- Что же тебя остановило, благородный рыцарь?
- Ты, - ответил честно. - Когда ты рядом, голая - это чертовски мощный аргумент. В пользу того, чтобы тебя… ну…
- Ну-ну… И что же дальше? Ты как-то не проникся оказанной честью, насколько я помню.
- Факт, - вздыхает он. - Сначала - да.
- А потом?
- А потом… потом… Знаешь, я не помню точно, когда именно… Но помню сам момент. Мы с тобой лежали в постели. После секса. Мне кажется, это было у Дэна. Так вот, мы лежали, было так… офигенно. Ты что-то говорила, рассказывала, смеялась. А я вдруг, знаешь, как со стороны увидел. Вот я лежу в постели. Голый. У меня только что был офигенный секс. И рядом со мной девушка. Нереальная просто. Красивая. Умная. С чувством юмора. Такая… каких у меня просто и близко никогда не было. И при этом - никто никогда не прикасался к ней так, как я. У нее не было никого, кроме меня. И тут - все.
- Что - все? - подначивает его Люба.
- Переклинило меня, - вздыхает Ник. - Только я не сразу это понял. Но до меня вообще все долго доходит.
- Тут даже спорить не буду. Но… Коля, Коля… Ну нельзя на этом так зацикливаться. А если бы я не была… ну… если бы меня был уже опыт - ты бы меня не полюбил?
- Не знаю. Все сложилось так, как сложилось. Ты пришла ко мне. Подарила мне себя. Свела меня с ума. А теперь - мы в ответе за тех, кого приручили, Любовь Станиславовна.
- Чего так официально? Первый раз ты меня в постели по имени-отчеству.
- Любка, - он выдохнул, словно решаясь. - Выходи за меня замуж.
Вот тут она все-таки оторопела. Помолчала. Прокашлялась.
- Коля, ты торопишься…
- Не тороплюсь!
- Совершенно определенно торопишься.
- Почему?! - упрямо.
- Потому что… ну… не принято так… сразу…
- Ты еще скажи, что мы мало знакомы и должны получше узнать друг друга! Любка, что за детский сад?! Мы с тобой знаем друг друга с детства. Я люблю тебя. Ты любишь меня. Чего нам ждать? У моря погоды? Я не могу без тебя. Я чуть не сдох без тебя за эти месяцы. Я хочу засыпать с тобой. И просыпаться с тобой! И чтобы все знали, что ты моя! Чтобы ты носила мою фамилию! Чтобы… - он перевел дыхание. - Чего нам ждать? Ты нужна мне! Каждый день. Разве я тебе не нужен? Так же? Зачем нам чего-то ждать?
- Угу… - Люба ошарашена его бурным монологом. - Вот когда я тебе говорю, что люблю тебя, ты можешь себе позволить несколько месяцев раздумывать над ответом. А когда ты зовешь меня замуж - я должна дать ответ сиюминутно.
Ник засопел - смешно, по-детски.
- Ладно. Ты права. Имеешь право. Думай.
- Вот спасибо, облагодетельствовал.
- Только имей в виду - ты все равно никуда не денешься, - рано она начала праздновать победу. - Я тебя все равно возьму измором. Ты не представляешь, каким я могу быть занудным и настырным. Я буду тебя спрашивать каждый день: "Люба, ты не передумала? А ты думаешь над моим предложением? Часто думаешь? Ты согласна стать моей женой?". Я тебе надоем. Я тебя достану. И ты все равно согласишься.
Люба честно попыталась выдержать паузу, помучить Звероящера, как-то сдержаться. Но у нее ничего не вышло, и она рассмеялась.
- Ты меня УЖЕ достал! Ладно, черт с тобой. Я согласна. Ай! Все, ты мне ребро сломал!
- Люблю, - прошептал он ей на ухо, обнимая крепко. - Моя. Моя.
- Твоя, твоя. Но свадьба - летом!
- Хорошо, - безропотно соглашается счастливый только что получивший согласие жених. - Как раз за полгода квартиру в порядок приведем.
- Какую квартиру?!
- Нашу.
- А вот с этого места - поподробнее!
- Ну… зачем мне еще тебя замуж звать? Просто я один ипотеку не потяну…
- Коля! Ты купил квартиру?!
- Да. Однокомнатную, но, думаю, на первое время нам хватит, она довольно просторная. А там… посмотрим.
- Так! - Люба резко садится на кровати. - Мы еще не женаты. А ты… ты уже принимаешь важные решения, касающиеся нас обоих, единолично?!
- Любава…
- А если мне не понравится район? Этаж? Планировка? Что, мое мнение не имеет значения?!
- Боже мой, какая грозная, - Ник со смехом повалил Любу на себя. - Меня это так возбуждаееет…
- Самойлов, прекрати меня лапать! Я серьезно!
- Хорошо, хорошо. Давай так. Я купил квартиру. Это просто стены на данный момент. Ты решаешь, как там будет внутри. Внутренняя отделка - все, как ты захочешь.
- Все?
- Все. Обои, плитка в ванной, цвет штор и прочее - все на твое усмотрение.
- Хм… Соблазнительно. Но недостаточно.
- Недостаточно?
- Совершенно определенно недостаточно.
- Ну… - он провел рукой вдоль ее спины, устраивая ее на себе удобнее. - Тогда ты дашь имена нашим детям. Сама. Единолично.
Теперь она не просто оторопела. Она офигела!
- Детям?…
- Ну да, - как о чем-то само собой разумеющемся. - Раз у нас будет семья, будут и дети. Не сразу, конечно, со временем, как мы решимся. Двое, наверное. Как ты думаешь?
Он ее самым натуральным образом нокаутировал. И что сказать - Люба не знает. Одно слово "дети"… Их дети… Ее и Ника… что-то ранее неизвестное сладко сжимается внутри. Вопрос детей ее никогда не волновал раньше - они милые маленькие существа и только. А теперь же… одно лишь слово от него, и у нее кружится голова - от самой возможности. Он использует совершенно запрещенные приемы!
- Хорошо, - она собирается с мыслями. - Старшего сына назову Марком.
- Старшая у нас будет дочь!
- Тогда младшего сына.
- У меня будет две дочери!
- Хочешь двух дочек? - он ее решил удивить сегодня всеми возможными способами! - А как же наследник рода и прочее?
- Фигня! Вон у дядь Димы две девчонки, и он не выглядит несчастливым отцом. Да и твой отец тоже.
- Ой, как будто это от тебя зависит!
- А от кого? - весьма натурально демонстрирует удивление. - Пол будущего ребенка на сто процентов определяет мужчина. Так что - у меня будут две дочери.
Люба молчит. Она реально не готова обсуждать такие темы. Слишком быстро. Слишком… невероятно… волнующе. Затихает под его ладонью, утыкается в шею. А Ник поднимает ее руку, переплетает их пальцы, трогает соскользнувший с запястья вниз браслет.
- Тебе понравился мой подарок? - тихо.
Она могла бы сыронизировать на тему: "А так незаметно?". Но вместо этого отвечает так же негромко:
- Да. Очень.
Теперь он гладит шрам у основания безымянного пальца.
- Это от стекла, да?
- Да.
- Любава…
- Даже не думай!
- Что?
- Я не брошу это - и не проси. Даже не заикайся!
- Но это же очень опасно…
- Жизнь вообще опасная штука - от нее умирают.
Ник вздыхает, притягивает ее руку к губам, целует шрам.
- Ладно. Но ты будешь осторожна. Очень осторожна, так ведь?
- Так.
- Бедный пальчик, - снова наглаживает. - Пальчику больно было… Надо будет тебе выбрать широкое кольцо - тогда будет почти незаметно. Знаешь… так хочу увидеть… обручальное кольцо на твоей руке… Дурак, да?
- Нет, - голос ее звучит смущенно. Ник ее просто добивает! - А ты помнишь, что обручальное кольцо буду носить не только я? Готов увидеть обручальное кольцо, - Люба разворачивает их сплетенные руки так, чтобы была видна его рука, - на своем безымянном пальце?
- Знаешь, вот на своем пальце я хочу увидеть обручальное кольцо едва ли не больше…
- Хочешь носить обручальное кольцо?!
- Очень, - Ник серьезен.
- Почему?!
- Хочу, чтобы все знали - я принадлежу одной конкретной женщине. И только ей. Я твой. И я хочу, чтобы все это знали. Что я уже нашел свою одну-единственную, и только ей принадлежу. Вот.
Это те слова, которые хочет услышать, наверное, каждая девушка на свете. И произносит их самый неромантичный на свете парень.
- А говорят, что мужчины все полигамны по своей сути. И им нужна хотя бы иллюзия свободы и возможности иметь много других… женщин, - Любе все же удается справиться с удивлением. И волнением.
- Ну, мужчины, может, и полигамны… А самцы Звероящеров - нет. Звероящер - зверь-однолюб, -
Ник прижимает ее к себе сильнее. - Одну-единственную-Любу-люб.
- Вот скажи мне, Самойлов, - голос ее звучит чуть прерывисто, - как тебя можно не любить?
- А зачем тебе об этом думать? Не надо тебе думать о том, как меня можно не любить. Ты должна думать о том, как меня любить, Самойлова.
- Эй! Я еще не Самойлова!
- Да куда ты теперь денешься, - он усмехнулся. - Ты теперь моя. Моя самочка Звероящера.
- Что?! Колька, ты охренел! Только ты можешь обозвать девушку самочкой!
- Ну, а что в этом такого? Не самец же? Самец Звероящера - это я. А ты…
- Прекрати! - Люба не знает - плакать или смеяться. - И вообще - я биологически не отношусь к Звероящерам!
- Почему это?
- Потому что! У меня нет чешуи! И хвоста!
- Нет хвоста? - у него такая улыбка, что Люба тут же начинает подозревать подвох. - А если найду?
- Нет! Нет. У меня. Хвоста.
- А я проверю, - и, без предупреждения…
- Коля! Перестань! Черт… Бесстыжий… Нет! Нет… Чуть ниже. И нежнее. Да. Вот так. Вот тааак…
Они целуются, пока он ласкает ее - интимно, нежно, так, как позволено только самому-самому, единственному. И потом берет ее - теплую и сладкую после оргазма.
Засыпают они, крепко обнявшись.
Если новогодний сценарий хорош - то зачем от него отступать? И новогоднее утро тоже не стало исключением. И проснулся Ник под чужим взглядом. И чей это был взгляд!
Он проморгался, чуть повернул голову, рядом сонно заворочалась Люба. Картина не поменялась. В дверях стоял, сложив руки на груди, Любин отец. Охтыжелкипалки! Что сейчас будет…
Ник сделал единственно возможное в данной ситуации - попробовал разбудить свою соседку по постели.
- Колька, перестань щипать меня за попу, - недовольно промычала Люба, не открывая глаз. Ник похолодел. Все становилось еще хуже! - Ты разве не знаешь, что принцесс положено будить поцелуем?
Он попытался донести всю серьезность ситуации до своей свежеобретенной невесты. Она не оценила. Но хоть глаза открыла.
- Да прекрати ты щипаться! У меня синяк будет на попе! - на него уставились огромные синие глаза. Любимые синие глаза, но сейчас ему вот было, честно говоря, не до любования - с учетом того, кто грозно стоял в дверях и пока… пока! молчал. - Доброе утро, Коленька… - она потянулась к нему, но Ник отшатнулся - и максимально округлил глаза, скосив их за ее плечо. Люба нахмурилась, но пантомиму поняла и обернулась.
- Ой, пап. Привет. Вы уже вернулись? Рано вы… - Люба как не в чем ни бывало зевнула. - С Новым годом, папа.
Соловьев, наконец-то, подает голос:
- Через пять минут. На кухне. С объяснениями.
После этого уходит, прикрыв дверь.
- Ушел наконец-то, - вздыхает Люба. - Ну, меня будут целовать?
- Любка, нас ждут! - его голос звучит хрипло - Ник надеется, что это спросонья, а не от пережитого ужаса.
- Подождут - Люба, в противовес ему, беспечна. - Куда папа денется? А я уже соскучилась по своему Звероящеру…
- Давай одеваться! - он умудрятся вывернуться, сесть на кровати, а потом и вовсе встать на ноги.
Оглядывается в поисках одежды. Джинсы валяются почти рядом с дверью. Ему хочется стонать - голый, в чужой квартире, за дверью - разгневанный отец его невесты и… и даже физиология подводит! Несмотря на два раз ночью и обстоятельства пробуждения утренний стояк никто не отменял. Наклоняется за боксерами - те тоже на самом видном месте, мать их, в самом центре комнаты! И пара использованных презервативов рядом с кроватью. Вообще зашибись картина!
- Ты одевайся красиво, с чувством, с толком, с расстановкой. Чтобы я могла насладиться… процессом, - Люба и не думает вставать с постели. И даже прикрываться не собирается - бесстыдница. Ник замирает и смотрит на нее, забыв на какое-то время обо всем. И Люба это понимает. Томно, с придыханием:
- Иди ко мне, мой самец Звероящера…
- Зараза! - он все-таки отводит взгляд от ее голой груди. В два шага добирается до своих штанов. - Марш одеваться! Нас ждут.
- Зануда. Пусть ждут. Что ты паникуешь?
- Я не паникую. Я… - он снова сбился, совершив ошибку и опустив взгляд ниже ее лица.
- Коля, если ты забыл - ты мне ночью предложение сделал. Или ты передумал?
- Я не забыл! И не передумал!
- Ну, тогда все в порядке. Не паникуй, - Люба садится на кровати, одеяло совсем сползает, она сладко потягивается, а Ник снова "зависает". - Точно будем одеваться? По-моему, ты совсем не этого хочешь…
- Я тебе отомщу, - грозит он, натягивая толстовку. - Страшно отомщу! Если сам выживу, конечно…
На кухню они зашли, держась за руки. Стас Саныч стоит, прислонившись к углу подоконника, сложив руки на груди. С другого угла зеркальной копией стоит Вера Владимировна. Нефиговая такая мизансцена.
- Ну-с. Я жажду услышать объяснения увиденному, - Любин отец не собирается ждать, пока Ник соберется с мыслями.
- Здравствуйте… Стас Са… Станислав Александрович… Вера Владимировна… - неловкий кивок в сторону будущей, как он надеется, тещи. - Дело в том, что я… что мы… с Любой… в эту ночь… хотя, на самом деле, это еще год назад… началось. Хотя это неважно. Или важно… То есть, я хотел сказать… - все, его словарный запас исчерпался - особенно под пронзительным синим взглядом взрослого мужика, который ему в отцы годится.
- До чего же любопытная история, Верочка, ты не находишь? - Соловьев демонстративно обращается к супруге. - Так увлекательно излагает молодой человек - слушал бы и слушал.
- Папа, прекрати! - Люба, как кролик из цилиндра фокусника, высовывается из-за плеча любимого. Встает перед Ником, прижимается спиной к его груди, берет его руки и обнимает ими себя за талию. - Перестань пугать Колю, он скоро заикаться начнет - из-за тебя! Ты и так все прекрасно понимаешь!
- Боюсь, ты переоцениваешь мои мыслительные способности, дочь.
- Хорошо, - Люба невозмутима и нисколько не обескуражена строгим тоном отца. - Коля вчера пришел ко мне. Сказал, что любит, жить без меня не может. Предложил выйти за него замуж. Я согласилась. И потом мы слегка увлеклись… празднованием этого события. И Нового года. Вот. Все просто.
- Да, - Ника вдруг внезапно наконец-то отпустило. Что он, как мальчишка, в конце-то концов? Ничего плохого и недостойного он не совершил! Обнял Любу покрепче. - Так все и было. Я люблю вашу дочь и прошу ее руки.
Соловьев какое-то время смотрит на них молча. А потом обращается все так же к супруге:
- Верочка, тебе не кажется, что наши дочери завели какую-то странную привычку - выходить замуж за сыновей наших лучших друзей?
- Факт, - Вера едва сдерживает улыбку.
- Надежда выскочила замуж за сына Баженовых, Любава намылилась за сына Самойловых. Что будем делать с Софьей? Парней больше нет.
- Не знаю, не знаю, - Вера уже откровенно улыбается, глядя на среднюю дочь и ее избранника.
- Одна надежда на Тихомирова, - продолжает разговор на отвлеченную тему Стас, - может быть, у него где-то завалялся незаконнорожденный отпрыск?
- О, зная Дашу - это вряд ли.
- Да у него там этих незаконнорожденных - целая горнолыжная секция, - решает поддержать тему Люба. - Как там этого их юного Васькиного чемпиона зовут? Артур?
- Эдик, - смеется Вера. - Но он совсем мальчик еще.
- Ну, вот Сонька себе сызмальства мужа и воспитает как надо. И вообще, - Люба с видимым удовольствием трется затылком о плечо жениха, продолжая милый необременительный домашний треп, - мало ли, каких она там себе привычек приобретет на своей второй Родине - при их-то либеральных нравах? Вот сменит сексуальную ориентацию - и соблазнит… Катьку. Или Варьку.
Стас и Ник поперхнулись одновременно. И одновременно рыкнули:
- Любава!
- Все, молчу, молчу! - смеется Люба. - Цени, папа, я тебе привела нормального жениха!
- А я ценю, - наконец-то улыбается Соловьев. Протягивает ладонь Нику. - Добро пожаловать в семью, Николай.
- Спасибо, - Ник отвечает на рукопожатие. И тут нервное напряжение его отпускает окончательно. Все хорошо. Все правильно.
- Мы очень рады за вас, дети, - Люба перекочевывает из рук Ника в материнские объятья. Вера целует дочь в лоб, а потом спрашивает: - Коля, твои уже знают?
- Нет. Пока… не знают.
- Так это надо срочно исправить! - Стас берет со стола лежащий там телефон. - Надо же обрадовать… свата.
- Рано еще, пусть человек поспит, - смеется Вера.
- Да как можно спать, когда такие новости? Доброе утро, Глеб Николаевич! - последнее уже в трубку. - Недоброе? Ну, извини, просто у меня тут такое - только к тебе могу обратиться, уж прости, что разбудил. Что случилось? Рассказываю, слушай. Прихожу я, значит, утром, домой из гостей - а у меня дома, в постели моей средней дочери, лежит голый парень. Нет, я звоню тебе не как травматологу и не потому, что я его из окна выкинул. Ах, почему не выкинул?! Ну, во-первых, он здоровенный лоб под два метра. Согласен, не аргумент. А во-вторых, он - твой сын. Что значит: "Какой сын?!". У тебя их сколько? Да не ори ты так! - Стас убирает трубку от уха. - Капец у тебя папаша горластый, - это уже Нику. И снова в телефон: - Ну, проорался? Нет, я не шучу. Абсолютно серьезно. Что я сделал? О, ну я был в негодовании. В страшном, да. Что они? Ну, они у меня оба в ногах тут валялись. Долго валялись - с полчаса, наверное. Долго и убедительно. Ну, ты же знаешь мое доброе сердце. Простил. Простил и благословил. Так что теперь твоя очередь. Приезжай… благословлять детей. Да, все есть у меня для благословения. Полный буфет и холодильник. Даже этот твой поганый сидр есть, к которому ты в последнее время пристрастился. Все, приезжайте. Ждем.
Стас нажимает отбой.