Это возбудило его, и он снова припал к ее губам, на этот раз еще настойчивее. Нашел ворот кофты и судорожно рванул мокрую ткань, спустил ее с плеч Миранды, и вместе с кофтой пали последние бастионы защиты. Она почувствовала себя практически обнаженной. Так странно… всего лишь мокрая тряпка…"
Мэтт неспешно поднимался по узкой тропе, ведущей к дому. На плече у него был топор, из-за которого сегодня на рассвете Мэтт Саймон едва не стал покойником. Проще говоря, этот несчастный топор слетел с топорища, и теперь требовалось это дело починить…
Женский вопль, исполненный искреннего ужаса, прозвучал совсем близко, и Мэтт на мгновение замер, не понимая, откуда в этом земном раю взяться женщинам, но вспомнил: из Чикаго должны прикатить две дамочки. Следующая мысль была короткой и очень экспрессивной: ТОЛЬКО НЕ ОФЕЛИЯ!!!
Рискуя второй раз получить топором по башке, Мэтт с размаху вогнал его в валявшееся неподалеку бревно и поспешил к парадному, так сказать, крыльцу.
Офелией звали маленького медвежонка, осиротевшего прошлой весной. Хотя, собственно, не такая она уж и маленькая теперь стала, эта Офелия… Килограммов семьдесят в ней точно есть.
Офелия появилась в "Дубраве" достаточно давно и достаточно маленькой, чтобы привыкнуть к людям и относиться к ним вполне по-дружески. Разумеется, в последнее время при виде черной косматой тушки, стремительно несущейся навстречу новым гостям, многие начинали немного нервничать - особенно женщины. Не объяснишь же всем заранее, что Офелия просто чрезвычайно любопытна и, кроме того, не без оснований полагает, что гости приезжают в "Дубраву" лишь с одной целью: покормить Офелию чем-нибудь вкусненьким.
С другой стороны, Мэтт ни на миг не забывал, что Офелия все же - дикий зверь, и в голову ей взбрести может все, что угодно…
Вывернув из-за угла, Мэтт замер - и вздохнул с облегчением. Не Офелия. Всего лишь Бонус.
Черный пес стоял передними лапами на груди лежавшей женщины и страстно вылизывал ее бледное личико. Бонус тоже очень любил гостей, но в отличие от Офелии - бескорыстно.
Маленькая рыжая девица, бегавшая вокруг и пытавшаяся отогнать Бонуса, кинулась к Мэтту с истошным воплем:
- Отзовите! Отзовите собаку! Скорее!
Легко сказать. Бонус практически любые действия воспринимал как игру, поэтому ему ничего не стоило начать скакать по бездыханному телу приезжей дамочки… Тут Мэтт разглядел ее лицо, и ему стало совсем нехорошо. Слишком бледная она лежала, слишком неподвижная, и странно, неестественно были вывернуты ноги…
Не дай бог, сердечный приступ.
Мэтт больше не церемонился, крепким пинком отправил Бонуса в полет, который пес и исполнил с обиженным взвоем, а сам рухнул на колени возле лежащей дамочки и стал осторожно проверять, нет ли где следов крови. Рыжая топталась за его спиной и патетически завывала:
- Триш! О, Триш!.. Боже, да заберите вы это чудовище!
Чудовище бешено виляло хвостом и порывалось облизать заодно и рыжую.
Слава богу, никакой крови не было. Дамочка просто повалилась на землю, как куль с мукой… хотя нет, для куля она была слишком симпатичная, прямо скажем. Мэтт осторожно поднял ее бесчувственное тело на руки и понес в дом, по дороге поинтересовавшись у рыжей:
- Вы не заметили, она головой не ударилась?
- Я не заметила ничего, кроме этого лохматого чудища. На цепи надо держать больших собак!
Мы не в Чикаго, дорогая, вертелось на языке у Мэтта, но он благоразумно сдержался. Когда на кону стоит сумма, способная покрыть все издержки по ремонту и содержанию "Тихой дубравы" и обеспечить заработком всех ее немногочисленных, но вполне живых и желающих есть обитателей… Тут лучше прикусить язык и не выступать.
- Бонус совершенно безопасен, мисс…
- Сэнди. Зовите меня просто Сэнди. Мы ведь с вами уже заочно знакомы, по телефону. Так что, мистер Саймон…
- Тогда уж и вы меня - просто Мэтт. Так вот, Бонус еще никого в жизни не укусил и вряд ли научится это делать. Он наверняка хотел просто поприветствовать мисс… миссис Хатауэй.
Говоря это, Мэтт не сводил глаз с бледного личика писательницы из Чикаго. Очень красивое личико. Настолько красивое… что Мэтту почему-то совершенно не хочется думать о потенциальном мистере Хатауэе.
Сэнди почувствовала это, рыжая ведьма, потому что в ее голосе явственно прозвучала насмешка:
- МИСС Хатауэй. И вообще, просто Триш - учитывая, что ближайшие несколько дней мы все будем пользоваться вашим гостеприимством, Мэтт. Что же касается собаки… Триш в детстве покусала собака. Довольно сильно, насколько мне известно. С тех пор она боится их панически, то есть бесконтрольно. Мне жаль, но пса все же придется некоторое время подержать на привязи.
- Хорошо. Я понимаю.
На самом деле Мэтта сейчас совершенно не интересовала судьба Бонуса, потому что всеми его мыслями неожиданно завладела эта бесчувственная молодая женщина с черными растрепанными волосами, прильнувшая в беспамятстве к его плечу. Весу в ней было не очень много, но дело даже не в этом. Просто… уж слишком удобно было держать ее на руках. Так бы и не выпускал вовсе. Никогда.
Эта мысль смутила и немного испугала Мэтта Саймона. Он не был отшельником в прямом смысле этого слова, и здесь, в "Тихой дубраве", иногда на несколько дней и даже недель зависали его временные пассии. Надо отдать им должное, сваливали они, как правило, тоже по собственному желанию, убедившись, что Мэтт не может посвящать им двадцать четыре часа в сутки, а горячий секс после того, как нарубишь несколько кубов дров, может и не случиться… Короче, не приживались у него подружки, и все.
Тем не менее, эта женщина лежала в его объятиях, и Мэтту едва ли не впервые в жизни искренне хотелось, чтобы так было всегда.
Она была маленькая, изящно сложенная, с очень светлой кожей. Черные растрепанные волосы были подстрижены довольно коротко. Никакого макияжа, никаких украшений, только тонкая золотая цепочка на стройной шее. И запах очень легких, цветочных духов - почему-то Мэтт решил, что так должны пахнуть маргаритки. Единственное, что действительно бросалось в глаза, - это ее губы, чувственные, полные, кораллового оттенка. Мэтт никогда не задумывался над тем, как сексуально могут выглядеть именно губы женщины…
Что-то он вообще много думает на тему секса, а ведь сейчас речь совершенно о другом. Сейчас главное, чтобы не сорвался весь этот пикничок с литературным уклоном, потому что иначе "Тихая дубрава" зимы не переживет.
Этот дом построил его дед. Вернее, начал строить. Потом к нему присоединился отец, а пять лет назад эстафету перехватил Мэтт.
Именно пять лет назад его родители впервые позволили себе поехать в отпуск на побережье океана. Авиакатастрофа унесла жизни обоих, и Мэтт до сих пор не мог в это толком поверить.
Самое поганое, что он до этого даже представления не имел, как это сложно - содержать дом, в особенности, если этот дом - еще и маленький семейный отель. Мэтт всю жизнь помогал по хозяйству, умел делать практически все своими руками, но когда на него свалились еще и административные обязанности, да еще и бухгалтерия… Наверное, надо было бы нанять профессионала, да где ж его взять в здешних местах? Если только жениться на бухгалтерше… и то не факт, что она долго продержится.
Из обслуги он оставил только одну горничную - Рози МакГон с той стороны горы, да Джейка, смышленого парнишку из Литтл-Крик, поселка лесорубов, расположенного в пятнадцати милях от "Тихой дубравы". Кухней заведовал дядя Кларенс, мамин двоюродный или троюродный брат, Мэтт точно не знал, какой именно, да и не интересовался. Дядя Кларенс всю жизнь проработал учителем в школе, но лет семь назад, выйдя на пенсию, ощутил в себе Зов Великого Кулинара - и решительно выгнал с кухни маму и Рози. Никто об этом не пожалел - Кларенс готовил действительно изумительно.
Они все жили в доме, только Рози на выходные уезжала к родителям, да еще зимой, когда постояльцев не было, но если дело пойдет так же хреново, как сейчас, то постояльцев не будет еще и весной, летом и осенью, а значит, маленькому лесному отелю придет конец.
Вот почему Мэтт Саймон был кровно заинтересован в том, чтобы литературная вечеринка "Бриллиантовый переполох" прошла с успехом и без неприятностей. Можно ли считать одной из этих неприятностей то, что на главную героиню и автора вечеринки только что напрыгнул его пес - Мэтт еще не решил.
На первом этаже располагалась огромная гостиная с камином, и именно здесь Мэтт осторожно опустил на диван мисс Хатауэй. Рыжая Сэнди принесла из машины бутылку с минеральной водой и побрызгала в лицо бесчувственной девушке. Мэтт с облегчением увидел, как слабый румянец окрасил щеки девушки, и Триш Хатауэй, знаменитая писательница из Чикаго, открыла глаза. Серые, огромные, доверчивые глазищи, опушенные длинными черными ресницами. Только через пару секунд Мэтт смог опомниться и закрыть рот, впрочем, почти сразу снова разинул его.
Потому что мисс Хатауэй зачарованно прошелестела:
- Боже… Брюс! Брюс, это ты…
И кто у нас Брюс? Кроме Уиллиса, разумеется?
Сэнди пала на грудь ожившей подруги-босса и заворковала не хуже горлицы:
- Триш, слава богу, ты очнулась. Скажи мне, голова не болит? Ты не ранена? Ты так нас перепугала!
Румянец на щеках Триш сделался ярче. Она прикрыла глаза рукой и тихо застонала:
- Бож-же, как глупо… Я упала в обморок, да? Как идиотка…
Мэтт кашлянул.
- Вовсе нет, мисс Хатауэй. Вас просто испугал Бонус, и вы…
- Бонус за что? О чем это вы?
- Бонус - это черный пес, который прыгнул на вас из-за угла…
Она снова побледнела и закусила губу. Сэнди замахала руками:
- Мистер Саймон, то есть Мэтт обещал надежно запереть эту зверюгу, так что тебе не о чем волноваться…
Серые глаза распахнулись еще шире, хотя уж куда, казалось бы. Мэтт внезапно расстроился. Неужели такая красивая женщина может быть обычной городской капризанкой? Бонус в вольере с ума сойдет, он сроду на цепи не сидел, он не переживет…
Внутренний голос едко заметил, что в противном случае не переживет вся "Тихая дубрава". Этого сезона и не переживет. Ты помнишь, что еще не расплатился за электрогенератор?
Мэтт скрипнул зубами и гаркнул совершенно по-солдатски:
- Приношу свои извинения, мисс Хатауэй! Больше этого не повторится! Собаку я изолирую на все время вашего пребывания.
Триш Хатауэй села, спустив ноги с дивана, и легонько поморщилась, массируя виски кончиками пальцев. В волосах у нее запутался алый кленовый лист - как роза в кудрях Кармен…
Мэтт проглотил невесть откуда взявшийся комок в горле. Да что ж это за наваждение такое?! Почему он все время пялится на ее грудь, почему при звуке ее голоса у него только что не эрекция начинается?! Он откашлялся.
- Раз уж мы все здесь, давайте я вас запишу в гостевую книгу и покажу ваши комнаты?
Сэнди немедленно просияла светской и официальной улыбкой.
- Правильно! Итак, Это знаменитая Триш Хатауэй, литературная мама Великолепной Миранды и…
- Сэнди, ради бога, перестань. Вечеринка еще не началась. Простите, мистер Саймон. Я очень рада нашему знакомству и… вы извините меня за эту глупость. Просто все было так неожиданно…
Мэтт немедленно ее простил. Эта прекрасная девушка с серыми глазами вовсе не была заносчивой гордячкой из большого города, она была застенчивой и нежной, хрупкой и волшебной, и Мэтт сделает все, чтобы пребывание в "Тихой дубраве" ей понравилось! Только вот почему все-таки она так на него уставилась?
Сэнди аж подпрыгивала на месте от нетерпения.
- Давайте покончим с извинениями и перейдем к нашим баранам, а? Итак, основной сценарий вечеринки я вам прислала, детали обговорим по ходу. Мисс Хатауэй до уик-энда будет отдыхать, дышать свежим воздухом и всячески готовиться к предстоящей ей роли, а мы с вами еще раз пройдемся по всем позициям непосредственно накануне прибытия гостей. Их у нас будет семеро…
Под ее бодрое журчание Мэтт помог Тиш подняться, подхватил их с Сэнди сумки и отнес наверх, в лучшие комнаты на этаже. Затем улучил момент, когда Сэнди остановилась, чтобы набрать воздуха, сослался на неотложные дела внизу и попросту сбежал, по-прежнему провожаемый задумчивым взглядом серых глаз его самой перспективной клиентки.
На кухне было спокойно и безопасно. На кухне царил дядя Кларенс - маленький бодрый толстячок с патриархальной лысиной, обрамленной венчиком белоснежных кудряшек. Вылитый Санта-Клаус… только вот характер отнюдь не в духе Рождества.
Дядя Кларенс смерил племянника острым взглядом и фыркнул при виде того, как Мэтт недрогнувшей рукой наливает себе виски.
- Проблемы, сынок?
Мэтт ответил не сразу. Проблема, собственно, была только одна, у нее имелись серые глаза и растрепанные волосы цвета ночи, а звалась проблема Триш Хатауэй.
- Придется посадить Бонуса на цепь.
- А как насчет Офелии?
- Если она будет хулиганить… не знаю. Я надеялся, что она уйдет ловить рыбу. Сейчас в реке полно форели.
- Ты же знаешь, она обожает гостей. Эта дамочка из Чикаго грянулась в обморок из-за безобидного пса, так что при виде Офелии она и вовсе с катушек слетит.
- Дядя Кларенс, это ты кормил Офелию из бутылочки. Для всего остального мира она - медведь. Маленький, но вполне упитанный. А что до Бонуса, так ему тоже не стоило прыгать на приезжих из-за угла. В пятницу приедут остальные гости, не хватало еще с ними проблем.
- Ха! Знаю я этих гостей! Малахольные дамочки пенсионного возраста и старые девы с глазами на мокром месте.
- С чего ты взял? Там будут и мужики.
- Наверняка импотенты и неврастеники.
- Да почему?!
- А кто еще может читать всю эту розовую чушь? "Бриллиантовый переполох"! "Любовный напиток"! "Под покровом страсти"! Умереть можно.
Мэтт подозрительно прищурился.
- Ты что, читал?
- Нет!!! Упаси меня бог. Но Рози сказала, что книжки этой Хатауэй сейчас в бестселлерах. Поскольку Рози не может знать ни о чем, кроме как о той муре, которую сама читает, я и делаю вывод, что это либо любовные романы, либо крутые детективы из тех, где главного злодея дырявят из пулемета, а он еще успевает произнести пару страниц текста. На детективщицу эта моль белая не тянет, остается любовь. Тьфу!
- Она не моль! Она известная писательница. И вполне симпатичная девушка…
- Втюрился! Чтоб мне провалиться, ты положил на нее глаз!
- Ничего подобного. А вот что ты на нее взъелся, мне даже интересно.
- Да не взъелся я. Просто у нас мало людей и совсем не лучшие условия. Да-да, я понимаю, они хорошо платят и все такое, но что, если мы засыплемся?
- Типун тебе, дядя Кларенс…
Пришлось сбежать и из кухни. Отловив на улице Бонуса, Мэтт повел встревоженного пса к вольеру, а в голове у него крутилась всего одна мысль. Кто такой Брюс?!
3
"…Брюс осторожно погладил приклад. Главное - слиться с оружием в единое целое. Это как любовь между мужчиной и женщиной. Надо слиться воедино и понять, о чем думает тот, второй. Чего хочет. Что ему нравится. Стать тем, вторым, хотя бы на время.
Винтовка хотела убивать. Она больше ничего не умела. Брюс навел на сереющую тьму прицел и замер. Вот шевельнулся клочок тьмы. Вот от нее отделился смутный силуэт…
Наверху - голова, в середине - живот, так учил инструктор. Лучше всего стрелять туда, меньше возни. Если вам нужно взять языка, тогда палите очередью ниже середины.
Языка нам брать не нужно. Нам нужно уйти из леса живыми.
Выстрел. Вскрик. Силуэт осел на землю. Рядом нарисовался второй силуэт - Брюс снова нажал на спусковой крючок. Выстрел. Вскрик. Тишина…"
Сэнди сновала по комнате, развешивала вещи, расставляла косметику - а Триш стояла возле окна и задумчиво смотрела на желто-багряное море листвы, расстилавшееся до самого горизонта.
Не о лесах Монтаны думала она сейчас. Перед ее мысленным взором стоял хозяин гостиницы "Тихая дубрава". Высокий, атлетически сложенный парень с шапкой русых волос, с пронзительными синими глазами, с тонким белым шрамом на загорелой щеке…
Брюс Неотразимый. Брюс Хоук. Герой ее романов. Напарник и любовник Миранды Секстон.
Удивительно, какие штуки иногда выкидывают наши подсознание с воображением. Ведь Брюса она придумала в своей тихой квартирке, два года назад, и никто, никто из ее знакомых мужчин даже близко не был похож на него - собственно, поэтому она его и придумала.
Ее Брюс был воплощением женской мечты об идеальном мужчине. Великолепный и бесстрашный, он наповал сражал всех теток в радиусе трех миль от себя, но потом всегда возвращался к Миранде - дикой кошке, авантюристке и красавице, в чьих серых глазах загадочно поблескивал дьявольский огонь, и чье тело было создано для любви…
Хозяин "Тихой дубравы" был не просто очень похож на книжного персонажа. Он БЫЛ Брюсом, и это немного пугало.
Вернее, это напугало ее до смерти, когда она открыла глаза после сегодняшнего обморока и увидела над собой его лицо. А вслед за испугом пришло совсем иное чувство.
Она поёжилась, вспомнив, каким странным огнем зашлось в гостиной ее тело, как загремела в ушах кровь, как налились жаром руки и ноги. Все из-за близости этого парня с синими глазами! Но почему?
Триш привыкла жить одна. К тридцати годам она честно ознакомилась с интимной стороной жизни человека, пережила пару в высшей степени пристойных романов, закончившихся ничем, а именно расставанием, и полностью успокоилась. Она не ощущала своего одиночества, она ощущала исключительно удовлетворение своей замкнутой размеренной жизнью.
И уж конечно она никогда не переживала таких острых, ярких приступов физического желания. Именно поэтому сегодняшняя реакция ее и напугала до такой степени.
Триш еще раз прокрутила в памяти сегодняшнюю сцену - и издала тихий стон отчаяния. Надо же было выставить себя такой идиоткой! Сначала брякнуться в настоящий обморок при виде собаки, потом открыть глаза и лепетать "Брюс… о, Брюс…"!
Она почувствовала, как румянец стыда заливает ее лицо. Если она что в жизни и ненавидела, так это дурацкие ситуации. Сегодняшняя - из их числа. Нет, она вовсе не считала себя какой-то особенной, наоборот, всегда старалась объективно оценивать собственную деятельность, но сегодня ей удалось выставить себя на посмешище, создав образ слащавой истерички, избалованной городской идиотки. Писательница!
Триш неожиданно разозлилась на несчастного йорка, который, вероятно, давно уже почил с миром. Если бы не его истеричный выпад двадцать лет назад, Триш ни за что бы не упала в обморок при виде лохматого черного пса…
Она вспомнила оскаленные белые клыки громадной зверюги и немедленно ощутила знакомую слабость в ногах. Да, суперагентша из нее получится - супер! Миранда Секстон, которая боится собак! Нонсенс.
Сэнди закончила с вещами и бодро поинтересовалась:
- Ну и как тебе здесь? Скажи, шикарное местечко?
- Д-да. Нет, правда, здесь замечательно. Очень красиво вокруг.
Сэнди озабоченно прищурилась.
- Ты уверена, что ты в порядке, Триш? Ты чертовски бледная. Может, ты все-таки ударилась при падении? Голова не болит?
- Да нет же! Перестань мне напоминать об этом позоре.
- Ничего позорного не вижу. И вообще, жаль, что ты этого не видела. Могла бы сунуть в новый роман. Очень… запоминающаяся сцена.
- Какая еще сцена?