С Ником оказалось очень комфортно жить. Непритязателен в еде, вполне аккуратен в быту. Пришлось учиться готовить и брать консультации у папы. Ник все уплетал с удовольствием и нахваливал. А если Люба по какой-то причине не успевала приготовить - спокойно обходился бутербродами. Более того, наличием еды в холодильнике бывал озабочен больше Любы, и запасы пополнял сам. Именно поэтому покупка продуктов как-то быстро и незаметно стала его обязанностью - о хлебе насущном забыть Ник не мог никоим образом. У него вообще был полный порядок с аппетитом. И не только в плане еды.
- Ник…
- Я понял, - он убирает руки, целует в основание шеи. - Ты устала и хочешь спать.
- Я, правда, устала. У нас с Егором заказ…
Ник сердито засопел, но продолжил ее обнимать. Ревнивое животное. Ревнивое, любимое и сексуально озабоченное.
- Коленька, я, честно, засыпаю. Завтра, хорошо?
- Хорошо.
Она молчит какое-то время. Вот как можно уснуть, когда он ее обнимает, его губы прижимаются к ее шее, а в низ спины…
- Коль, как ты думаешь, я смогу заснуть, когда ты… хм… так упираешься в меня?
- Я что могу сделать? Оно само. Нормальная реакция, когда ты голая рядом.
- Это ты запретил мне надевать пижамы!
- А я и не жалуюсь.
- Ты не жалуешься. А оно… там… немым укором.
- Немым укором? А ты хочешь, что "оно" тебя укоряло… словами? Ну ты и фантазерка, Любава…
Люба не выдержала и рассмеялась. Повернулась к нему лицом и вдруг прижалась крепко, закинула ногу на его бедро, Ник довольно выдохнул.
- Самойлов, ты мертвого растормошишь и уговоришь.
- Не-не, некрофилия - не мой конек.
- Ой, лучше молчи!
- Молчу…
Она просыпается от того, что большие твердые ладони оглаживают ее - уверенно, по-хозяйски. И тело уже подло реагирует на эти прикосновения. Но… кромешная же темнота вокруг!
- Коля, сколько времени? - голос спросонья немного хриплый.
- Не знаю… - к ладоням присоединятся губы, Люба совершенно непроизвольно выгибается навстречу.
- Коля! Сколько времени?!
- Ну… - отрывается от нее со вздохом, - скоро шесть.
- Шесть утра?! Коля, сегодня суббота! Нормальные люди используют субботу, чтобы выспаться! А ты будишь меня в шесть утра!
- Я пить захотел, встал и…
- И встал, видимо, не только ты один!
- Угу, - его ладони снова приходят в движение.
- Коля… Давай выспимся как белые люди… А потом…
- Вот именно - потом и выспимся.
- Ты - чудовище! Мой ночной кошмар, который не дает мне спать по ночам.
Его ладонь без предупреждения оказывается между ее бедер.
- Ты же хочешь…
- Все-то ты знаешь, - тело предает ее окончательно.
- Именно так, - он начинает двигать пальцами. - Так. Вот тааак…
Она ненавидит и боится, когда он такой. Не его ненавидит и боится - саму ситуацию. Когда он приходит домой такой. Когда отказывается ужинать. Сразу в душ, а потом ложится на кровать лицом в стену. Она знает - устал. Она понимает - лучше не трогать. Сидит полчаса на кухне с планшетом. Но… но нельзя же так! Невозможно делать вид, что ничего не происходит!
Проходит в комнату и, не дав себе времени на раздумья, ложится рядом, обнимает за широкую спину, прижимается щекой. Ник вздыхает.
- Я понимаю… Ты устал. Ты, наверное, хочешь побыть один. Чтобы тебя никто не трогал. Что-то случилось, да?
- Люба…
- Можешь не рассказывать, если не хочешь. Но я не могу делать вид, что ничего не происходит! Я не могу заниматься своими делами, когда ты лежишь вот так - отвернувшись к стене! Мне кажется, что я могу что-то сделать… как-то помочь. Я не могу ничего не делать, когда ты такой, понимаешь?!
Он молчит. Молчит так долго и обидно.
- Ладно, - она со вздохом разжимает руки. - Тебе надо побыть одному, я поняла.
Совсем отстраниться Люба не успевает - Ник поворачивается и уже сам обнимает ее, утыкается губами в макушку. Снова молчит. Но потом все же нарушает тишину.
- Люб… да ничего особенного не случилось. Просто… у меня бывает так иногда… реально кончаюсь. Физически. Эмоционально. Прости. Это пройдет.
- Перестань. Я понимаю. У тебя непростая работа.
- Правда. Но я ее выбрал сам. А ты выбрала меня. И я люблю тебя. Я, правда, сейчас очень устал. Но ты не обязана прыгать вокруг меня, подстраиваться под мое настроение. И если ты…
- Ник!
- Если ты чего-то хочешь, - продолжает он упрямо, - скажи мне. Только скажи прямо - я сейчас просто не в состоянии гадать.
Она выдыхает ему тепло в шею. И, после паузы, тихо:
- Единственное, чего я хочу - чтобы тебе было хорошо.
- Мне уже хорошо.
- Угу, прямо невооруженным взглядом заметно, - она поднимается на локте, смотрит внимательно и вдруг начинает покрывать мелкими, легкими поцелуями его лицо - упрямый подбородок, скула, темно-рыжая бровь, лоб. И шепчет между поцелуями:
- Хочу, чтобы тебе было хорошо, любимый мой, хороший мой. Хочу. Хочу, чтобы тебе было хорошо. Чтобы ты забыл про плохое и тяжелое. Хочу. Все будет хорошо, поверь мне. Люблю тебя.
А потом их губы встречаются и…
- Не надо… - как только они отрываются друг от друга. - Ты устал. Просто полежи, а я поглажу тебя по голове. Вот так. Вот так.
- Хочу тебя. Пожалуйста…
- Точно?
- Точно, - кивает он. - Только можно… я буду сегодня снизу?
Люба мгновенно понимает, о чем он. И не думает отказывать.
Она выполняет его работу, то, что обычно делает он. Целует, ласкает, возбуждает, заводит его. Раздевает. И не только раздевает - одевает тоже. В первый раз он отдает всю инициативу в ее руки. Лишь вздрагивает от ее немного неумелого обращения с изделием из латекса. Но со второй попытки у Любы получается справиться. Опускается на Ника, ложится сверху. Целует его лицо, обнимает руками и не только - всем телом обнимает, согревает, дарит тепло и нежность, двигаясь неторопливо. Давая ему возможность сейчас просто наслаждаться и быть любимым.
В конце концов, Звероящер в Нике проснулся. И Люба оказалась на спине, под ним. Но это ни ее, ни его нисколько не расстроило.
- Спасибо, - тихо ей на ухо.
- За такое не благодарят, дурачок. Ты аппетит не нагулял? - она гладит его по затылку.
- В общем-то, да. Я бы съел чего-нибудь.
- Ладно, иди в душ, а я пока на стол накрою.
- Любава, - он перехватывает ее руку, целует в ладонь. - Я… я не часто буду такой. Правда. Когда со мной надо вот так… нянчиться. И ты не обязана…
- Самойлов, иногда тебе лучше есть, чем говорить. Все, марш в душ!
- Ник, я сегодня задержусь, не теряй меня.
- Ты к родителям?
- Нет, у меня встреча с Егором.
- Я тебя встречу.
- Коля! Я не маленькая. К восьми буду дома.
- Я тебя встречу.
Когда он говорит таким тоном, спорить с ним бесполезно. Он на каждый ее аргумент будет повторять одно: "Я тебя встречу". Упрямый и чертовски ревнивый.
- Хорошо, - со вздохом соглашается она.
- В полвосьмого возле мастерской.
- Ну, все, Егорик, я побежала.
- Куда так торопишься? Давай, чаем на дорогу угощу?
- Не могу. Меня ждут.
- Кто ждет? Твой Отелло?
- Он самый.
- Да познакомь меня уже с ним. Я твоего Николая понимаю, конечно, сам бы на его месте был бы начеку…
- Егор!
- Ну, надо же ему объяснить, что уж с моей-то стороны он может подвоха не ждать. Чтобы зря нервы не трепал.
- Тут я согласна. Пойдем, выйдешь меня проводить, заодно и с Ником познакомлю.
- Знакомьтесь, Николай, Егор.
- Рад знакомству. Давно хотел… - Егор протянул руку и осекся на половине фразы.
- И тут Штирлиц понял, что явка провалена, - после паузы хмыкнул Ник.
- И тут Беркович понял, что полгода назад был в шаге от крупных неприятностей для своего здоровья, - в тон ему ответил Егор.
- Ребята… - Люба растеряна. - А что происходит?…
- Все в порядке, солнышко! - Ник деланно бодр. - Егор, рад знакомству! - крепко жмет руку Берковичу. - Извини, торопимся страшно, в другой раз пообщаемся.
- Коля?!
- Пойдем, пойдем. Все по дороге объясню!
Егор с улыбкой смотрит вслед удаляющейся и бурно жестикулирующей парочке. Метров через двадцать они останавливаются и начинают целоваться - точнее, Он целует Ее, сломив легкое сопротивление. Завидовать чужому счастью нехорошо, но сейчас Егор все-таки немного завидует.
Она ждет его возле работы - освободилась раньше и решила заехать. Конец марта - сырого и ветреного. Вспоминает, как вот так же приезжала тогда к нему - извиняться, примерно год назад. Сколько изменилось за этот год…
- А это у нас Люба, никак? - из состояния задумчивости ее выводит женский голос.
Оборачивается. Секундное замешательство, но имя вспоминает.
- Здравствуйте, Нина Гавриловна.
- Здравствуй, касатка. Николая ждешь?
- Его.
- То-то я смотрю, Николай Глебович как на иголках, а Владимир Алексеевич ему все какие-то поручения да наставления, и все никак остановиться не может.
- Ничего страшного, - улыбается Люба. - Я подожду.
Медсестра смотрит на нее внимательно. А потом вдруг произносит неожиданное:
- Ты береги его, голубка. Такой парень - один на тысячу, уж не знаю, понимаешь ли ты свое счастье. А как любит-то тебя. Дороже такого ничего не бывает - поверь мне.
Люба помедлила с ответом. Не сказала первое, что пришло в голову - ведь Нику с этой женщиной работать. И потом - права она, если рассуждать здраво, и Люба с ней согласна. Ну, просто есть такие люди: хлебом их не корми, дай в чужие дела повмешиваться.
- Буду беречь, - Любе даже удается мило улыбнуться.
- Ну, надо же, - качает головой Нина Гавриловна. - Все есть - и краса, и голова, и сердце. Нашел Николай невесту под стать себе.
А потом улыбается - искренне от души.
- Люб, давно ждешь? - Ник слегка запыхался. - Прости, шеф задержал. А… Нина Гавриловна, вы ж вроде бы домой пошли?…
- Да вышла, смотрю - красавица твоя стоит одна, тебя дожидается, скучает. Дай, думаю, подойду, разговором развлеку. Ну, теперь все, сам свою голубку развлекай. А я домой пойду. До завтра, Николай Глебович.
- До завтра. Люба, - как только они остались одни. - Не слушай ты ее! Она женщина хорошая, но много лишнего говорит и лезет, куда не просят.
- Не слушать?
- Не слушай!
- Жаль. А мне Нина Гавриловна про тебя такие замечательные вещи говорила.
- Да?!
- Угу, - серьезно кивает Люба.
- Знаешь, а я думал… Ну, я боялся… как бы она тебя не обидела…
- Солнышко мое, - Люба берет жениха под руку, - меня не так-то просто обидеть. Пойдем?
- Ник, как ты думаешь?…
- Ммм?…
- Боль может быть возбуждающей?
- Внезапный вопрос. Откуда такой интерес?
- Мы просто на работе одну книгу обсуждали. О субкультуре БДСМ.
- Слушай, ты, вроде бы, в приличном месте работаешь? А говорите там о всякой ереси.
- Это бестселлер, между прочим!
- Да мало ли… Говорят, бумага все стерпит. Мне сегодня мама моего пациента рассказывала, что собственными глазами видела в павильоне детской литературы книжку под название "Приключения какашки".
- Ты шутишь!
- За что купил, за то и продаю. Гришина мама клялась и божилась, что видела.
- Нет, ну правда. Шут с ним, с приключениями какашки. Но вот сам факт того, что боль может возбуждать… Ты думаешь, это правда?
- Боль - это боль, как ее ты не назови. Боль - это страх, там, где страх, места нет любви, - безбожно фальшивя, пропел Ник.
- Перестань паясничать! Я серьезно!
- Да ерунда это все, Люб. Помнишь наш первый раз? И второй? Насколько я помню, тебе было больно. Очень больно. Ну и как? Это тебя возбуждало? Заводило? Мне вот показалось, что не особо.
- Ну… да. Но если не по-настоящему. Так, чуть-чуть. Знаешь, отшлепать там. Или еще что-то…
- Хочешь попробовать?
- Нууу…
Тяжелая мужская ладонь без предупреждения звонко и хлестко опускается на идеально-круглую женскую ягодицу.
- Ай! С ума сошел?! Больно же!
- Так и должно быть больно. Ну как? Ты возбуждаешься? Или еще добавить?
- Идиот! Мне больно!
- Правда?
- Правда! - отворачивает обиженно.
- Ну-ка, дай посмотрю, - переворачивает брыкающееся женское тело на живот. - Ого… Что-то я погорячился…
На белой коже алеет большой след ладони.
- Очень больно?
- Очень больно! Сделай что-нибудь.
- Подуть? Поцеловать?
- Все сразу!
- Сейчас, - усмехается. - Слушай, а неплохо смотрится. Может на другой половинке… для симметрии?
- Только попробуй!
- Неважный из тебя… бдсмщик.
- Целуй давай!
- Вот так всегда, - наклоняясь и дуя на алый след. - В голову приходят всякие идиотские мысли, а отдувается за это попа. Бедная, бедная попа…
- А с чего ты вообще взял, что если БДСМ - то в подчинении обязательно женщина? - Люба из душа, одно полотенце вокруг тела, другим промокает волосы. Ник уже в постели.
- Вы опять какую-то ерунду на работе обсуждали? Слушай, надо будет купить тебе "Приключения какашки" - уж лучше это обсуждайте. Все-таки книга о познании глубокого внутреннего мира книга, судя по названию.
- Не уходи от темы! Не можешь представить себя в подчиненном положении?
- Честно говоря, слабо.
- А я бы, знаешь… посмотрела на тебя… стоящего на коленях…
- Хочешь увидеть меня на коленях? - она уже точно знает, что этот взгляд означает готовящийся контрудар. И, тем не менее, отвечает:
- Да.
- Нет ничего проще.
- Это как?
- Хочешь увидеть меня на коленях перед собой - раздвинь ноги.
Она так и знала! Что он скажет что-нибудь… этакое. И, тем не менее, румянец топит щеки. Да сколько же можно это спускать ему с рук?!
Отбрасывает в сторону одно полотенце. А затем и другое. А затем… затем исполняет его просьбу - ставит ногу на пуфик.
Но глаза все же на секунду прикрывает. А потом открывает и смотрит ему прямо в лицо.
- Ну, Самойлов. На колени! Я жду.
Не поймешь, кто кого переиграл. Он на коленях. Ее не держат ноги. И она стонет:
- Ник, пожалуйста…
- Нет уж, ты просила…
- Я сейчас упаду…
- Не упадешь.
Но потом он все же позволяет ей упасть - на край кровати, а сам остается по-прежнему на коленях. При этом полностью контролируя ее всю, ее наслаждение, ее дрожь и стоны.
- Ты фанатик орального секса… - утомленно и томно.
Ник хмыкает, а потом и вовсе смеется.
- От фобии до фанатика. Я крут, что тут скажешь.
- Фобии?!
- Ну… Я, кроме тебя, ни с кем это не практиковал.
- Да?
- Да. Я тебе говорил об этом, между прочим. Когда мы… когда я тебя в первый раз… поцеловал… там.
- О… Ну, слушай, я тогда тоже… в первый раз же и… Наверное, забыла.
- Вот так вот открываешь человеку душу - а он даже не помнит.
- Бедненький. Но как же ты лишал своих предыдущих самого сладкого?
- Ну вот так.
- Слушай, а вообще это несправедливо. Ты меня можешь сравнивать с другими.
- Я тебя ни с кем не сравниваю! Ты самая лучшая!
- И, тем не менее. А я вынуждена верить на слово - что ты самый лучший. У меня возможности сравнить не было. Может быть, ты дашь мне возможность… шанс… сравнить?
- Ты очень не смешно шутишь.
- То есть, ты даже не допускаешь возможности?
- А ты допускаешь такую возможность?! Что я с кем-то смогу? После тебя?!
- При чем тут ты? Речь шла обо мне.
- Люба, мать твою! Возможно, идею с поркой не стоило так сразу отвергать.
- Ну что ты так завелся? Это шутка.
- Повторяю - не смешно!
- Нервный какой.
- Люб, так не трепли мне нервы. Ты же знаешь, как… как это важно для меня - что ты только моя. Любава… - обнимает ее, крепко прижимая к себе. - Ну, все уже сложилось у меня как-то. До тебя. Какая разница, что там было до тебя. Это не важно.
- А откуда я знаю - что там было до меня? Ты никогда не рассказывал.
- И не собираюсь.
- Почему?
- Потому что до тебя никого не было.
- Опачки… подозреваемый путается в показаниях. А мне говорил, что не девственник. Обманул?
- Люб, - Ник вздыхает. - Ну к чему эти разговоры? Я даже не помню… Почти не помню ничего - ни имен, ни внешности. Так, какое-то смутное пятно. Ну, было. Как, с кем… Знаешь, словно это было не по-настоящему. Так, просто удовлетворение потребности тела. И все. Словно… ну, я не знаю. Не с живым человеком, а с куклой резиновой. Или… просто по необходимости. Не знаю, как объяснить. С тобой все совсем иначе.
- Так, погоди. Кукла? У тебя был секс с резиновой куклой?
- Люба! Это просто сравнение! Ты допросишься!