стеклодувной мастерской гораздо более скептически, нежели отец.
- Доченька, ну зачем тебе это? Это же тяжело, опасно. Вон, уже один ожог на руке есть. Неужели ничего менее опасного нельзя выбрать?
- Моя дочь - художник, - Стас обнимает Любу за плечи. - И только сам художник определяет материал, с которым будет работать. Если моя дочь хочет работать со стеклом - значит, она будет работать со стеклом.
- Упрямые, - вздыхает Вера.
Именно сейчас Люба поняла, как ей повезло с родителями. На обустройство домашней мастерской у отца ушла неделя. Под это дело была выделена бывшая комната Нади. Папа проконсультировался по телефону с Егором в части требуемого оборудования, нашел все необходимое, купил, сам установил и подключил. Мама при виде баллонов с газом и кислородом покачала головой, понимая, что спорить бесполезно. И только увидев сильную струю ярко-голубого пламени в опасной близости от своей девочки, охнула. И тут даже Любины уверения в том, что она этим уже не один месяц занимается и знает, что делает, не помогли - мама два дня отпаивалась успокоительным. И предпочитала не заходить в комнату, когда дочь работает.
А Люба работала. Она была безумно благодарна Егору за все, что он для нее сделал. Но, лишь оставшись один на один со стеклянными заготовками и горелкой, она раскрепостилась по-настоящему. А у нее стало получаться такое… Такое, что даже Беркович присвистнул, когда она показала ему свою Жар-птицу.
- Люба, это здорово. По-настоящему здорово.
- Спасибо, - ей невероятно приятно. Слова Егора для нее много значат.
- Не хочешь выставить на продажу?
- Предлагаешь стоять на рынке? Налетай, не скупись, покупай живопись…
- Не обязательно. Можно попробовать…
- Эй, молодежь, - в комнату заглядывает отец. - Айда чай пить. "Прага" поспела.
Торт удался, чай ароматный, беседа ведется на приятные для Любы темы. И вдруг, неожиданно, отец портит все:
- Мне Глебадий втык тут дал. Сказал, заедет проверить, как я с кислородным баллоном обошелся. Историями страшными пугал.
- Но ведь это действительно опасно, - Вера Владимировна до сих пор не в восторге от Любиной с отцом затеи.
- Я сделал все, как положено, - парирует Стас. - Так что пусть приезжает, проверяет, бюрократ медицинский. Хоть один, хоть с Колькой. Мне стыдиться нечего - я все делаю на совесть, - тут Соловьев замолкает, недоуменно уставившись на толкающую его под столом ногой жену.
А у Любы резко пропадает аппетит и желание поддерживать разговор. Одно только имя. Колька. Ник. Звероящер. Любимый. Потерянный любимый. Он ее не простит. Никогда.
Работа не спасала - сколько бы ее ни было. Он стал спать по ночам, но проклятые картинки - они преследовали его и наяву. Кто бы мог подумать, что у него такое богатое воображение? Раньше вот Ник полагал, что у него оно отсутствует напрочь. Зато теперь с каким-то мазохизмом представлял. Ее. Любу. С другим. Обязательно в постели. Ей с другим так же хорошо, как было с ним? Или, возможно, тот, другой, дал ей то, что не дал он сам? От этих мыслей, от этих картин тошнило. Надо на что-то переключиться - работа не спасает.
Решил заняться мотоциклом. Снова наведался в гараж, но там быстро понял: своими руками починить не удастся - слишком сильны повреждения, повело раму, нужна сварка. Проще купить новый, чем ремонтировать этот. Хотя это же его боевой друг, и продавать на запчасти было обидно. Может быть, попробовать вернуть любимое "детище" к жизни? Но в любом случае, на ремонт денег сейчас нет - все ушло на… А Ник все равно не жалеет о сделанном. Может быть, хоть так она будет иногда его вспоминать?
Отбросив идею занять голову мотоциклом, Ник вдруг вспомнил о том, на что ему постоянно пенял Батюшко. О вопросе собственного жилья. А и в самом деле - может быть, пора уже валить из теплого родительского дома? Тем более, ему сейчас хотелось этого - чтобы было место, куда можно прийти и где тебя никто, никто не будет трогать, задавать вопросы и пытаться развлечь. Ник не страдал излишней гордыней и пошел за советом к человеку, который разбирался в рынке недвижимости куда лучше, чем он сам - к матери. В итоге его определили в хорошие руки - к специалисту по ипотечному кредитованию со сказочным именем "Аленушка" и обыкновенной фамилией "Елисеева".
При непосредственном общении с Аленушкой Ник понял, как мало он еще в этой жизни повидал. Особенно в ее бюрократической составляющей. Теперь он стал гораздо лучше понимать шефа, который вечно ворчал на засилье бумажек. Ник все необходимые документы и справки переделывал раз по три, Аленушка, она же Алена Владимировна, терпеливо возилась с ним, как с малым дитем - ну, а как иначе, сама Юлия Юрьевна попросила помочь. Небыстро и неспешно, учитывая, что работу в отделении никто не отменял, но дело по получению ипотечного кредита, тем не менее, двигалось. И главное - он нашел, чем себя занять.
Стеклянная армия заполонила весь комод и понемногу стала стекать на пол. Какие-то фантастические цветочные композиции, нереальной красоты хрупкие деревья, горделивый красавец олень и смешной сердитый домовой. Егор просто тащился от ее последней работы - пары Деда Мороза и Снегурочки. Добрый Дед Мороз у Любы вышел нетрадиционно суровым, от переливов синего стекла так и веяло холодом - суровое зимнее божество, а не добрый дедушка. Под стать ему была и Снегурочка - не веселая внучка, а, скорее, дочка - вся в отца, только фигура более светлая, искристо-льдистая. Пара оставляла странное впечатление, странное, но завораживающее. Егор сфотографировал и через неделю заявил, что нашел покупателя. На Любино тщательно скрываемое недовольство только фыркнул.
- Учись расставаться с работами. Все, ты вышла из любителей. Будь профессионалом.
- Да какой из меня профессионал?
- Вот как первую работу продашь - так и станешь профессионалом. Ну, я забираю?
- Забирай, - со вздохом. - Но Жар-птицу не отдам!
- Если найду покупателя - отдашь.
- Нет! Егор, - почти просительно, - все что, угодно, но ее не отдам. Она… моя. Для меня.
- Ладно, - соглашается. - Ты работай, девочка, а мы там потом разберемся.
Она гладит тонкий огненный гребень. Сама не может понять, чем ей так дорога эта работа. Она сделана качественно, это факт. Переливы - от темно-багряного через алый к трескучему оранжевому. Поднятые вверх крылья во всполохах застывшего пламени. Жар-птица. Феникс. Символ возрождения. И Люба так же, как феникс - когда-нибудь вернется к нормальной жизни. Сейчас она выживает.
Через какое-то время несогласие выразил уже отец.
- Любава, ну их уже скоро ставить некуда. Этак твое сказочное зверье скоро нас из дому выживет.
- Пап, ну Егор продает понемногу… Мне, наверное, надо просто перестать их делать в таком объеме. А я остановиться не могу, - Люба вздохнула.
- А что все Егор да Егор? Сама не можешь, что ли? Заниматься реализацией? Если это продается?
- Ой, пап, это не так просто. Этим, правда, надо заниматься. Я не хочу. Мне времени жаль. Я лучше… - она виновато потупилась.
- Кто тебя просит этим заниматься самолично? - удивленно спрашивает отец. - Есть такая штука, как Интернет. Открой свой интернет-магазин. От тебя ничего не будет требоваться. Почти. Только фотографии работ выкладывай.
- Да? Но я совсем не знаю, как сделать… такое.
- А тебе зачем знать? У нас есть для этого специально обученный человек - муж твоей старшей сестры.
- Витя?
- Витя.
- Нет!
- Почему? - отец удивлен. - Он в этом прекрасно разбирается.
Люба не может толком объяснить, почему. Наверное, потому что Вик - друг Ника. А она сейчас не хочет видеть вокруг себя ничего и никого, кто хоть как-то будет напоминать ей о нем.
- Ну, Вик же денег с меня не возьмет за то, что сделает этот магазин…
- Конечно, не возьмет. Вот еще глупости. Мы все свои люди.
- Не хочу его отвлекать от семьи на свои глупости, если это даже денег ему не принесет.
- Да Виктор будет рад помочь, я уверен.
- Пусть он это время лучше на жену и сына потратит, - Люба не собирается соглашаться. - Я попробую поискать кого-то. Спасибо за идею, па.
- Привет, крыса.
- Кто?!
- Крыса, - голос Вика в телефонной трубке демонстративно ровен.
- Баженов, ты там белены объелся?! Я твоей бесценной пожалуюсь, что ты меня обзываешь!
- Я тебя не обзываю. Я констатирую факт.
- И почему это я - крыса?!
- А кто еще? Отказываешься от моей помощи, собираешь нанимать какого-то левого дядю со стороны. Как это еще назвать?
- Вик… - похоже, папа ее сдал.
- Люб, если ты на меня за что-то обиделась, или у тебя какие-то претензии ко мне - скажи прямо. К чему весь этот детский сад с привлечением чужих людей, когда я все могу сделать сам?
- Да ни на что я не обиделась!
- Тогда когда встречаемся?
- Эээ… зачем?
- Обсудить детали, - Вик по-прежнему невозмутим. - Ты расскажешь мне, чего хочешь от своего интернет-магазина.
Люба вздыхает. Вот как Надя живет с этим упрямцем? Непременно все нужно сделать по-своему!
- Ау, Любовь Станиславовна! Я жду ответа.
Не отстанет, факт.
- Ну, давай сегодня вечером после работы я к вам подъеду.
- Не, давай лучше не дома. Дома Ванька нам не даст поработать. Приезжай ко мне в офис. Знаешь, где я обитаю?
- Нет.
- Так, сейчас скину адрес смс-кой.
- Уютно у тебя тут. Боже мой, даже Надина фотография на столе… Баженов, ты законченный подкаблучник.
- Угу. Кофе будешь?
- А что у тебя есть к кофе?
- Ну, надо же… - Вик качает головой. - Дали меду - и ложку теперь подавай.
- Меду не хочу.
- Какие ж вы, Соловьевы, все-таки капризные… Печеньем меня сегодня угостили. Будешь печенье?
- Давай.
А потом они устроились за столом Вика, перед монитором.
- Ну, рассказывай.
- Вить, я, наверно, только на пальцах смогу объяснить…
- Давай на пальцах. Не впервой.
За разговорами они просидели около часа, выпили по кружке кофе, сгрызли вкусное домашнее печенье.
- Ну, мне все понятно, - Вик наклоняет голову направо, налево, наклоняет вперед, разминая шею. - На каркас уйдет пара недель, обкатаем - и в бой. Главное, чтобы доменное имя быстро зарегистрировали.
- Что?
- Не парься. Это я о своем.
- Спасибо, Вить, - Любе неловко. - Тратишь на меня свое личное время за просто так.
- Кто сказал, что за просто так? - Вик усмехается.
- А… а что тебе нужно?
Вик перестает улыбаться.
- Совет. Помощь.
Люба знает одну-единственную область, в которой Вику может понадобиться ее помощь. Хотя она была уверена, что Витька уже научился справляться с этим совершенно самостоятельно.
- Что у вас с Надей случилось?
- Надя меня ревнует, - Вик вздохнул. - До скандалов.
- К кому?
- Ко всем! Включая фонарные столбы.
- Витя! Прекрати паясничать, если хочешь, чтобы я тебе помогла. Излагай факты. Не верю, что фактов нет. Кто она?
- Ну…
- Не нукай!
- Блин, - Вик провел рукой по волосам. - Будто с Надей говорю. В общем, есть у меня коллега. Рита. Маргарита. Вот это имя лучше не произносить при Наде. Она закипает мгновенно.
- Есть повод?
- Ты издеваешься?! Я же русским языком сказал - коллега. Мы работаем вместе. Все.
- Тогда почему Надя ревнует?
- Потому что это Надя! Я не знаю… Ну, мы с Ритой много времени вместе проводим. Пару раз выезжали в командировки…
- Так-так-так… Командировки, значит… С коллегой симпатичной…
- Да она и несимпатичная даже! Ну… с Надей… или с тобой - не сравнить. Любка, прекрати! Я думал, ты мне поможешь. Меня Надя дома просто заклевала уже. И ты туда же. Я что, похож на идиота? Я люблю ее, а она совсем невменяемая становится, когда речь заходит о Рите! Если Маргарита звонит мне вечером, Надька потом со мной весь вечер не разговаривает.
- Не бери трубку.
- Это работа, блин! Могут быть срочные вопросы. Я уже не знаю, как объяснять…
Их прерывает звук открывшейся двери. В кабинет входит высокая сухощавая брюнетка в темном брючном костюме. По тому, как меняется лицо Вика, Люба понимает - это предмет их обсуждения.
- Ой, Витя, ты занят?…
- Немного, Рит. Если ничего срочного, давай завтра.
- Хорошо, - она кивает, а потом переводит взгляд на Любу. - Здравствуйте, эээ… Надежда?
- Нет, - Люба сладко улыбается. - Я - Любовь Станиславовна. Сестра супруги Виктора, - по-хозяйски обнимает Витьку за плечи. - Я… как это называется, Витюш? Кажется, свояченица… Вот, я свояченица Вити.
- Вы очень похожи… с супругой… Виктора, - Марагрита кивает на фотографию на столе.
- Мы близнецы, - Любина улыбка демонстративно безмятежна. - Вы знаете, близнецы часто бывают похожи.
- Ясно, - коллега Вика слегка растеряна. - А я - Маргарита, мы с Виктором вместе работаем.