- Замечательно, - Люба улыбается еще слаще, - что у Витеньки такие чудесные коллеги.
Повисает пауза.
- Ну… Не буду вам мешать.
- Спасибо, - улыбка Любы сочится патокой. - Всего хорошего. - И, как только за Маргаритой закрывается дверь: - Только не говори мне, будто ты не замечаешь, что она на тебя западает!
- Замечаю, - Вик мрачен.
- А говоришь, повода нет! Если эта Маргоша по тебе сохнет, спит и видит, как бы тебя прямо на рабочем месте совратить!
- А что делать прикажешь?! Работу менять? Это несерьезно. Мне здесь нравится, я на хорошем счету у руководства, здесь есть перспективы профессионального роста. Я уже говорил… с шефом.
- О чем?
- Чтобы нас с Маргаритой больше не ставили на одни проекты. Ну, объяснил. Как мужчина мужчине. Он понял, вроде бы. Но у нас с Ритой еще два проекта! Один вот в конце года завершится. А второй долгоиграющий, еще на год. И, как бы… Мы там оба практически незаменимы - чтобы кого-то из нас с проекта снять, и другого человека поставить. Мне бы как-то год продержаться…
- Боишься, что не устоишь перед Марго?
- Влепить бы тебе подзатыльник…
- Но-но, руки не распускай! Я твоему тестю пожалуюсь!
- Я боюсь, что Надя за этот год совсем к черту нервы истреплет - и себе, и мне.
На Вика действительно жаль смотреть. И объективно - ну, не виноват парень. Что запала на него это Маргарита. Тем более, есть на что западать. Женитьба Витьке пошла на пользу - из милого лохматого ботаника Вектора превратился в секси-блондина с проницательным прищуром голубых глаз, брутальной стрижкой и в неизменно стильном костюме. Люба сестру понимает - стеречь надо такое сокровище зорко. Да только и другое Любе совершенно очевидно: в одном Вик не изменился - как был по уши влюбленный дурак в свою Королеву Надин, так и остался.
- Слушай, а вот скажи мне, Витенька, как ты считаешь: Надя - умная?
- Дурацкий вопрос.
- А ты ответь.
- Умная! Очень. На мою голову.
- Тогда скажи мне - что делать умной, деятельной женщине, которая сидит дома с маленьким ребенком?
На лице Вика мелькает виноватое выражение. Видимо, сам думал об этом, и неоднократно.
- Люб, ну а что мы можем сделать? Ваня маленький еще. От няни Надя категорически отказывается, да и все равно рано ей на работу выходить - она еще грудью кормит. Надюша и не рвется, собственно, знаешь ли. Ванькино благополучие нам важнее. Просто…
- Вить, я не говорю о выходе на работу.
- Тогда я не понял тебя.
- Надя у нас кто? Юрист?
- Юрист.
- Специализация у нее - семейное право, верно?
- Мы играем в игру "Дай ответ на очевидный вопрос"?
- Нет, - Люба переводит взгляд на монитор. - Вот же решение. Такое же, как для меня или схожее.
- Что?… Ты о чем?
- Сделай ей интернет-приемную. Консультации по семейному праву по скайпу. Ну, ты же умный, придумай что-нибудь. Чтобы она могла, не выходя из дома, работать понемногу. Как только Надя займет свой мозг, - Люба постучала указательным пальцем по виску, - она перестанет есть твой.
Вик сначала молчит, переводя взгляд с Любы на монитор и обратно. А потом вдруг широко улыбается.
- Любка, я тебе говорил, что люблю тебя?
А у нее вдруг каменеет лицо, начинает дрожать подбородок.
- Вить, не надо так говорить, пожалуйста…
- Эй, ты чего? Любаш, ну я же как брат…
- Все равно не надо. У меня аллергия на эти слова.
Он хочет что-то сказать еще, это видно. Но так и не решается.
- Ладно, понял. В общем, спасибо за совет. Тогда, если у нас все - давай по домам?
- Давай. Ты меня добросишь до метро?
- Обижаете, Любовь Станиславовна. Только до подъезда.
- Ну, как у нас продажи?
- Пап, ты где таких слов и интонаций нахватался?
- Я человек разнообразных интересов в жизни, - отец облокачивается на стол. - Как там твой магазин?
- Да ты знаешь… как ни странно… на этой неделе продала три фигуры. Не знаю, откуда информация так быстро расходится. Витька, правда, что-то там оплатил за свой счет - какие-то рекламы на поисковиках, я не очень поняла. Но люди пишут, интересуются.
- Так это ж замечательно!
- С одной стороны, - Люба потерла висок. - А с другой - это времени занимает кучу. Все равно, надо встречаться с людьми, отдавать им покупку, а ее еще надо упаковать и…
- Тебе нужна помощь?
- Нужна, - кивает она. - И я даже знаю, чья!
- Егор, у меня к тебе предложение.
- Какие люди пожаловали! - Беркович искренне рад, подходит, целует в щеку. - Давно ты у меня не была.
- Да не так уж и давно - месяц, наверное.
- Поболее. Ну, что там за предложение? Руки и сердца?
- Сердце занято, извини. А вот руку…
- Заинтриговала, - усмехается Егор.
- Слушай, Егорий, ну зашиваюсь я одна с этим магазином. Времени нет. Да и не хочется им заниматься, если честно.
- И ты хочешь спихнуть это на меня?
- Не спихнуть! Давай сделаем совместный магазин-мастерскую. Твои и мои работы. Ты все равно уже сбытом занимался. А тут готовая площадка. Удобная, кстати! Вик переделает нам дизайн, будет наш совместный проект. Что скажешь, Егорушка? - Люба использует запрещенный прием в виде жалостливого взгляда. На Егора таким не прошибешь, и она этому отчасти рада - значит, действительно, никаких романтических чувств у него к ней нет. Он складывает руки на груди.
- А что будешь делать ты, Люба?
- Работать. Со стеклом.
- Хитрая какая. А ты не думала совсем бросить работу в редакции?
- Не, пока не могу. Мне это тоже интересно и важно. Ну, Егооор… Ну, пожалуйстааа…
- Ладно, шут с тобой. Давай свою руку и бери меня замуж.
- Ура!
Глава восемнадцатая, в которой Виктор и Надежда осуществляют по одной результативной передаче, а Варвара забивает победный гол
- Ну, ты и тяжелый, парень, - Ник ловко устраивает крестника на сгибе локтя. - Откормила ты богатыря, Надежда Станиславовна. У самой спина не отваливается? Эй, хулиган, ухо мне и самому пригодится!
- Да отпусти ты его, - Надя смеется. - Я стараюсь отучать потихоньку от рук. И, правда, тяжелый уже стал.
Ваня, только-только освоивший передвижение на двух конечностях, постоял немного, а потом привычно шлепнулся на попу и пополз по своим делам.
- Ну, что скажешь?
- Да все в порядке. Про операцию можно забыть. Но консервативное лечение все продолжать до полного закрытия пупочного кольца до нормального размера.
- Спасибо тебе, Коль.
- Да я-то тут причем? - он пожимает плечами. - Это же все вы делали, все рекомендации исполняли. Точнее, наверное, в основном, ты. Так что себя и благодари.
- Ладно, - Надя решает не спорить. - Тебя покормить?
- Нет, - он качает головой. - Спасибо, не хочу.
- Не хочешь?!
- Нет.
- Ты же с работы?
- Ну… я там перекусил.
- Колька… ты совсем не умеешь врать.
Он молча отворачивается, смотрит в окно. Почему-то чувствует себя дураком. И виноватым - рядом с Надей. Он снова переводит взгляд на нее. Синие глаза в обрамлении темных ресниц. Аккуратный ровный нос. Красивые розовые губы. Все так похоже. Так болезненно похоже. Что он почувствует, если возьмет вдруг сейчас и поцелует ее в эти розовые губы? Он зажмуривается своим крамольным мыслям. А потом открывает глаза.
Он знает - все не то. И дело даже не в том, что прическа иная - небрежно и, одновременно, изящно собранная на затылке роскошная копна волос. В чем-то ином дело. Это девушка - другая. Красивая, похожая, сестра. Но это не она. Не Люба.
- Я - не она, - Надя словно читает его мысли.
- Я знаю, - он смущен. - Извини. Я не…
- Послушай, - Надя вдруг берет его за локоть, словно опасается, что он сейчас уйдет. - Я не имею привычки лезть в чужие дела. И учить других людей, как жить. Я просто хочу, чтобы ты кое-что знал.
- Что? - хмуро.
- Тот браслет, что ты ей подарил… Она его носит, не снимая. Я сама видела. И мама подтвердила. Она даже спит в нем.
Он моргает - часто-часто, как-то совсем по-детски.
- Коля, пойми, я не…
- Не надо. Не надо, пожалуйста, Надь. Я… я все понял. Спасибо, что сказала.
Надя вздыхает. Что он там понял своей упрямой рыжей башкой? А потом раздается трель звонка.
- А вот и Витя.
- Видел мою последнюю поделку? - друзья сидят перед ноутбуком, с чаем и конфетами.
- Покажи.
- Сейчас. Самому нравится, как вышло. Простенько, но эффектно. Смотри.
Взгляд сначала цепляется за название - красивый синий затейливый шрифт. "Мастерская "SolBerk". Стеклодувных дел мастера Любовь Соловьева и Егор Беркович. Реализуем свои и ваши фантазии и мечты в стекле". А потом до него доходит смысл. А потом он замечает фотографию.
Сначала видит только ее - белая футболка, голубые джинсы, руки скрещены под грудью, совсем по-мальчишески растрепанные волосы. И какая-то робкая, неуверенная улыбка. А только затем замечает его. Этот Беркович высоченный, стоит у Любы за спиной, положив руки ей на плечи.
- Это Люба?! - выдыхает Ник. Может быть, он что-то не так понял?…
- Она, она, наша девочка. Не ожидал от нее, честно. Но у нее классно получается. Она мне подарила домовенка такого смешного - он у меня в офисе, дома-то Ванька бы до него быстро добрался. Люба сказала, что он будет меня… хм… охранять. Что-то вроде оберега.
- Оберег от вирусов?
- Ну… и от вирусов тоже, - хмыкает Вик. - Как тебе главная страница? Я лично доволен результатом. Фото мне только не очень, если честно, но я не стал говорить Машке, чтобы не расстраивать. Егор хорошо вышел, а Любка какая-то бледная. Зато название мне нравится - Солберк, Солберк… Это я придумал их фамилии соединить! Удачно, по-моему, как ты считаешь?
- Кто этот Егор?!
- А так непонятно? Егор Беркович. Партнер. В смысле, по бизнесу. Ну, по мастерской, то есть…
У Ника очень напряженный взгляд, когда он вглядывается в фото. Чужие мужские руки на ее плечах! Да что ж за мука-то такая!
- Коль, послушай… Я не люблю лезть в чужие дела. Но я точно знаю, что Егор для Любки - просто друг. Ну, он учил ее и все такое. Но… между ними ничего не было.
- Ты-то откуда знаешь, мать твою?!
- А вот не надо Евгению Андреевну всуе поминать - она тут вовсе не причем. Успокойся. Я их видел вдвоем - когда мы дизайн и движок сайта меняли. Это же видно - по тому, как они общаются. Что они друзья - и только друзья. Не любовники.
- Угу. Мы тоже были с ней… только друзьями. Когда-то.
- Тут ты прав. Но ты еще подожди немного - может быть, и Люба с Егором тоже перестанут быть "только друзьями".
- Сволочь ты, а не друг!
- Уж какой есть, - пожимает плечами Вик.
Он за пару дней излазил весь простенький сайт мастерской "SolBerk" вдоль и поперек. Изучил все выложенные работы. С закрытыми глазами мог представить ТО фото. Название, соединившее их фамилии, придуманное лучшим другом-предателем, настойчиво стучало в голове. Ник вообще перестал что-либо понимать. Люба… хрупкая изящная Люба, рафинированная красавица, интеллектуалка, занимается… вот этим?! Он посмотрел пару роликов на ютубе про стеклодувов - и ему стало страшно за нее. Раньше ни черта не понимал. А теперь… теперь не понимает еще больше, хотя куда уж!
Егор. Что еще за Егор?! То Марк, то Егор! Откуда они все на его голову? Витька говорит, что он ей друг. Зачем Любе такой друг? Он дал ей то, что не смог дать сам Ник?
А спустя еще два дня Ник, шагая с работы, совершил весьма импульсивный, несвойственный ему поступок. И набрал номер, увиденный на сайт и засевший теперь намертво в голове. Нику ответил низкий мужской голос.
- Беркович, слушаю.
- Здравствуйте. Я бы хотел приобрести у вас… сувенир.
- Здравствуйте. Код изделия помните?
- Эээ… нет.
В трубке вздохнули.
- А что это? Опишите?
- Мандаринка.
- А, - Беркович вздохнул с облегчением. - Понял. Есть в наличии. Где и когда вам удобно?
Они встретились возле "Багратионовской". Егор приехал раньше, и Ник его сразу узнал, как только вышел из метро. Тот стоял спокойно и неспешно курил. Нормальный с виду парень, ну, патлатый, но лицо умное, интеллигентное. Отчего же такое острое желание врезать ему, да так, чтоб зубы повылетали? Ник глубоко вдохнул. Выдохнул. Зачем он вообще это затеял? Эту покупку, встречу? Посмотреть хотел, понять что-то? Понятнее не становится. Фиговее - да.
- Наверное, меня ждете? - Беркович обернулся на его голос. - Я за мандаринкой.
- Тогда вас, - тот улыбнулся, скупо, но вполне искренне, протянул руку. - Добрый вечер.
- Добрый, - пришлось ответить на рукопожатие.
- Вот ваш сувенир, - Егор протянул Нику пакет. - Проверяйте. Отличный выбор, кстати. Хорошая работа - простая, но сочная и лаконичная.
Ник раскрыл картонную коробку с мелким принтом. Внутри - ярко-оранжевый шар, как настоящий, словно присыпанный сахаром, с темно-зеленым листком.
- Оно? - интересуется Беркович.
- Оно, - соглашается Ник. - Это ваша работа?
- Нет, - усмехается Егор. У него приятная улыбка, открытая. И вообще - хороший парень, располагающий. Но желание дать в морду не отпускает. - Это Любина работа. Моей партнерши по мастерской. Мы всегда работы друг друга хвалим, свои-то неудобно рекламировать - так у нас заведено.
Внутри все просто цепенеет от этих слов - "мы", "у нас", "моей". Сжимает правую руку в кулак.
- Ну, если все в порядке…
Нет, ну нельзя так, этот Беркович действительно не виноват в том, что…
- Да, конечно, - Ник кивнул резко, полез во внутренний карман пальто за портмоне. - Спасибо.
- Вам спасибо, - Егор сунул деньги в карман своей куртки. Неожиданно подмигнул. - Надеюсь, ей понравится подарок.
- Это я для себя, - Ник ответил хмуро.
Беркович перестал улыбаться.
- Ну что же, тогда, надеюсь, мандаринка будет радовать вас. Всего наилучшего.
- До свидания, - кивнул на прощание, развернулся и быстро пошел к метро. Радовать?! Он вообще уже забыл, когда чему-то радовался.
Но Беркович оказался прав. Теплый оранжевый стеклянный кругляш словно согревал его, одним лишь присутствием на столе рядом с ноутбуком.
На работе как-то все стало совсем подозрительно благополучно. Набирался опыта, бывал периодически хвалим шефом. В начале декабря в городе заполыхала эпидемия гриппа, а иммунитет Ника, непредсказуемо отреагировавший на африканский стресс, вдруг включился на полную мощность и раз за разом отбивал атаки коварного вируса. И пока коллеги лежали по домам с температурой, кашлем, насморком и прочими "радостями жизни", Ник впахивал за добрую треть отделения. За что получил почетное звание "героя последней эпидемии". На Нину Гавриловну, которая в очередной раз зачем-то решила высказаться на тему его перманентно мрачного настроения, а так же его синеглазой причины, неожиданно рявкнул в ответ вдруг так, что потом стыдно стало. А медсестра на следующий день подошла и сказала: "Молодец, Николай Глебович. Правильно на место меня поставил. Нечего позволять всяким посторонним в свою жизнь лезть. Взрослый мужик - сам лучше меня все знаешь. Просто возмужал ты, а я и не заметила, все как с пацаном с тобой". Но Ник все равно извинился за свои резкие слова, и они с Ниной Гавриловной в итоге преломили в знак примирения отличнейший домашний пирог с рыбой.
Новый год подкрался незаметно. Многочисленные мытарства Ника сначала под руководством Алены Владимировны, а потом на пару с Варькой - выбирая берлогу Звероящеру, сделали из него счастливого обладателя скромной однокомнатной квартиры в новостройке, а в комплекте к ней - двадцатилетнего ипотечного рабства.
Договор он подписал за четыре дня до конца года, а на следующий день было запланировано празднование Нового года с коллегами. Нику совершенно не хотелось, но он дежурил в тот день и деваться некуда было - пришлось присоединиться к коллективу, собравшемуся в ординаторской. Чисто символически глотнул шампанского - знал, что не отстанут. А потом чувствовал себя дурак дураком - трезвый среди веселящихся коллег. Выслушал излияния подвыпившей Нины Гавриловы о том, как бы она хотела, чтобы "ее Альбиночка и ты, Николаша друг с дружкой… Но я понимаю, все понимаю, сердцу не прикажешь…". А потом еще постовая сестра, Светка Рыбакова, приняв на грудь для храбрости, вытащила его танцевать, несмотря на то, что места в ординаторской для этого практически не было - но играет что-то заунывное и медленное, свет приглушен и лишь гирлянда на окне ярко мигает. А ему почему-то неловко стало отказать и… и потом она прижалась к нему упругим третьим и под завывающий женский вокал огорошила сообщением о том, что он ей всегда нравился, и она не против, совсем не против даже просто в постели покувыркаться, ну, вы же, понимаете, Николай Глебович?…
В иных обстоятельствах он, если бы не хотел, как-то попытался бы сказать это помягче - насколько смог бы, конечно. Но задолбался уже и ответил прямо:
- Не могу, Свет.
- Почему? - она жарко дышит ему в шею.
- Не могу и все. Какая разница?
- Значит, правда…
- Что - правда?
- Нина Гавриловна рассказывала. Что у тебя девушка красивая как кинозвезда. Правда, выходит?
- Выходит, - да когда они уже навеселятся и расходиться начнут? Устал страшно, хочется тишины.
- А давай мы ей не скажееем? - она прижимается еще плотнее. - То, о чем человек не знает, не сможет его расстроить…
- Светка, прекращай!