- Через сколько будешь в "Кофе-Хаус" на Профсоюзной?
- Минут через сорок.
- Там и встретимся.
Короткие гудки. Он несколько секунд смотрит на телефон в своей руке. А потом резко стягивает через голову домашнюю футболку.
- Марк, у меня дела.
- Какие еще дела? - совершенно искреннее недоумение.
- Мне только что позвонили. Извини, у меня сейчас встреча. Срочная. Так что…
- Что-то серьезное? Неприятности?
Надо же, какой заботливый. Нет, он и в самом деле постоянное демонстрирует заботу и внимание. Но почему-то не оставляло ощущение, что это именно демонстрация, напоказ.
- Нет, никаких неприятностей. Просто одному человеку нужна… моя консультация.
- Кого ты можешь консультировать?!
Она так презрительно выгнула бровь, что Марк тут же спохватился.
- Любонька, извини, я не то имел в виду. Просто… Извини, пожалуйста! Давай, я подвезу. Куда тебе на встречу?
- Тут недалеко, я лучше пешком. До встречи.
От прощального поцелуя она отвернулась, подставив лишь щеку. Она просто не могла сейчас поцеловать Марка в губы.
Глава пятая, в которой Николай Самойлов поступает в несвойственной ему манере, но Любовь Соловьева это не оценивает
Его она заметила сразу, как он вошел. Трудно не заметить такого здоровенного амбала - сколько в нем росту, интересно? Люба придирчиво разглядывала Ника, пока он сначала осматривал кафе в поисках ее, а потом, увидев, улыбнулся и пошел к ней. Черный пуховик, темно-синие джинсы. Он одет так, как десятки тысяч парней в этом городе. Но все равно выделяется - своим огромным ростом и темно-рыжим ежиком.
- Привет еще раз.
- Привет. Раздевайся, давай, и садись.
Широченные плечи обтягивает обыкновенная темно-зеленая толстовка. Ник Самойлов явно не слишком заморачивается своим внешним видом.
- Ты на машине?
- На метро, - он устраивается за столом, берет в руки меню. - Ты забыла, что ли?
- Ах, да, - усмехается Люба. - У тебя же мотоцикл. Ты же у нас великий мотогонщик.
- Просто гонщик, если верить Варьке, - он возвращает ей усмешку. - В смысле, гоню постоянно - по ее утверждению.
- Чудесные у вас отношения.
- С сестрами всегда так. Ты-то должна понимать.
- Понимаю. Ну что, выбрал? Рекомендую черничный чизкейк - свежий и довольно приличный.
- Не хочу есть, - он откидывается на стуле. - Кофе только выпью.
- Коля! Кто тебя сглазил?! ТЫ не хочешь есть?!
- Угум. Новогодние праздники не прошли даром. Не могу уже есть - надоело.
Она смеется в ответ, он же даже не улыбается. Интересно, сколько мужиков в кофейне пялились на нее? Сколько ему сейчас смертельно завидуют? И - если бы они знали правду…
Подходит официант, чтобы принять заказ, Николая начинают уговаривать попробовать фирменные блинчики с лесными ягодами. А она снова принимается разглядывать его. Подсознательно сравнивает Ника с Марком.
Обыкновенная одежда, ничем не примечательная. Стилягой Ника точно не назовешь. Приехал на метро. И Марк - холеный, со стильной стрижкой, со вкусом одетый, на пижонском "Кашкае". Тут ей почему-то еще странным образом припомнился парфюм Марка, который ей категорически не нравился - слишком сладкий. А от Ника не пахло ничем. Или чем-то… чем-то трудно уловимым. От кожи.
- Уговорили все-таки, - ворчит Ник, и она отвлекается от своих мыслей. Парадоксально, но сравнение вышло все равно не в пользу Марка отчего-то.
Заказ приносят быстро, они успевают переброситься лишь парой фраз - про родителей, погоду. А потом… он же хотел у нее узнать…
- Ты как вообще?
- Вообще - прекрасно, - она демонстративно пожимает плечами. Жест изящный, как и плечи в тонкой, синей с темно-красными цветами, блузке.
- Как… самочувствие?
- Нормально, - еще одно пожимание плечами. - Насморк еще пару недель назад прошел.
- Люб, я не про насморк. Я про другое.
- Про что? - она смотрит ему прямо в глаза, и тут же легкий румянец выступает на щеках. - А, ты про… это. Все… - прокашлявшись, - все в порядке.
- Слушай, я сказать хотел, - он отхлебывает кофе. - Там же произошел разрыв мягких тканей…
- Что? А… ну и… Произошел и произошел! - румянец на щеках становится ярче, она даже отворачивает лицо, демонстрируя опять все ту же идеальную линию скулы и беззащитную натянутость шеи.
- После разрыва… гхм… девственной плевы… там образовалась раневая поверхность. На стенках…
- Ты мне тут лекцию по анатомии читать собрался?!
- Нет. Я к тому, что края разрыва зарубцуются через полторы-две недели. И раньше этого времени не стоит… заниматься сексом. Может наступить повторное кровотечение. И вообще… - он замолкает - выражение лица у собеседницы способствует.
Румянец ее становится совсем ярким - два темно-красных пятна на побледневших щеках. И глаза у нее такие… В жизни не видел у Любы такого выражения в глазах.
- Так, значит… - и голос ее очень тихий, но он отчетливо слышит его почему-то. - Значит, так ты об этом думаешь, да? Что я пришла к тебе тогда за избавлением от… от лишних мягких тканей? А теперь… как только добрый доктор Самойлов помог пациентке Любе Соловьевой - вуаля! Можно пускаться во все тяжкие! Ничего же не мешает! - голос ее стремительно набирает силу, превращаясь из шепота в гневный звон. - Отлично! Я только и ждала от тебя разрешения! Может быть, ты и справку мне напишешь? Что я уже пригодна… к употреблению?! Или что - тебе требуется провести еще одно обследование? Так ты скажи, не стесняйся! Прямо здесь будешь проверять - как зарубцевалось?
- Люба… - он реально ошарашен ее словами, ее тоном. Совсем не это же имел в виду, и, правда, беспокоился. - Ты меня не так поняла. Я же…
- Нет, Самойлов, ты не ящер! Ты… ты… ты придурок! Идиот! Кретин!
Последние слова она уже кричит, не стесняясь. А потом хватает шубку и сумочку - и вот ее уже нет.
Теперь он узнает Любу Соловьеву - ведет себя так, как и положено. Да что он такого сказал?! Все перевернула с ног на голову. Вот и старайся, беспокойся о людях!
Он допивает остывший кофе, блинчики на тарелке тоже выглядят холодными и невкусными. Ник поворачивает голову к стеклянной стене кофейни. Чтобы увидеть, как Люба падает. Поскальзывается прямо напротив того места, где он сидит, где еще недавно сидели они вдвоем. Падает навзничь, взмахнув руками, о ледяной асфальт ударяется сумочка, рассыпая вокруг содержимое. Он вскакивает с места. Люба тоже поднимается - только медленно и на четвереньки. Так же, стоя на четвереньках, начинает собирать рассыпавшееся - насколько ему видно, в основном, это содержимое косметички. Движения у нее торопливые и неловкие, а на повернутой к кафе щеке видна блестящая дорожка. Люба плачет?!
Она все-таки встает на ноги и уходит - быстро и все же чуть прихрамывая. На границе света от окна кофейни остается лежать ярко-розовый цилиндрик. Губная помада. Какое-то время он смотрит на этот розовый цилиндр. А потом просто срывается с места.
У дверей его решительно перехватывают. Ник оборачивается: тщедушный парнишка-официант держит его за локоть - вид испуганный, но храбрится.
- Молодой человек, а расплатиться?!
Ник чертыхнулся.
- Сколько с меня?!
В ответ на названную сумму сунул купюру в протянутую руку.
- Сдачи не надо!
На улице его ждал лишь розовый цилиндр помады. Любы не было видно.
Поначалу. Потом он заметил ее голосующий силуэт у края проезжей части, дальше по улице. Рванул бегом, думая только об одном: как бы самому не грохнуться на этом гололеде, как Люба только что.
- Отпусти меня!
- Не отпущу. Люба, что с ногой? Больно? Где?
- Не твое дело! Отпусти, я кому сказала! - у нее получается не так грозно, как ей хотелось бы, потому что говорить приходится ему в пуховик - Ник прижимает ее к себе, и у нее хватает здравого смысла не пытаться вырваться силой.
- Нет. Нам надо поговорить.
- Уже поговорили!
- Ты меня неправильно поняла. Я не хотел тебя обидеть.
- И, тем не менее - у тебя прекрасно получилось!
- Любаша…
Его прерывает звук автомобильного клаксона. Ник оборачивается. У обочины стоит такси, стекло на пассажирской двери опущено.
- Молодые люди, едем?
- Едем! - кивает решительно он.
В такси Люба демонстративно отвернулась к окну. На названный адрес не соизволила прореагировать. А он достал из кармана телефон.
"Ты дома?"
"Нет"
"Во сколько будешь?"
"Во сколько надо?"
"Не раньше десяти"
"Помни - бл*дство в таких объемах до добра не доводит. Не забудь помещение проветрить и резинки выкинуть"
На последнюю смс-ку он не стал отвечать. А телефон через пару минут снова пиликнул.
"И ужин приготовь - сегодня твоя очередь"
Это было чистой воды шантажом и вымогательством, но он не в том положении, чтобы спорить с сестрой.
В прихожей он помог ей снять шубку, как-то даже привычно уже. И они замерли, прямо там - наверное, на том месте, где все и началось. Ей там стоять ужасно неловко, но куда идти? В гостиную, где они целовались на диване? На кухню, где было то утро после? В его комнату? О, да, там самое подходящее место, чтобы перестать чувствовать себя неловко.
- Пошли, - он взял ее за руку, но она резко высвободила ладонь. В спальню? Сама дойду, дорогу знаю!
В комнате уселась в кресло за компьютерным столом, сложила руки на груди.
- Ну-с, Николай Глебович, я вас внимательнейшим образом слушаю.
Он вздохнул, сел напротив нее, на кровать, провел ладонью по голове, ероша короткие волосы. Наверное, это ему помогает думать. Ну, давай, выкладывай, Ник, что там у тебя на уме?
- Люб, я… - еще раз вздохнул, - я, правда, не думал, что… Я просто… Ну, раз уж так получилось у нас…
После этого многословного монолога он замолчал. Бросил на нее короткий взгляд и отвернулся. Отличный у них разговор, занимательный.
- Хорошо. Я сама расскажу, что все это значит. Ты на самом деле вправе. Вправе составить обо мне… об этой ситуации такое мнение. Нет, ну а что еще ты мог подумать? Пришла, пристала с поцелуями, влезла в койку…
- Люба, ну что ты…
- Молчи, ты все равно говорить не умеешь! Значит так, о чем это я?… А, ну вот. Влезла в койку, потом обрадовала приятной… новостью. Понимаю, тебе деваться уже некуда было.
- Люба!
- Коль, давай просто все забудем, а? Как страшный сон. Ну, было - и было. Я перед тобой извинилась. Все, проехали. Дальше каждый сам за себя.
Она несла такую откровенную чушь, что ответить он мог только одним - сдернуть ее за руку с этого чертова кресла и…
- Что ты себе позволяешь?!
Он молча уткнулся носом в ее шею, удерживая обеими руками Любу у себя на коленях. Пахнет она офигенно. Слабый, почти неуловимый, нежный запах…
- Самойлов! Ты что там себе придумал?! Что у тебя теперь есть право?!
Он ее поцеловал. Сначала в шею, но уже после этого она не смогла ничего произнести. А потом в губы - и это сделало продолжение дискуссии вовсе невозможным.
- Люб, - прервавшись, задыхаясь. - Дай мне еще один шанс.
- Второй бесплатный урок от секс-инструктора? - она умеет держать марку до последнего.
- Угу, - улыбается ей - как-то совсем растерянно. А потом, посерьезнев: - Я постараюсь сделать в этот раз… как надо.
- Ладно, - да почему же она не может просто послать его на фиг?! - Я тоже постараюсь вести себя прилично, не рыдать и не орать.
- Надеюсь, повода не дам.
Она зажата, это чувствуется. Вроде бы отвечает на поцелуи, прогибается под его руками. Но все равно, что-то есть внутри - словно нетающая льдинка. Помнит, ждет - возможно, подсознательно даже. Что будет больно. И он ни хрена не представляет, что с этим делать! Не эксперт он по девственницам, первый раз… так. А у самого уже в ушах гудит кровь - так завелся.
- Чего ты ждешь? - дыхание у нее все же сбившееся, жаркое. - Начинай уже…
- Давай, ты не будешь меня учить, а?
- Я готова, правда.
Вот что ты с ней будешь делать?! Ломает все его стереотипы - о себе, о том, как ведут себя неопытные девушки в постели. И он же не железный, в конце концов - чтобы отказываться от того, что ТАК предлагают.
- Люба, не зажимайся, пожалуйста… Будет только больнее.
- Я не специально! Я стараюсь…
Она все такая же невозможно, почти болезненно узкая. Видно, как она захлебывается собственным вдохом на его проникновение, замирает, прикусывает губу. Он двигается чуть вперед, она отвечает дрожью тела - дрожью, которую не в состоянии унять. Пара движений, взгляд на ее лицо… Смачно выругавшись, он резко выходит из нее.
- Ну, и зачем ты остановился? - она поразительно быстро приходит в себя.
Все повторяется. Он снова сидит на краю постели, голый, спиной к ней. Люба быстро смахивает с глаз совершенно непроизвольно выступившие слезы. Она обещала ему не рыдать, но они покатились как-то сами собой, без ее участия… По-прежнему почему-то очень больно.
- Чего молчишь, Ник?! Какого остановился, я тебя спрашиваю! Я тебя об этом не просила!
- Знаешь… - у него такой безразличный голос, что ее только от этого тона начинает потряхивать. - Заниматься сексом с девушкой, которая плачет от боли подо мной, не входит в число моих излюбленных занятий.
- Ах, это снова я виновата?!
- Я этого не говорил, - все так же ровно и безразлично.
- Тебе вообще лучше не говорить! - она резко садится на кровати, чуть поморщившись от легкой боли, нисколько не смущаясь собственной наготы. - А вот я тебе, скажу, Николай Глебович! Свою вторую попытку ты с треском провалил! Третьей не будет! И не звони мне больше, понял?!
Он в ответ лишь дергает плечом, все так же не оборачиваясь. Вот теперь она снова ведет себя предсказуемо. Как и положено девчонке Соловьевой. Стерва. Не будет он ей звонить, одного раза хватило.
Глава шестая, в которой на сцене появляются: пироги с капустой, инструктор по рукопашному бою и еще куча разного. А заканчивается все совсем уж неожиданно
- Вкусные пироги, Николай Глебович?
- Очень вкусные, Нина Гавриловна.
- Альбинка у меня такая, - ему пододвигают ближе пакет с домашними пирогами. - Сама ее выучила, но она уже лучше меня тесто ставит. Вон какие получаются - пышные, мягкие.
Ник с наслаждением откусывает еще треть пирожка с капустой. Действительно, вкусные. И вообще - хорошо поесть, впервые за день. А то он проспал сегодня, позавтракать не успел. А потом как началось…
Нина Гавриловна Данченко, операционная сестра с тридцатилетним стажем, сидит напротив, сложив руки под внушительным бюстом, и совершенно по-матерински смотрит, как молодой хирург Николай Глебович Самойлов обедает. Хотя для нее - какой он Николай Глебович? Николаша… хороший парень. Вот прямо для ее Альбины.
- Кушай, кушай, - она забирает у него кружку. - Давай, еще чаю налью.
- Спасибо, - сквозь пирог.
- Николай, ты б, может… - она наедине позволяет себе нарушить субординацию и обратиться к врачу на "ты" и по имени. Знает, что Николай к этому относится болезненно - как и все молодые врачи, но сейчас они одни, да и тема разговора… - Может, сходил бы с Альбиной куда - в кино там, или в кафе… Она у меня хорошая, знаешь, какая? Готовит вкусно, дома чистота. И вяжет сама, и шьет. А уж хорошенькая! И за собой следит - в зал ходит тренажерный. Я вот тебе фотографии покажу…
- Вы уже показывали! - торопливо. - Альбина и правда симпатичная.
- Ну вот! - тон Нины Гавриловны настолько торжествующий, что он мгновенно осознает всю опрометчивость своего ответа. - Вот и пригласи ее куда-нибудь! Не понравится - ну, стало быть, не судьба. Но она у меня такая… Не может не понравиться!
Ник вздыхает. Не первый этот разговор. Пироги Альбина печет замечательные. И внешне, по крайней мере, на фото - ничего вроде бы. Тоже брюнетка. Тоже?! Господи, да когда же он этуиз головы выбросит?! В общем, все бы ничего, если бы не мама Альбины. Нина Гавриловна, самая опытная сестра в их отделении, человек, к мнению которого прислушивался даже заведующий. Ее и Владимира Алексеевича Ник считал своими учителями. Уважал, внимательно слушал, перенимал опыт. И совершенно четко понимал, что любой маломальский романчик с дочкой Нины Гавриловны поставят его профессиональные отношения с лучшей операционной сестрой отделения под удар. И еще как-то вызывало сомнения, почему это такую во всех отношениях замечательную девушку еще не прибрал к рукам кто-то достойный. Видимо, или материнский взгляд не совсем объективный, или кастинг претендентов чрезмерно суровый. Обе версии ему не очень-то нравились. Эх, главное, Нину Гавриловну не обидеть. Ценнейший специалист, а уж опыта сколько…
- Нина Гавриловна, да зачем вашей Альбине я? Вы же знаете, что я за человек… Ухаживать не умею, слов красивых говорить - тоже. На принца на белом коне… не тяну. Да и конь у меня зеленый и одноместный. И вообще - от меня девчонки шарахаются.
- Вижу я, как шарахаются, - усмехается Нина Гавриловна. - Вешаются - это точнее. Не наговаривай на себя, Николай. Да и моей Альбинке не принц нужен, а нормальный парень. И тебе нужна хорошая девчонка - которая и накормит, и приласкает. Так ведь? Принцессу же не ждешь?
- Нет, - вздохнул он. - Вообще никого не жду. Не до этого мне сейчас, Нина Гавриловна, вы же понимаете?
Нина Гавриловна тоже вздыхает в ответ. Упрямый. Ну да ничего - вода камень точит. Уж больно хорош парень. Даже не парень - мужик уже, породу видно сразу. За таких держаться надо, хватать да не отпускать - ей с высоты жизненного опыта это очевидно.
- Нюрка, паразитка мелкая, ты опять?!? - дородная женщина в бирюзовом костюме разгневанно разглядывает крошки на тумбочке.
- Тетенька, пожалуйста, не надо, - шестилетняя девочка тут же начинает всхлипывать. - Не отбирайте!