Тогда Шарлотта очень беспокоилась, сумеет ли Джонатан избежать неприятностей, когда будет работать в МТИ. Казалось, он сам не мог с собой справиться: если перед ним был компьютер и система, которую невозможно взломать, Джонни вцеплялся в нее мертвой хваткой, пока не добивался победы.
Свиток памяти неуклонно разворачивался перед ней. Шарлотта так долго пыталась забыть обо всем, связанном с Джонатаном, что теперь в памяти всплывали такие вещи, о которых она никогда не вспоминала раньше. Например - тот агент ФБР за соседним столиком в кафе…
- Джонни! - прошептала она тогда, наклоняясь ближе к нему. - Может быть, это всего лишь игра моего воображения, но могу поклясться, что человек за соседним столиком подслушивает!
Джонни обернулся и приветливо помахал мужчине.
- Никакого воображения, любовь моя. Он из ФБР. Они считают, что я краду государственные секреты.
- Что?!
- Не волнуйся, Чарли, мое воровство никому не мешает. С моей точки зрения, я оказываю им услугу. - В темных глазах Джонни прыгали веселые огоньки. - Видишь ли, электронный мир расширяется, и в нем полно дыр. Мои набеги заставляют этих служак задуматься о слабых местах своей системы. Честное слово, им стоило бы поблагодарить меня! - Джонатан рассмеялся и провел остатком гамбургера по тарелке. - Ко мне уже подходил один русский и предложил много денег за американские разработки. Но я этого ублюдка тут же отшил.
Тут он поднял на нее глаза, и словно два электрических разряда пронзили ее мозг.
- Знаешь, Чарли, на самом-то деле я выбрал МТИ потому, что хотел быть поближе к тебе.
Теперь Шарлотта понимала, что это был тот самый день. Они сидели в прокуренном кафе, их разделял грязноватый столик, но это был самый лучший день из тех, что они с Джонни провели вместе. Он был лучше всех весенних и осенних месяцев в Сан-Франциско, всех ночей любви, лучше всего этого вместе взятого! Потому что в тот день Джонни наконец раскрыл ей свои чувства.
А потом все разлетелось на куски - как Шалтай-Болтай, человек-яйцо из детского стихотворения, - и их отношения уже невозможно было склеить.
- Вот оно! - прервал ее воспоминания голос Джонатана. Он неожиданно встал из-за компьютера и начал быстро расстегивать пуговицы жилета. - Я проверил твою систему безопасности, она превосходна. Внутренние телефоны компании не подключены к компьютерной сети, и ты не используешь систему безопасности, которая прилагается к программам. В вашей компьютерной сети нет доступа к уязвимым участкам - даже с рабочего места твоей бабушки. Тот, кто устанавливал тебе систему безопасности, очень хорошо поработал. Я бы не смог сделать лучше.
Он аккуратно сложил жилет, положил его на спинку кресла, где уже висел пиджак, потом потянулся к своей сумке и достал какой-то комок черного нейлона, оказавшийся при ближайшем рассмотрении ветровкой.
- Я проверил электронную почту служащих. Послания нашего шантажиста отправлены не из компании. Или он пользовался спрятанным модемом. Кроме того, я проверил формулы продуктов в базе данных на предмет дополнительных включений. Все кажется нормальным, ничего не нарушено. Так что если и имело место преступление, то на другой стадии процесса.
Шарлотта смотрела, как Джонатан натягивает черную ветровку, а в ее голове кружились сотни вопросов. Ей хотелось знать, как прошел каждый его день из этих десяти лет - что он ел на завтрак, какие фильмы смотрел и любит ли он до сих пор джем и круглые хлебцы… Но как об этом можно спросить? С чего начать?
- Куда ты собрался? - произнесла она наконец.
- Мне необходимо установить специальный монитор на линии связи. - Его рука снова нырнула в сумку, он вынул пару перчаток, фонарь и кусачки. - Если прикрепить его к системе, он будет регистрировать различные типы сигналов. В нашем случае - удары по клавишам на определенной частоте. Если кто-то тайно работает в Интернете, мы об этом узнаем.
Он улыбнулся ей, но глаза его оставались серьезными, и это заставляло ее гадать, не осаждают ли и его неразрешимые вопросы…
- Мне кажется, ты расставил ловушки везде, где только можно, - заметила Шарлотта.
- Осталось только положить сыр в мышеловку, - подмигнул ей Джонатан. - Запри за мной дверь…
Неожиданно компьютер дал сигнал, что пришло сообщение по электронной почте.
"Один вопрос, Шарлотта. В вечерних новостях ничего не сказали о том, сколько капсул "Блаженства" приняла жертва. Но ведь их было больше двух, правда? Потому что даже от трех ее бы только затошнило. Ей необходимо было принять не меньше четырех, чтобы доза стала смертельной. Подумай об этом!"
Джонатан взглянул на нее:
- Это правда?
- Агент Найт сказал, что в упаковке не хватает четырех капсул.
- А какова рекомендуемая доза для "Блаженства"?
- Две капсулы.
- Что же могло заставить эту женщину принять четыре?
Шарлотта тяжело вздохнула.
- Видишь ли, так как препараты из трав не регламентированы на федеральном уровне, люди считают, что вполне безопасно удваивать и даже утраивать дозу. Они полагают, что таким образом только добьются лучшего результата.
Джонатан помрачнел.
- Наш приятель знает об этом, и на это он как раз и рассчитывал. Значит, погибшая женщина не была его заранее выбранной мишенью, а скорее случайной жертвой. Я же говорил, что охотится он за тобой! - Джонатан замолчал и сердито посмотрел на Шарлотту. - Я хочу, чтобы ты послушалась моего совета и отправилась в более безопасное место…
- Если бы мы только знали, как он совершает подмену!
Джонатан одарил Шарлотту взглядом, в котором соединялись раздражение и гордость за нее.
- Это будет нашим следующим шагом. Когда я вернусь, ты покажешь мне лаборатории и фабрику.
- Зачем?
- Объясню, когда вернусь.
- Хорошо, я дождусь перерыва, чтобы тебя никто не увидел. Насколько я знаю Марго, она отправится прямиком в свой кабинет - и в свою ванную. Она должна принять душ, причесаться и наложить новый макияж - ведь ей предстоит встретиться с большим количеством людей. К тому же она, кажется, велела секретарше дозвониться в "Афродиту", чтобы прислали массажистку. Ну, а Адриан усядется на телефон и будет говорить по пяти линиям сразу. Так что Десмонду одному придется со всем разбираться. Это даст нам передышку, и ты сможешь посмотреть лаборатории.
- А пока я хочу, чтобы ты нашла связующее звено между тремя продуктами, ставшими причиной смерти. - Джонатан говорил, приматывая к поясу мотки красного и синего провода. - Это может быть что угодно: химический состав, дата изготовления, то, что их отправляли на одном грузовике… В твоем компьютере есть подобные данные?
- Все, что происходит в "Гармонии биотех", сохраняется в компьютере.
- Ты уже знаешь, от чего именно умерли эти люди?
- Агент Найт обещал мне сообщить, как только будут получены результаты анализов. Но я не думаю, что нам следует рассчитывать на этого господина. Едва ли он поторопится все рассказать нам.
- У тебя нет проб данных продуктов?
- ФДА забрало все до последнего пакетика и бутылочки. Я даже попыталась купить их в магазине здоровой пищи, но не смогла найти. Мы ведь распространяем нашу продукцию по всей стране, по всему миру…
- Я знаю, - ответил Джонатан.
Он вдруг вспомнил, как два года назад оказался в Париже - давал консультации по вопросам безопасности - и на углу улицы Одеон и бульвара Сен-Жермен увидел вывеску "Аптека и магазин лекарственных трав". А в витрине была выставка продукции "Гармонии". Он, конечно, знал и раньше, что продукты "Гармонии" можно встретить по всему миру, что у компании есть каталог и сеть маленьких дорогих магазинчиков. Но все-таки не был готов к потрясению.
- Ладно. - Джонатан направился к двери. - У нас осталось меньше одиннадцати часов.
Неожиданно он остановился, повернулся и, подойдя ближе к Шарлотте, на мгновение утонул в ее зеленых глазах. Он увидел, как расширились ее зрачки, как прервалось дыхание, и понял, что прежний голод не исчез - потому что и сам ощущал то же самое.
- Шарлотта, - произнес он с неожиданной страстью, - мне очень жаль, что я вернулся при таких обстоятельствах. Мне жаль, что только благодаря трагедии мы снова увиделись. Но, клянусь богом, я счастлив, что приехал! И клянусь всем, что для меня свято, - я останусь с тобой до тех пор, пока вся эта история не закончится.
Джонатан увидел, как дрогнули ее губы - розовые и влажные, словно пышные пионы, в корнях которых он зарыл свой пистолет, - и внезапно вспомнил, как много лет назад, когда они были совсем юными, мечтал поцеловать Шарлотту. Были моменты, когда ему казалось, что ее рот приглашает его к поцелую. Однажды они бегали в парке Золотые Ворота, он пытался поймать, ее, а она вдруг остановилась и повернулась к нему, приподняв лицо и зажмурившись. В пятнадцать лет Джонатану не хватило смелости сделать следующий шаг. Но годом позже он смог это сделать - когда Шарлотта обняла его, потому что он плакал, и он почувствовал ее теплое дыхание на своей щеке…
Джонатана вдруг пронзило неожиданное желание, и он отступил от Шарлотты, проведя рукой по лицу, словно прогоняя наваждение.
- Я быстро вернусь, - пообещал он и ушел.
Дверь захлопнулась за его спиной, а Шарлотта осталась стоять, словно заколдованная.
Меньше двух часов назад она чувствовала себя самым одиноким человеком на свете, и ее мир разваливался на куски. И вот Джонни здесь! Он не спрашивал ни о чем. Он просто приехал.
Тишина музея напоминала ту давнюю тишину, которая окутывала ее, когда она возвращалась из школы в большой дом, пропахший полиролем и чистящими средствами. Горничная приветствовала ее: "Добрый вечер, мисс", - а кухарка с гордостью показывала Шарлотте специально приготовленные для нее блюда. Шарлотта садилась за кухонным столом и читала записку от бабушки. Та извинялась за свое отсутствие: пришло судно с редкими травами, а это требует ее личного наблюдения. Шарлотта слушала гудки кораблей в тумане, смотрела на "огненный горшочек" - изысканное сложное блюдо, приготовленное специально для нее, - и от одиночества так сдавливало горло, что она не могла есть.
Редко кто из ее школьных подруг приходил к ним второй раз. Им этот дом казался слишком чужим, особенно когда ее бабушка появлялась в одном из своих чунсонов с прической на китайский манер с гребнями и шпильками. Все девочки видели "Мир Сюзи Вонг", все смотрели фильмы по ТВ с Чарли Чаном, которые показывали поздно вечером, но эта жизнь была для них слишком экзотичной.
- Твоя бабушка курит опиум? - спросила как-то одна девочка.
Шарлотта не могла найти тот мостик, который соединил бы мир ее американских друзей с бабушкиным китайским миром. Девочки всегда чувствовали себя неловко в большом доме, словно боялись, что демон Фуманчжу выскочит из-за занавески. Только Джонни легко совершил этот переход, потому что у него уже была практика жизни между двух миров.
И он заставил ее одиночество отступить! Джонни, с его импульсивностью и вечными шутками, неожиданно звонил ей и говорил:
- Эй, у меня фантастическая идея! - И она была готова идти за ним хоть на край света.
Они могли провести день, раскатывая на трамваях, считая, на скольких им удастся проехать без билета, спрыгивали, прежде чем кондуктор мог их поймать, и вскакивали в другой. Или звонили бесплатно в Каир или Афины при помощи свистка из коробки с хлопьями марки "Капитан Кранч": у него была частота 2600 мгц, и этот же тон приводил в действие соединения для междугородных переговоров компании "Эй-ти-энд-ти".
Джонни не только прогнал одиночество Шарлотты, он сделал ее жизнь веселой, полной неожиданностей. Воистину, так стоило жить!
И вот теперь он вернулся, наполнив все ее существо желанием и всепоглощающим любопытством - а как он прожил эти годы? Но Шарлотта решила, что не станет ни о чем спрашивать. Она знала: рано или поздно ему все равно придется уехать. Джонатан возвратится к своей жене и своей жизни в другом мире…
Подавляя боль и страх, стараясь не думать о двери гаража и о словах Найта, что это было подстроено, Шарлотта оглядела музей, где в стеклянных витринах хранились семейные реликвии. А что, если ключ к тому, кто сейчас атакует ее и компанию, спрятан среди этих памятных вещей? Шарлотта подошла к одной из освещенных витрин. Там на маленькой карточке была надпись: "Богиня Гуань-инь. Около 1924 года. Сингапур". Она помнила, что бабушка рассказывала ей историю маленькой фарфоровой статуэтки, стоявшей в одиночестве за стеклом.
И теперь, когда ее пальцы прикоснулись к изящной фигурке, она ощутила, как эта история снова возвращается. Странная судьба богини, которую не возьмет даже вор…
Глава 13
1924 год, Сингапур
Мы смотрели, как корабль приплывает в бухту, как пассажиры спускаются по трапу, проходят таможню и расходятся. Когда палуба опустела, моя мать повернулась ко мне и сказала:
- Я последний раз прихожу сюда, Гармония. Больше я не приду.
Семнадцать лет моя мать каждый день посещала порт. Сначала она приходила сюда со мной на руках и смотрела, как приплывают корабли. Она ждала, что вернется ее возлюбленный Ричард. Ведь он пообещал, что вернется, и Мей-лин никогда не теряла надежды, что однажды это произойдет.
Когда я начала ходить, она брала меня за руку и приводила сюда смотреть на корабли под парусами, на корабли с дымящимися трубами и громкими гудками. Мы всегда стояли на нашем обычном месте на причале и стали привычным зрелищем для рыбаков и портовых рабочих. Наши глаза были прикованы к горизонту, словно парный маяк, и следили, как грузовые суда, океанские лайнеры, частные яхты, военные корабли, джонки и буксиры бороздили зеленую воду. Мы приносили с собой скромную пищу - рис и рыбьи головы - и изучали лицо каждого пассажира, сходившего на землю. Мы смотрели и на тех, кто оставался на палубе, если корабль шел в другой порт. Моя мать спрашивала проходящих мимо, не знают ли они пассажира-американца по имени Ричард, возвращающегося в Сингапур. Она подходила к таможенникам и к будке паспортного контроля. Все были добры к ней, но все отвечали:
- Нет.
Но Мей-лин не теряла надежды. Даже когда ноги начали подводить ее, а денег на рикшу у нас не было, она все равно продолжала приходить в порт. Я стала для нее опорой: ее рука постоянно лежала у меня на плече. Я становилась все выше ростом и все сильнее, а она делалась все меньше и начала горбиться, хотя тогда была еще не старой женщиной. Вечером я меняла ей повязки, отскабливала огрубевшую кожу и опускала ее ноги в масло с приятным запахом.
Через неделю после моего шестнадцатилетия мы пришли в гавань в последний раз: моя мать больше не могла ходить.
Она сказала:
- Сегодня ночью мне во сне явилась богиня Гуань-инь. И она сообщила мне, что я скоро умру. Тебе пора уехать из Сингапура, Гармония, и начать новую жизнь.
Я знала, что этот день придет, я знала, что мне предначертано уехать оттуда, где я родилась. Но я все равно запротестовала. Однако мать настаивала:
- У тебя здесь нет будущего. Как только я умру, ты останешься одна - незаконнорожденная дочь парии. Ты ведь знаешь, как тебя здесь называют, Гармония, - с несчастным видом добавила мать.
Я знала это пренебрежительное слово, относящееся ко мне, - стенга, что буквально означает "наполовина". Я была евроазиаткой и принадлежала к самой низшей касте.
- В Америке все будет по-другому, - говорила мне мать. - Там тебя примут. В Сингапуре, как и в Китае, родиться девочкой - это само по себе испытание. Но у девочки с таким происхождением, как твое, просто нет будущего. Зато в Америке ты сможешь изменить свою судьбу. Там сын фермера способен стать президентом, а незаконнорожденная дочь может добиться уважения.
Но я не могла представить себе такое.
Выросла я как-то незаметно. Мы были "не-люди" - женщина-пария, которая была когда-то старшей дочерью знаменитого ученого, и ее незаконнорожденная дочь, прижитая от иностранца. Мы не принадлежали никакому дому, у нас не было семьи, клана, предков. Нас приняли самые низы, потому что всем необходимо на кого-то смотреть сверху вниз. И мы оказались почти на самом дне - чуть выше прокаженных и попрошаек.
Мать наконец повернулась спиной к гавани и сказала:
- Теперь мы пойдем домой и займемся приготовлениями.
Мы с матерью жили на Малай-стрит, прозванной "Кровавой улицей Сингапура". Здесь, среди открытых всем ветрам лавчонок, питейных заведений, тиров и борделей, сосредоточились самые злостные преступники острова - а также то, что способно было их развлекать. В этом квартале можно было увидеть китайские театры, забитые рикшами и хозяевами лавчонок. Артисты пантомимы разыгрывали сцены на улице, индусы заклинатели змей вызывали кобр из корзин.
Наша маленькая комнатенка находилась над борделем Абдул Салаха. Там мы с матерью готовили лекарства, которые потом продавали. От матери я узнала секрет приготовления эликсира "Золотой Лотос", названного в честь поэтессы, жившей в одиннадцатом веке. Рассказывали, что она получила рецепт этого напитка от Духа Воды, пила его каждый день, прожила сто двадцать лет и родила своего последнего ребенка в шестьдесят. Этот магический настой из трав, собранных в строго определенное время, воздействовал на способность к деторождению, придавал жизнестойкость сердцу, печени, волосам и мозгу. Продажа этого напитка обеспечивала нам крышу над головой и рис в наших мисках.
Основными клиентками моей матери были проститутки, приходившие к ней за противозачаточным кремом, чаем для восстановления менструации, возбуждающими средствами для себя и своих посетителей, таблетками для выносливости и мазью для пениса. Моя мать предсказывала им судьбу, говорила им, когда они были беременны, всегда внимательно выслушивала и давала советы.
Но имелись у нее и другие пациенты. Моя мать лечила лавочников и их жен, рыбаков, докеров, кузнецов, ростовщиков, продавцов опиума, паромщиков из гавани, каменщиков, ткачей, а также нищих, бродяг и воров. Порой даже белые мэм тайком обращались за услугами к моей матери - утонченные леди из высшего общества приходили за советом, лекарствами и сочувствием так же, как и презренные проститутки.
С тех пор, как моя мать стала изгоем, она отбросила старинные правила, которыми прежде руководствовалась в жизни. Она отказалась от традиций и заветов предков и не стала перевязывать мне ноги. А когда мне исполнилось шестнадцать, перевязывание ног запретили законом, и с тех пор только старые женщины неловко ступают мелкими шажками по улицам Сингапура - так, как это делала моя мать, оперевшись на мое плечо. Она шла, словно ее ноги ступали по краям шатающихся камней.